к он и сообщит Гаврюшенко, если в суматохе тот еще не забыл о своем
поручении.  Введение  в   городе   схемы   "Импульс"   и   осуществление
массированной операции по задержанию  в  связи  с  четвертым  появлением
охотника  за  головами  требовали  подключения  всех  людских  ресурсов,
огромных средств и сил. Причем усилия эти были заведомо  бесплодными,  о
чем свидетельствовала практика поимки серийных убийц на юге России.  Там
по  крайней  мере  можно  было  использовать  специфику  их  сексуальной
ориентации,  тогда  как  Дровосека  данная  сторона  дела  нисколько  не
интересовала.
   Это было так же очевидно, как и то, что, если в течение сорока  минут
Трикозу не удастся добраться до поселка Дьяково, расположенного  в  трех
километрах за окружной по правой стороне московской трассы, строительные
работы на его участке затормозятся как минимум на неделю.  Подрядчик  не
будет ждать, несмотря на то что его прислали Сергею Романовичу те  люди,
для которых он был и царь, и бог, и, как говорится, воинский  начальник,
а без точной договоренности с подрядчиком, через которого  шла  зарплата
работягам, закончить  плотницкие  работы  на  кровле  и  начать  укладку
черепицы не удастся.
   Всякие телефонные переговоры о делах на стройке они с  самого  начала
категорически исключили, а у  следователя  Трикоза  были  все  основания
полагать, что до конца недели ему  больше  не  удастся  выкроить  время.
Управление в последние дни все больше напоминало сельский стадион в  дни
межрайонного первенства. С той разницей,  что  до  сих  пор  все  забеги
проходили на месте, а участников густо поливали сверху. Во избежание еще
более крупных неприятностей следовало находиться под рукой у начальства,
что напрочь ломало график Трикоза.
   Повышенные нагрузки Сергей Романович возложил на себя около двух  лет
назад, когда в ходе расследования  нескольких  второстепенных  уголовных
дел  (других  ему  и  не  доставалось)  впрямую  столкнулся   с   фактом
существования в городе весьма значительного  числа  незарегистрированных
предприятий. Об этом было известно и  раньше,  но  в  ходе  контактов  с
налоговым управлением, а позднее и с налоговой полицией  всплыли  адреса
всех этих контор и имена руководителей.
   При этом нелегальные фирмы функционировали бесперебойно и никто их не
трогал.
   Следователь Трикоз быстро сообразил, какие возможности кроются в этом
заурядном явлении, и поначалу без особой суеты занялся сбором и анализом
материалов.  Это  оказалось  далеко  не  простым  делом.  Ему   пришлось
использовать  все  приобретенные  за  десятилетие  службы  в  управлении
навыки. Налоговики знали не все, но и  эта  информация  во  многом  была
заблокирована серьезными деньгами, которые они  получали  от  нелегалов.
Сергей Романович твердо решил, что в этой устойчивой схеме есть место  и
для  него.  Чтобы  сделать   результаты   его   разработок   более-менее
осязаемыми, требовалось время.
   Действуя медленно и осторожно,  путем  взаимных  услуг  и  одолжений,
сопоставления фактов и обстоятельств, иногда попросту выкупая  сведения,
через полгода  он  располагал  гораздо  большим  материалом,  чем  имела
налоговая  полиция,  -  в  том  числе  дискетами  и  копиями  финансовых
документов, подтверждавших прямо или косвенно  осуществление  нелегалами
подпольных сделок на суммы от сотни тысяч до полутора десятков миллионов
долларов. Не говоря уже о персональных досье главных фигурантов.
   Теперь у него был выбор - и он его сделал, из множества выделив шесть
подпольных структур, перспективы роста  которых  казались  ему  особенно
обнадеживающими. Их основатели были людьми осторожными,  рассудительными
и вели себя соответственно, не дурея от больших денег, возникавших вроде
бы из воздуха.
   Этот воздух пах тяжелыми и редкими металлами, серой, фосфором, нефтью
и синтетическими углеводородами, удобрениями и изотопами - смесь  как  в
аду,  и,  как  в  аду,  каждый  неосторожный  шаг  здесь  мог  оказаться
катастрофой.   Нравы   здесь    утвердились    простые,    хотя    среди
руководителей-подпольщиков попадались и лица с дипломами докторов наук.
