игаются вместе с кармой, - очень доброжелательным  тоном  начал  объяснять
Лакшман. - Гуру - святой учитель -  называет  преданных  духовными  именами,
чтобы, произнося их, мы всегда помнили о Кришне.
   Лариса изо всех сил напрягла память. Она четко помнила,  что  при  первой
встрече Бураков рассказывал ей  о  том,  что  его  дочь  одно  время  сильно
увлеклась кришнаизмом и что даже получила другое имя. Вот только какое?
   - Ради бога, подождите минуточку, я сейчас вспомню...  Ах,  да...  Ямуна,
кажется.
   - Ой, - всплеснул руками Лакшман-прабху. - Сам Кришна  привел  вас  сюда!
Ямуна-пати-матаджи здесь. Она решила пожить в общине и  вверить  себя  богу.
Она сейчас в алтарной комнате...
   - Где это? - спросила Лариса.
   - Пойдемте, я вас провожу.
   Лакшман-прабху провел Котову по коридорам и  лестнице  и  наконец  открыл
дверь в какую-то комнату.
   Вероника стояла на коленях на мозаичном полу около алтаря, откуда на  нее
радостно и всепрощающе взирали величественные статуи божеств.  На  ней  было
зеленое сари из дорогой материи. Голова  ее  была  покрыта,  на  лбу  лежала
узорчатая  цепочка  с  блестящим  кулоном  посередине.  В  носу  у  Вероники
красовалась золотая серьга, а на руки были  надеты  многочисленные  звенящие
браслеты и серебряные кольца. Причудливый и необычный макияж  делал  девушку
похожей на персонаж индийского эпоса. Ее  полный  мольбы  взгляд  застыл  на
сияющих ликах божеств. Она была неподвижна и почти  что  величественна,  как
статуя Кришны.
   Лариса окликнула ее достаточно громко  по  имени,  но  Вероника  даже  не
шелохнулась.  Лариса  подошла  ближе  и  отчетливо  позвала   ее.   Вероника
полуобернулась и поднялась на ноги. Ее губы,  вызывающе  очерченные  слишком
яркой помадой, слегка дрогнули и неловко зашевелились, но она так  ничего  и
не сказала.
   - Извини, ты не слышишь, что я тебя зову?
   - Меня здесь никто не называет кармическим именем, - отозвалась Вероника.
Ее тихий голос терялся в пространстве храма.  -  Откуда  вы  узнали,  что  я
здесь?
   - Меня привел Кришна, - не нашла ничего лучшего для ответа Лариса.
   - Не верю! - вдруг агрессивно набычилась Вероника.
   - Ты не веришь в бога? - удивилась Лариса.
   - Нет, я хотела сказать, что не верю вам. Это отец послал вас,  он  выдал
меня. Он никогда не держал своих обещаний.
   - Обещание, которое ты имеешь в виду, он сдержал. Можешь быть уверена,  у
тебя был прекрасный отец.
   - Тогда почему вы здесь?
   Лариса отметила, что Вероника даже не обратила внимания на глагол  "был",
умышленно выбранный ею.
   - Твой отец умер, Вероника, - сама  пояснила  Лариса.  -  Он  застрелился
вчера днем.
   - Вы лжете, этого не может быть! - презрительно ответила Вероника.
   Слова вырывались  из  ее  уст  с  прерывистыми  паузами,  а  тело  начала
сотрясать дрожь. Потом она закрыла лицо руками, звенящие браслеты сползли  к
локтям. Лариса увидела, что под браслетами  открылись  перевязанные  бинтами
запястья. Такие повязки могли быть только на руках несостоявшихся самоубийц.
Теперь ей стало понятно, откуда в  ванной  на  даче  Буракова  было  столько
крови...
   - Откуда вы знаете? - тем временем выдавила из себя Вероника.
