вке со множеством оттянутых
карманов. Из нагрудного кармана  торчали  какие-то  инструменты.  Темные
густые брови, крупная родинка пониже  левого  глаза,  золотисто-карие  с
сильным блеском глаза, твердо сжатые  в  линию  губы.  Очень  гладкая  и
нежная кожа полных щек,  казавшихся  выбритыми  не  более  десяти  минут
назад. От господина исходил сильный и  пряный  аромат  не  самой  худшей
туалетной воды.
   Заметив меня, он колебался не больше секунды.
   - Грибов, - повернулся он ко мне и сделал  шаг,  как  бы  намереваясь
обменяться рукопожатием. Степан придушенно захрипел, и я  услышал  голос
Сабины:
   - Егор, отправьте его в мою комнату. Он будет мешать.
   Вероятно, это относилось к  скотчу.  Я  протащил  его  еще  несколько
шагов, оглянулся,  спустил  на  пол  и  подтолкнул.  Дверь  за  Степаном
захлопнулась, и он сейчас же врезался всем телом в нее изнутри.
   Я выпрямился. Сабина тем временем  круто  развернулась,  прошла  мимо
меня в гостиную, где все еще оставалась открыта балконная дверь, и молча
опустилась в кресло. Господин Грибов дружелюбно улыбнулся.
   - Извиняюсь, - негромко проговорил он. - Но у вас было  открыто.  Так
что я тут немножко понахальничал. Дело в том...
   Дело было в том, что как раз этого не могло быть:
   Сабина на моих глазах заперла двери тамбура.  Вот  дверь  квартиры  -
другое дело. На секунду я растерялся.
   - Это по поводу  установки  счетчиков,  -  продолжал  представившийся
Грибовым.
   - Каких еще счетчиков? - ошарашенно буркнул я. - Первый раз слышу...
   - Горячей и холодной воды. Наша фирма  "Спец-сантехмонтаж"  заключила
договор с вашим ЖЭКом. Необходимо произвести замеры. Я как раз работал у
ваших соседей напротив...
   Я заколебался. Ни о каких счетчиках мне не было  известно.  С  другой
стороны, из-за событий последних дней я мог пропустить мимо  ушей  и  не
такое.
   Соседи... Минут сорок назад обитатели двадцать второй покинули дом  -
я еще был на дежурстве. О двадцать первой я ничего не  мог  сказать,  но
господин Грибов должен был так или иначе войти в подъезд. Это  произошло
уже после меня, а без указаний свыше Анна Петровна не впустила бы чужого
даже под дулом пистолета.
   Грибов порылся в  карманах  и  извлек  крохотную  фирменную  рулетку,
блокнот и карандаш.
   - Проходите, - сказал  я,  отступая  в  сторону.  -  Что  именно  вас
интересует?
   - А где тут у вас разводка? - деловито осведомился он. - В кухне  или
в ванной?
   Я понятия не имел, что  это  такое.  Взглянув  на  мою  недоумевающую
физиономию, подтянутый сантехник, благоухающий  стодолларовым  парфюмом,
пренебрежительно махнул рукой и проговорил:
   - Хорошо, я сам разберусь. Не беспокойтесь.
   "Чудны дела твои, Господи, - подумал  я.  -  Неужто  пробил-таки  час
коммунальной реформы?"
   Двигаясь удивительно легко для  своей  комплекции,  Грибов  прошел  в
кухню и опустился на корточки, шаря между плитой  и  мойкой.  Здесь  еще
сильно пахло гарью из духовки.
   Я  вернулся  в  прихожую  и   занял   позицию,   позволяющую   видеть
одновременно часть кухни и открытую дверь  гостиной,  напротив  которой,
выпрямившись, как школьница, и сложив руки на коленях, восседала Сабина.
Сантехник ерзал, щелкал рулеткой и бормотал какие-то цифры.