   Свой компромат следователь  Трикоз  собирал,  как  собирают  портфель
акций, надеясь получить  стабильный  доход,  и  спустя  год  уже  мог  с
уверенностью сказать, что его "акции" растут в цене день  ото  дня.  Все
это стоило огромного и кропотливого труда - при этом он не забывал  и  о
прямых служебных обязанностях, что отнимало массу драгоценного времени.
   В конце первого года на квартире свояченицы, временно уступившей  ему
якобы для служебных надобностей свою хрущевскую "распашонку", он  собрал
маленькую  конференцию.  Тут  были  представлены  все  шесть  владельцев
избранных им фирм, явившиеся без охраны, и сам Сергей Романович,  слегка
взволнованный, но вполне владеющий ситуацией.
   Все прошло благополучно, если не считать того, что  спустя  некоторое
время  персоной  следователя  Трикоза  почему-то  живо  заинтересовались
довольно высокопоставленные чиновники из управления  внутренних  дел  Но
копать под Сергея Романовича было бесполезно - по службе ему нельзя было
предъявить ни единой серьезной претензии.
   Шестерка же бизнесменов, явившихся на конференцию, была поставлена  в
известность о том, что объем сведений, на сегодняшний день  имеющихся  в
прокуратуре, позволяет "закрыть" каждого из них в пределах от восьми  до
пятнадцати. Даже с учетом нынешних мягких нравов. При  этом  следователь
Трикоз дал  ясно  понять,  что  именно  он  контролирует  движение  этой
информации и в случае причинения его особе малейшего ущерба  делу  будет
дан ход.  В  технологию  он  не  стал  вникать,  одних  цифр  и  фактов,
приведенных следователем, хватило,  чтобы  убедить  всех  шестерых,  что
платить так или иначе придется.  Они  были  к  этому  готовы,  и  суммы,
запрошенные Сергеем Романовичем, на общем  фоне  их  расходов  выглядели
вполне приемлемо.
   Здесь же были обсуждены способы передачи  денег  через  третьих  лиц,
разные для каждого из шести нелегалов. Об этом  следователь  позаботился
заранее.
   Банальный милицейский рэкет, но все  было  сделано  чисто  и  просто.
Каждый из этой шестерки имел внушительную "крышу", но в данной  ситуации
им было гораздо  проще  расстаться  с  незначительными,  по  их  меркам,
деньгами, чем пускать в ход тяжелую артиллерию. Это был и не  бандитский
"наезд", обычно приводящий  в  бешенство  людей,  зарабатывающих  деньги
головой.
   То, что раскопал Трикоз, должны были раскопать их собственные  службы
внутренней безопасности, на которые они только впустую тратили средства,
-  все  эти  каналы  утечек,  продажных  дешевок-партнеров,  проколы   в
организации сбыта и транспорта, ошибки финансовых контрагентов.
   Первое, что он сделал, когда начали поступать регулярные  выплаты,  -
приступил к строительству дома, о котором давно мечтал.
   Этот дом и был той целью, ради которой  Сергей  Романович  взялся  за
титаническую  задачу  исследования  грязного  белья  половины  городских
деловых людей. Участок для дома был приобретен еще два года назад, когда
в УВД и прокуратуре возник кооператив застройщиков "Березняки", выбивший
из городских властей просторную пустошь на окраине Дьякова,  примыкавшую
к смешанному лесу и пруду, в котором отродясь ничего не водилось. Вскоре
туда  подвели  и  коммуникации  -  силами  "спонсоров",  которых   среди
строительно-монтажных фирм вдруг обнаружилось хоть отбавляй.
   До поры участок следователя Трикоза пустовал, вокруг же,  как  грибы,
перли из подзолистой почвы мавританские особняки красного кирпича, белые
бунгало  из  стали  и  тонированного  стекла;  даже   какой-то   угрюмый
готический замок  серого  гранита  возводился  на  самой  высокой  точке
"Березняков", причем кому он принадлежит,  не  удавалось  выяснить  даже
Сергею Романовичу, съевшему на этих делах не одну собаку.
   Его двенадцать соток лежали на склоне, обращенном на восток, и  когда
пробил час, проект был готов не  только  в  его  воображении,  но  и  на
бумаге, сметы составлены, разбивка произведена и траншеи  под  фундамент
выкопаны. Первый блок лег в основание  фундамента  в  сентябре  прошлого
года,  и  хотя  осень  и  зима  -  для  строительства  время  не   самое
благоприятное, в начале  марта  коробка  без  отделки  была  практически
завершена. Постройка имела четыре этажа с фасада, со  стороны  пруда,  и
три с тыла. В цокольном этаже размещался гараж на два бокса, хотя Сергей
Романович и не имел машины, а под ним,  в  толще  склона,  -  просторный
сухой подвал, где  уже  начали  монтировать  отопительную  систему,  без
которой нечего было и думать начинать отделочные работы. Строение должна
была венчать острая, как у  швейцарских  шале,  кровля  под  австрийской
черепицей, и ее очертания начали уже вырисовываться.
