ое  время  молчали.  Ольга
делала вид, что готовит вечерний чай, но на самом деле ставила на стол и тут
же убирала пустые чашки, передвигала кулек с печеньем,  бесцельно  рылась  в
шкафчиках. Илья заговорил первым:
   - Так он тебе во всем признался?
   - Витя? Да, - отрывисто сказала она.
   - Почему ты мне не сказала?
   Ольга принялась  заваривать  чай.  Ее  спина  выражала  какое-то  кроткое
упрямство. Илья сидел за столом, курил и смотрел ей в затылок.  Наконец  она
не выдержала и слегка обернулась:
   - Не хотелось позориться. Знаешь, меня с детства приучали не выносить сор
из избы.
   - Разве я для тебя чужой?
   - Ты слишком свой... Он пожал плечами:
   - Знаешь, ты иногда излишне деликатна. Мне такого не понять. Ну а что  ты
скажешь, если я тоже об этом знал?
   Резко звякнула  крышка  заварочного  чайника.  Ольга  не  обернулась,  но
выпрямилась, будто ее между лопаток ударили камнем.
   - Мне сказала Камилла, - продолжал Илья. - В тот самый  момент,  когда  я
усадил тебя в "Аквариуме" и пошел к ней в контору. Ты была права,  я  именно
тогда обо всем и узнал!
   - А откуда узнала Камилла? - замороженным голосом спросила женщина.
   Пауза. Потом Илья  спросил:  неужели  она  сама  не  догадывается?  Ольга
наконец обернулась. Она была странно спокойна, только  губы  как-то  нервно,
часто кривились.
   - Так это она?
   - Я не хотел тебе это говорить,  но  вот  видишь,  пришлось.  Она  мне  и
сказала, что Витька жив. Я велел, чтобы  она  отправляла  его  домой.  Чтобы
развелся по-человечески, мудила! - Он употребил еще несколько крепких  слов,
чего себе обычно в Ольгином присутствии не позволял. Но она  их  как  бы  не
расслышала. - Но он,  видишь  ли,  предпочитает  прятаться  и  не  принимать
решений.
   - Улитка, - еле слышно  произнесла  женщина  А  когда  Илья  переспросил,
ответила, что ничего особенного, пустяки. И с чем он будет чай - с медом или
с сахаром?
   - Ты обиделась, что я сразу тебе не сказал? - встревожился Илья. - Ну  не
мог я так брякнуть, что он живет с Камиллой! Хотя мне-то это было выгодно!
   - Потому ты и соврал, что напоролся на Витю, когда позвонил сюда?  -  все
так же тихо спросила она. Ей вспомнился сумрак "Аквариума", запах  баранины,
пираньи за мутным зеленоватым стеклом. И перевернутое, отчаянное лицо  Ильи,
его опустошенный взгляд, неровная походка. Его так потрясло то, что сообщила
Камилла? Но почему он не пришел  сразу,  почему  не  сказал  ей,  зачем  она
оправдывалась перед мужем, зачем страдала?
   - Ну да. А откуда еще я мог это узнать? Если бы сказал, что  от  Камиллы,
ты бы сразу обо всем догадалась!
   Ольга покачала головой:
   - Ты чуть не сделал моему мужу алиби, Илюша. Потому что я  верила  скорее
тебе, чем ему. Скажи только, неужели ты  скрывал  все  это,  чтобы  меня  не
огорчить? Ну и кто из нас чересчур деликатен? Мне тоже тебя не понять!
   Илья  помялся,  потом  выдохнул,  что  хотел  предоставить   события   их
естественному ходу.
   - Пойми, если бы я все тебе выложил, ты бы его бросила и,  конечно,  ушла
ко мне...
   - Конечно?!
   - Безусловно, - с улыбкой повторил он.  -  К  кому  же  еще?  А  если  бы
пожалела об этом со временем? Начала упрекать, что я тебя рассорил с мужем?
