идела.  Когда  хозяйка  возвращалась  с  работы,  Толик  с
девицей как раз загружались в его машину и он ее куда-то увозил.
   Я попросила описать  девицу.  По  словам  Людмилы,  та  была  наглой,
надменной и размалеванной. Людмила еще думала: что это Толя, вежливый  и
приличный парень, нашел себе такую шалаву?  Но  потом  решила,  что  так
обычно и случается: как женщина приличная, так мужик негодяй и мерзавец.
Как парень хороший, так на девицу  клеймо  ставить  некуда.  Рассуждения
плавно перетекли на описание бывшего Людмилиного мужа,  и  мне  пришлось
приложить немало усилий, чтобы вернуть их в нужное мне русло.
   Я стала задавать наводящие вопросы о девице и, кажется, поняла, о ком
она говорит.
   Выходя сегодня из дома, я специально  прихватила  с  собой  кое-какие
фотографии. Чисто  интуитивно.  Просто  думала:  а  вдруг?  Раз  уж  это
фигуранты дела, то надо проверить все возможные варианты.
   Для начала  я  показала  Людмиле  посмертное  фото  Толика  в  образе
прибалта - еще в одном ракурсе, не представленном в сегодняшнем  выпуске
нашего еженедельника. Но "Юрия Ранналу" она никогда не видела.  Потом  я
выложила перед ней снимки нескольких женщин.
   Она без труда опознала Аллочку  Креницкую.  Именно  Аллочка  являлась
постоянной или относительно  постоянной  девушкой  Толика,  которая,  по
мнению Людмилы, была его недостойна.
   Я попросила разрешения позвонить и связалась с Андреем, предложив ему
приехать туда, где в эти минуты находилась сама.
   - Только машину уж найди сам. Я за тобой не поеду. Хотя назад отвезу.
   - А у нас сержант только что "уазик" починил, -  сообщил  Андрюха.  -
Сейчас приедем.
   Они в самом деле  прибыли  довольно  быстро  и  еще  успели  по  пути
прихватить участкового. Мы с  Людмилой  были  вынуждены  выполнить  свой
гражданский долг; выступить в роли понятых.
   Квартиру Толика вскрыли без труда:  в  милиции  есть  специалисты  не
хуже, чем среди братвы.
   - Ой! - схватилась за грудь Людмила.
   Я отреагировала спокойно.
   Квартира была в том же состоянии, что и Серегина. Здесь  тоже  что-то
активно  искали.  Насчет  того,  что  именно,  у  меня   имелся   вполне
определенный ответ. А вот насчет того, кто, были большие сомнения.  Ведь
если Серегиной квартирой занимались Редькины орлы, то тут...
   Если только Толик не работал на Редьку, если только они  на  пару  не
свистнули бабки у Колобова... А потом кто-то прикончил вначале Толика, а
потом Павла Степановича. Все-таки мне как-то не верилось в его смерть от
естественных причин.
   И где же деньги? Ведь  два  миллиона  долларов,  даже  стодолларовыми
купюрами, в карман не засунешь.
   Бригада тем временем снимала отпечатки пальцев,  осматривала  остатки
имущества, изучала документы. Людмила, к сожалению,  практически  ничего
не могла сказать о своем соседе.
   Она даже не знала его фамилию.
   - Опять придется ехать в Выборг, - вздохнул  Андрей,  стоя  рядом  со
мной.
   - Хочешь, чтобы я отвезла? - спросила я, подумывая, что уж  завтра-то
мне обязательно нужно съездить  к  незнакомой  девушке  Варе,  звонившей
Креницкому. Пока до нее не добралась милиция  и  другие  инстанции.  Или
лучше сегодня?
   - А тебе разве не интересно? - сделал удивленные глаза Андрей.
   - А тебе разве не хочется прокатиться на вашем починенном "уазике"? -
спросила я, с  трудом  сдерживая  смех.  -  Это  же,  наверное,  райское
наслаждение. Особенно по нашим дорогам.
   - Он опять сломался, - ответил Андрюха. - Когда участкового забирали.
Если не лень - прокатись мимо местного отделения. У нас сегодня  с  утра
все говорили об одном и том же: ну не хватает чего-то, а  потом  поняли:
заскучали по сержантскому заду, торчащему из-под капота.
   Уж так мы все к нему привыкли. Сейчас местное отделение наслаждается.
Поймут, чего они были лишены все это время. Юль, так отвезешь  завтра  в
Выборг?
