тебе,
журналистка?
   "Начался пьяный бред? Это сколько ж времени он пьет? Штофчик, похоже,
не первый".
   А Креницкий продолжал нести ахинею, признаваясь, что  всегда  терпеть
не мог журналюг, в особенности женского пола,  и  никогда  их  близко  к
своей персоне не подпускал. "Да кому ты интересен-то, старый  козел?"  -
хотелось спросить мне, но сдерживалась - и не потому, что за козла можно
ответить.
   К великому сожалению Павла свет Степановича, в его пусть не  ближнее,
а дальнее окружение затесалась одна журналюга. "Это я, что ли?"
   И как он допустил женитьбу на единственной дочери человека, до  этого
имевшего связь с журналюгой? "Ну и  выражения!  Какие  мы  официальные".
Следовало ожидать от журналюги какой-нибудь пакости. "Он долго будет обо
мне в третьем лице говорить?" И вот дождался. А журналюга,  змея,  акула
пера,  так  называемая,  барракуда  эфира,  полтора  года  планы   мести
вынашивала, думала,  что  бы  такое  выкинуть,  и  вот,  воспользовалась
крупным шансом.  Хитро,  конечно,  придумала,  вынужден  признать  Павел
Степанович. Но поскольку теперь  все  шишки  валятся  на  бедного  Павла
Степановича, он это дело так не оставит.
   Нам принесли салат. Я последовала  старой  доброй  истине  "А  Васька
слушает да ест". Не пропадать же добру? И вообще я всегда придерживалась
мнения, что пусть лучше поганое брюхо лопнет, чем хороший харч пропадет.
Редька принялся за очередной штофчик,  любезно  принесенный  официантом,
продолжая свои рассуждения вслух. Я слушала, диктофончик работал.
   Я даже кассетку успела перевернуть так, что Редька не  заметил,  хотя
он, по-моему, вообще ничего не замечал, и мне было непонятно,  зачем  он
меня позвал. Или ему просто требовался слушатель?
   Сереге  была  дана  уничижительная  характеристика,  дочери  и  жене,
правда, тоже досталось.
   Не знаю уж,  почему  Колобов  мне  вчера  рассказывал  про  трепетное
отношение Павла Степановича к Сереге  и  с  чего  он  взял,  что  Редька
смотрит на Татаринова как на сына. Судя  по  тому,  что  теперь  говорил
Редька, ни о каких теплых отношениях речи не шло. Редька  считал  Серегу
проходимцем, причем глупым проходимцем, не способным просчитать  на  два
шага вперед. Серега, по мнению Редьки, мог что-то быстро схватить -  то,
что плохо лежит, но на  серьезное  дело,  постоянное  получение  высоких
прибылей - не способен. А что пел  мне  сам  Серега?  "Отношения,  можно
сказать, чисто партнерские".
   Ха-ха.
   Потом Павел Степанович перешел к Колобову, который теперь  собирается
сожрать бедного Редьку с потрохами. И ведь даже не  подавится,  сволочь.
"Хоть сразу стреляйся", - с грустью добавил Павел Степанович.
   - Но не дождется! - тут же взревел он и грохнул кулаком по столу.
   Все, находившиеся в зале, на нас обернулись.
   Я продолжала невозмутимо есть. Как Васька.
   Редька погрозил пальцем у меня перед носом и заявил:
   - Стреляться не буду! Слышишь, падла?
   Ни стреляться, ни давиться, ни колоться, ничего! Всех урою!  И  бабки
найду! Сам найду! Сам!
   И ни с кем делиться не буду! Вот так-то, падла.
   Внезапно у Редьки зазвонил сотовый.  Он  тупо  уставился  на  трубку,
потом пододвинул ее ко мне.
   - Скажи: не адекватен. Все!
   Далее последовала фаза "мордой в салат".
   Салат, мы, правда, уже доели, и получилось в  свининку  с  картофелем
фри. Официант тут же подскочил и вопросительно посмотрел на меня.
   - Оставьте, пусть полежит, - махнула рукой я. - Отдохнет и встанет.
   Редька издал трель  молодецкого  храпа,  а  я  все-таки  ответила  на
звонок: кто-то настойчиво добивался Павла Степановича.
   Звонивший не очень удивился женскому голосу и велел позвать  хозяина.
Я попыталась намекнуть на сложившуюся ситуацию.
   - Буди его  немедленно,  шалава!  -  рявкнул  удивительно  "вежливый"
собеседник, не удосужившийся представиться.
   - Не будится, - сказала я.