   Ольга даже рот приоткрыла:
   - Ты и об этом успел подумать? О том, что будет  несколько  лет  спустя?!
Господи, да я дальше завтрашнего дня никогда не загадываю!
   - Я хотел, чтобы вы развелись сами, - сказал Илья, не замечая ее  иронии.
- Без моего участия и, уж конечно, без стукачества. Как видишь, к  тому  все
шло.
   - Я вижу. - Она поставила перед ним чашку. - Ну вот, не  купила  пряники.
Хотела ведь зайти в магазин!
   - Купим, - пообещал он, осторожно привлекая ее к себе и усаживая на  одно
колено, как ребенка. - Вот поедем в Германию и купим про запас целый чемодан
пряников.

***

   ...Мужчина дышал беспокойно, неглубоко, он еще  не  успел  погрузиться  в
настоящий сон. Время от  времени  он  делал  резкое  движение,  от  которого
сотрясалась вся постель. Но Ольга не пугалась. Она неподвижно лежала  рядом,
натянув одеяло до подбородка, не закрывая глаз. Глядела в темноту и  думала,
что, наверное, свой следующий день рождения будет отмечать в  Германии.  Так
сказал Илья, и на этот раз она не возражала. Было ясно, что после развода  с
мужем ей не придется оставаться в этом доме. Она уйдет, как пришла, ничего с
собой не взяв. Правда, Илья что-то говорил о том, что Виталий обязан вернуть
ее деньги, потраченные на ремонт, но Ольга думала, что этого не  произойдет.
Бывший муж скажет: "Денег нет, и все". Разве  она  станет  с  ним  судиться?
Хотя, будь на ее месте Ирина, та бы получила все.
   "Хватит судов. Даже если речь пойдет о моей жизни, не  сделаю  ни  одного
лишнего движения. Интересно, Камилла будет его бить,  как  прежняя  жена?  -
Сонные мысли делали крупные, беспорядочные скачки.  -  Она  такая  здоровая!
Значит, снимают квартиру, ну надо же, а его искали, считали мертвым...  А  я
бежала в тот вечер к метро, какой был мороз, а за мной гналась Ирина... Хотя
это конечно же был совсем другой вечер, в феврале. Вот обрадуется Ирина, все
случится прямо по ее сценарию, он меня тоже бросил, она  предсказывала,  что
кошке отольются мышкины слезки... Но я не буду плакать,  больше  никогда  не
буду..."
   Ольга закрыла глаза. Илья совсем притих, от его  плеча  исходило  сильное
уютное тепло. Она осторожно прислонилась лбом к его спине  и  сразу  ощутила
покои. Бояться было нечего. Она снова была не одна.
   "Я не железная, я слабая трусиха, боюсь одиночества... А с ним хорошо, не
страшно, и ничего постыдного тут нет, я ведь просто  не  могу  быть  одна...
Позвонил и сказал, чтобы я пришла в парк, рядом с домом. Я пришла, он держал
замечательные цветы, моя любимые герберы, такой маленький яркий  букет,  три
цветка красных, два оранжевых, веселые огромные  ромашки,  "выходи  за  меня
замуж, плюнь на все, забудь, мы будем счастливы, ну,  наделали  ошибок,  так
надо же когда-нибудь зажить по-настоящему, все это был черновик, теперь  все
начинается сначала!". И я сказала "да" при живом-то  муже,  при  живом,  как
глупо, откуда эта присказка, почему я выражаюсь как старые бабки на лавочке,
которые осудят, конечно, осудят меня, когда я навсегда уйду  из  этого  дома
под их взглядами, уйду, как пришла, неужели я когда-то  верила,  что  пришла
навсегда, нельзя в такое верить, вот и сейчас, и сейчас тоже..."
   Она уже дышала в ритме другого тела, вместе с ним, медленно отрываясь  от
своего сознания, от  тела,  от  бесконечного  дня,  который  переваливал  за
полночь и с каждой минутой уходил все дальше в прошлое.

