ставила ключ от секретера. Ключ подошел, но замок  не  желал
ни закрываться, ни открываться. Ключ со скрежетом проворачивался,  никак  не
цепляя  болтавшуюся  в  трухлявом  дереве  личинку  замка.  Ирина  тогда   с
сожалением вздохнула:
   - Старинная вещь, дорогая, и так безнадежно испорчена. Варвары!
   - Где вы держите ключ?
   - В шкатулке на подзеркальнике. Шкатулка была  не  тронута,  воры  ею  не
заинтересовались, хотя она была  инкрустирована  перламутром  и  определенно
имела  какую-то  ценность.  Правда,  внутри  хранилась  всякая  дребедень  -
заколки, дешевые брошки со стразами, старые счета и несколько ключей. В  том
числе ключ от секретера.
   - Стенной шкаф запирается? - спросил Самохин. Он сразу заметил на  дверце
замочную  скважину  в  потеках  старой  масляной  краски.  Хозяйка  ответила
отрицательно.
   - У меня и ключа от него никогда не было, - сказала она. - Смотрите!  Они
что-то забыли!
   Женщина склонилась над узлом, лежавшим в узкой нише  между  секретером  и
комодом. Громоздкий, на вид довольно тяжелый узел был небрежно связан и  туг
же развалился, когда его вытащили на середину комнаты. Там  оказалось  самое
разное барахло, от шерстяной кофточки до  маникюрного  набора  и  серебряной
суповой ложки.
   - Почему они его оставили? - спросила Ирина с  таким  видом,  будто  воры
нанесли ей тем самым большую обиду.
   Самохин пожал плечами. Про себя он предположил, что  воры,  должно  быть,
заторопились или же сочли содержимое узла недостаточно ценным. В самом деле,
оно выглядело так, будто туда свалили что под руку попало. Или,  а  это  уже
интересней, у  грабителей  была  недостаточно  вместительная  машина,  чтобы
забрать все вещи. Тут уже можно было гадать  о  марке  автомобиля,  учитывая
все, что исчезло из квартиры. Если допустить, что машина была всего одна.
   - Это мы пока заберем с собой, - сказал он. - Шура,  ты  где?  Займись-ка
вещичками.
   Ирина попыталась отвоевать хотя бы маникюрный  набор,  он  был  ей  нужен
немедленно, но ей отказали даже в такой малости. Тогда  женщина  надулась  и
спросила, нельзя ли снять отпечатки пальцев с набора прямо здесь.  Чтобы  ее
не раздражать, Шура отнес узел вниз.
   Хозяйка квартиры очень мешала Самохину. Она ходила  за  ним  по  пятам  с
сухим носовым платком в руке, жаловалась, требовала немедленных  разъяснений
и помощи. Кстати, платком Ирина ни разу не воспользовалась.  В  столовой  на
дорогом кожаном диване сидела девочка лет пятнадцати, русоволосая,  бледная,
недовольная присутствием в квартире посторонних  людей.  Она  ни  с  кем  не
поздоровалась,  ни  разу  не  подняла  глаз.  Больше  всего  ее   расстроило
отсутствие любимого телевизора, пропавшего в числе прочих вещей. Таня  то  и
дело  обращалась  к  матери  с  вопросом  -  когда  они  купят   новый?   Та
отмахивалась.
   - Мы  были  у  зубного  врача,  -  рассказывала  ее  мать,  подозрительно
оглядывая  следственную  группу.  Казалось,  она  опасается  за  сохранность
оставшихся вещей. - Нам  назначили  на  половину  двенадцатого,  но  приняли
немного позже. Мы с Таней  вернулись  домой  в  начале  второго  и  вот  что
обнаружили!
   - Когда вы вышли из дому?
   - В одиннадцать. Его кабинет тут рядом.
   В центре все было "тут рядом". Самохин выглянул  из  окна  в  переулок  и
позавидовал обитателям здешних благостных мест. В конце  переулка  виднелась
церковь, обнесенная кованой  оградой.  Через  ограду  перевешивалась  пышная
сирень, вился плющ.  Дальше  в  солнечном  небе  перекрещивались  трамвайные
провода, виднелась высотка на Котельнической  набережной,  словно  картонный
муляж, возведенный руками гигантского ребенка. А тишина была такая,  что  не
верилось, будто за окном Москва, центр, будничный день.
   - Наверное, тут у вас куранты слышно? - предположил он.
   - Слышно, - неожиданно подала голос Таня. Она впервые  проявила  какой-то
интерес к происходящему. - Только по ночам или  в  воскресенье,  когда  мало
машин. Сейчас - нет.
