историю с каннибалами и киношниками? - вспомнила самую жуткую и захватывающую историю из своей практики Лариса.
     - Ну да. Впрочем, сейчас тоже у тебя получилось круто.
     - Так как же все-таки вам удалось ворваться в дачу? - поинтересовалась Лариса.
     - У нас свои секреты, - отрезал Мурский. - Впрочем, никаких секретов. Сначала взяли шофера, тот провел нас к Куху, ну а там уже дело техники.
     - Он, конечно же, все отрицал.
     - Естественно. Он был очень удивлен, увидев нас.
     Надеялся на свое высокое положение, вел себя высокомерно, презрительно. Но у нас любое чванство сразу обламывается. Ребята церемониться не любят.
     - А как власть реагировала?
     - Очень нервно. Губернатор звонил моему начальству вчера из Москвы. В общем, шорох неслабый создался.
     - Какие, думаешь, будут последствия?
     - Скорее всего от Куха дистанцируются, обвинят, помимо всего этого, во взяточничестве. Губернатор, может быть, снимет какого-нибудь зама - за кадровую ошибку. В прессу постараются много информации не пускать. Все по наезженной схеме.
     - А Кух?
     - Посадят, наверное... А может быть, и замнут.
     Пошлют куда-нибудь на принудительное лечение в психиатрический санаторий. - Мурский улыбнулся.
     - Все-таки меня не покидает ощущение некоторого абсурда - у власти стоят какие-то маньяки, - сморщилась Лариса.
     - Ничего особенного, - спокойно ответил полковник. - Может быть, никто и не узнал бы о нем, если бы не стечение некоторых обстоятельств. Мне вон рассказывали, что в восьмидесятых годах, еще при социализме, главврач элитной поликлиники из обреза в людей стрелял со своего балкона. Двоих положил, а дело замяли. Направили на лечение. Через два года вышел, живет вроде бы до сих пор.
     - Но тогда при социализме! А сейчас - совсем другое дело, и к тому же министр!
     - Если бы тот не стрелял в свое время, сейчас, может быть, тоже министром бы был, - цинично ответил Мурский. - Пригласила бы ты меня лучше еще раз в свой ресторан, а то надоели мне уже эти разговоры.
     - О'кей, дядя Волик, вот съезжу на отдых, после него - хоть каждый день.
     - Ловлю на слове... Кстати, я вот, может быть, звание получу скоро.
     - Неужели генерала? - удивилась Лариса.
     - А что? - пробасил ниже обычного регистра Мурский. - Во многом благодаря тебе...
     "Ну надо же! Карташов майором стал благодаря мне, Мурский вон в генералы метит! - подумала Лариса. - А я знай себе все рестораном руковожу. Впрочем, мне не жалко. Пускай себе повышаются. Люди-то все хорошие..."

ЭПИЛОГ

     Лариса шла к Патрушеву с определенной внутренней установкой, которая в простонародье называлась "не давать!". Ее воспоминания о близости, которая случилась у нее с Патрушевым не так давно, безусловно, давали ей определенные основания для продолжения отношений. В постели все было нормально. По ее мнению, он был неплох, но... Говоря языком Курочкина, он начисто проваливал психологическую стадию.
     Ну в самом деле, зачем ей этот маменькин сыночек, зачем ей этот слюнтяй?! Ему не женщина нужна, а мама, которая будет с ним нянчиться и тютюшкаться!
     Он, конечно же, будет желать близости - все мужчины одинаковы. И нужно приложить усилия, чтобы не обидеть его и не потерять с ним нормальных отношений.
     Поэтому внутренняя установка была вполне оправданна. Лариса старалась продумать каждый свой жест, каждое движение, чтобы ничем не спровоцировать Патрушева на секс. Впрочем, она думала, что, учитывая не очень явное желание со стороны Андрея, ей это удастся сделать без особого напряжения.
     Дверь открыл сам Андрей. Он был очень удивлен и слегка обескуражен появлением Ларисы, оттого очень неуверенно пригласил ее войти. Такой холодный прием не был предусмотрен Ларисой, и она даже слегка разочаровалась.