Глава 13

   Воскресный день  семья  Касымовых  решила  провести  вместе.  "По  случаю
маминого возвращения", - съязвила дочь, но  ее  ирония  повисла  в  воздухе.
Промолчала даже Камилла, обычно не  спускавшая  шпилек  в  свой  адрес.  Она
чувствовала себя виноватой, особенно перед младшими детьми. Начиная с  весны
они почти не бывали с матерью по выходным.
   Встали рано, не было еще и десяти. Мальчишки мечтали о парке Горького, но
женская половина склонялась к походу на ВВЦ.
   - Там и аттракционы, и верблюд, и шашлык, и купить  что-нибудь  можно.  А
что мне делать в парке Горького? - решительно высказалась Камилла.
   Последнее слово, как всегда, осталось за ней. Захватили  побольше  денег,
уселись в отцовскую вместительную машину и отправились развлекаться.
   Гигантское  колесо  обозрения  почему-то  не  работало,  и   дети   сразу
разочаровались.  Даже  двадцатилетняя  Дина,  на  глазах  превратившаяся   в
ребенка, не смогла скрыть досады:
   - Стоило ехать... На "американские горки" я не пойду. И не ждите!
   Зато мальчишки сразу рванули к кассе. Камилла наврала при входе,  что  им
уже по четырнадцать, и дети  отправились  в  безумный  полет  в  грохочущем,
орущем поезде. Когда вагончики влетели  в  мертвую  петлю  и  с  диким  воем
обрушились вниз, мать на секунду закрыла глаза.  Дина  панически  завизжала.
Однако мальчишки были предовольны, младший с восторгом уверял,  что  у  него
чуть не отлетела голова.
   - Невелика потеря, - бросила ему сестра. - Никто бы даже не заметил!
   Потом семейство отправилось играть в  балаганы,  которые  тянулись  вдаль
аляповатыми, завлекательными рядами. В каждом из  них  можно  было  выиграть
тряпичного  диснеевского  персонажа,  если  удастся  сбить  кегли,   кубики,
картонные мишени и даже простые  кофейные  банки.  От  балаганов  за  версту
разило древним ярмарочным жульничеством - бесстыдным и завлекательным. Призы
были тут же, под каждым навесом свои. Тигры, Кролики, Пятачки и Винни  Пухи.
На любой вкус.
   Муж Камиллы купил сразу несколько билетов, прикинул на  ладони  резиновый
мячик, сказал, что он чересчур легкий... И тем не менее  со  второй  попытки
сшиб все шесть кеглей. Мальчикам достался приз - большой Тигра.
   - Пойдем, выиграем Винни Пуха! - предложила Дина. Она тоже бросила мячик,
но не попала. Но это прибавило ей азарта, уже  хотелось  вернуть  потерянные
деньги,  а  пуще  -  возвыситься  в  глазах  зрителей.  Мать  снисходительно
улыбнулась.
   - Нет, лучше будем выигрывать среднего Тигру, - уперся  младший  брат.  -
Или даже маленького!
   - Нужно выиграть всех трех! -  возразил  старший.  -  Тогда  будет  целая
семья, как у нас!
   Камилла подозрительно покосилась  на  него,  хотя  вряд  ли  ребенок  мог
иронизировать по ее адресу. Сегодня все казалось ей  каким-то  ненормальным,
возможно, потому, что  жизнь  вошла  в  норму.  Семья  проводит  воскресенье
вместе,  и  ей  не  нужно  больше  ехать  на  край  Москвы,  подниматься  на
семнадцатый этаж, страдать,  любить,  уговаривать.  Все  закончилось  вчера.
Виталий ни разу не позвонил,  а  это  значило,  что  и  он  предпочел  такую
развязку.
   -  Тигру  так  Тигру,  -  важно  сказал  отец,  прицелился  мячиком  и...
