Московская  легенда  утверждает,  что  снос  монастыря  ознаменовался
дурными   приметами.   Настоятельница,    отслужив    последнюю    службу,
распорядилась приковать  себя  цепями  к  росшему  посреди  двора  дубу  и
объявила, что не покинет святых стен. Принужденная  церковным  и  светским
начальством покориться, мать-игуменья прокляла это  место,  пообещав,  что
стоять здесь ничего не будет: "Быть месту сему пусту!"
     Когда в первый день с  главного  храма  монастыря  принялись  снимать
кресты, работник сорвался с  купола  и  на  глазах  большой  толпы  убился
насмерть. Сам новый Храм не простоял и столетия. Вместе с  ним  большевики
взорвали и другую церковь - Похвалы Пресвятой  Богородицы,  построенную  в
1705 году в стиле нарышкинского барокко  и  прозванную  в  просторечии  по
приделу Николой в Башмачках.
     Не осуществился и безумный проект новой власти  -  гигантский  Дворец
Советов с несуразной статуей Ленина наверху.  Похоже,  проклятие  игуменьи
исполняется неукоснительно. И сейчас  на  злополучном  месте  нет  ничего,
кроме большой лохани, которая, кстати, то и дело гниет и рушится.
     Судьба  Храма  внятно  утверждает  вывод,  столь  очевидный:   нельзя
уничтожать прежние ценности. И почему ради  одного  Храма  надо  разрушить
другой?
     Поэтому я выдвигаю в романе предположение, что Храм Христа  Спасителя
был обречен. И стоит поразмыслить,  восстанавливать  ли  Храм  на  прежнем
месте, не поискать ли более подходящее? Возможно и  на  Воробьевых  горах,
где намеревались сначала.
     Между тем, если заглянуть вглубь истории, выяснится, что местность  в
окрестностях Храма, именуемая Чертольем, издавна пользуется дурной славой.
В разные столетия возвели  здесь  около  десятка  церквей  -  ни  одна  не
устояла.
     Урочище Чертолье получило название от ручья Черторый,  протекавшем  в
овраге  там,  где  нынче  переулок  Сивцев  Вражек.  В   половодье   ручей
разливался, но когда вода спадала, на берегах  ручья  оставались  ухабы  и
колдобины, словно черт рыл; пешеходы на каждом шагу чертыхались. Отсюда  и
название местности, хотя по строгости следовало бы  говорить  -  Черторье.
Однако на язык москвичам легло Чертолье, то и укоренилось.
     Думаю, Чертолье было проклято и прежде матери-игуменьи  Алексеевского
монастыря: в этой  местности  располагался  Опричный  двор.  Здесь  стояли
пыточные избы, казематы  сидельцев,  эшафоты  с  плахами,  земля  Чертолья
пропитана кровью и страданием, множество людей приняли на ней мученическую
смерть. Как видим,  причин  для  проклятий  существовало  предостаточно  и
раньше.
     И может  сдаться,  гораздо  раньше,  чем  мы  предполагаем.  Возможно
проклятие тяготело над Чертольем с древнейших времен. Еще до прихода  сюда
славян,  когда  хозяевами  здешних   мест   были   угро-финские   племена,
существовало  здесь  языческое  капище.  И  как   предполагают   некоторые
археологи, вероятно, что обряды сопровождались жертвоприношениями.
     Я нахожу Чертолье бесовским местом. Может быть именно по этой причине
местность здесь заселена мало - как  знать?  Жилые  дома  располагаются  в
отдалении у границ Чертолья, по вечерам здесь пустынно, и когда  в  ночные
часы прогуливаешься по безлюдным улицам и переулкам,  внятно  ощущаешь  за
спиной чужое присутствие. Даже не замечая никого в поле зрения, ловишь  на
затылке посторонний взгляд, на который  то  и  дело  норовишь  обернуться.
Чтобы  проверить  себя,  я  не  раз  приводил  сюда  людей  с   повышенной
энергетической чувствительностью, способных к  биолокации.  Они  неизменно
отмечали  вокруг  агрессивный   фон,   старались   поскорее   убраться   и
успокаивались  лишь  оказавшись  за  пределами  Чертолья.  Иные   из   них
определяли на разной глубине под землей пустоты, ходы и  галереи,  а  иные
ссылались  на  идущие  снизу  потоки   "черной"   энергии,   которую   они
воспринимали как враждебную.