   Я уточнила, не желает ли  Андрей  наведаться  туда  прямо  отсюда.  Я
подозревала, что в гостинице, куда  тоже,  наверное,  следует  заглянуть
(хотя бы напомнить о себе Любаше,  чтобы  не  забывала),  сейчас  бурлит
работа. Ведь туда как раз приезжают на ночь. А мне -  фактура.  Да  и  с
родственниками  Толика  поговорить  надо  как  можно  скорее.   Они   же
волнуются, не получая никаких вестей от сына. Да и хоронить его надо, не
органы же возьмут на себя эту почетную миссию? Тело-то, как я  понимала,
так и лежит в морге.
   - Ладно, поехали, настырная, - махнул  рукой  Андрей.  -  Раз  уж  ты
соглашаешься везти.
   Тут все равно делать больше нечего.
   Но я подумала еще про один момент. Насколько я  помнила,  медэксперт,
осматривавший труп Толика, сказал, что его убили в другом месте, а потом
уложили в канаву. Его не могли убить здесь?
   - Непохоже, - покачал головой Андрей. - Никаких следов  крови.  Да  и
если соседка видела его только в образе Толика... Не исключено,  у  него
была еще одна квартира, где он жил под псевдонимом Юрий Раннала и  носил
парик и бороду. Жди. Может, еще кто-то позвонит.
   Правда, как сказала Людмила, у  нее  не  создалось  впечатления,  что
Толик проживал где-то еще. Да, он иногда уезжал на выходные к  родителям
в Выборг - по крайней мере, так говорил, когда они случайно сталкивались
на  площадке,  но  ведь  с  такими  тонкими  стенами,  как  в  панельной
"брежневке", можно было точно сказать: сосед  практически  каждый  вечер
дома. У него играла музыка, иногда доносился гул голосов, женский визг.
   - Но тогда почему  никто  больше  не  звонит?  -  непонимающе  сказал
Андрей.
   - А ты что, наших людей не знаешь? - тихо ответила я  ему.  -  Никому
неохота ни с чем и ни с кем связываться, тем более с милицией.
   Ты думаешь, Людмила гражданским долгом руководствовалась? Да  она  на
меня живьем хотела  посмотреть,  чтобы  потом  всем  знакомым  хвастать.
Автограф хотела заполучить на статье.
   Чтобы я потом ее упомянула. Но ведь таких не очень много. Масса людей
журналистов терпеть  не  может,  меня  в  частности  с  моими  кровавыми
репортажами, а уж вас, прости меня, дорогой  друг,  и  тем  более.  Надо
радоваться, что хоть опознали этого типа.
   - Но почему Алла Креницкая ничего не сообщила?
   Я напомнила про ее "любовь" к еженедельнику,  в  котором  я  работаю:
пересказала Серегин рассказ. Она  меня  не  читает,  и  ей  еженедельник
просто не мог попасться в руки. Более того, мы не представляем, как  они
поддерживали связь с Толиком. Откуда она может  знать,  что  его  убили?
Может, наоборот, мучается, что он не подает о себе вестей. Не исключено,
даже сюда как-то приезжала - днем. Кто ее  тут  мог  видеть?  Любопытная
Людмила днем на работе.
   А в квартиру Алла могла и не попасть. Мы же  не  знаем,  есть  у  нее
ключи или нет. Кстати, следов взлома на двери Толика я не заметила.
   - А если убила она? - посмотрел на меня Андрей. -  И  папашу  ангелом
она шарахнула?
   - Но отпечатки-то на нем Елены Сергеевны!
   -  В  тоненьких  перчаточках.  И  Аллочка  оказывается   единственной
наследницей. По крайней мере папашиной части акций фирмы, приносящей, по
моим  сведениям,  весьма  неплохой  доход.  Квартира,  несколько  машин,
загородный  особняк.  И  все  это  Аллочкино.  А  если  ко  всему  этому
прилагаются еще и два миллиона долларов наличными? Как думаешь, можно за
такое богатство прикончить папу и любовника, а  маму  с  мужем  упечь  в
тюрьму?
   Я молчала, судорожно размышляя. Но ведь Аллочка же - дура набитая. На
нее разок взглянешь, думаешь: откуда  берутся  такие  не  обезображенные
мыслью лица?
   Андрей словно прочитал мои сомнения.
   - Юлька, - сказал он, - она ведь  вполне  могла  просто  играть  роль
набитой дуры.
   Поехали-ка лучше к ней. Поговорим с девушкой, а там,  если  будет  не
очень поздно, еще и в Выборг наведаемся. Тебе завтра рано вставать?