   Мою маму вспомнили в определенном контексте, потом, перемежая  каждое
предложение матом, пояснили,  что  "их"  схватил  Колобов  и  это  -  их
единственная возможность позвонить.
   "Эта стерва" на них змей напустила, а  потом  сдала  людям  Колобова.
Далее я с большим интересом узнала, какая участь ждет меня  после  того,
как  Колобов  отпустит  братков,  которых  я  вчера  имела  удовольствие
лицезреть у себя на полу с Сарой и Барсиком на могучих грудях.
   Правда, слушая дальше,  поняла,  что  беспокоиться  особо  не  стоит:
Колобов требовал за каждого из них по миллиону баксов.
   - Не много ли? - робко прошептала я.
   Что-то  Александр  Иванович  так  высоко  оценил  Редькиных  братков?
По-моему, сто баксов за них - красная цена. За обоих сразу.
   -  Колобов  сказал:  тогда  вообще  оставит  Редьку,  то  есть  Павла
Степановича в покое.
   А так баб его за задницы возьмет. За что мы-то со  Слоном  страдаем?!
Кинул Колобка, так пусть  гонит  бабки  назад!  Сейчас  проценты  капать
начнут. Так ему и передай. Скажи, что Костолом со Слоном звонили.
   Затем трубку у говорившего со  мной  братка  взяли,  и  мягкий  голос
поинтересовался, с кем он беседует. Я  узнала  Колобова,  но  решила  не
представляться, свой голос чуток изменила и ответила, что  мы,  по  всей
вероятности, не знакомы лично, но я  все  передам  Павлу  Степановичу  -
когда он будет адекватен.
   - Значит, нажрался, - медленно произнес Колобов. - Вот что,  деточка.
Я понимаю: ему на мальчиков плевать. И понимаю, что мальчики ни в чем не
виноваты, они просто выполняли указания. И я им  потом,  может,  у  себя
работу найду. Но у него есть жена, дочь, ты, деточка, наконец...
   - А я-то тут при чем?
   - Ты, конечно, ни при чем и можешь зазря пострадать, поэтому  объясни
Павлу  Степановичу:  он  должен  срочно  вернуть  мне  деньги.  Объясни,
пожалуйста, так, чтобы он это понял. Тогда все будет хорошо.
   - Я передам, - пискнула я.
   На этом мы распрощались. Если бы я в  самом  деле  была  какой-нибудь
"деточкой", то, возможно, тут же свалила бы от греха подальше, но я была
журналисткой  и  мне  было  интересно  посмотреть,  как   будет   дальше
развиваться ситуация, а поэтому осталась. И не зря.
   Стоило мне нажать на отбой, как телефон тут  же  зазвонил  вновь.  На
этот раз Павла Степановича добивалась законная супруга, которую тоже  не
смутило, что на звонок ответил женский голос.
   - Не адекватен? - переспросила она. - Пусть немедленно домой катится,
как протрезвеет. А то меня его партнеры уже достали.
   Пока Редька спал на свининке с  картошкой,  я  успела  поговорить  со
следователем, ведущим Серегино дело и желавшим  побеседовать  с  тестем;
секретаршей Наташей, уточнявшей, будет ли  начальник  сегодня  в  офисе.
Наташе я сказала, что он не в том  состоянии.  "Поняла",  -  усмехнулась
она. Затем позвонила Варя из Выборга. Я навострила ушки. Варя плакала  и
просила у Павла Степановича защиты. К ней приезжали братки и допрашивали
с пристрастием.
   - Я теперь месяц работать не смогу! - рыдала в трубку Варя.  -  Павел
Степанович, что мне делать? За что я страдаю?! Да  и  Ленка  пропала.  С
того  самого  вечера.  Ее  все  ищут.  Что  мне  делать?  Помогите  мне,
пожалуйста! Мне не к кому больше обратиться!
   Я ласково попросила у Вари номер телефона, поясняя, что  тогда  Павлу
Степановичу будет легче с ней связаться, а то я не уверена, при  нем  ли
записная книжка. Я представилась секретаршей. Варя дала номер в Выборге,
который я быстро записала на салфетке, а  салфетку  тут  же  спрятала  в
сумку.
   После Вари  я  общалась  с  партнером,  интересовавшимся  стиральными
машинами. Потом позвонил какой-то Виктор с  требованием  объяснить,  что
происходит, затем я услышала в трубке голос Сергея...
   Я не могла ошибиться. Это был он. Свой голос я решила изменить, как и
при разговоре с Колобовым. Если что - представиться всегда успею.