   - Я находилась рядом с ним в тот момент. Но самое интересное,  что  перед
тем, как убить себя, он признался, что убил Дашу Белову и Рауфа  Амирбекова.
А напоследок заявил, что убил тебя. Как ты считаешь,  зачем  ему  было  себя
оговаривать?
   Вероника  прикрыла  глаза  длинными  пальцами,   унизанными   серебряными
кольцами, но, несмотря на это, все равно в них были видны злые огоньки.
   - Понятия не имею, - наконец процедила она. - Старик мог совсем  спятить.
Он и так уже давно помешался.
   - А я понимаю его поступок,  -  тихо  ответила  Лариса.  -  Как-то  Ирина
Владимировна, твоя приемная мать,  сказала  мне,  что  Павел  Андреевич  был
слишком хорошим отцом и часто перегибал палку. Сейчас, глядя на тебя, я  как
никогда уверена в этом. Он  знал,  что  оба  убийства  совершены  тобой.  Он
пытался взять на себя твою вину, сделать так, чтобы тебя прекратили  искать.
После этого ушел навсегда. Думаю, ему уже не хотелось жить,  слишком  велико
было бремя вины. В какой-то степени  он  и  себя  считал  виновным  в  твоих
преступлениях.  Ведь  он  сам  воспитал  тебя  так,  что  в  тебе  развились
жестокость, цинизм и беспринципность. Павел Андреевич понимал также, что его
связь с Дашей привела к тому, что ты убила и ее, и Рауфа. Впереди у него  не
было уже ничего хорошего.
   Вероника отняла руки от лица. Оно пылало от волнения, и девушка  отчаянно
пыталась взять себя в руки.
   - Я ненавижу отца. Это он сделал меня калекой.  Меня  никто  не  любит  и
никогда не будет любить. Меня нельзя считать  красавицей  в  полном  смысле.
Если бы не отец, я могла бы стать топ-моделью!
   Почти выкрикнув последнюю фразу, Вероника уныло покачала головой,  отчего
украшения ее мелодично зазвенели.
   - Все вечно не так, как  надо.  Кришна  как  будто  нарочно  создал  этот
материальный мир несовершенным. Я с утра сегодня читала мантру и думала, что
божества услышат меня. Но они молчат, Я пыталась обрести покой здесь, но  не
сумела. Откровенно говоря, все это, - она обвела руками  фигуры  божеств,  -
может понравиться занудным умникам  и  законченным  сумасшедшим.  Когда  они
выходят   после   службы,   они-то    выглядят    такими    счастливыми    и
умиротворенными... Все, но только не я. Они бегут от своей прежней жизни.
   - А ты?
   - Я пыталась убежать, только другим путем. Мне помешал отец. Он  ворвался
в ванную и все испортил. Он перевязал мне запястья и стал укладывать  спать.
Я поняла, что он снова хочет вернуть меня в свое  болото.  Поняла,  что  мне
никогда не вырваться оттуда, если он по-прежнему будет  довлеть  надо  мной.
Терять мне было нечего. Я и так потеряла самое дорогое...
   - Это Арифа Гусейнова, что ли? - невольно усмехнулась Лариса.
   Глаза  Вероники  вспыхнули.  Она  посмотрела  на  Ларису  с   вызовом   и
отчеканила:
   - Да. Но вам никогда этого не понять. Вас интересуют только деньги.
   Подавив вздох, Лариса взяла себя  в  руки  и  не  стала  опровергать  это
несправедливое, замешенное на эмоциях обвинение. Вместо этого она спросила:
   - И как же ты ушла?
   - Я обманула его, - с победным  видом  вздернула  голову  Вероника.  -  Я
притворилась спящей. Потом услышала, как он  прошел  в  ванную  -  наверное,
хотел смыть там мою кровь. Тогда я поднялась с постели,  спустилась  вниз  и
вышла на улицу. Попутно вытащила из кармана  его  пиджака  деньги.  Он  ведь
заявил, что больше не даст мне ничего, потому что, дескать, это не  приведет
меня ни к чему хорошему. Вот я и взяла сама.  В  конце  концов,  он  виноват
передо мной, вот пускай и платит!