промахнулся. Одинокая сбитая  кегля  описала  полукруг  и  остановилась,  не
свалив ни одной по соседству. Зрителей вокруг поубавилось. Мужчина  уязвлено
проворчал, - что кегли нарочно ставят так, чтобы они не падали.
   Оставался еще один билет за тридцать рублей.  Им  воспользовался  старший
сын. От его удара неожиданно упали четыре кегли, и маленький Тигра был  снят
из-под навеса, где раскачивались на летнем ветру еще  сотни  его  собратьев,
неотличимых друг от друга. Дети были счастливы.
   Камилла вздохнула:
   - Ему красная цена двадцать  пять  рублей.  Китайская  дешевка.  И  охота
вам...
   - Уйди, мать, если не понимаешь. - Муж снова устремился к кассе. - Сейчас
выиграем среднего!
   Но Камилла не  ушла,  а  осталась  наблюдать  за  своим  семейством.  Она
прекрасно знала, что если бросить мужа возле этих дурацких балаганов, то  он
проиграется до копейки. Среднего Тигру (пять кеглей) удалось выиграть только
после шестой попытки. До этого кегли стояли как заколдованные. Вокруг  снова
собралась небольшая кучка  зрителей.  Женщина  вяло  улыбнулась  подбежавшим
детям:
   - Итого он вам стоил сто восемьдесят рублей. За эти деньги  можно  купить
классную игрушку в нормальном магазине!
   - Ну мама!
   Но она была неумолима:
   - А эти, смотрите, даже грязные! Все в пыли! Нет, я сойду с  ума!  Идемте
отсюда!
   Но уйти не удалось - Дина тоже купила билеты и  теперь  бросала  мячик  в
другом балагане, пытаясь попасть в пластиковые кубики. Она упорно выигрывала
Винни Пуха.
   - Тигры подорожали, - подвела итог  Камилла,  когда  у  дочери  кончились
билеты (один билет - два броска), а Винни Пухи под крышей балагана  остались
в неприкосновенности. - Эти игрушки обошлись  нам  в  четыреста  рублей,  не
меньше. Сколько вы купили билетов?! Я ухожу из этого бардака!
   Она поймала укоризненный взгляд мужа ("при детях!"),  вскинула  брови  и,
взяв сыновей за руки, направилась  к  летнему  кафе,  под  навесом  которого
жарились шашлыки.
   Семья расселась за дальним столиком, в тени чистого искусственного  плюща
и настоящей пыльной сирени. Дети тянули ледяную газировку,  муж  пристрастно
допрашивал официантку. Меню, как было  здесь  заведено,  не  принесли.  Дина
скучающе  рассматривала  мелькающую  за  деревьями   карусель,   старательно
изображая, что еда ее совсем не волнует.
   "Девочка станет такой же толстой, как я, - с грустью подумала Камилла.  -
А это не в моде. Наверное, тут ничего не попишешь,  не  садиться  же  ей  на
диету только потому, что так ее создал Бог..."
   Она улыбнулась дочери  и  получила  в  ответ  несмелую,  почему-то  очень
виноватую улыбку. Камилла отвела взгляд. Она всеми силами старалась думать о
семье, о детях, даже о работе, хотя обычно запрещала  себе  это  в  выходные
("Так и с ума сойдешь!"). Но  мысли  все  равно  возвращались  в  запущенную
квартирку на семнадцатом этаже. Вчера она  сдержалась  и  ни  разу  туда  не
позвонила, хотя бы для проверки. Если бы она набрала  номер,  Виталий  понял
бы, кто звонит. Вариантов не было - она  или  квартирная  хозяйка,  которой,
кстати, уплачено вперед.
   "Там остались кое-какие вещи, нужно забрать", - думала Камилла, следя  за
удалявшейся официанткой.