   Что-то, однако, было не в порядке. Я окончательно осознал это, поймав
неподвижный взгляд Сабины, который заставил  меня  помимо  воли  сделать
несколько шагов в ее сторону.
   Когда я достиг порога гостиной, пожилая дама слегка подалась вперед и
одними губами, почти беззвучно прошелестела:
   - Это он...
   Я вздрогнул, но сейчас же взял себя в руки. Чушь -  хотя  бы  потому,
что внешность того, кто назвался  Грибовым,  в  принципе  отличалась  от
описания, неоднократно данного мне Сабиной. Может, отчасти фигура, но не
глаза, не брови. Совершенно другой тип лица. И потом...
   - Это он, - повторила Сабина. - Он все-таки пришел,  Ежи.  Мне  очень
жаль, что я так безответственно втянула вас в эту историю.
   - Спокойней, Сабина, - сказал я, глядя на костяшки ее  сцепленных  на
коленях пальцев. Они были белыми, как кусочки  сахара.  -  Я  думаю,  вы
ошибаетесь.
   Не надо давать волю воображению. Того, кого  вы  видели,  вы  описали
иначе.
   - Описала! - усмехнулась Сабина. - Мы с вами. влипли, вот и все.  Как
два дурака. И не сомневайтесь.
   В том, как она это произнесла, была такая убежденность,  что  у  меня
замерзла  поясница.  В  голове,  будто  запустили  магнитофонную  ленту,
склеенную в кольцо, с огромной скоростью проносилась одна и та же фраза:
   "Одно из двух. Одно из двух. Одно из двух..."
   Что - одно из двух? У меня нет под руками  даже  банального  молотка,
чтобы хоть попытаться защитить пожилую женщину в случае чего.  С  другой
стороны, если Сабина права, какой тут к дьяволу  молоток!  Раз  Дровосек
решился заявиться в открытую, то он  наверняка  вооружен.  У  него  была
возможность слинять отсюда сразу, как только он  понял,  что  Сабина  не
одна в доме. Так поступил бы любой нормальный одиночка, осознавший,  что
ситуация может сложиться не  в  его  пользу  даже  при  наличии  оружия.
Нормальный!  Но  о  какой  нормальности  может  идти  речь,   если   это
действительно  Дровосек?  Пропади  оно  все  пропадом...  Но  если   это
действительно та самая кровожадная, извращенная тварь?..
   Я все еще не хотел верить. Разве свихнувшиеся серийные  убийцы  лезут
на кухне под мойку, чтобы чертить в блокноте дурацкие  цифры?  По  моему
глубочайшему убеждению, одержимые должны вести себя совершенно иначе.  В
конце концов ведь никто не держит меня за руку, сейчас возьму и  позвоню
в ЖЭК... Кто-нибудь наверняка слышал про этот "Спецсантехмонтаж", и  все
разъяснится. И мы с Сабиной еще раз потолкуем о том, как следует  беречь
нервы, и посмеемся.
   Наклонившись, я снял трубку и, пока нес ее к уху, вдруг заметил,  как
стремительно меняется лицо Сабины. Вместо гудка сзади  до  меня  донесся
бархатный смешок, напоминающий голубиный стон.
   Я  резко  обернулся,  едва  не  сбив  на  пол  старый   темно-красный
телефонный аппарат.
   Сантехник уже находился в прихожей, всем  корпусом  блокируя  входную
дверь. Правая рука его покоилась в  глубоком  кармане  безрукавки,  а  в
левой был зажат какой-то листок.
   Закончив смеяться, он непринужденно заметил:
   - К сожалению, сегодня не вы одни испытываете неудобства со связью.
   Увы, весь подъезд отключен. Очевидно, серьезное повреждение кабеля...
   Только  сейчас  я  понял,  какого  свалял  дурака,  переместившись  в
гостиную.
   Вместе с Сабиной мы оказались в ловушке.
   - У меня все, - насмешливо  продолжал  этот  Грибов,  не  двигаясь  с
места.