     Я упоминаю об этом вскользь в романе,  но  там  задача  у  меня  была
другая, и я не мог отвлекаться. И все  же  стоит  над  этим  поразмыслить,
возможно что-то здесь кроется. Во всяком случае,  я  сам,  своими  глазами
видел на разной глубине под землей по соседству с Волхонкой в окрестностях
Музея изящных искусств и на задворках  знаменитой  усадьбы  целые  россыпи
черепов, скелетов и костей. Упомяну лишь еще, что до  1658  года  Волхонка
называлась Чертольской. В Москве названия всегда много значили.
     С Чертольем соседствует Старое  Ваганьково  -  древнее  поселение  на
другом берегу Неглинки против Боровицкого холма. Название  проистекает  из
двух возможностей. Одна исходит из  того,  что  первыми  здесь  поселились
скоморохи, называемые вагантами. Ваганить  по  Далю  -  баловать,  шалить,
играть, шутить. Вспомним поэзию вагантов, западноевропейских средневековых
актеров. По другой версии, у речного брода в этой местности собирали мыт -
торговую пошлину, для чего товары досматривались - ваганили.
     Старое Ваганьково издавна считалось желанным  местом  для  поселения:
зеленый холм, сухой косогор,  покатый  прибережный  луг,  живописный  вид,
поблизости главные дороги и  речные  пристани,  рукой  подать  до  Кремля.
Прежних  обитателей  со  временем  переселили  к  урочищу  Три  Горы,  где
образовалось Новое Ваганьково.
     На месте древнего поселения  в  Старом  Ваганькове  построили  дворец
великой княгини Софьи, дочери великого князя литовского Витовта, которая в
1391 году вышла замуж за Василия  I,  сына  Дмитрия  Донского.  Праправнук
Софьи Иван IV Васильевич, прозванный Грозным, включил Старое Ваганьково  в
обширный Опричный двор, а на холме расположил свою загородную усадьбу.
     Я не раз спускался в Старом Ваганькове  под  холм.  Каменные  палаты,
арки, сводчатые галереи, затейливая старинная кладка, путаница  проемов  и
переходов. Уходящие вниз выложенные  кирпичом  подземные  ходы  производят
сильное  впечатление  и  нуждаются  в  дальнейших  исследованиях,  как   и
облицованный белым тесаным камнем огромный колодец диаметром  в  четыре  с
половиной метра, прорезающий холм сверху вниз. Долгое  время  колодец  был
доверху  заполнен  землей,  на  поверхности  оставался  лишь  белокаменный
бордюр, окаймляющий клумбу.
     Нынче колодец отрыт метров на 15-17 - так мне показалось на глаз,  но
полная его  глубина  возможно  вдвое  больше.  Предполагают,  что  колодец
является шахтным стволом, имеющим внизу горизонтальную разводку: в сторону
Кремля, в направлении бывшего  Алексеевского  монастыря  и  на  Колымажный
двор, где располагалась усадьба  Скуратовых.  В  XVI  веке  там  построили
церковь Антипия, что на Колымажном  дворе,  переулок  был  переименован  в
Антиповский, а до этого назывался Конющенной улицей.
     И возможно именно этим потайным ходом  пользовался  по  ночам  Малюта
Скуратов, когда скрытно от чужих глаз отправлялся с докладом  к  царю.  Во
всяком случае, следы в белокаменной облицовке колодца могут  указывать  на
наличие когда-то  винтовой  лестницы.  Хотя  нельзя  исключить  применение
ворота и бадьи в качестве подъемного устройства.
     Среди разведанных глубоко под  холмом  ходов  и  галерей  воображение
поражает гигантский каменный мешок со стенами толщиной  в  полтора  метра.
Размеры его ошеломляют - с  большой  двухэтажный  особняк.  Я  внимательно
рассмотрел его со всех сторон: сплошная кладка,  глухие  стены,  ни  одной
щели и даже намека нет на окно, отдушину или дверь.  По  внешнему  осмотру
можно предположить, что кладку произвели сплошняком,  как  одно  целое,  и
само собой напрашивается вопрос: зачем?
     Приборы показали за  полутораметровой  кирпичной  кладкой  пустоту  -
загадочную полость, о назначении которой можно лишь гадать. Кстати замечу,
что пришлось приложить немало усилий, чтобы на  одной  из  кафедр  горного
института отыскать особые электромагнитные и  акустические  ультразвуковые
приборы, определяющие пустоты в грунте и за стенами из любого материала.