   Муж радостно сообщал, что высчитал точную цифру, в которую  им  обойдется
обед. Он не позволит себя обмануть! Проиграв столько денег  в  балагане,  он
испытывал прилив бережливости. Обычное дело, подумала Камилла. Вечером будет
еще хуже, муж начнет говорить, что нужно  сократить  расходы.  Все  известно
заранее.
   "Но забрать вещи можно только тогда, когда он  точно  оттуда  съедет.  Не
хочу с ним сталкиваться.  Но  как  я  это  узнаю?  Он  мог  бы  позвонить...
Выдерживает характер".
   Она выругалась про себя, с трудом сохраняя на лице улыбку, - старший  сын
как раз устроил тигриные бои на пустом столе.  Игрушки  в  самом  деле  были
забавные. И то, что они были выиграны, а не куплены, придавало  им  какое-то
особое очарование. Шашлык, как всегда, жарился невыносимо  долго,  газировка
кончилась, пришлось заказать еще, принесли пиво. Странно, сейчас  она  вовсе
не была голодна, а ведь раньше сошла бы с ума от одного запаха жаровни.
   "Что со мной творится? Похоже, будто  и  впрямь  сидишь  на  диете.  Есть
нельзя, а хочется. А тут  звонить  нельзя,  а  думаешь  только  об  этом.  Я
правильно сказала ему, что это алкоголизм, а не любовь. Или булимия.  Не  об
этом надо думать, это  чепуха.  Куда  хуже,  что  я  вляпалась  в  настоящие
неприятности. Они у меня точно будут, если Филимонову отыщут на юге. И  если
все-таки потребуются договора. Ну что я скажу? Как оправдаюсь?"
   - Мать, воскресенье, - напомнил ей супруг.
   Она согласно кивнула: помню, в  такой  день  о  работе  не  думают.  Дочь
пристально взглянула на нее, будто могла прочесть  тайные  мысли  матери.  В
ответ Камилла показала ей язык.
   - А меня за это ругаешь! - возмутился старший сын. - А сама-то!
   Младший уронил под стол маленького Тигру. Начали подавать обед. Откуда-то
налетел ветер, и кафе заволокло дымом. Камилла  прикрыла  глаза,  отхлебнула
пива, поморщилась. Попробовала шашлык, разжевала  один  кусок  и  неожиданно
отодвинула тарелку. Горло сдавило так, будто снова подступали слезы.
   - Что-то есть не хочется, - глухо сказала она. - Жарко!
   Все застыли с поднятыми пластиковыми вилками. Она впервые отказывалась от
еды.
   - Ты здорова? - осторожно спросил муж.
   - Да. - Она грузно выбралась из-за шаткого столика. - Мне просто кое-куда
нужно.
   Женщина вышла из-под навеса кафе и направилась в сторону туалетов. Спиной
Камилла чувствовала взгляды, которыми провожала ее  семья.  Муж  обеспокоен,
дочь явно догадалась, что мать думала "о нем" Младшие ничего  не  поняли,  у
них есть Тигры, газировка, вкусные шашлыки,  "мертвая  петля"  и  весь  этот
солнечный долгий день, самый долгий в году. То, что называется детством.
   Возле туалетов выстроилась очередь, но Камилла туда и не собиралась.  Она
прошла мимо павильона, где демонстрировали пауков и рептилий, миновала киоск
со сладкой ватой, нашла  свободное  место  на  скамейке.  За  ее  спиной  по
изогнутым рельсам несся "Дикий поезд" - "американские горки"  для  тех,  кто
помладше.  Дети  с  упоением  визжали,  вцепившись   в   железные   поручни,
старательно увеличивая страх коллективным криком. Их волосы взметал  горячий
ветер, несущий с собой запах жареного мяса, поп-корна  и  навоза.  У  ограды
томился крохотный пони с длинным пыльным хвостом.  Камилла  сочувственно  на
него взглянула, она любила все маленькое. Достала из сумки телефон и набрала
номер.
