ил ответ на один из моих запросов.
 Я привожу здесь это письмо, присланное мне из Могилевской области.
 "Уважаемый товарищ Смирнов!  Партийная  организация  Кузьковичской  МТС
Быховского района получила Ваше  письмо  и  сообщает,  что  дочери  капитана
Шабловского, погибшего за нашу прекрасную  Родину,  не  одиноки.  В  деревне
Грудиновке Быховского района проживает семья  брата  Владимира  Васильевича,
Авраама, жена Елена Елисеевна, сыновья Леонид, Аркадий, Владимир,  Виктор  и
Михаил. Леонид, Аркадий и Виктор работают в Кузьковичской МТС, расположенной
в деревне Грудиновке, на базе бывшего совхоза.  Аркадий  и  Леонид  работают
механиками, а Виктор - помощником комбайнера. Владимир  и  Михаил  учатся  в
школе. Брат героя, Авраам, в 1958 году умер. Ваше письмо читали жена и  дети
Авраама Васильевича, и они уже написали письма своим дорогим  племянницам  и
сестрам с тем, чтобы установить родственную связь.
 Секретарь партийной организации Кузьковичской МТС Быховского района  Я.
Вишневский".
 Уже на  следующее  лето  две  дочери  Шабловского  поехали  в  гости  к
родственникам в деревню Грудиновку и провели там каникулы вместе  со  своими
двоюродными братьями.
 Но личное дело капитана Шабловского  помогло  не  только  отыскать  его
родственников, но и установить возраст двух его младших дочерей, Светланы  и
Наташи. Просматривая его автобиографию, датированную 6 февраля 1939 года,  я
заметил, что капитан Шабловский пишет только о двух старших дочерях, Раисе и
Гете. О младших же, Наташе и Светлане, никакого упоминания но было. Из этого
с очевидной ясностью вытекал логический вывод:  следовательно,  две  младшие
дочери родились позже даты  заполнения  автобиографии  и,  значит,  годы  их
рождения определяются как 1939-й и 1940-й.
 Я обратился в Главное управление кадров к генерал-лейтенанту  Дегтяреву
с просьбой дать  мне,  на  основании  логического  вывода  из  автобиографии
Шабловского,  справку  о  действительном  возрасте  двух   младших   дочерей
погибшего капитана.
 Он с готовностью согласился, и тогда я  послал  эту  справку  вместе  с
подробным  письмом  Наташе  Шабловской  в   Запорожье,   а   также   написал
орджоникидзевскому  районному  военному  комиссару   города   Запорожья,   в
райвоенкомате которого Наташа получала раньше пенсию за отца.
 Райвоенком  подполковник  Т.  И.  Кондратенко  подошел  очень  чутко  и
внимательно к делу дочерей Шабловского и во многом помог им. Через месяц или
полтора я получил от него письмо, в котором он писал:
 "Уважаемый Сергей Сергеевич! Прошу  принять  мое  извинение  за  долгое
молчание и доложить Вам, что мною сделано по Вашей просьбе.
 Задержался с ответом потому, что  пересылал  свидетельство  о  рождении
Наташи в Брест для внесения изменения в актную запись  о  ее  рождении.  Год
рождения Наташи исправлен на 1939-й, о чем выдано ей новое  свидетельство  о
рождении. Пенсию ей также восстановили, и она ее уже получает.
 Для исправления года рождения Светланы я направил копию Вашего письма и
справки Новогрудковскому райвоенкому Барановичской области  по  месту  учебы
Светланы,  рекомендовал  ему,  как  это  сделать,  и  просил  об  исполнении
поставить Вас в известность".
 Спустя  некоторое  время  я  получил  письмо  и   от   новогрудковского
райвоенкома  гвардии  подполковника  Коротаева.  Он  сообщил  мне,  что  год
рождения Светланы исправлен и она могла  бы  получать  пенсию  за  погибшего
отца, но в связи с тем, что в техникуме, где в то  время  училась  Светлана,
она  поставлена  на  полное  государственное  обеспечение  и  ни  в  чем  не
нуждается, девушка отказалась от получения этой пенсии.
 Все это было несколько лет назад, и с тех  пор  многое  переменилось  в
судьбах дочерей капитана Шабловского.
 Там же, в Запорожье, но уже в новом доме, в  квартире,  предоставленной
ей горсоветом, как дочери героя  войны,  живет  Раиса  Шабловская-Вахтомина.