   - Кто звонит? - пропищала я. - Зять? Так вы же вроде...
   - Вот оттуда и звоню.
   - А разве можно?.. - нужно было играть роль идиоточки, которых,  судя
по тому, что мне стало известно, любил Павел Степанович.
   - Девушка! - рявкнул Сергей. - Скажите ему, что если он  меня  отсюда
не вытащит, то я его сдам с  потрохами!  Вы  все  поняли?  Следак  хочет
двадцать штук. Пусть Редька платит.
   И вопрос тихо решается. Вы поняли, что я сказал?
   - Да, - пропищала я. - Обязательно передам. Двадцать штук - и  вы  на
свободе.
   Я сама отключила связь и откинулась на спинку стула.
   Каким образом Серега собирается сдавать  Редьку?  Хотя,  конечно,  он
ведь в деталях  знает  про  дела  фирмы.  А  какая  фирма  работает  без
криминала? Тем более тут поставки техники со свалок... Хотя ведь сдавать
можно не только властям... Есть и более серьезные  и,  главное,  опасные
инстанции. Господин Колобов, например.
   "А не наведаться ли мне завтра в Выборг?" -  подумала  я.  Вначале  в
"Кресты",  а   потом   туда?   Пообщаюсь   с   незнакомой   мне   Варей,
засвидетельствую свое почтение Любаше,  вот  она,  наверное,  обрадуется
моему появлению, или меня  просто  в  гостиницу  не  пустят?  Фотографии
прибалта (правда, посмертные) давно готовы (в "Кодаке", где  мои  пленки
постоянно проявляют, меня давно знают и вопросов не задают), надо  будет
попросить сделать еще несколько копий, чтобы показать, кому следует.
   Не с видеокассетой же ездить? Это просто неудобно. И вдруг  окажется,
что Варя знала прибалта? Да и насчет того, где сейчас  находится  Ленка,
вернее, ее останки, у меня имелись кое-какие сведения.  Вот  только  кто
засунул Ленку в Серегин багажник?
   Я посмотрела на мирно спящего Редьку. Зачем  он  меня  сюда  все-таки
вызывал? И дожидаться ли мне его пробуждения? Я посмотрела на часы. Если
буду ждать - опоздаю в редакцию. Виктория Семеновна уйдет  домой,  а  на
завтра у меня другие планы. Послезавтра сдавать статью будет уже поздно.
   Я подозвала официанта, сказала ему, что  с  ним  рассчитается  спящий
господин, официант улыбнулся и ответил,  что  они  его  давно  знают,  я
поблагодарила за вкусный обед,  распрощалась  с  персоналом  и  покинула
Редьку по-английски.
   По прибытии в редакцию услышала от охранника:
   - Иди спасай Викторию Семеновну. Там очередной творец пришел.
   То, что существо относится  к  мужскому  полу  (по  крайней  мере,  с
рождения), определила по попытке поцеловать мне  руку  -  таким  образом
выражалось восхищение моими статьями и телерепортажами. Творец  оказался
длинноволосым, худым и невысоким, одет был в  балахон  салатного  цвета,
из-под которого выглядывали такие же брючки. Поверх балахона красовалась
салатная накидка.
   Существо пришло  предложить  свой  опус,  заметив,  что  мы  в  нашем
еженедельнике, как, впрочем, и других изданиях холдинга, совсем не пишем
о животных. Ну как же? - так и подмывало спросить меня, как,  похоже,  и
Викторию Семеновну. У нас есть кое-что для извращенцев. Судя по внешнему
виду, гость редакции как раз относился к их числу. Я, признаться, увидев
его, подумала, что он  (оно)  принес  что-то  об  угнетении  сексуальных
меньшинств, ан нет. Существо оказалось борцом  за  права  братьев  наших
меньших.
   И каких только людей не встретишь в редакции!
   После моего появления Виктория Семеновна творца  быстро  выпроводила,
пообещав ознакомиться с его работами. Мне, признаться, было его  немного
жаль: я сама очень долго ходила по издательствам и получала одни отказы.
Парень совершил ошибку, придя  к  нам,  -  у  нас  в  еженедельнике  нет
рубрики, в которую могли бы подойти его статьи, а  открывать  новую  под
неизвестного автора никто не будет.
   Мы немного поболтали с главной, она взяла у меня статью (то есть  две
- про мой плен и труп прибалта) с фотографиями, и я  отправилась  домой.
Оттуда позвонила Серегиной матери, в подробностях рассказала про "дачки"
и просила звонить мне в любое время.