   Ей никто не ответил ни с первой, ни со второй попытки. Она  посидела  еще
немного, выкурила сигарету. Решила, что ничем  не  рискует,  если  попробует
позвонить и по другому телефону.
   На этот раз ответила  женщина.  Ольга  сказала  традиционное  "Алло?",  и
Камилла тут же дала отбой. Сердце  почему-то  колотилось,  она  слышала  его
удары, несмотря на рев аттракциона. Женщина слегка прикрыла  глаза.  "Вот  и
все. Не плачь, разве не этого ты добивалась? А сейчас вставай, возвращайся к
своим. И съешь этот чертов шашлык, даже если он встанет тебе поперек горла!"
   Шашлык она съела.

***

   В полдень женщина закончила стирку и  вышла  на  лоджию  с  полным  тазом
мокрого белья. На шее у нее болталось цветастое ожерелье  из  прищепок.  Она
повесила  его  на  гвоздик,  торчавший  из  деревянной  рамы,  и   принялась
развешивать простыни на солнце. Ей то и  дело  приходилось  отмахиваться  от
мух,  назойливо  лезущих  в  самое  лицо.  Женщина  раздраженно   встряхнула
полотенце и подумала, что у них, на пятнадцатом этаже, насекомых всегда было
мало. Откуда они взялись сегодня?
   Она  успела  развесить  почти  все  белье,  когда   случилось   маленькое
происшествие. Женщина задела локтем раму, та качнулась,  открывшись  наружу,
веревка с прищепками соскользнула с погнутого гвоздя и упала вниз.
   - Чтоб тебя! - расстроилась хозяйка,  перевешиваясь  через  край  лоджии,
чтобы разглядеть, куда упали прищепки.
   Дом был выстроен уступами - первый  был  между  пятым  и  шестым  этажом,
второй - между десятым и одиннадцатым. Выше поднималась гладкая  семиэтажная
башня. Женщина сразу разглядела свою пропажу - прищепки лежали  чуть  левее,
посреди залитого смолой уступа. Нечего было и думать их достать,  разве  что
обратиться к соседям на одиннадцатом этаже? Но она поселилась  здесь  совсем
недавно и почти ни с кем не была знакома.
   Женщина все еще горевала о прищепках, когда обратила внимание на странную
деталь - недалеко от ее пропажи, почти на краю уступа, под рекламным  щитом,
лежала груда белья. Наверное, белье унесло с какого-то балкона -  здесь,  на
высоте, всегда был ветер, даже в тихую погоду.
   В следующий момент она поняла, что это вовсе не  белье.  Не  может  белье
лежать такой странной кучей,  не  может  оно  так  походить  на  скорченного
человека. Не может...
   Она зажала рот ладонью  и  бросилась  обратно  в  квартиру.  Отдышавшись,
призвала на помощь свекровь Вместе они приняли единственно верное решение  -
не бежать по соседям, выясняя, чей это домочадец  расположился  на  крыше  в
такой странной позе, а немедленно звонить в милицию.
   Труп вытащили с крыши через одну из лоджий одиннадцатого  этажа,  хозяева
которой в это время зажимали носы и все-таки не отводили взгляда от накрытых
брезентом носилок.
   - Вы что же, не заметили тела? - спросил у них оперативник.
   Тот же вопрос он задавал всем жильцам верхних этажей, чьи  окна  выходили
на уступ. Народу в этих квартирах обнаружилось на удивление мало. В основном
это  были  временные  жильцы.  Картина,  обычная  для   окраинных,   недавно
выстроенных районов со слабо развитой инфраструктурой.  У  настоящих  хозяев
квартир было где-то  другое  жилье,  возможно  расположенное  более  удобно.
Здесь, на самой окраине города, они предпочитали  бывать,  собирая  плату  с
постояльцев. Свидетели из них были никудышные.
   - Ну конечно, никто  ничего  не  видел,  а  если