     Когда  смотришь  на  упомянутый  каменный  мешок,  первые  помыслы  -
взрезать, заглянуть внутрь. Но стоит чуть поразмыслить, как понимаешь, что
за столетия в  замкнутой  полости  сложился  свой  особый  режим,  как  по
газовому составу, так и по температуре, микрофлоре и  прочему,  прочему...
Неосторожное проникновение, разумеется, нарушит среду. Окажись там  что-то
- книги, к  примеру,  они  могут  истлеть,  рассыпаться  в  пыль.  Недаром
египетские археологи для исследования гробницы Хеопса пригласили  японских
ученых с новейшей технологией и  аппаратурой.  Зонд,  с  помощью  которого
проникли сквозь стену в полость гробницы, содержал  тонкий  особо  прочный
бур, телевизионную камеру и фонарь. К  тому  же  зонд  осуществлял  полную
герметизацию пробуренного отверстия. Мы к такой работе не готовы, а посему
лучше повременить, не трогать, дождаться лучших времен.  Главное  в  таком
деле, как в медицине: не навреди!
     Мне иногда задают вопросы  о  библиотеке  Ивана  Грозного.  Не  стану
лукавить: не знаю.  Как  не  знает  этого  никто,  хотя  досужие  суждения
высказывают  многие,  даже  малограмотные   праздношатающиеся   лица   без
определенных занятий. Россия - страна большая,  в  ней  всегда  находилось
место как для самородков, так и для самозванцев.
     Выскажу однако одно суждение, не претендующее на истину  в  последней
инстанции. Известно, что царь Иван IV Васильевич был не только сведущим  в
науках грамотеем, но и вельми искусным магом, чародеем, чернокнижником.  И
библиотека его, как  и  знаменитая  издревле  и  тоже  загадочным  образом
исчезнувшая   Александрийская   библиотека,   содержала   обширный    свод
эзотерических знаний. Воспринять эти знания с пользой человек  может  лишь
по достижении зрелости души и только проникшись добром. А иначе обретенные
сведения пойдут не впрок, но во вред и приобретут разрушительную силу.
     Есть суждение, что библиотека грозного царя до тех пор скрыта, до тех
пор не  откроется,  пока  люди  не  готовы  к  опасным  знаниям,  пока  не
проникнутся добром, не созреют  душой.  Вот  почему  обретение  библиотеки
зависит не от поисков и находок, а от нас самих:  не  созрели  пока  и  не
готовы. Не думаю, что это случится в ближайшее время.
     От столетия к столетию Старое  Ваганьково  меняло  владельцев,  пока,
наконец, не воздвигли в  XVIII  веке  на  холме  прекрасную  усадьбу  "дом
Пашкова". И разве случайно,  что  с  его  крыши  обозревал  Москву  мессир
Воланд? Не верю в случайность подобных совпадений.
     Нет  нужды  указывать  на  особую  мистическую  сущность  подземелий.
Однажды я спустился на Сицилии в  катакомбы  первых  христиан.  Отчетливые
графити - выцарапанные на стенах надписи  и  рисунки  свидетельствовали  о
давних временах, когда новая религия подвергалась преследованиям, а мессию
его гонимые последователи обозначали знаком рыбы. Вернее, то была  еще  не
религия, а учение, потому что апостол Павел только  создавал  христианство
как  новую  религию,  только  формировал  ее  из  разрозненных   поучений,
проповедей  и  отдельных  эпизодов   жизни   провинциального   учителя   и
проповедника Иешуа, правоверного обрезанного еврея, который никоим образом
не отступал от канонов иудейской веры, а напротив, оскорбленный искажением
ее со стороны книжников и  фарисеев,  вознамерился  освободить  ее  от  их
влияния, вернуть ей подлинную чистоту.
     В катакомбах  мне  открылся  неведомый  сумеречный  мир.  Легко  было
представить, как отрешались здесь неофиты  от  плотского  начала,  влияния
среды, от родственных  и  дружеских  связей.  Лишенный  почти  всего,  что
сопутствует ему на поверхности - света, солнца,  людей,  дали,  горизонта,
неба, запахов,  цветов,  зелени,  дуновения  ветра,  красок,  разнообразия
звуков, человек под землей неизбежно обращается внутрь себя. Отрезанный от
поверхности   и   пространства,   он   невольно   замыкается   на    себе,
сосредотачивается на своем внутреннем мире, на Боге, на душе.