   Повесив трубку, задумалась. А не проехаться ли мне к тайной  квартире
Сергея? Насколько я помнила, там был компьютер. А  в  компьютере  всегда
можно отыскать много интересного.
   Не на работе же Сереге  было  компромат  держать?  И  не  в  квартире
Креницких.
   Я снова позвонила Серегиной матери, извинилась и  попросила  съездить
со мной на Богатырский проспект.
   - Юленька, а ты не могла бы сама? - спросила мама.  -  Я  плохо  себя
чувствую. Я дам тебе ключи. У тебя своих нет? Приезжай.
   Я поехала. Такой вариант меня устраивал еще больше.
 
Глава 13 
 
   От  Серегиной  матери  насилу  отделалась.  Она  задала  мне   тысячу
вопросов, большая часть которых показалась мне просто идиотской.
   - Юленька,  ты  же  понимаешь:  в  нашей  семье  никто  не  сидел,  -
оправдывалась она и тут же спросила:
   - А у тебя?
   Я пояснила, что один мой дед в  свое  время  получил  десять  лет  по
печально известной пятьдесят восьмой статье как враг народа.  В  НЭП  он
смог открыть свою фруктовую лавку в Апрашке,  но  потом  оказалось,  что
прятал фрукты от детей рабочих, как и другие лавочники. Хотя дед был  из
бедной крестьянской семьи, в двенадцать  лет  его,  как  старшего  сына,
отправили в Петербург к дальним родственникам. Он  работал  мальчиком  в
ресторане, потом -  во  фруктовой  лавке.  Он  всего  добился  сам.  Был
показательный   процесс    в    ДК    Первой    пятилетки,    потом    -
Беломорско-Балтийский канал, затем - город Свободный на Дальнем  Востоке
(хотя ни о какой свободе речь не шла,  и  оказавшиеся  там  воспринимали
название как издевку). Потом  вернулся,  только  не  в  Ленинград,  а  в
область, в войну защищал наш  город.  Реабилитирован  был  только  после
смерти Сталина.
   Второй дед был поручиком русской армии во время первой мировой войны.
С первых дней гражданской воевал в Красной Армии, командовал  пулеметным
взводом. Но в начале двадцатых годов, когда бывших офицеров начали брать
в качестве  заложников  (чтобы  расстреливать,  если  убьют  кого-то  из
большевиков), деда посадили в камеру смертников. Он ждал  расстрела.  Но
прадед был в городе самым известным самогонщиком, а дедов брат дружил  с
главным чекистом города и поил его этим самогоном. Когда дед оказался  в
камере смертников, его брат обратился к приятелю за помощью. Они поехали
в Петроград и выкупили деда за три мешка картошки.
   А они в те времена стоили больше,  чем  двадцать  тысяч  долларов  на
нынешние деньги, почему-то подумала я. Правда, в России после вступления
в Совет Европы объявлен мораторий на смертную  казнь,  и  Серега  просто
собирается откупаться от срока. Что ж - правильно делает. Зачем  сидеть,
если можно не сидеть? И ведь он по большому счету не виноват.  Но  я  не
могла объяснить все  это  Серегиной  матери.  У  меня  вообще  создалось
впечатление, что она все  годы  жила  в  каком-то  своем  хорошем  мире,
оторванная от действительности, и не очень представляла, что  происходит
вокруг.
   Но, на мое счастье, с работы вернулся  Серегин  отец.  Он  был  более
здравомыслящим и более практичным человеком, накапал жене  валерианки  и
отправил ее полежать, а сам сел со мной на кухне.
   - За что на самом деле  арестован  Сергей?  -  задал  он  мне  первый
вопрос.
   - Пытаюсь выяснить. Речь идет о деньгах.
   Причем, похоже, очень больших.
   - Тысяч десять долларов?
   Я чуть не рассмеялась. Хотя у каждого человека свое понятие о больших
деньгах. Вслух сказала, что, видимо, о гораздо больших.
   - Юля, за сколько можно срочно продать Серегину квартиру?
   - Зачем вам ее продавать?
   - Ну чтобы расплатиться с его долгами.
   Потом с адвокатом. Он нам еще не сказал, сколько мы будем ему должны.
   Я вздохнула и попыталась объяснить ситуацию Серегиному  отцу,  причем
так, чтобы не сболтнуть лишнего. Насчет  адвоката  успокоила  сразу  же,
сказав, что его наняли Сережины друзья, они и оплатят его услуги.
   - Но Сереже же придется возвращать им деньги!
   - Это не ваши проблемы, а Сережины.