     Когда она вошла в комнату, то сразу все поняла: на диване сидела Аня Давыдова. От ее самоуверенного вида не осталось и следа. Сама скромность, сама покорность по отношению к своей судьбе. А Патрушев, который вроде бы не тянул на роль властного хозяина, был явно доволен складывающимися обстоятельствами.
     "Как все-таки люди склонны к выработанным моделям поведения! - подумала Лариса. - Привычку не вышибешь из мозгов... Похоже, Аня, несмотря на ее прошлое недовольство отношениями с Патрушевым и стремлением или изменить его, или сменить партнера, просто возвратилась к привычному. Ну что ж, хороший мальчик, грамотно владеет техникой секса, очень удобный и ненавязчивый, хотя и бывает иногда занудным".
     И Лариса неожиданно пришла для себя к выводу:
     "Да, при таком раскладе мне здесь ничего не светит".
     И это было очень по-женски: вроде бы установка, с которой она шла сюда, была диаметрально противоположной. Она сама поймала себя на этой мысли и невольно улыбнулась: сейчас она попала в очень неловкое положение.
     "Ведь Патрушев был уверен в том, что я пришла провести с ним ночь. Надо попытаться как-то более достойно выйти из этой ситуации, - решила она. - Ну-с, господа, посмотрим, что там у вас?"
     - Как ваши дела, Аня? - очень приветливо спросила она у Кравцовой.
     Патрушев с укоризной посмотрел на Ларису.
     - Лариса в курсе всего, - объяснил он несколько растерявшейся Ане. - А у нас вот снова...
     Он повернулся к Ларисе и виновато развел руками.
     Котовой оставалось сыграть роль друга семьи. В этом ей активно помогла сама Давыдова. С потрясающей откровенностью, с большой долей демонстративности перед Ларисой, она начала говорить:
     - В общем, конечно, понимаю, что виновата.
     Я глупо поступила, не ценила тебя, Патрушев. А теперь оценила. Я так сильно тебя люблю, что скоро заболею, у меня бессонница, я не сплю ночами! - В этот момент Аня стрельнула глазами в Ларису, как бы ожидая от нее поддержки. - Я так переживала за тебя, когда ты был в тюрьме, и потом, когда тебя отпустили...
     - Чего же ты не пришла ко мне? - язвительно спросил Андрей. - Передачку бы принесла.
     - Я же заболела. Меня всю трясло. Мне казалось, что я виновата в том, что искалечила твою судьбу. Я боялась прийти, плакала целыми днями. И только когда все обвинения были сняты...
     - Во многом благодаря Ларисе, - вставил Патрушев.
     - Лариса, как я благодарна вам! - обратилась Аня к Котовой.. - Теперь я спокойна. Главное, что с Патрушевым все хорошо. Даже если он не хочет больше никаких отношений, пусть он позволит мне хотя бы приходить к нему как к старому другу. Я не буду навязываться, но, Патрушев, знай - я все равно тебя люблю и хочу.
     - Андрей, - прервала этот монолог Лариса, - ну прости, что ли, ее... Как я поняла, она сделала ошибку, а теперь раскаивается. Не будь таким жестоким. Я знаю, что ты по-прежнему хорошо относишься к Ане. Ты ведь сам мне об этом говорил.
     Патрушев удивленно смотрел на Ларису:
     - Ты это серьезно?
     - Патрушев, перестань!
     Лариса не хотела, чтобы у Андрея наступил период торможения. Это могло все испортить. Быка нужно было брать за рога, а потом непринужденно удаляться.
     - Дети мои, возьмите друг друга за руки и помиритесь!
     Лариса была уверена в том, что далее последует классический хеппи-энд. Скоро они сольются в поцелуе, и так далее... А ей было пора уходить. Свою роль она сыграла и заслужила тем самым благодарность Патрушева.
     Она еще некоторое время соблюдала этикет: не отказалась от предложенного чая с печеньем, поблистала своей начитанностью и остроумием во время самого чаепития, а потом заспешила домой.