     Я убеждался в этом многократно. Подземелье отсекает внешние  факторы,
воздействия  и  влияние.  Раздумья,  работа   души   становятся   стержнем
существования. У Шекспира в "Гамлете" есть приблизительно такая фраза: "Он
повернул глаза зрачками в душу  мне".  Схожее  состояние  испытываешь  под
землей.
     Как врач отмечу, что в спокойном состоянии, если нет опасности и  нет
нужды в повышенном  внимании,  органы  чувств  под  землей  и  анализаторы
ориентированы  на  сигналы  изнутри:  мысли,  самоощущения...   Восприятие
сигналов извне ограничено. Однако, повторяю, в отсутствии опасности.
     При малейшем намеке на опасность органы  чувств  обостряются  гораздо
сильнее, чем на поверхности. В кромешной тьме,  в  полном  беззвучии  весь
обращаешься в слух, в зрение, в обоняние...
     Следует отметить, что под землей организм особенно тонко  и  особенно
чутко  реагирует  на  изменение  среды,  на  разные  факторы  воздействия,
электромагнитное излучение,  к  примеру,  или  на  магнитное  поле,  остро
регистрирует чужую энергетику, биополе и аномальные зоны.
     Я всегда стараюсь избегнуть шаманства по этому поводу, но  в  разных,
казалось бы, полностью схожих ходах и помещениях под  землей,  испытываешь
разные ощущения, порой столь различные,  что  диву  даешься.  Кстати,  под
землей  удобно  изучать  механизмы  адаптации  человека,  строить   модели
приспособительных   процессов,   выявлять   закономерности,   вырабатывать
рекомендации.
     На  соседних  участках  внизу   могут   изрядно   отличаться   многие
объективные и субъективные показатели: физическое состояние, самочувствие,
настроение,  всевозможная  симптоматика,  пульс,  артериальное   давление,
частота и глубина дыхания, мышечная сила,  рефлексы,  скорость  реакций  и
прочее, что удавалось определить.
     При спусках мне весьма пригодилась моя первая профессия. Я  постоянно
наблюдал себя, старался найти объективные причины и закономерности тех или
иных изменений,  внутреннего  равновесия  и  дискомфорта,  соматических  и
психических отклонений. Можно предположить, что таким образом  сказываются
воздействие   вибрации,   инфраи    ультразвука,    электромагнитного    и
инфракрасного излучения, радиации, разнообразных полей и  потоков  частиц,
природа которых мало пока изучена, биоэнергетики, скажем,  или  иных,  еще
неведомых факторов.
     Мы почти ничего не знаем о биолокации, ядерном  синтезе,  сверхлегких
частицах микролептонах, и как знать, может  быть  исследования  на  разных
глубинах под землей прольют свет в этой области. Не случайно,  космические
частицы физики ловят на дне глубоких шахт.
     Не могу отрицать под  землей  явлений  типа  полтергейста,  хотя  сам
ничего подобного  не  встречал.  Да,  на  некоторых  участках  испытываешь
необъяснимую тревогу, когда по  неизвестной  причине  становишься  сам  не
свой. Я всегда старался хладнокровно разобраться  в  своих  ощущениях,  не
удариться в излишнюю рефлексию, которая парализует  волю.  Именно  поэтому
психологическая устойчивость и аутотренинг имеют первостепенное значение.
     Чаще всего при возникновении подозрительных звуков  или  появлении  в
пространстве какого-то движения,  тени,  непонятного  свечения  я  пытался
спокойно разобраться  и  как  правило  убеждался  воочию  в  существовании
конкретной причины: где-то пробирается крыса или  кошка  -  шуршит,  глаза
поблескивают в темноте, где-то подтекает  вода,  где-то  провод  искрит  -
легкий треск доносится,  жужжание,  где-то  грунт  осыпается,  гул  поезда
прокатился поодаль, где-то пар  посвистывает  на  разные  голоса  -  труба
прохудилась, где-то  арматура  поскрипывает,  капель  постукивает,  железо
трется, статическое электричество образуется, какие-то конструкции  стонут
немилосердно, готовые вот-вот рухнуть...
     Да, причин для  испуга  под  землей  хватает.  А  иной  раз  холодное
мерцание  или  ритмично  помигивающее  наподобие  электросварки   свечение
постращают  изрядно.  Но  и  этому  находится  объяснение:  кусок   жести,
металлический прут или струйка воды замкнули кабель с оголенной жилой.