   - Он уже заплатил, - тихо заметила Лариса. - Самым дорогим, своей жизнью.
Он пожертвовал ею ради тебя.
   В глазах Вероники отразилось равнодушие, она безразлично повела  плечами,
и Лариса невольно поразилась - откуда в этой совсем молодой женщине  столько
жестокости и эгоизма? Что к этому привело? Чрезмерная любовь отца?  По  всей
видимости, да.  Но  не  только.  Видимо,  сказываются  еще  и  гены.  Ларисе
вспомнилась родная мать Вероники, Антонина Сергеевна, для которой всю  жизнь
не существовало ничего и никого, кроме нее  самой.  Да,  Вероника,  пожалуй,
взяла как от матери, так и от отца самое худшее...
   - Вероника, вы признаете, что убили Дашу и Рауфа? - спросила тем временем
Лариса, переходя на "вы". Она чувствовала, что не может  больше  общаться  с
этой женщиной, и этим местоимением как бы начала отдаляться от нее.
   Вероника только усмехнулась:
   - Это отец вам сказал про меня?
   - Как же плохо вы думаете о людях... - грустно констатировала  Лариса.  -
Вы совсем меня не слушаете. Я же сказала, что он покончил с  собой  и  перед
смертью написал записку,  в  которой  взял  на  себя  все  совершенные  вами
преступления. А вы еще смеете  обвинять  его!  Он  же  пошел  на  чудовищный
поступок - написал, что убил вас, собственную  дочь.  То  есть  окончательно
убил самого себя в глазах других людей. И сделал это,  как  я  понимаю,  для
того, чтобы вы дальше могли спокойно жить в этом храме, чтобы вас уже  никто
не искал. Наверное, он догадывался, куда вы направились.
   - Мне наплевать, чего он хотел, - холодно ответила Вероника. -  Я  искала
здесь покоя и спасения, а вы не даете мне даже этого. Когда вы оставите меня
в покое?
   - Дело не только во мне, - возразила Лариса. - Вас  не  оставят  в  покое
прежде всего правоохранительные  органы.  Неужели  вы  всерьез  рассчитывали
надежно укрыться здесь?
   Вероника с какой-то заторможенной улыбкой перевела свой взгляд на  статую
Кришны. Лариса тем временем посмотрела на часы.
   - Здесь мое пристанище, - тихо проговорила Вероника, словно убеждая  саму
себя.
   "Господи, вот же ненормальная семейка! -  подумала  про  себя  Лариса.  -
Скорее бы приехал Карташов и избавил меня от всего этого!"
   Лариса заранее посетила  Олега  Валерьяновича,  рассказала  ему  о  своих
предположениях, сообщила, что едет в храм, и попросила  его  быть  наготове.
Подполковник, выслушав Ларису более чем внимательно, пришел к выводу, что ее
рассуждения логичны, и обещал со своей стороны полную поддержку. Он со своей
бригадой вот-вот должен был появиться в храме.
   Минут  через  пять  под  взгляды  ошарашенных  и  растерянных  кришнаитов
Веронику препроводили в милицейскую машину. Карташов сел вместе с Ларисой  в
ее "Ауди", и по  дороге  до  отделения  Котова  подробно  рассказала  ему  о
разговоре с Вероникой.
 
Глава 10 
 
   Допрос должен был быть не из легких. Это понимали как  Лариса,  проведшая
больше часа в обществе Вероники в храме бога Кришны, так и Карташов, который
был наслышан об этом. Хорошо еще, что перед тем, как приступить  к  допросу,
Олег Валерьянович отдал Буракову на попечение  врачей,  так  что  к  моменту
начала разговора она находилась в более спокойном состоянии  и  уже  гораздо
более адекватно воспринимала ситуацию.