   - Скажи, - Самохин  радостно  переключился  на  нее  -  дети  так  многое
замечают! - когда вы выходили из квартиры, за вами никто не следил?
   - Не знаю, - ответила Таня, совсем  как  мать  вздернув  плечи.  -  Я  по
сторонам не смотрела, у меня болели зубы.
   - У нее плохие зубы, как у отца, - нервно подтвердила Ирина. - Нет, никто
за нами не следил. На лестнице было пусто.
   - А во дворе?
   - Вы с ума сошли, тут нет никакого двора! - сорвалась женщина. - Выход из
подъезда прямо в переулок!
   Пауза. Укоризненный взгляд дочери, ее поджатые губы. Самохин тогда понял,
что девочке стыдно за мать, и  Таня  сразу  зажимается,  когда  та  начинает
кому-то грубить.
   - Извините, - сухо сказала Ирина. - Нет, за нами не следили.  Можете  мне
поверить.
   - Какие-нибудь подозрительные звонки по телефону были? Или,  например,  в
дверь? Кто-нибудь на днях не ошибался квартирой?
   - Недавно приходили какие-то типы, якобы газовщики, - сказала она. - Таня
была одна и не открыла. Звонки по телефону...
   Молчание.  Она  напряженно   что-то   обдумывала   и   наконец   ответила
отрицательно. И тут же, без перерыва,  принялась  обличать  во  всех  грехах
своего бывшего мужа, а также его теперешнюю супругу и друга их  семьи  Илью,
который объявился в Москве и теперь готов на все, чтобы испортить жизнь  ей,
Ирине. Полился целый поток грязи, женщина не стеснялась в выражениях.
   А Таня молча встала и вышла из комнаты. Самохин проводил  ее  взглядом  и
пожалел девочку.  Он  часто  видел  ограбленные  квартиры,  ему  приходилось
выслушивать жалобы, видеть слезы. Но такой подавленной ярости,  такой  жажды
мести, как у этой худощавой изящной женщины, он давно не встречал. Казалось,
та медленно жарилась на каком-то невидимом огне.
   Сперва узнав, что именно украдено, он обрадовался.  Из  квартиры,  помимо
денег, драгоценностей и книг, вынесли также две громоздкие шубы и  кое-какую
аппаратуру. Значит, должна была быть машина, да не легковая, а  как  минимум
"Газель". Такие машины бросаются в глаза, если какое-то  время  стоят  перед
подъездом. Народ любопытен.
   Но опрос соседей не дал почти ничего. Их вообще  оказалось  немного.  Дом
был старинный, построенный еще в прошлом веке. Квартир в подъезде  мало,  по
две на площадке, всего в доме три  этажа.  Квартиры  на  первом  этаже  были
заняты под загадочные офисы,  в  которых  никто  не  желал  отпирать.  Ирина
сообщила, что там вряд ли можно кого-то застать. Она, во всяком  случае,  не
видела, чтобы там работали люди.
   В жилых квартирах ситуация была немногим лучше. На втором этаже, где жила
Ирина,  сосед  был  всего  один  -  некий  иностранец,   снявший   квартиру,
перестроивший ее по своему вкусу и частенько уезжавший неведомо куда. Вот  и
сейчас он, видимо,  был  в  отъезде.  На  третьем  этаже  располагались  две
густонаселенные коммуналки, на них-то и была вся надежда.
   С их обитателями  удалось  наладить  контакт,  но  все  как  один  давали
совершенно бесполезные или расплывчатые  показания.  Большинство  жильцов  в
момент ограбления находились на работе. Те, кто остался дома, либо  смотрели
телевизор, либо коротали время на кухнях, которые выходили окнами  в  другой
переулок. Никто ничего подозрительного не заметил, шума  взламываемой  двери
не слышал, шума в квартире внизу - тоже. Только одна  древняя  старуха,  чье
лицо походило на географическую  карту  из-за  морщин  и  пигментных  пятен,
поведала Самохину нечто любопытное.
   - Сегодня Димка из квартиры напротив припер к себе большой мешок. Тяжелый
мешок, еле дотащил. Я видела в глазок.
   С Димкой поговорили, мешок осмотрели.  В  нем  оказалось  пятьдесят  кило
сахара-песка, купленных запасливым хозяином  для  заготовки  варенья.  Димка
пообещал  намылить  бабке-доносчице  шею,   и   Самохин   удалился,   крайне
недовольный первыми результатами.