   Я призналась, что уже второй день собираюсь лить слезы, выпрашивая  у
начальника "Крестов" разрешение на свидание с Серегой.
   Андрей расхохотался и даже без особой просьбы с моей  стороны  обещал
посодействовать - в обмен на мою помощь следствию. Он, правда,  Серегино
дело не вел, но без труда выясню, у кого оно находится,  и  поговорит  с
коллегой, который тоже  явно  заинтересован  побыстрее  спихнуть  лишнюю
головную боль. Я назвала Андрею фамилию следователя, которую  узнала  от
адвоката, к сожалению, приятель ничего не мог про него сказать,  но  все
равно обещал помочь, я чмокнула приятеля  в  щечку  на  глазах  у  всего
честного народа, толкавшегося в квартире Толика, и мы ее покинули.
 
Глава 17 
 
   Аллочку решили не предупреждать о нашем скором прибытии  (тем  более,
если она меня теперь любит - как выяснилось  во  время  нашей  последней
встречи ночью в присутствии большого числа свидетелей)  и  приехали  без
приглашения. В дверь звонились долго и упорно, но никто не открывал.
   - И куда это она подевалась? - спросил  Андрей,  не  ожидая  получить
ответ, затем стал звонить к соседям.
   Дверь нам открыла девица, которую  я  назвала  бы  отошедшей  от  дел
фотомоделью,  всеми  силами  старающейся  сохранить   свой   капитал   -
внешность. Ведь она для женщины ценнее, чем  доходы  супруга,  в  данном
случае оказалось - нефтяного магната средней руки  (то  бишь  питерского
разлива - главы представительства одной  известной  нефтяной  компании).
Модель появилась на свет, когда магнат уже  закончил  университет  и  по
распределению  отправился  в  один  "почтовый  ящик",  где  прозябал   в
советские времена (все это потом выяснил Андрей).
   После перестройки простой советский интеллигент  (а  нынешний  магнат
относился как раз к данной  прослойке  общества)  расправил  крылышки  и
отправился в свободный полет. Полет  оказался  вполне  удачным,  никакие
коршуны и драконы сожрать  не  смогли,  и  огненное  дыхание  смерти  не
накрыло, по крайней мере пока.
   Старую семью, правда, пришлось поменять на модель,  но  именно  такая
жена требовалась для веса в деловом  мире  и  чтобы  похвастаться  перед
друзьями. Магнат очень хорошо усвоил принцип: мужчина стоит столько,  на
сколько выглядит сопровождающая его женщина. Если посмотреть  на  бывшую
супругу, ныне ударившуюся в религию, то он тянул на простого бюджетника.
Если на нынешнюю - как раз на нефтяного магната.
   А модель старалась не ударить в грязь  лицом  и  поддерживала  нужный
имидж. Мужа с работы она пока не ждала, поэтому у нее еще имелось  время
заниматься своей внешностью, чтобы довести себя до пика формы. Ее  черты
лица с трудом просматривались под чем-то красно-зеленым (как  оказалось:
фруктовой  маской  против  увядания  кожи),  причем  на  лбу  преобладал
красный, на шее зеленый, нос  и  щеки  были  покрыты  смесью  упомянутых
цветов. Ногти покрывал  непонятный  состав  серовато-синего  цвета,  как
оказалось,  служащий  их  укреплению,  а  укреплять  ногти  такой  длины
требовалось постоянно  (Марина  Хлебникова  отдыхает),  и  я  вообще  не
понимала, как с этими ногтями  можно  что-то  делать,  даже  накладывать
фруктовые маски на  лицо.  На  роскошном  организме  нашлось  лишь  одно
знакомое мне вещество: в корни волос красотка втирала яичный желток  для
ускорения их роста.
   Но это мой взор  оказался  прикован  к  верхней  части  тела  соседки
Креницких, несчастный Андрюха, прозябающий на  государственное  пособие,
именуемое зарплатой, уставился на обнаженную грудь модели.  Вернее,  она
была  не  совсем  обнажена:  грудь  покрывал  густой  белый   крем   (я,
признаться, вначале подумала, что это натуральные сливки), но нам вскоре
сообщили, что это последнее  достижение  косметологов  (название  фирмы,
скажу честно, слышала  впервые),  способствующее  увеличению  груди  без
операции.  Надо  каждый  день  наносить  на  тело  и  три  часа   ходить
обнаженной. Андрюха сглотнул.
   Я подумала, что не видать  мне  большого  бюста,  поскольку  выделить
столько времени каждый день на его увеличение я все равно не  смогу,  ну
если только найду себе нефтяного или на худой конец газового магната.