   - Распишитесь, пожалуйста, вот здесь, Сабина... э-э...
   - Георгиевна, - без интонации выговорила Сабина, поднимаясь с кресла.
   - Не надо. - Я загородил ей дорогу. - Я сам.
   - А вы разве тоже  здесь  проживаете,  молодой  человек?  -  удивился
сантехник, и после этих слов у меня уже не оставалось никаких  сомнений.
Я бессильно проклял собственную глупость, потому что больше  ничего  мне
не оставалось. Еще пять минут назад все могло пойти совершенно иначе.
   - Ладно, оставим это, - лениво сказал Грибов, скомкал свою бумажку  и
швырнул в угол. Только сейчас я заметил, что на левой руке у него надета
тонкая нитяная перчатка. Правую видеть я не мог. - Мы же  с  вами  умные
люди. К чему нам весь этот цирк?
   - Зачем вы пришли сюда? - вдруг спросила Сабина. Голос ее звучал ниже
обычного - и только. В нем не было ни растерянности, ни  страха.  Только
горечь.
   - Что вам понадобилось в моем доме?
   Грибов снова засмеялся.
   - Можете называть  меня  Олег  Яковлевич,  -  проговорил  он.  -  Что
касается моего появления здесь...
   - Я никак не желаю вас называть! - отрезала Сабина. - Ни сейчас, ни в
дальнейшем.
   - Это уж как вам будет угодно, - миролюбиво согласился Грибов. -  Так
вот, что касается моего к вам визита. Вы  совершенно  правы,  утверждая,
что мы  с  вами  виделись.  Правда,  внешность  моя  действительно  была
несколько иной. Вы ошибаетесь в другом - к смерти несчастной Елены я  не
имею ни малейшего отношения. Именно  поэтому  вам  не  следовало  давать
показания, тем  самым  связывая  мое  доброе  имя  с  грязным  уголовным
делом...
   Пока он говорил, я наблюдал за каждым  его  движением.  Он  вел  себя
предельно осторожно, держал дистанцию,  ничего  не  предпринимая,  и  не
давал мне ни малейшего шанса. К тому же и весил он килограмм  на  десять
больше, и даже если у него в кармане обычная заточка - дело дохлое.  Его
опыт - не мой. Тем не менее постепенно он начинал заводиться, и  у  меня
появилась надежда. Если этот  Грибов  утратит  контроль  над  собой,  на
что-нибудь сгодится и мой спецназовский ботинок. Если, конечно, я успею.
   В ту же минуту Грибов перехватил мой взгляд и жестко проговорил:
   - Вам, молодой человек, я бы советовал присесть  где-нибудь  рядом  с
вашей знакомой.
   - А это еще почему, уважаемый? - Я изобразил недоумение.
   - А потому. - Он переступил с ноги на. ногу. -  Потому  что  мне  так
будет удобнее. - С неожиданной  легкостью  он  двинулся  вперед,  и  мне
пришлось отступить, прикрывая спиной Сабину.
   - Хорошо, - удовлетворенно произнес он, когда я опустился на стул.  -
Во всяком случае, разумно. Но вернемся к проблеме.
   - Вы лжете, - неожиданно сказала Сабина. - От первого  до  последнего
слова.
   - Вот как? - удивился Грибов. - А вы рассчитывали, что я  поделюсь  с
вами интимными подробностями? Что вас больше  интересует  -  технология,
орудие или мотивы? А? Вы ведь знали наверняка, что рано или поздно я вас
найду,  иначе  не  стали  бы  устраивать  этот   дешевый   спектакль   с
собственными похоронами. Сложно и малоэффективно, как вы уже убедились.
   Сабина презрительно прищурилась.
   "Сукин сын Трикоз! - мелькнуло у меня в  голове.  -  Проклятый  сукин
сын... Неужели  все  это  время  он  скармливал  Дровосеку  следственную
информацию?"