   - Он любил меня... - жалобным тоном завела она. - Он  любил  меня  больше
жизни. В прямом и переносном смысле. Только он, и больше  никто.  Но  почему
же... Почему же он предал меня?
   Ее одновременно гневный и обиженный взгляд обратился почему-то в  сторону
Ларисы, сидевшей в кабинете Карташова слева от подполковника.
   - Вы имеете в виду отца? - спросила Лариса.
   - А кого же еще?
   - А в чем он вас предал? - осторожно уточнила Лариса.
   Карташов со скучающим видом крутил в руках авторучку,  видимо,  посчитав,
что вначале должны схлынуть женские эмоции, которые ему, в сущности, глубоко
безразличны. А уж когда  дело  дойдет  до  конкретной  сути  дела,  тогда  в
разговор вступит и он. Поэтому  Олег  Валерьянович  и  отдал  первоначальную
инициативу в допросе Ларисе.
   - Зачем он связался  с  этой  провинциалкой  Дашей?  -  высоким  голосом,
срывающимся от обиды, воскликнула Вероника.
   - К сожалению, с мужчинами такое порой случается, -  со  вздохом  сказала
Лариса. - И ты тут совершенно ни при чем.
   - Ни при чем?  Ничего  себе!  Ведь  он  отдавал  ей  все  внимание!  Даша
настаивала на своем, и он выполнял все ее прихоти,  совершенно  забывая  при
этом обо мне. Он даже перестал со мной разговаривать, когда я  приезжала  на
каникулы в Тарасов. Он  интересовался  моими  делами  только  для  проформы.
Ответишь ему: "Все нормально", - он и доволен. И ни о чем больше не спросит!
   Вероника  закрыла  лицо  руками  и  расплакалась.  Лариса  посмотрела  на
Карташова. Лицо подполковника было таким, словно он разжевал  кислую  сливу.
Лариса поднялась и налила Веронике воды из графина, стоящего  на  столе.  Та
быстро выпила ее крупными глотками и продолжала:
   - Конечно, Даша была хорошенькой шлюшкой. И отцу была важнее  эта  глупая
кукла, а не я, взрослая дочь с моими проблемами. И он променял меня на  нее!
Однажды он купил  этой  дряни  песцовую  шубу.  Потом,  словно  опомнившись,
подарил мне точно такую же, совершенно не понимая,  что  мне  нужны  не  его
подарки, а в первую очередь внимание и участие. Все то, чего он лишил  меня,
помешавшись на своей Даше. Он даже  не  понимал,  что  она  необразованна  и
ограниченна, что она двух слов связать не может, что она откровенно тянет из
него деньги. Видел только ее глупое смазливое личико и стройные ноги! И ради
этих ног он предал и меня, и Ирину! А ведь мне было нужно так немного -  мне
был нужен мой отец...
   Голос Вероники стал тонким, как у маленькой девочки.  Он  звенел  высоко,
обиженно и жалобно. Только откликнуться на жалобу было уже некому.
   - А откуда тебе известно об их отношениях? - поинтересовалась Лариса.
   - Что же я, совсем ничего не понимаю? - усмехнулась Вероника. -  Ведь  он
глазами готов был ее съесть! Удивляюсь, как Ирина ничего не видела. А  может
быть, только делала вид, что не видит. А Даша - дура деревенская!  -  всегда
старалась при мне это подчеркнуть.  То  прижмется  к  нему,  то  попросит  о
чем-нибудь  капризным  голосом.  Словно   хотела   продемонстрировать   свое
превосходство надо мной.
   Карташов, видимо, утомился этими  подробностями,  потому  что,  поскрипев
стулом, нахмурил брови и произнес:
   - Так, давайте-ка все-таки перейдем к убийствам.
   Вероника вскинула на него удивленные глаза, словно  не  понимала,  о  чем
идет речь.