   Но это было еще не все... У девушки была обнажена не только грудь, но
и нижняя часть тела. Живот покрывала смесь цвета детской  неожиданности,
слегка подкрашенной морковью.
   Она,  как  нам  пояснили,  оказывала  эффект,  прямо  противоположный
"сливкам". Таким образом должны были убираться крошечные капельки  жира,
которые случайно могли  образоваться  на  плоском  животе,  несмотря  на
тщательный подсчет потребляемых калорий.
   Открывая входную дверь, хозяйка держала в  руках  тюбик  очень  яркой
помады. Как она нам тут же сообщила, мы оторвали ее от важного дела: она
собиралась нанести этой помадой узор у себя на "киске"  (взгляд  Андрюхи
тут же спикировал туда), чтобы потом по рисунку выбрить узор  -  подарок
для милого. Жена любит делать мужу маленькие подарки в обмен на большие.
   А тут зима приближается, новая шубка требуется. И хочется из соболей.
Она даже соболей присмотрела.  Живых.  Для  чего  лично  ездила  в  один
зверосовхоз.
   На одном дыхании мы прослушали лекцию о  сроках  беременности  норок,
песцов и соболей и пояснения, почему у нас  соболя  дороже  норок,  хотя
модель раньше думала,  что  наоборот.  Я  признаться,  на  эти  темы  не
задумывалась. Я все как-то больше про трупы. Хотя если  получу  двадцать
тысяч долларов комиссионных,  да  к  ним  прибавлю  Серегину  десятку...
Поэтому про соболей, которые ходят беременными почти в три раза  дольше,
чем норки, слушала внимательно.
   Рассказывая про  соболей  с  норками,  хозяйка  стояла  у  зеркала  и
рисовала помадой узор, то и дело заглядывая в какой-то журнал, откуда  и
почерпнула идею. Наконец узор был готов.
   - Ну как? -  повернулась  она  к  нам,  усаженным  на  диван,  обитый
китайским шелком.
   Андрюха попытался что-то произнести, но не смог, я сказала, что очень
мило, а затем поинтересовалась, не могла бы хозяйка квартиры ответить на
несколько наших вопросов. Мы, собственно говоря, прибыли,  чтобы  их  ей
задать.  Хотя  визит  уже,   можно   считать,   оказался   исключительно
познавательным для отечественных следователя и журналистки - Валяйте,  -
благосклонно разрешила хозяйка, снова поворачиваясь к зеркалу. Теперь  у
нее в руке вместо помады оказалась очень дорогая бритва.
   У Андрюхи прорезался голос, и он поинтересовался, не  боится  ли  она
просто так открывать дверь незнакомым людям.
   - Так я девушку вчера здесь видела, - ответила модель,  делая  первое
движение бритвой. - Даже дважды. Днем я у окошка  сидела  -  знаете  для
здоровья нервной системы нужно хотя бы по часу в день смотреть вдаль.
   Андрей украдкой наступил мне на ногу. А модель рассказывала, как  они
с супругом проснулись ночью от создаваемых шумов и на пару отправились к
системе видеослежения, установленной ими для  наблюдения  за  лестничной
клеткой.
   - Вы оба в милиции работаете? - уточнила модель, орудуя бритвой.
   Я была вынуждена представиться.
   - Ой, так это вы и есть?! - Хозяйка крутанулась на одной пятке. - Как
это я вас сразу не узнала?!
   Кстати, обувь на ней была: туфли на пробковой  подошве,  сделанные  в
какой-то  африканской  стране  и,  как  нам   сообщили,   способствующие
тренировке красивой походки. Они каким-то там особым образом пружинят  и
заставляют  тело  привыкать  к  движению  в  нужном  режиме  (в   смысле
вверх-вниз).
   Но про туфли мне пришлось быстро забыть.
   Мне поведали, что модель давно желала посмотреть на меня во плоти, но
никак не могла собраться доехать  до  нашей  редакции.  Подозреваю,  что
появление этой эксгибиционистки у нас в редакции парализовало бы  работу
всех наших мужчин, составляющих подавляющее большинство  сотрудников,  и
очередной номер вышел бы в свет с опозданием. Если вообще бы  вышел.  Не
исключаю, и женщины не смогли  бы  работать,  причем  даже  дольше,  чем
мужчины, и их пришлось бы  выводить  из  депрессии  специально  нанятому
психологу,  если  вообще  не  гипнотизеру.  Хотя  ей  вполне  могли   бы
предложить поучаствовать  в  одной  из  передач  телеканала,  купленного
Новиковым. Только я не уверена, что она сама бы согласилась.