   В этой ситуации пришлось действовать по  наводке  потерпевшей.  Та  прямо
указала на  трех  наиболее  вероятных  подозреваемых.  У  Владыкиных  группе
повезло, те оказались сговорчивыми людьми, и обыск сразу дал результаты,  но
последствия опять же были совершенно неожиданными.
   - На браслете никаких отпечатков, - сказал эксперт. - Его вымыли, и очень
тщательно. В спиртовом растворе.
   - К чему такая предосторожность, если его собирались сбывать?
   - Кто знает, может, мыли для блеска. Что касается денег, отпечатков  там,
сам понимаешь, сколько угодно. В том числе наверняка  есть  русаковские.  Но
что это дает, если он пересчитывал деньги в банке?  -  Эксперт  отодвинул  в
сторону пакет. - Скажи, твой  Русаков,  часом,  не  идиот?  Прячет  бабки  и
браслет в сумку, оставляет ее у друзей, сам куда-то надолго  смывается...  А
потом преспокойно является сюда, чтобы опознать свои вещи, да еще требует их
вернуть!
   - Или он идиот, или блефует. А может, просто не рассчитывал, что  мы  так
скоро его найдем, - сказал Самохин.
   - Что ты об этом думаешь? - спросил его коллега, когда узнал детали дела.
   - Или вор - знакомый красавицы Ирины, у которого были ключи, или она сама
себя обокрала.
   - На кой черт эта морока?
   - А по ее собственному принципу - чтобы всем нагадить.
   Тот слегка присвистнул и повернул палец у виска:
   - Что, так явно?
   - Не знаю. - Настроение у Самохина было  скверное.  Его  раздражали  даже
мысли об Ирине, а ведь он должен был вызвать ее для разговора.
   Однако беседой Самохин остался доволен. Он узнал  кое-что  занимательное.
Согласно показаниям самого Русакова, он со дня  прилета  в  Москву  жил  бог
знает где, чаще всего на  чужих  квартирах.  При  этом  имел  крупную  сумму
наличности. Как поступает человек в такой ситуации?  К  тому  же  бизнесмен,
который разъезжает по городу, занимаясь делами, требующими дачи взяток?
   - Возит деньги с собой.  Ему  незачем  было  ехать  в  банк,  и  это  уже
интересно, - сказал Самохин пепельнице, полной скрюченных окурков. -  Похоже
на сговор. И что-то не верится, чтобы женщина  утерпела  и  не  заглянула  в
чужую сумку. Да еще в сумку любовника!  Только  почему  она  не  перепрятала
браслет?
   Он взглянул на часы - на четыре намечена поездка  в  офис,  где  работала
Камилла.

***

   Худенькая секретарша едва взглянула на визитера, она стояла у ксерокса  и
с обреченным видом нажимала кнопки.
   - В каком кабинете Касымова? - спросил он.
   - Она обедает, - привычно ответила девушка, но тут  же  засомневалась.  -
Идите дальше по коридору, первая дверь налево. Должна быть там, если  никуда
не ушла.
   Камилла оказалась на месте. Она сидела за компьютером и  щелкала  мышкой.
Увидев визитера, женщина искренне обрадовалась:
   - А, здрасте! Правильно сделали, что пришли, лучше не  затягивать,  Илюша
весь извелся. Вас проводить к Филимоновой?
   - Если не трудно. - Но, заметив, с каким трудом та выбирается из  тесного
конторского кресла, Самохин запротестовал:
   - Скажите, где она сидит, и я сам с ней поговорю.
   - Да будет вам, - проворчала Камилла, с силой одергивая морщинившуюся  на
бедрах юбку. - Пойдемте. А то напугаете ее до смерти.
   Но пугать оказалось некого. Кабинет, который Филимонова делила  со  своим
начальником, был пуст.
   Выключенные компьютеры, чистые столы, аккуратно сложенные бумаги. Камилла
свела брови:
   - Куда это она умотала? Васильев-то уехал в город, но  Катя  должна  быть
здесь. Посидите, я сейчас!
   И через минуту она вернулась с грустной новостью: оказывается, Филимонова
ушла в отпуск.
   - Когда? - Самохин не сумел скрыть своего разочарования. -  Вы  же  вчера
говорили, что она работает!
   - А она вчера работала, - отрезала Камилла. Казалось,  она  и  сама  была
недовольна таким поворотом дела. - Но с  сегодняшнего  дня  ушла  в  отпуск.
Откуда мне было знать, что она давно подала заявление?
   - И где она теперь?
   - Говорят, уехала на юг. Завидую. - Женщина  раскрыла  кулак  и  показала
зажатые в нем ключи. - Но это не страшно, я все  равно  покажу  вам  бумаги,
которые оформлял Илья в тот день. Это ведь тоже  алиби  в  каком-то  смысле?