   "Не поздновато ли вы решили заняться его проблемами и влезать  в  его
жизнь?" - подумала я. Хотя ведь и  мои  родители  имеют  весьма  смутное
представление о том, как я живу, с кем общаюсь, у кого беру интервью. Не
так давно я с удивлением поняла: мама считает,  что  все  мои  статьи  -
выдумка чистой воды, поскольку всего, о  чем  я  пишу,  не  может  быть,
потому  что  просто  не  может  быть  никогда.  Знала  бы  мама,  что  я
рассказываю лишь о надводной части  айсберга,  а  большая  часть  фактов
остается "за кадром". Чтобы обыватели просто не свихнулись, чтобы  спали
спокойно (хотя в наше время это порой и  невозможно),  чтобы  волосы  не
вставали дыбом от того, что в самом деле  происходит  в  нашей  северной
столице. А те, кто знает, о чем  идет  речь,  или  имеет  хоть  какое-то
отношение к описываемым событиям, прочитают и между строк  -  ведь  наши
читатели научились этому еще в советские времена.
   Мою маму также страшно возмущает оформление нашего еженедельника,  не
говоря уже про остальные издания холдинга. Но мама - человек  немолодой,
старой  формации  и  не  понимает,  что  для  привлечения  читательского
внимания  (а  следовательно,  увеличения  тиражей   и,   соответственно,
прибыли) на обложке должны быть: а) голая женская задница (или  хотя  бы
грудь); б) лужа крови  (окровавленный  труп,  заляпанный  пятнами  крови
нож); в) конкретный пацан с  гранатометом  (автоматом  Калашникова)  или
труп конкретного пацана рядом с оружием, брошенным киллером (не попавшим
в кадр); г) разбитый джип ("мерседес") рядом с целым "Запорожцем".
   Точно так, как мне обычно не хочется наводить  ужас  на  читателей  и
зрителей, мне еще больше не хотелось наводить его на знакомого  человека
- Серегиного отца. Ведь не зря же сын держал родителей в неведении.
   Как могла, я пыталась успокоить пожилого мужчину. Я давила на то, что
все его мысли и действия, как и мысли и  действия  его  супруги,  должны
быть направлены на помощь сыну.  "Позор",  о  котором  говорила  сегодня
Серегина мать, - чушь полная. Нет никакого позора, тем более что Сергей,
скорее всего, будет оправдан (за двадцать тысяч долларов  или  больше  -
вопрос отдельный, и не Серегиному отцу  его  решать,  и  не  ему  давать
деньги). Пусть мама завтра отправляется с  "дачкой"  на  Арсенальную  (в
очереди ей еще немного голову вправят, - добавила про себя).  На  всякий
случай я решила составить примерный список продуктов и вещей, которые ей
следует взять, а то забудет. Пусть они никому не сообщают,  где  Сергей.
Ведь он же давно не живет с ними. Я со своей  стороны  сделаю  все,  что
смогу, как  и  Серегины  товарищи.  На  родственников  со  стороны  жены
рассчитывать не стоит.
   - Да уж, мерзавцы, - процедил Серегин отец.
   - Всех звонящих отсылайте ко мне. Давайте  я  еще  на  всякий  случай
запишу вам свой мобильный и телефон соседки. Она все передаст. А теперь,
если не возражаете, давайте поедем на Сережину  квартиру.  Там  как  раз
возьмем спортивный костюм, ведь его же вещей  в  этой  квартире,  как  я
понимаю, нет?
   - Да-да, конечно, поехали.
   Заплаканная Сережина мама закрыла за нами дверь,  и  я  с  его  отцом
тронулись в сторону Богатырского. Когда мы подъехали  к  квартире  сына,
где, как оказалось, он ни разу не был, вдруг спросил:
   - А это правда, что в "Крестах" спят по очереди?
   - Правда.
   - А сколько там содержится человек? У тебя есть точные сведения?
   Стоя перед светофором, я  порылась  в  сумочке,  достала  блокнот,  в
котором могли остаться записи с какой-нибудь пресс-конференции.
   У меня оказались данные на январь 2001 года.
   При лимите 2065 там находилось 8609 человек.
   Правда,  руководство  нашего  ГУИНа   предложило   проект   разгрузки
переполненных следственных изоляторов. В колониях,  входящих  в  систему
ГУИН по Санкт-Петербургу и Ленинградской  области,  мест  предостаточно.
Поэтому и возникла идея перевести часть подследственных, содержащихся  в
СИЗО, в колонии. Правда, для этого пока не созданы условия:  ведь  нужно
оградить участки, где будут содержаться те,  кто  дожидается