Семья ее за это время увеличилась еще на одного человека  -  у  нее  родился
второй  ребенок.  Уже  замужем  и  стала  матерью  Таня,  которая   окончила
фельдшерскую школу и теперь  работает  в  железнодорожной  больнице  Бреста.
После окончания новогрудковского техникума туда  же,  в  Брест,  приехала  и
младшая из сестер, Светлана. Она работала продавщицей в одном  из  магазинов
города, а позднее перебралась к старшей сестре в Запорожье.
 А неподалеку от того места, где живет со своей семьей Таня  Шабловская,
на  углу  зеленой  улицы  уже  давно  висит  табличка  с  надписью:   "Улица
Шабловского". Эта улица названа так по постановлению Брестского горсовета.
 И только судьба третьей дочери капитана, Наташи, трагически оборвалась.
Пожалуй, именно Наташа из всех четырех  дочерей  Шабловского  больше  других
походила на отца. У нее было такое же широкое крестьянское лицо, с такой  же
сильно развитой нижней челюстью, что,  как  уверяют  физиономисты,  является
признаком твердого характера. И в самом деле, Наташа  унаследовала  от  отца
волевой и упорный характер. Эта девушка, которой еще не было  двадцати  лет,
уже успела многого добиться.
 Она отлично училась в школе и успешно выдержала в  1955  году  нелегкий
экзамен, поступив в Днепропетровский институт инженеров транспорта.  Уже  на
первом курсе она выдвинулась в число лучших студентов и сумела  совмещать  с
хорошей учебой активную общественную и комсомольскую работу. Наташа особенно
увлекалась спортом, занимаясь различными видами легкой атлетики, а по гонкам
на велосипеде была чемпионкой института и получила  спортивный  разряд.  Как
одну из лучших  комсомолок  институт  в  1957  году  посылал  ее  с  группой
товарищей на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москву.
 Мы с  Наташей  несколько  раз  встречались  в  Бресте,  в  Запорожье  и
Днепропетровске во время моих поездок, а в остальное  время  постоянно  вели
переписку.  И  вдруг  в  1958  году  я  получил  телеграмму,  извещавшую   о
трагической гибели Наташи. Вместе с группой спортсменов-студентов она в  дни
каникул отправилась в альпинистскую экспедицию на Кавказ. В горах  во  время
восхождения группа попала в снежную лавину, и Наташа при этом погибла.
 Девушку хоронили в ее родном городе -  Бресте.  Сотни  земляков  пришли
проводить в последний путь дочь героя славной  обороны.  Там,  на  брестском
гарнизонном кладбище, рядом с крепостью, где героически сражался и погиб  ее
отец, находится сейчас могила Наташи Шабловской.


 ГАВРОШ БРЕСТСКОЙ КРЕПОСТИ

 В дни моей первой поездки в Брест я услышал от некоторых  участников  и
очевидцев обороны крепости удивительные рассказы о каком-то  мальчике-бойце.
Говорили, что этому мальчику было всего лет двенадцать - тринадцать,  но  он
дрался в крепости наравне со взрослыми  бойцами  и  командирами,  участвовал
даже в штыковых атаках и рукопашных схватках и, по словам всех,  кто  о  нем
помнил, отличался исключительной  смелостью,  отвагой,  каким-то  совершенно
недетским бесстрашием.
 Я очень заинтересовался этим мальчиком-героем и расспрашивал о нем всех
бывших  защитников  крепости,  которых  мне   удавалось   находить.   Многие
вспоминали о нем, но, к моему огорчению, никто не знал его фамилии и не  мог
сказать, что случилось с этим мальчиком в дальнейшем.
 Зимой 1955 года я снова побывал в крепости. И вот на этот раз  один  из
старожилов Бреста, когда я в разговоре  с  ним  упомянул  о  мальчике-бойце,
сказал мне:
 - Я много слышал об этом мальчике, хотя и не видел его никогда. Но тут,
в Бресте, есть человек, который может вам о нем рассказать. На Комсомольской
улице в городском ресторане "Беларусь" играет по вечерам аккордеонист Сергей
Кондратюк. Он, говорят, когда-то дружил со старшим братом этого  мальчика  и
должен помнить их фамилию.
 Я  отправился  в  тот  вечер   ужинать   в   ресторан   "Беларусь".   И
действительно, в глубине ресторанного зала на  маленькой  эстраде  выступало
музыкальное трио - пианист, аккордеонист и  скрипач.  Когда  музыканты  сели
ужинать,  я  подошел  к  аккордеонисту,  объяснил,  кто  я  такой,  и  начал
расспрашивать его о мальчике, который меня интересовал.