   Я по-прежнему не сводил глаз с правой руки  Грибова,  шевелившейся  в
кармане, как совершенно отдельное живое  существо,  чтобы  не  прозевать
момент, когда  он  примет  решение  действовать.  Вариант  выскочить  на
балкон, выбив по пути парочку стекол, и  заорать  изо  всех  сил  я  уже
отбросил как непригодный. Даже если  кто-либо  решится  подняться  сюда,
Грибов  успеет  прикончить  и  меня,  и  Сабину.   А   может   быть,   и
беспрепятственно уйти.
   Грибов по-прежнему находился метрах в пяти от меня, но что-то  в  его
поведении изменилось. Будто нажали педаль акселератора.
   Я начал подниматься со стула, чувствуя, как все  мышцы  вибрируют  от
напряжения, когда Сабина отчетливым звенящим голосом произнесла:
   - Так значит, теперь моя  очередь?  Вы  ползали  за  мной  по  пятам,
подбираясь все ближе и ближе, а теперь... Какой, вы говорите, мне  будет
присвоен номер? Четвертый? Может быть, пятый? Или их уже больше? Сколько
же?
   Сколько их нужно, чтобы все это наконец прекратилось?
   Она презрительно вскинула подбородок, открыв  смуглую,  на  удивление
молодую шею, и подалась вперед, Грибов взвизгнул, будто  наступил  босой
ногой на колючую проволоку, и я увидел, как мокро блестят его  ухоженные
зубы. Пятна темного румянца проступили на его щеках.
   На мгновение мне показалось, что все это происходит в какой-то другой
реальности. В паузе, где каждая секунда  тянулась  будто  капля  клейкой
слюны, я услышал, как, отчаянно хрипя, бьется в дверь Сабининой  комнаты
бедолага Степан, и этот  звук  вернул  меня  к  действительности.  Мы  с
Сабиной были все равно что на необитаемом острове в компании с людоедом.
   Грибов уже стоял на пороге гостиной, и я даже не успел заметить,  как
его правая рука неуловимым  движением  освободилась  и  в  ней  мелькнул
небольшой темный предмет.
   Я вскочил.
   - Стоять! - заревел Дровосек. -  Не  двигаться!  Закрывая  Сабину,  я
подался вперед - ион выбросил руку прямо перед собой, целясь мне в лицо.
Я ушел влево, углом глаза  успев  заметить,  что  темный  предмет  -  не
"ствол".  Все  что  угодно:  граната,  самодельная  пластиковая   шашка,
метательный нож, - но не "ствол". В ту  же  секунду  загремел  звонок  в
дверь.
   Даже если бы  в  комнате  появилась  летающая  тарелка  с  маленькими
зелеными ребятишками на борту, я бы удивился меньше.
   Грибов попятился, держа меня в поле зрения, на  лице  его  отразилась
суетливая озабоченность. Звонок загремел  снова  -  длинно  и  настырно.
Степан разразился бешеным лаем. Теперь за дверью вовсе не убирали  палец
с кнопки.
   Дровосек допятился до двери - и я понял,  что  его  беспокоит.  Дверь
двадцать четвертой оставалась незапертой.
   Дар связной речи вернулся ко мне.
   - Пожалуй, есть смысл открыть, - посоветовал я. - Тому,  кто  звонит,
внизу сказали, что хозяева дома. Иначе чего бы он трезвонил?  Поднимется
шум, могут вызвать милицию. Такой вариант устраивает?
   Грибов   заколебался.   Он   размышлял   всего   мгновение.    Звонок
неистовствовал. Наконец он  попытался,  не  поворачиваясь,  нащупать  за
спиной рычаг замка, но не смог. Чтобы закрыть  дверь  левой  рукой,  ему
пришлось повернуть корпус и на долю секунды отвести взгляд, и в  тот  же
миг я прыгнул.