   - Первый вопрос, - не обращая внимания на ее реакцию, деловито  продолжил
Карташов, - как вы убили Дарью Белову? Расскажите, пожалуйста, поподробнее и
желательно без размахивания руками.
   - Ничего я вам не скажу, - мрачно ответствовала Вероника и отвернулась  к
окну. Взгляд ее стал каким-то потусторонним, словно она находилась далеко за
пределами  карташовского  кабинета.  Глаза  были  прищурены,  и  создавалось
впечатление, что она о чем-то вспоминает. О чем-то,  совсем  неприятном  для
себя...
 
*** 
 
   ...Павел Андреевич Бураков никогда не курил. И  даже  запаха  сигаретного
дыма не выносил. Когда он сильно нервничал и нуждался  в  стимуляторах,  ему
приходила на помощь чашка крепкого ароматного кофе.
   Вот  и  сегодня  с  утра  он  чувствовал  себя  нервным  и   неспокойным.
Собственно, подобное  состояние  в  последнее  время  стало  постоянным  его
спутником. И он знал, что тому причиной.
   Павел Андреевич совершил все необходимые манипуляции и включил кофеварку.
   Совсем недавно схоронили Дашу. Его позднюю и, видимо,  последнюю  любовь,
которая принесла горькие плоды. От связи с ней  у  него  в  памяти  остались
только обида и разочарование.
   Павел Андреевич решительно, как он  делал  почти  всегда,  вычеркнул  эту
заурядную, в сущности, девчонку из своей жизни. Раз и навсегда. Он надеялся,
что больше никогда не услышит о ней. А если  и  услышит,  то  воспримет  как
слова, не имеющие к нему никакого отношения.
   Но вдруг случилось непредвиденное - Даша умерла. Причем не своей смертью.
Когда он узнал об этом, то был потрясен настолько, что даже отказался  ехать
на похороны, сославшись на больную ногу.
   Потом он много раз размышлял на эту тему, терзаясь сомнениями - правильно
ли поступил? Все-таки, с одной стороны, стоило отдать последний долг.  Но  с
другой... Он уже и так много для Даши сделал. Гораздо больше, чем  она  того
заслуживала. И потом, раз уж решил, что она для него не существует,  значит,
так тому и быть. Отрезано - так отрезано.
   И все-таки мысли о смерти Даши постоянно всплывали в  голове  полковника.
Каждое утро начиналось  с  воспоминаний  о  ней.  Невольно  Павел  Андреевич
задумывался о том, кто мог столь жестоко поступить с ней - убить, заколоть.
   "Наверняка Ариф, - размышлял он. - Этот придурок способен на все. К  тому
же деньги пропали. Кто,  кроме  него,  мог  о  них  знать?  Наверняка  Даша,
дурочка, по простоте душевной проболталась, где она их хранит".
   Но у Арифа было  железное  алиби.  Однако  Павел  Андреевич  не  очень-то
доверял ему. Этот мерзавец ведь мог и кого-то из дружков своих  подговорить,
посулив те самые деньги, что Даша прятала зашитыми в матраце.
   А если все-таки не он... Но тогда кто? Кто?!
   Павел Андреевич в сотый, в тысячный раз задал себе этот вопрос, собираясь
уже выключить кофеварку, как вдруг намерения его перебил  длинный  звонок  в
дверь. Открыв, Бураков увидел своего партнера по бизнесу  Рауфа  Амирбекова.
Отставной  полковник  сразу  же  отметил,  что  тот   выглядит   нервным   и
озабоченным.
   - Паша, мне с тобой нужно поговорить, - возбужденно выпалил Рауф прямо  с
порога.
   - Ну проходи, поговорим, -  пожал  плечами  Бураков,  пропуская  гостя  в
квартиру.