Контракты доказывают, что он здесь был.
   Самохин разочарованно пожал плечами. Камилла  порылась  в  ящиках  стола,
нашла папку и показала следователю подшитые  бланки  договоров  на  поставку
оборудования. На каждом бланке красовалась четкая подпись Ильи, а также  той
самой Филимоновой. Сделка была оформлена семнадцатого июня.
   - Но время оформления, конечно, не проставлено, - пробормотал он,  изучив
бланки.
   - Ну конечно. Это вам ведь нужно  все  с  точностью  до  минуты!  -  Было
непонятно,  говорит  она  всерьез  или  издевается.  -  Моего  свидетельства
недостаточно? Он был здесь именно в тот отрезок  времени,  когда  я  с  Олей
сидела в ресторане. Где-то с двадцати минут первого до половины второго. Это
вас и интересует, верно?
   - Ну что ж, - смирился следователь. - Как я понимаю, эта  Филимонова  еще
не скоро вернется из отпуска?
   - Недели три можете о ней не осведомляться.
   - А куда конкретно она уехала? Камилла развела руками:
   - Откуда мне знать? Позвоните ей домой, я дала все телефоны.
   - В таком случае я вас попрошу приехать завтра ко мне и  дать  письменные
показания. Раз уж новых данных нет, давайте зафиксируем хоть эти.
   - Да ради бога, - легко откликнулась женщина. - Завтра все равно выходной
и делать мне нечего.  Хоть  развлекусь,  никогда  не  давала  показаний  под
присягой. Присяга-то будет?
   Самохин пообещал, что будет все, как полагается. Камилла проводила его до
самой лестницы, поддерживая светскую  беседу  на  тему  о  летних  отпусках,
невыносимой московской жаре и плохой вентиляции офиса. Самохин  еле  от  нее
отделался, женщина, казалось, была готова спуститься вниз, чтобы усадить его
в машину.
   - Так до завтра! -  жизнерадостно  прокричала  она,  перевешиваясь  через
перила. Ее глаза были словно обведены синеватыми  тенями,  но  это  была  не
косметика, а следы усталости. Так, во всяком  случае,  показалось  Самохину.
Сегодня женщина выглядела далеко не лучшим образом, но держалась по-прежнему
вполне уверенно. Казалось, все для нее было милой забавой - и этот визит,  и
алиби  старого  друга,  и  предстоящая  дача  показаний.  -  До  завтра!   -
послышалось еще раз, когда Самохин открывал дверь  внизу.  -  Постараюсь  не
проспать!

Глава 10

   Уже давно рассвело, когда женщина приподнялась на локте. Она изо всех сил
старалась, чтобы кровать не скрипела, но пружины все равно застонали под  ее
весом. Однако мужчина, ровно дышавший рядом, не проснулся.
   - Господи, - тихо сказала она, глядя на спящего с горечью и нежностью,  -
когда же все это кончится? Сколько можно?
   Он слегка пошевелился во сне, что-то пробормотал, смешно оттопырив  губы.
Будто боялся обжечься и дул на горячее молоко. Камилла вздохнула и принялась
его будить. Ей всегда жалко было  это  делать,  во  сне  он  выглядел  таким
ребенком.
   - Мне пора, - сказала она, увидев первый  проблеск  мысли  в  его  сонных
глазах.
   - Куда? - с трудом вымолвил он. - Сегодня же суббота.
   Камилла поморщилась:
   - Ну и перегар! Опять ты вчера напился!
   - Да я выпил-то совсем немного...
   - Ты бы хоть зубы на ночь почистил, Казанова! Все, я встаю!
   - Куда ты собралась?
   - Куда, куда, домой. Вчера я там даже не показывалась. Это уж слишком!
   Он потер лицо рукой и открыл глаза шире.  Потом  резко  сел  на  кровати.
Камилла тем временем расхаживала по комнате, поспешно причесываясь и на ходу
репетируя текст, который скажет мужу. Две ночи  вне  дома,  невразумительные
объяснения по телефону, которые казались неубедительными даже ей  самой.  Но
Камилла не слишком старалась,  рассказывая  какие-то  легенды  о  заболевшей
подруге и моральной поддержке, которую нужно было оказать... Это  была  даже
не ложь, поскольку никто не был обманут. Это было нечто вроде ширмы, которую
торопливо раздвигают, чтобы прикрыть неприглядный предмет.