   Реакция была мгновенной.  Еще  в  воздухе  я  увидел,  как  навстречу
метнулся темный предмет, прогнулся всем корпусом, завалился на спину,  и
окованный сталью  носок  моего  ботинка  врезался  справа  в  подреберье
Дровосека. Звук был тупой и влажный, словно я угодил по  говяжьей  туше.
Грибова швырнуло вправо, он со всхлипом всосал воздух и стал сползать по
стене, цепляясь за крючки вешалки.
   Но и сам я был не в блестящей форме. От удара боком  о  пол  свет  на
мгновение померк у меня в глазах, а когда снова вспыхнул,  я  обнаружил,
что сижу на полу, мертвой хваткой держась за ручку двери.
   Я вскочил, одновременно рванул дверь  на  себя,  покачнулся,  прыжком
преодолел тамбур, крутанул рукоятку задвижки - и в следующую секунду уже
снова был в прихожей.
   У меня не оставалось времени, чтобы взглянуть, кто там, за дверью.
   Потому что Дровосек уже был на ногах и направлялся к Сабине.
   - Эй! - заорал я. - Ты, падаль, смотри, я уже здесь! Ты слышишь?
   Он повернулся - и я увидел, как его глаза  стремительно  расширяются.
Так бывает только в немом кино. Казалось, еще немного - и они  вывалятся
из глазниц, как детские стеклянные шарики, и запрыгают по паркету.  Щеки
Дровосека враз опали, будто утратив опору внутри себя.
   - Нет... - вдруг забормотал он.  -  Нет!  Я  не  хочу!  -  Судорожным
движением  он  дернул  ворот,  сыпанулись  пуговицы.  -  Я  все   сделал
правильно! Почему? Почему ты пришел?
   Я похолодел. Это не могло быть  уловкой.  Лицо  Грибова  было  таким,
будто он заглянул прямиком в преисподнюю. Я оглянулся.
   В дверях стоял Поль.
   Зрелище действительно впечатляло. По случаю потепления он облачился в
засаленную  армейскую  телогрейку  и  протертые   на   коленях   джинсы,
заправленные в зеленые резиновые сапоги с голенищами до колен.
   Мрачная   черно-фиолетовая   физиономия   моего   приятеля   выражала
брезгливое  недоумение,  отчего  он  еще  больше  походил   на   монарха
какого-нибудь небольшого экваториального государства в изгнании. В левой
руке, слегка на отлете, как знак все той же монаршей власти, Поль держал
увесистый сверток, запакованный  в  крафт-бумагу,  размером  с  мяч  для
регби. Или с человеческую голову, если это вам больше нравится.
   - Что это тут у вас происходит?  -  пробасил  Поль,  протискиваясь  в
прихожую и окидывая взглядом поле боя. - А где Сабина Георгиевна?
   - Темный! - вдруг выкрикнул Грибов. - Темный, где же твое  слово?  Ты
обманул! - Голос его сорвался, как с обрыва, в мычание.
   - Это еще кто такой? - сильно удивился Поль. - И почему  он  говорит,
что я обманщик? Я честный бизнесмен и играю по правилам. Даже  если  это
чужие правила. Егор, откуда тут взялся этот mother-fucker?
   Я не мог произнести ни слова, потому что еще не восстановил  дыхание.
В голове плавал туман. Поль по-бычьи нагнул курчавую голову в офицерском
кепи, оскалился и не спеша двинулся к  Дровосеку,  покачивая  на  ладони
сверток.
   Грибов торчал, будто примороженный к  полу,  не  отрывая  взгляда  от
свертка; когда же Поль приблизился, он вдруг торопливо  забормотал,  как
испорченный диктофон:
   - Что там? Что там? Скажи мне, что там? Умоляю - скажи!..
   - Сейчас, - прогудел Поль. - Сейчас увидишь...
   - Осторожно! - успел крикнуть  я,  но  в  то  же  мгновение  Дровосек
коротко ткнул Поля своей штукой куда-то между полами  ватника.  Раздался
сдвоенный сухой щелчок, резко запахло  озоном.  Тело  Поля,  на  секунду
сложившись, распрямилось, словно огромная вороненая пружина, и, пролетев
почти через всю гостиную, врезалось в угол книжного шкафа.