   Подрядчик наезжал на участок два-три раза в неделю, проводил  замеры,
осуществлял доставку материала и расчеты в  соответствии  со  сметой.  В
остальном работа продвигалась как бы сама  собой,  потому  что  бригада,
собранная подрядчиком, оказалась практически универсальной. Она состояла
преимущественно из инженеров-строителей и мастеров высшей  квалификации,
уже  поработавших  в  столице  на   современных   объектах   и   успешно
конкурировавших с турками и югославами.
   К тому же Сергей Романович платил лучше и регулярнее.
   Именно сейчас, катастрофически  опаздывая,  он  острее,  чем  обычно,
пожалел об отсутствии  собственных  "колес".  Но  с  этим  не  следовало
спешить.
   Швырять деньги на  ветер,  покупая  рухлядь,  которая  была  бы,  так
сказать, по карману рядовому сотруднику прокуратуры, он не хотел.  Всему
свое время, он должен оставаться стерильно чист, а давно облюбованный им
джип "мерседес" слишком бросался в глаза.
   Терпение вообще было его сильной стороной. Еще осенью он  переоформил
участок и строение на имя двоюродного брата, сделав это  так  юридически
ловко,  что  даже  в  случае  полной  катастрофы  братец  не   смог   бы
распорядиться ни единым кирпичом из его собственности...
   В половине шестого его подобрал с обочины владелец зеленой "тройки" с
некрашеным крылом, согласившийся  за  четвертную  доставить  следователя
Трикоза до самого места.
   К шести я наконец освободился, поставив последнюю точку  в  последнем
из восьми протоколов  изъятия  образцов  для  экспертного  исследования.
Распечатав их в нужном  количестве  экземпляров,  я  выключил  машину  и
торопливо оделся. Времени у меня было ровно столько, чтобы успеть купить
еды для Сабины, обернуться в больницу и обратно  и  как  раз  угадать  к
прогулке со Степаном.  Поэтому  я  даже  не  стал  задерживаться,  чтобы
выяснить, не изменилась ли точка зрения  моей  суровой  однокурсницы  на
случайные добрачные связи.
   Во Второе травматологическое я влетел, имея  в  руках  пару  пакетов,
нагруженных  чем  Бог  послал  по  дороге,  и  с  первого  взгляда   мне
показалось, что Сабины тут нет. Я на секунду растерялся. Однако она была
на месте - укрытая чуть ли не с головой тощим  больничным  одеялом,  она
лежала, отвернувшись лицом к стене и как бы отгородившись от всего мира.
   На  мое  появление  не  последовало  никакой  реакции.   Я   выгрузил
содержимое пакетов на тумбочку, стараясь не  производить  лишнего  шума,
когда с доски посреди палаты до меня донесся компетентный голос:
   - Сабина Георгиевна не спит.
   - Благодарю, - сказал я. - Уже убедился.  Сабина  откинула  одеяло  и
села,  напряженно  выпрямив  спину.  Лицо  ее  горело,  глаза   нехорошо
блестели.
   Первыми ее словами были: "Здравствуйте, Ежи! Ну и  в  историю  же  вы
меня впутали!"
   Я сел и смирно сложил руки на коленях, внутренне готовясь возражать и
доказывать; вместо этого Сабина вдруг обхватила руками плечи и сказала:
   - Давно я не чувствовала  себя  так  отвратительно.  -  Я  промолчал,
ожидая продолжения, и оно последовало. - Сегодня  у  меня  побывал  этот
ваш, как его...
   Сергей Романович. И я сообщила ему все, что считала нужным. И вот что
я вам скажу, Егор. Во-первых, несмотря на то что все сказанное  мной  он
тщательно занес в протокол, он мне не  поверил.  Во-вторых,  все  время,
пока  мы  говорили,  мне  казалось,  что  я  вот-вот  отдам  Богу  душу.
По-настоящему. И наконец, в-третьих: этот человек мне очень и  очень  не
понравился. Моя бы воля, я бы ему не доверила даже дачный нужник.