   Впрочем, муж-то ладно. Он не слишком требователен, сойдет и самая простая
история. Проверять он точно не будет. Младшие дети,  мальчики  двенадцати  и
десяти лет, тоже верят ей на  слово.  Во  всяком  случае,  пока.  Если  мама
говорит,  что  всю  ночь  работала  или  сидела  с  больной  подругой,   это
принимается ими на веру. Для них еще существуют бесспорные  истины  -  летом
бывают каникулы, нет ничего вкусней мороженого, мама всегда говорит  правду.
Но вот дочка... Она понимает слишком много. Но еще хуже, иногда  говорит  об
этом при братьях...
   -  Камилла,  давай  с  этим  покончим,  -  предложил  он,  следя  за   ее
перемещениями. Та как раз силилась застегнуть "молнию" на юбке. Он  встал  и
помог.
   Она перевела дух:
   - Ну, наконец-то понял! Два дня подряд я тебе только об  этом  и  говорю!
Пора завязывать, праздник кончился.
   - Мы все расскажем, - решительно продолжал он. - Я -  Оле,  ты  -  своему
мужу. В конце концов, для чего-то существует развод!
   - Ты рехнулся? - От изумления она оторвала пуговку на блузке, которую как
раз собиралась застегнуть. - Я имела в виду совсем другое!
   - А я - это. Неужели ты думаешь, что мы будем счастливы друг без друга?
   Она поморщилась: громкие слова! Но Виталий стоял на своем. Она как хочет,
а он сегодня же известит жену о том, что разводится с ней.
   - Оля сопротивляться не будет. С ней все куда проще, чем с Ириной.
   - А ты хочешь этим попользоваться,  -  пробормотала  Камилла,  совершенно
некстати вспомнив лицо той маленькой женщины. Почти никогда в  жизни  ей  не
случалось испытывать чувства вины. Главным  образом  потому,  что  она,  как
считала  сама  Камилла,  никому  вреда  не  причиняла.  Но  здесь  все  было
по-другому. Эта маленькая женщина,  возможно,  сошлась  с  Ильей  только  от
отчаяния, и ничего удивительного тут нет. А на самом деле она все еще  ждала
мужа. И вот! Дождалась!
   Камилла думала как-то обрывочно, потому что Виталий ей мешал. Он развивал
планы новой жизни. Эту  квартиру  они,  разумеется,  за  собой  не  оставят:
Камилле слишком далеко ездить на работу да  и  вообще  тут  неуютно,  тесно.
Снова сдадут ее Камиллиной подружке-риелторше. Теперь  они  будут  постоянно
жить вместе, и им потребуется жилье попросторнее. Конечно, до той поры, пока
оба не разрешат свои имущественные дела.
   "Подружка, - с тоской подумала Камилла. - Если бы  она  в  тот  проклятый
вечер не позвонила мне на работу, мне просто некуда было  бы  его  привезти.
Все началось у нее..."
   Она имела в виду ту самую подругу, на квартире у  которой  состоялось  ее
первое свидание с Виталием.
   Тогда все складывалось как-то  само  собой  и  невероятно  быстро,  будто
кто-то нарочно ускорял темп, чтобы не дать Камилле опомниться.

***

   ...Идея снять квартиру для встреч появилась  абсолютно  спонтанно,  когда
поутру Камилла вспомнила о профессии своей подруги, все еще  спящей  мертвым
сном в соседней комнате. К тому  времени  женщина  уже  успела  понять,  что
задушевной беседы на чужой кухне ей совершенно недостаточно. Им  нужно  было
встретиться снова, а может, еще и не раз. Но как, где? У  обоих  семьи,  оба
несвободны, а скитаться по друзьям - это  вариант  для  подростков.  Виталий
ничего не предлагал, он просто смотрел  на  нее  умоляющими  глазами,  будто
ждал, что Камилла сама примет решение. И она его приняла.
   Как только подруга, ошеломленно приглаживая вставшие дыбом  кудри,  вышла
на кухню и была заново представлена Виталию (подробности  вчерашнего  вечера
от нее начисто ускользнули), Камилла посвятила ее в суть проблемы. А уж  та,
выпив подряд несколько чашек кофе, дала клятву найти им подходящую  квартиру
за сутки. И она в самом деле постаралась - уже вечером у них были  на  руках
ключи.
   Но в тот же вечер Камилла узнала,  что  Виталий  решил  перебраться  туда
окончательно, даже не поставив  в  известность  жену,  не  заехав  домой  за
вещами. Она развела руками  -  безумие  чистой  воды!  Все  эти  месяцы  она
старалась вернуть его