   Вот оно что! Теперь я знал, с чем имею дело. Шокер. И очень мощный.
   Другого оружия у Дровосека  с  собой  нет,  иначе  он  давно  бы  его
применил. Он шел к одинокой пожилой даме и  не  хотел  таскать  на  себе
тяжести. Как обычно, все должно было выглядеть элегантно.
   - Сабина! - позвал я. - Скорее, Сабина! Бегите  к  стене,  туда,  где
Поль...
   - И не подумаю, - был ответ. Она даже не повернулась в  кресле.  Все,
что она хотела, - чтобы Дровосек услышал ее. - Вам  лучше  уйти  отсюда,
если сможете.
   Никто не будет мешать.  -  Она  сухо  усмехнулась.  -  Вам  наверняка
известно, что я уже дала показания,  и  вряд  ли  вам  удастся  что-либо
изменить. Разве что счет, если это все еще так важно для вас...
   Я поразился ее спокойствию. Еще секунда  -  и  Дровосек  бросится  на
Сабину, а я ничего не смогу сделать. Со мной произойдет то же, что  и  с
Полем. В  той  части  комнаты,  где  я  находился,  не  было  ни  одного
сколько-нибудь  увесистого  предмета.  Пара  книг,   диванные   подушки,
бесполезный телефонный аппарат... Даже стул  теперь  находился  ближе  к
Дровосеку, чем ко мне.
   Однако он все еще медлил, стоя в двух шагах от  балконной  двери.  По
его щекам стекал пот. На мгновение я поймал выражение его глаз - там  не
было ничего, кроме тусклого ужаса и ожидания муки.  В  эти  секунды  его
можно было брать голыми руками, и это было бы не сложнее, чем сбегать на
угол за бутылкой пива, но пока я осознал это, шанс ускользнул.
   - Зачем ты пришел? - вдруг пробормотал Грибов,  не  сводя  взгляда  с
Поля.
   - Чего еще ты от меня хочешь?  Говори!  -  Голос  его  окреп,  в  нем
зазвучали ярость и отчаяние. - Говори! - заорал он багровея. - Говори  -
или я сделаю с тобой то, что ты заставил меня. делать с другими! Говори,
Темный, или убирайся в свою преисподнюю!
   Его свободная рука скользнула в карман безрукавки и зашевелилась, как
пресмыкающееся, торопливо ощупывая предмет, находившийся там. Я  услышал
слабое маслянистое позвякивание и шорох цепляющейся ткани.
   Поль хрипло вздохнул, заворочался  и  начал  подниматься,  потряхивая
головой и нечленораздельно мыча. Он так и не выпустил из рук  этот  свой
чертов сверток, а когда  наконец  утвердился  на  ногах,  с  недоумением
уставился на него, словно не понимая, откуда тот взялся, а затем перевел
тяжелый, как расплавленный битум, взгляд на человека, застывшего у окна.
   У меня разом заныли все зубы. Поль был на голову  выше  Дровосека,  а
сейчас тот казался рядом с ним просто пигмеем.
   Мой приятель сделал шаг, шумно втянул воздух и  произнес  всего  одно
слово, свистящее, словно заимствованное из змеиного языка:
   - Shitass!
   Дровосек вздрогнул, будто его наотмашь хлестнули по  лицу.  Поль  уже
был на середине гостиной. Справа от него, в трех метрах, в кресле сидела
Сабина, я стоял у двери в прихожую. Грибов все еще сжимал шокер в  руке,
но, похоже, начисто забыл о нем.
   Поль поднял  сверток  перед  собой,  как  дитя,  и  в  это  мгновение
размокшая обертка лопнула. Я услышал, как частые тяжелые капли стучат по
паркету, и невольно опустил