 - Да, - сказал аккордеонист, - я этого  мальчика  знал  до  войны.  Ему
тогда было четырнадцать лет, и звали его Петя Клыпа. Он жил в крепости - был
воспитанником  музыкантского  взвода  одного  из  стрелковых  полков,  носил
красноармейскую форму и играл в полковом оркестре на трубе.  А  его  старший
брат в то время имел звание лейтенанта и командовал этим самым  музыкантским
взводом, был полковым капельмейстером. Потом я  слышал,  что  Петя  сражался
там, в крепости.
 К сожалению, аккордеонист не знал, что впоследствии сталось с Петей, но
вспомнил, что год или два  назад  кто-то  из  знакомых  говорил  ему,  будто
старший брат мальчика, Николай Клыпа, остался жив,  после  войны  продолжает
служить в армии и уже  носит  звание  майора.  Таким  образом,  для  будущих
поисков у меня оказалась путеводная нить - майор Николай Клыпа.
 Несколько дней спустя после этого разговора в ресторане я встретился  в
Бресте  с  военным  музыкантом,  старшиной  сверхсрочной   службы   Михаилом
Игнатьевичем Игнатюком. Старшина Игнатюк, теперь уже пожилой, полный и лысый
человек, служил в 1941 году  в  том  же  самом  музыкантском  взводе  333-го
стрелкового полка, что и Петя Клыпа. Война застигла Игнатюка в  крепости,  и
он участвовал в ее обороне на том же участке, где сражался и Петя Клыпа.
 Еще немного позже я попал в районный город Брестской области - Пинск  и
там нашел дочь погибшего в крепости старшины Зенкина - Валентину Сачковскую.
Валя Зенкина была однолеткой Пети Клыпы и перед войной училась вместе с  ним
в школе.  Семья  Зенкиных  жила  в  самой  крепости,  в  высокой  башне  над
Тереспольскими воротами, и в первый же день войны гитлеровцы захватили  Валю
в плен вместе с ее матерью и другими женщинами и детьми. Немецкий офицер тут
же, несмотря на протесты  матери,  вытолкнул  девочку  из  рядов  пленных  и
приказал ей идти в центр крепости, к зданию казарм, где оборонялись бойцы  и
командиры 333-го полка. Он  велел  Вале  передать  им  ультиматум.  Немецкое
командование  требовало,  чтобы  защитники  крепости  немедленно  прекратили
сопротивление и сдались в плен, или в противном случае, как  сказал  офицер,
"их смешают с камнями".
 Валя побежала через крепостной  двор  к  этому  зданию,  а  вокруг  нее
свистели  пули,  гремели  взрывы,  и  жизни  девочки  ежесекундно   угрожала
опасность. К счастью, бойцы сразу заметили ее и  прекратили  огонь  из  окон
казарм. Вале  помогли  влезть  в  окно  подвала  и  привели  ее  к  старшему
лейтенанту, который возглавлял оборону на этом участке. Девочка передала ему
требования врага. Конечно, защитники  крепости  не  собирались  сдаваться  в
плен.
 Осталась в крепости и Валя. Она чувствовала  себя  смелее  и  увереннее
рядом с бойцами, несмотря на то, что здесь,  в  крепости,  рвались  бомбы  и
снаряды, неумолчно трещали пулеметы и  людей  повсюду  подстерегала  смерть.
Валя спустилась в подвалы казарм 333-го  полка  и  там  вместе  с  женщинами
ухаживала за ранеными защитниками крепости. При этом она часто встречалась с
Петей Клыпой, который сражался тут, в казармах, и  была  свидетельницей  его
героического поведения.
 Столько  удивительного  рассказали  мне  об  этом  мальчике  Игнатюк  и
Сачковская, что передо мной невольно возник увлекательный  облик  настоящего
маленького героя.
 Читатели, вероятно, хорошо помнят бессмертный образ веселого и храброго
парижского мальчугана Гавроша, которого так ярко описал Виктор Гюго в романе
"Отверженные". Вот таким же Гаврошем, как бы  его  родным  братом,  предстал
передо мной мальчик-красноармеец Петя Клыпа. Только это был  наш,  советский
Гаврош, которому пришлось действовать в гораздо более страшной обстановке  -
в окруженной сильным  и  злобным  врагом  и  кипящей,  как  огненный  котел,
Брестской крепости. Это был Гаврош, который с той же мальчишеской удалью,  с
той же веселой, задорной  улыбкой  прошел  сквозь  тысячи  смертей  в  самых
жарких, жестоких боях.