     При каждом спуске я дотошно продумывал технику безопасности,  надевал
резиновые  сапоги  и  перчатки,  брал  инструменты,  старался  не  попасть
впросак. И все же, все же...
     Порой накатится удушающий страх, сдавит грудь,  сожмет  сердце  -  ни
охнуть, ни вздохнуть. Страх скует мысли, и обуяет тебя невероятная жуть, с
которой не совладать.
     За  все  годы  я  несколько  раз  испытывал   под   землей   приступы
необъяснимого  ужаса,  когда  и  причины,  кажется,  никакой,  но   тянет,
неодолимо тянет бросится на  землю,  сжаться,  застыть,  зажмурить  глаза,
заткнуть уши или дать деру и бежать,  сломя  голову,  бежать  без  памяти,
неведомо куда, лишь бы поскорее убраться прочь.
     Из этого состояния выходишь с трудом - медленно,  мучительно,  сцепив
зубы, употребив всю волю и все силы. Не дай Бог кому-то испытать.
     Подобные  состояния  пока  не  поддаются  объяснению.  После   такого
приступа  становится  неловко  за  себя  -  тренированный,  рассудительный
мужчина, как ребенок, боялся неизвестно чего.
     Мне приходилось плавать на разных судах по мировому океану, и я  знаю
о приступах внезапного страха у моряков. Чаще всего это случалось в  шторм
или незадолго до его начала, когда человек не находил себе места от ужаса,
а иногда терял над собой контроль и шагал за борт. Знающие  люди  сходятся
во мнении, что  таким  образом  проявляет  свое  воздействие  на  организм
инфразвук - низкие частоты, которые издает океан.
     Не могу судить, но  возможно,  колебания  земной  коры  или  подвижки
больших  масс  грунта  рождают  под  землей  схожий   результат,   создают
аномальные зоны, а может причина совсем в другом, еще неведомом.
     Любопытно, что реальная, подлинная опасность никогда ничего подобного
не вызывала. Обычно я неплохо владел собой, анализировал ситуацию,  трезво
принимал  решение.  Даже  встречи  с  людьми,  выказывающими   агрессивные
намерения - наркоманами,  уголовниками  не  вызывали  особого  страха  или
паники. Люди чувствуют, в какой степени ты пойдешь до  конца,  и  если  ты
готов идти до конца, они остерегаются.
     По натуре я человек мирный, но если решился на спуск в "преисподнюю",
надо знать, что тебя ждет. И я никогда  под  землей  не  выпускал  из  рук
"фомку", русский народный инструмент, который в Америке  называют  "свиной
ножкой".
     На рожон я не лез, но всегда был  готов  к  отпору.  Меня  обычно  не
задирали, я ходил, провожаемый внимательными взглядами.  Только  один  раз
выскочивший неведомо из какой щели  бледный  безумец  с  горящими  глазами
неожиданно метнулся ко мне и молча, без единого звука,  вскинул  руку  над
моей головой. Я перехватил удар, и человек также  молча  в  мгновение  ока
бесшумно исчез в темноте.
     Мне приходилось видеть внизу  автомобили,  их  загоняли  по  закрытым
пандусам через подвалы и гаражи. Сосредоточенные и немногословные механики
красили их, кроили-перекраивали, что-то резали автогеном, варили и стучали
беспрерывно, видимо, перебивали на  рамах  заводские  номера.  Стоило  мне
появиться, они молча и напряженно разглядывали меня,  но  я  не  занимался
розыском угнанных автомобилей, а шел своей дорогой - мимо и стороной.
     Изредка, от случая к случаю попадались сложенные штабелями коробки  с
товарами, возможно, пущенная налево  гуманитарная  помощь,  складированная
для коммерческих ларьков.
     Я  часто  встречал  под  землей  бездомных.  Кое-где   можно   сносно
существовать  -  тепло,  сухо,  водопровод,  электричество...  Я  встречал
бродяг, скитальцев, беженцев, встречал жалобщиков, приехавших в Москву  за
правдой и не имеющих ночлега.
     Чаще всего под  землей  можно  встретить  больных,  спившихся  людей,
грязных, годами не мывшихся, едва ли  не  потерявших  человеческий  облик.
Некоторые из них перестали подниматься на поверхность  и  в