   - Сабина! - воззвал я.  -  Вам  необходимо  успокоиться.  Это  просто
нервы.
   Трикоза я знаю; он, конечно, не гигант мысли, но зануда и чрезвычайно
исполнителен. Из тех, кто  способен  бесконечно  копаться  в  мелочах  и
дотошно выпытывать, пока человек не полезет на стенку от злости. Все это
я испытал на себе в свое время. Это вас, видимо, и раздражило.
   - Ну уж нет! - отрезала Сабина. - Ничего подобного я  как  раз  и  не
заметила. Наоборот, ему было совершенно наплевать на то, что  я  говорю,
да и вопросы он задавал самые поверхностные.
   - Странно, - сказал я. - Это на него не похоже.
   - Не знаю. - Сабина потянулась к  тумбочке  и  налила  себе  нарзана.
Взгляд у нее теперь был  совершенно  отсутствующий.  -  Мне  кажется,  я
совершила большую  ошибку.  Просто  грандиозную.  И  не  пытайтесь  меня
переубеждать...
   Я и не пытался. В палате я провел не более получаса, больше ничего не
добившись от больной Новак. В конце концов она  велела  мне  сунуть  все
принесенное в холодильник, сославшись на полное отсутствие  аппетита,  и
стала торопить к Степану.
   Сопротивляться было бессмысленно. Кроме  того,  я  остро  нуждался  в
полноценном сне. Я уже предвкушал, как, накормив пса, вытянусь на  своих
не слишком свежих простынях, негромко включу музыку и  плавно  отъеду  в
область, где подсознание играет  в  свои  странные  игры  -  без  нашего
участия. Ночной сторож, которого еще предстояло  опросить,  подождет  до
утра. Деваться ему некуда.
   Из троллейбуса я вышел в крайне мрачном  расположении  духа.  Трусцой
преодолев сумеречное и сырое пространство, разделявшее остановку  и  наш
дом, я ввалился  в  подъезд  и  обнаружил  на  вахте  Полицая  Кузьмича,
занятого рукоделием.
   Грубыми  стежками  Кузьмич  прихватывал  оторванный   карман   своего
вохровского бушлата, от усердия усы его стояли дыбом. При виде меня  он,
по обыкновению, заерзал и ехидно заметил:
   - Вишь, учусь гладью! - И добавил в рифму.
   - Так держать, Кузьмич, - одобрил я. - Когда нас всех отсюда вытурят,
откроем фирму. Всю страну оденем в бушлаты от Кузьмича.
   Мой напарник отложил цыганскую иглу и  закурил  "Приму".  И  тогда  я
спросил:
   - Как там двадцать  четвертая?  Кузьмич  испытующе  осмотрел  меня  и
ответил вопросом на вопрос:
   - Между прочим, собаку-то им вернул? Породистая как-никак...
   - А что, интересовались? - удивился я.
   - Ни Боже мой, - отвечал мой коллега. -  Им,  видать,  теперь  не  до
собак.
   С утра носятся как угорелые. Включая и мальца.
   - Ну-ну, - буркнул я, направляясь к лифту  с  невозмутимым  видом.  -
Тихой ночи тебе, Кузьмич!
   Ответа я не расслышал. Голова моя была занята тем, что могло означать
это неожиданное оживление в семействе покойной Сабины Георгиевны Новак.

Глава 4

   Трикоз все-таки опоздал - не мог не опоздать, потому что в  этот  час
на проспекте, выходившем на московскую трассу, у светофоров скапливались
сумасшедшие  пробки,  а  у  пересечения  с  окружной  валялся  на   боку
микроавтобус "мазда"  с  начисто  содранной  с  левого  борта  обшивкой.
"Скорая" и патруль ГАИ  почти  на  четверть  часа  блокировали  проезжую
часть, и к  Дьяково  Сергей  Романович  подъезжал  в  последнем  градусе
нетерпения.
   Однако когда  водитель  "Жигулей"  проскочил  поселок  и  свернул  на
бетонку, проложенную к "Березнякам", следователь еще издали заметил свет
в затянутых полиэтиленовой пленкой проемах окон второго этажа  на  своем
участке. Свет был слабый, он едва  пробивался  сквозь  сумерки,  но  это
означало,  что  подрядчик   еще   здесь.   Охранник,   местный   парень,
отзывавшийся на кличку Фома, обитал внизу, в  утепленной  времянке,  где
хранились инструмент и одежда рабочих, и наверху делать ему было нечего.