   Он решил, что у Амирбекова возникли какие-то проблемы с поставками, и тот
специально приехал в Тарасов, чтобы предупредить его и  посоветоваться,  что
делать дальше.
   - Будешь пить мой фирменный? - бережно наполняя чашку свежеприготовленным
напитком, предложил Павел Андреевич.
   - Некогда пить, и  без  кофе  весело,  -  неожиданно  оборвал  его  Рауф,
устраиваясь на стуле. - Хватит ерундой заниматься, Паша.
   - В чем дело? - изумился Бураков, поднимая густые  брови  вверх  и  морща
высокий лоб. - Ты что такой дерганый сегодня?
   Еще никогда он не видел Рауфа в таком состоянии. Обычно это был спокойный
и добродушно-флегматичный человек. Теперь же он нервно барабанил пальцами по
столу,  взгляд  его  был  мрачно-сосредоточен  и  буквально  буравил   Павла
Андреевича. Бураков молча отпивал кофе и ждал ответа.
   - Паша, - наконец сказал Рауф, - скажи честно - это ты убил Дашу?
   - Что-о? - изумился Бураков. - Да ты что, Рауф? С чего ты взял?
   - А кто тогда? - насупленно спросил Амирбеков.
   - Откуда же я знаю! Я и сам голову ломаю над этим, если хочешь знать.
   - У Эмиля в руке нашли пуговицу от  твоего  пальто,  -  проговорил  Рауф,
вытирая пот со лба. - Дверь она сама убийце открыла. И про деньги  он  знал.
Кто же еще это мог быть, если не ты?
   - Не знаю! - широко развел руками Бураков. - Я уж думал, что Ариф.
   - Ариф был в ночном клубе, - мрачно напомнил Амирбеков.
   - А я был дома, - парировал Павел Андреевич. - Можешь у жены спросить или
у соседей. И вообще, ты же в курсе всей этой истории.  Кому,  как  не  тебе,
знать, что я откупился от нее. Зачем мне было ее убивать?
   Рауф не ответил. Он только вздохнул и вперил задумчивый взгляд  в  стену.
Буракова  насторожило  его  поведение.   Господи,   неужели   кто-то   может
заподозрить в убийстве Даши его самого?
   Павел Андреевич нахмурил брови и задумался.  И  тут  на  кухню  заглянула
Вероника.
   - Привет, Рауф! - поздоровалась она, проходя  и  усаживаясь  на  стул.  -
Папа, я тоже хочу твоего кофе.
   - Иди к себе, - сухо сказал Бураков. - У нас деловой разговор.
   Вероника метнула на отца быстрый взгляд, в котором читались обида и гнев.
Тем не менее она больше ничем не выдала своего состояния, молча поднялась со
стула и вышла из кухни, аккуратно прикрыв за  собой  дверь.  Повисла  долгая
пауза.
   - Ладно, Паша, - наконец поднялся с места Рауф. - Извини, я  сгоряча  это
сказал. У меня голова кругом идет. Я поеду к себе. Мясо привезу послезавтра,
как мы и договаривались.
   - Хорошо, - только и ответил Бураков, провожая его до двери.
   Рауф уже взялся за ручку, как вдруг резко повернулся к Буракову и заявил:
   - Я все равно найду того, кто ее убил...
   ...Послезавтра Рауф не появился. Не появился он и через  несколько  дней.
Встревоженный Бураков поехал в Потаково, но жена Амирбекова  как-то  скорбно
сообщила ему, что муж исчез, ни о чем ее не предупредив.
   Бураков обзвонил всех бизнесменов, с которыми были связаны он и Рауф,  но
никто ничего не знал о его местонахождении. Буракову  ничего  не  оставалось
делать, как вернуться в Тарасов. На следующий день мясо ему  привез  младший
брат Назы, и дела на консервном заводе пошли  своим  чередом.  Но  внезапное
исчезновение Рауфа не давало покоя. В  ушах  отставного  полковника  звучали
прощальные