 Когда началась война,  Пете  Клыпе  шел  пятнадцатый  год.  Но  он  был
маленького    роста,    худенький    и    щуплый    и     потому     казался
двенадцати-тринадцатилетним подростком. Очень живой, сообразительный, смелый
паренек,  он,  по  рассказам,  был  замечательным  товарищем  -   добрым   и
отзывчивым, всегда готовым поделиться с друзьями последним.
 Петя уже несколько лет служил в армии как воспитанник полка  и  за  это
время стал  заправским  военным.  Он  был  старательным,  дисциплинированным
бойцом, и комсоставская одежда, которую ему сшили  по  приказанию  командира
полка полковника Матвеева, сидела на нем как-то особенно ладно и  аккуратно.
Он носил свою  форму  даже  с  известным  щегольством  и  при  встрече  лихо
приветствовал командиров, четко отбивая при этом строевой шаг. И в  крепости
все знали и любили этого маленького смышленого солдатика. Нечего и  говорить
о том, что Петя мечтал, когда вырастет, поступить в военное училище и  стать
командиром Красной Армии.
 Петю воспитывал старший брат, Николай, - кадровый военный. Музыкантский
взвод,  которым  командовал  лейтенант  Николай  Клыпа,  считался  лучшим  в
дивизии.
 Строгий и требовательный к своим бойцам, лейтенант  Клыпа,  пожалуй,  с
еще большей строгостью относился к своему  брату.  Петя  знал,  что  ему  не
приходится рассчитывать ни на какую потачку со стороны  Николая,  и  поэтому
привык выполнять все требования воинской  службы  и  дисциплины  наравне  со
своими взрослыми товарищами.
 Но как раз в субботу, 21 июня  1941  года,  получилось  так,  что  Петя
провинился. У него было несколько часов свободного времени, и один  знакомый
музыкант из города уговорил его ненадолго пойти на  брестский  стадион,  где
проходили в тот день спортивные соревнования, и  поиграть  там  на  трубе  в
оркестре. Петя ушел без разрешения, надеясь скоро  вернуться  и  думая,  что
брат не заметит его отсутствия.
 Он жил вместе с братом и  его  семьей  в  одном  из  домов  комсостава,
находившихся вне  крепости,  неподалеку  от  главных  входных  ворот.  Когда
мальчик вернулся из города домой, оказалось, что лейтенант Клыпа уже знает о
его самовольной отлучке. Пришлось получить заслуженное взыскание.
 Взыскание было не  особенно  суровым,  но  весьма  неприятным.  В  этот
субботний вечер, когда все бойцы собирались  смотреть  кино  в  крепости,  а
некоторые даже получили отпуск в город, Пете предстояло в наказание за  свой
проступок сидеть в казарме, в комнате музыкантов, и разучивать партию  трубы
к увертюре к опере "Кармен", которую как раз готовил полковой оркестр.
 "Пока не будешь твердо знать свою партию,  не  имеешь  права  выйти  из
казармы ", - строго предупредил лейтенант.
 И Петя знал: как ни крути, а поработать придется, потому что на  другой
день брат обязательно проверит, выполнил ли он задание.
 Вздохнув,  он  отправился  в  казармы  и,  взяв  свою  трубу,  принялся
разучивать злополучную партию. Впрочем,  у  него  были  хорошие  музыкальные
способности,  отличная  память,  и  он  справился  с  делом   быстрее,   чем
рассчитывал. Убедившись, что он выучил все твердо и завтра не ударит лицом в
грязь, Петя с чистой совестью отложил инструмент и пошел  во  двор  крепости
разыскивать своего приятеля Колю Новикова - мальчика старше его на  год  или
полтора, который тоже был воспитанником здесь же, в музвзводе.
 В тот вечер во дворе крепости  было  особенно  людно  и  оживленно.  По
дорожкам  группами  расхаживали  бойцы,  командиры  с  женами,  девушки   из
медсанбата и госпиталя. Где-то за  Мухавцом,  видно,  в  одном  из  полковых
клубов, играла музыка. Здесь  и  там  прямо  под  открытым  небом  во  дворе
работали кинопередвижки, и киномеханики пользовались вместо экрана простыней
или даже просто беленой стеной. Зрители смотрели фильм стоя.
 В одной из таких групп, собравшейся  перед  импровизированным  экраном,
Петя наконец отыскал Колю  Новикова.  Мальчики  вместе  досмотрели  картину,
побывали еще около двух или трех передвижек и, так  как  время  подходило  к
"отбою", неторопливо направились к казармам.