   Водитель тормознул, следователь дал ему тридцатку - других не нашлось
- и, пока тот разворачивался, подождал  у  ограды.  Свет  фар  прыгал  и
метался, выхватывая из полумрака груды мерзлого песка, щебень, сломанную
бетономешалку и стену дома в пятнах сырости. Под стеной еще лежал  снег,
припорошенный  цементной  пылью;  правее,  где   было   посуше,   темнел
автомобиль подрядчика.
   Когда звук мотора затих, Трикоз поддернул брюки и зашагал к  главному
входу. Позади хлопнула дверь времянки, и голос Фомы сипло окликнул:
   - Хто там? Не вы, Сергей Романович?
   - Я, я! - Трикоз перепрыгнул через лужу у крыльца и стал  подниматься
по ступеням. - Как тут у вас?
   - А нормально. - Фоме явно не хотелось выползать на  стылый  двор.  -
Холодно только. Бабки говорят, весны совсем не будет.
   - Как это не будет! - фыркнул Трикоз. - Слушаешь тут всякую муть...
   Командир ваш здесь?
   Ответа он не стал дожидаться, потому что и сам знал.
   Бурцев всегда был пунктуален и сдержан. Не поднимая голоса, вежливо и
спокойно, он умел добиться от подчиненных того, чего никогда не взял  бы
горлом.
   В тонкостях знающий дело, он практически  сразу  обнаружил  серьезные
ошибки  в  строительных  замыслах  Сергея  Романовича  и  за   небольшую
компенсацию довел проект до  ума.  С  самого  начала  застройщик  Трикоз
почувствовал себя за ним как за  каменной  стеной,  и  хотя  Бурцев  вел
параллельно несколько объектов в разных местах, накладок не случалось.
   Миновав промозглый холл с зачатками камина, следователь  поднялся  по
винтовой лестнице с еще торчащей арматурой на второй этаж  в  помещение,
которое он называл "малой гостиной".
   Его  ждали  -  за  наспех  сколоченным  столом,  на  котором   горела
настольная лампа под бумажным колпаком, Бурцев работал  со  счетами,  не
снимая  полушубка,  на  углу  стола  громоздились   развернутые   синьки
чертежей. В комнате оказалось почти тепло -  под  окном  дышал  багровым
жаром трехкиловаттный "козел", намотанный на обломке  асбестовой  трубы.
Пленка, затягивавшая оконные проемы, вздувалась и  гремела  под  ударами
ветра, налетавшего со стороны пруда. Подрядчик поднялся  ему  навстречу,
вглядываясь, а затем протянул руку  и  пододвинул  сомнительной  чистоты
табурет.
   - Присаживайтесь, Сергей Романович, - коротко произнес он.  -  Сейчас
закончу и поговорим.
   Голос у него был спокойный, властный, без нажима  -  голос  человека,
привыкшего, что к нему прислушиваются.
   Трикоз сел, обмахнув табурет  перчаткой,  а  затем,  поискав  глазами
просвет на столе, бросил на него свою папку, пригладил волосы и спросил:
   - Что с отоплением? Комплект? Подрядчик, не отрываясь, кивнул, подвел
итоговую цифру и дважды жирно подчеркнул.
   - Начали монтаж. Час назад  слесаря  еще  работали.  Сварку  подвезут
завтра с утра. Трубу ставим оцинкованную -  дороже,  но  с  этим  нельзя
мелочиться.
   Следователя  это  не  интересовало.   Оцинкованные   или   другие   -
специалисту виднее. И цена тоже не имела значения. В  принципе,  он  мог
себе позволить все.
   Например, отличную шведскую систему отопления, мощную и  экономичную,
или итальянскую столярку. Или дистанционно управляемые ворота гаражей.
   - А остальное? - спросил он.
   Подрядчик коротко доложил, что черепица доставлена и  складирована  в
ангаре. Раствор  поступает  без  перебоев.  В  части  кровли  дела  идут
нормально, но плотникам потребуется еще минимум четыре дня.  Хорошо  бы,
немного подсохло, тогда все пойдет быстрее.  Наконец  он  назвал  сумму,
которая обеспечит нормальный ход работ на неделе.
   Следователь Трикоз прищурился, мгновение пошевелил губами и потянулся
за папкой. Деньги он возил с  собой  целый  день,  так  как  в  половине
седьмого утра у