   - Ну и как по-вашему: я в жизни  сильно  отличаюсь  от  той,  что  на
экране?
   Модель задумалась.
   - Узнать можно. И сразу можно. Я просто не сообразила.  Но  не  из-за
вас. Вы же понимаете, что я женщина?
   Я понимала это прекрасно, Андрюша еще лучше: у несчастного брюки были
готовы треснуть.
   - Ну так какая нормальная женщина будет на других баб смотреть? Я  на
мужчин смотрю в первую очередь. До баб мне дела нет. Так что, Юля,  если
бы я сразу на вас хорошо посмотрела - конечно, узнала бы. И вчера только
мазнула взглядом. А так...
   Соседка Креницких осмотрела меня критически.
   - Что скажете? - спросила я. - Может, что посоветуете?
   - На экране в вас больше стервозности.
   И судя по статьям, она из вас так и прет. Это  хорошо.  Так  и  надо.
Настоящая женщина должна быть стервой. Поэтому я и хотела  познакомиться
с вами лично. Стерва стерву  всегда  поймет.  А  вот  сейчас  я  на  вас
смотрю... Вы гораздо мягче.
   И меня, и Андрея очень  заинтересовало  желание  эксгибиционистки  со
мной познакомиться. Мне почему-то казалось, что после "Курочки  Рябы"  и
"Колобка" она держала в руках только журналы мод, но  уж  никак  не  наш
еженедельник. Но оказалась не права.
   Нам продемонстрировали целую подшивку.
   Андрей опять наступил мне на ногу.
   - Мне очень приятно, что вы читаете мои статьи, -  пролепетала  я  (а
она, судя по цитатам и ссылкам, их в самом деле читала), - но  я  как-то
не ожидала...
   - Чего? - удивилась модель. - Я - коренная ленинградка, как и вы. Мне
интересно читать про события в нашем городе.  И  о  московских  суках  я
думаю то же самое,  что  и  ваши  репортеры.  Надо  душить.  В  этом  вы
абсолютно правы. Модели из Питера точно так же трудно пробиться,  как  и
певцу, и автору, и репортеру.
   Вот уж с кем не ожидала единства мнений,  так  с  супермоделью...  Но
очень  порадовалась  и  прониклась.  У  нас  в  городе   даже   шикарные
эксгибиционистки газеты читают  и  свое  мнение  выразить  в  состоянии.
Приятно.
   -  А  вы  под  своей  фамилией   пишете,   или   это   псевдоним?   -
поинтересовалась модель.
   - Под своей.
   Правда, в свое время  (после  общения  с  московскими  издателями)  я
ходила  к  юристу  с  вопросом:  могу  ли  я   взять   псевдоним   "Юлия
Шило-В-Московские-Задницы-УКоторых-Для-Автора-Не-Находится-Стула"?
   "Да, - ответил юрист. - Это ваше право.
   В соответствии с Законом об авторском праве и смежных правах",  автор
решает, как обозначается имя автора на созданном им произведении". -  "А
если издатели не согласятся?" - спросила  я.  "Они  не  имеют  права  не
соглашаться, - объяснили мне. - Право на имя - это личное  право.  Ничье
согласие на реализацию личного права гражданином Российской Федерации не
требуется".
   - Если бы я  еще  на  подиуме  выступала,  взяла  бы  себе  "Марианна
Смерть-Московским-Сукам", - заявила модель. - Думаю, те, кому доводилось
сталкиваться с  этой  разновидностью  москвичей,  к  счастью,  не  очень
большой, меня поняли бы. Можно, да? По закону можно?
   Я кивнула.
   - Ваше имя - как хотите, так и обозначаете.
   - Так, а  почему  вы  не  подписываетесь,  как  сказали?  -  спросила
Марианна. - У  нас  в  городе  вас  точно  покупали  бы  с  еще  большим
энтузиазмом, да и по всей России, наверное.
   Я ответила,  что  все-таки  хочу  видеть  под  статьями  свою  родную
фамилию, но если соберусь написать нечто типа "Памятки  для  начинающего
автора", то тогда уж точно поставлю псевдоним, понравившийся модели. Для
такой памятки он подойдет просто идеально. Чтобы авторы  знали,  к  чему
готовиться, если вдруг занесет в какое-нибудь московское издательство.
   А потом модель поведала нам, почему у нее вдруг возник интерес к моим
статьям.
   Проживающие в соседней квартире  мама  с  дочкой  Креницкие,  которые
обычно расх