 "Пойдем завтра утром на Буг рыбу ловить! - вдруг предложил  Коля.  -  Я
две удочки смастерил, одну тебе дам. И черви уже накопаны..."
 "Пошли! - обрадовался Петя. -  Встанем  часа  в  четыре,  когда  только
светает, и прямо на Буг. На рассвете клюет здорово! "
 И он тут же решил, что не пойдет спать домой,  а  переночует  вместе  с
Колей в казарме.
 Друзья улеглись рядышком на нарах и перед сном  поспорили  о  том,  кто
первый проснется: каждый уверял другого,  что  он  встанет  раньше.  Полчаса
спустя оба уже крепко спали.
 Бедные ребята! Они не  знали,  какое  пробуждение  готовят  им  люди  в
зеленых мундирах, лихорадочно копошившиеся всю эту ночь там, за границей, на
левом берегу Буга.
 Обо всех этих событиях субботнего вечера Петя Клыпа рассказал  старшине
Игнатюку уже позже, когда  они  встретились  в  казармах  во  время  боев  в
крепости, а Игнатюк теперь, спустя много лет, передал мне его рассказ.
 Петя не говорил при  этом,  что  пережил  он  в  первые  минуты  войны,
проснувшись среди грохочущих взрывов, видя вокруг себя кровь и смерть, глядя
на убитых и раненых товарищей. Но старшина помнил, что  мальчик,  вскочив  с
постели и еще не успев одеться, был отброшен близким  взрывом  в  сторону  и
сильно ударился головой о стену. Несколько минут он пролежал без сознания, а
потом кое-как поднялся на ноги и мало-помалу  пришел  в  себя.  И  тогда  он
первым делом кинулся к пирамидам и схватил винтовку.
 Среди взрослых бойцов были такие, что растерялись, поддались  в  первый
момент панике. Командир - молодой лейтенант,  вскоре  появившийся  здесь,  -
ставил им в пример этого мальчика, который сохранил полное самообладание  и,
едва опомнившись от контузии, ошеломленный и наполовину  глухой,  сейчас  же
взялся за оружие и  приготовился  встретить  врага.  И  его  пример  помогал
малодушным взять себя в руки и справиться со страхом.
 Огонь врага усиливался, здание казарм горело и  рушилось,  и  уцелевшие
бойцы, неся с собой  раненых,  спустились  в  массивные  сводчатые  подвалы,
протянувшиеся под всем домом.
 Там, у подвальных окон, были расставлены пулеметчики и стрелки.
 Но нужно было, чтобы кто-то поднялся наверх, на второй  этаж  здания  -
наблюдать оттуда и вовремя доложить о появлении врага.  Наблюдателю  грозила
опасность - верхний этаж дома особенно сильно  кромсали  вражеские  снаряды.
Командир вызвал добровольцев, и первым на его  зов  отозвался  тот  же  Петя
Клыпа.
 А потом мальчик стал ходить в разведку по крепости, выполняя  поручения
командиров. Для него не было запретных мест - он отважно и ловко  пробирался
на самые  опасные  участки,  пролезал  буквально  всюду  и  приносил  ценные
сведения о противнике.
 На второй день у  бойцов  333-го  полка  подошли  к  концу  боеприпасы.
Казалось, сопротивление на этом участке  будет  неминуемо  сломлено.  В  это
самое время Петя Клыпа и Коля Новиков, отправившись  в  очередную  разведку,
обнаружили в одном  из  помещений  казарм  еще  не  поврежденный  бомбами  и
снарядами противника небольшой склад боеприпасов. Мальчики сообщили об  этом
командирам и вместе с другими бойцами тут же,  под  огнем  врага,  принялись
таскать патроны и гранаты к зданию, где оборонялись их  товарищи.  Благодаря
им защитники  крепости,  сражавшиеся  на  этом  участке,  смогли  продолжать
сопротивление еще много дней, нанося врагу большой урон.
 Петя Клыпа показал себя таким храбрым, смышленым и  находчивым  бойцом,
что старший лейтенант,  принявший  в  первые  часы  войны  командование  над
бойцами 333-го полка, вскоре сделал его своим связным, и Петя пулей  носился
по подвалам и полуразрушенным  лестницам  здания,  выполняя  его  поручения.
Впрочем, это назначение имело и другой,  неизвестный  ему  смысл.  Командир,
сделав мальчика св