се также  тихо,  ровным  и  мягким голосом,  не  сводя
понимающих глаз с молодой женщины:
     - Я не прошу у вас подробностей этой  грязной истории, Оксана. Все, что
я рассчитываю у вас  узнать - это некий психологический  портрет насильника.
То,  что  вам  удалось   почувствовать,   понять,  заметить.  Помогите  мне,
пожалуйста. Я вам даю слово, что разговор останется между нами.
     Оксана все еще молчала, глядя исподлобья на детектива.
     - Покажите еще раз ваше удостоверение! - вдруг вскинулась она. - Оно не
фальшивое? Вы правда детектив?
     -  Если  у вас есть справочник  "Желтые  страницы России", то в разделе
"детективные агентства" вы найдете и мое.
     Оксана стояла в нерешительности.
     - У вас ведь девочка?
     - Дочка...
     -  Лет этак через пятнадцать... Что бы вы почувствовали, если  бы -  не
дай бог - с ней случилось то, что случилось с вами?
     -  Это  нечестно...  -  Оксана  с  трудом подавила спазм в горле.  - Вы
пользуетесь запрещенными приемами! Это подло, так припирать меня к стенке!
     - Это не деликатно, Оксана, согласен. Но честно.
     Она не ответила.
     - Вы любите вашего мужа, вы дорожите вашей семьей,  - продолжал Кис все
так же мягко, но  с напором. - И наверняка не хотели  бы, чтобы ваш муж умер
от инфаркта, как это случилось  с другими, когда у них  на глазах насиловали
жен?
     Оксана подняла руки:
     - Пощадите. Сдаюсь. Спрашивайте.
     - Спасибо. Мне, Оксана, нужно  уловить характер преступника. Я  пытаюсь
сузить круг поиска, понять, куда, в какую среду  мог попасть этот человек. Я
знаю, откуда он вышел, но не знаю, куда и к чему  пришел. И,  самое главное,
как.  Поэтому  любая  деталь, которую вы сочтете  возможным мне  рассказать,
поможет уточнить его портрет.
     - Я не знаю, что именно...
     - Все. Если можно...
     Оксана возмущенно посмотрела на него  и, одновременно, залилась краской
до такой степени, что у нее на глазах выступили слезы.
     - Вы сказали, что без подробностей!
     Кис не ответил.
     Оксана взяла со стола большущую пепельницу, сигареты  и зажигалку, села
на диван, устроила пепельницу рядом.
     - Отвернитесь.
     Кис не понял, смотрел вопросительно.
     -  Возьмите ваш стул и переверните его, я  не хочу  видеть  ваши глаза.
Если вы курите, я вам тоже пепельницу дам.
     Кис стул переворачивать  не стал, а просто сел на него верхом, лицом  к
столу,  спиной  к дивану. Оксана  поставила  вторую  пепельницу  перед ним и
вернулась на диван.
     - ... В тот вечер я поссорилась с Сашей, -  донесся до Киса ее голос, -
это был тогда мой "бойфренд"... Богатый и наглый. Я,  как дура, терпела  его
выходки... До сих пор не понимаю, любила ли я его, или меня "красивая жизнь"
ослепила.... В тот вечер на  дискотеке он хорошо заправился коктейлями и еще
кое-чем. И начал хвастаться перед друзьями, расписывая мои достоинства...
     Она запнулась и добавила: "В постели".
     - Из-за  этого я с ним  сильно поссорилась... Точнее, полностью порвала
отношения.  Выскочила  из  дискотеки,  как  ненормальная,  стала голосовать.
Разумеется, мама мне сто  раз  говорила:  никогда  не бери  левака, особенно
ночью... Но,  знаете,  по молодости  всегда  кажется, что плохое случается с
другими, и  ты о них читаешь в газетах, а с тобой  никогда ничего  не  может
произойти.... К тому же, я была не в себе, меня душили слезы от возмущения и
обиды...  Притормозила машина,  Жигуленок.  За  рулем  был  молодой человек,
довольно красивый.
     - Этот? - Кис вытащил фоторобот и протянул руку назад, к Оксане.
     Оксана отвела листок от себя.
     - Мне следователь уже показывал. Похож.
     Кис вытащил фотографии Стасика. Оксана прикрыла бородку пальцем.
     - Похож, - был ответ. - Но на фотороботе похож больше. Так  вы  его уже
нашли?
     - Нет, к сожалению.  Свидетели описали. А фотографии случайно попали ко
мне в руки. Значит, тогда у него бороды не было?
     -  Нет. Так вот... Я села в машину спокойно - у  него такая улыбка была
вежливая, приятная, добрая... Мы тронулись.  Примерно через сто метров  двое
мужчин голосовали  на обочине, и  он притормозил. Я запротестовала, сказала,
что не  хочу  ехать с  тремя  мужчинами, но  он  только  улыбнулся,  - очень
обаятельно улыбнулся... - и открыл  дверцу. Они сели по обе стороны от меня.
Ну  и... Короче, вывезли  меня за  город. Я так и  не поняла, куда. Там было
такое место недалеко от дороги, вроде поляны, закрытой кустами. Они вытащили
из багажника  одеяло... Старое стеганое,  желтое, таких  теперь не делают...
И... Потом...
     Ее голос дрогнул.
     Кис с трудом удержался, чтобы не обернуться.
     - То есть, их было трое? - спросил он спокойно.
     - Да... Они меня выволокли из машины, поставили на одеяло, двое держали
за  руки,  а этот, красавчик, который  был за  рулем,  встал  передо  мной и
сказал: "Ты зачем на дискотеку ходишь? Богатых мужиков цеплять?" Я, конечно,
ответила "нет".  Он ухватился  за  вырез моей жилеточки - на мне была  такая
жилеточка  с блестками, на шнурках, синяя...  Открытая  очень, с декольте...
Вот он схватился за  вырез и говорит: "Значит, ты  сиськи  напоказ бесплатно
выставляешь? Просто так,  для народа? А задницу  ты обтянула  - на  мне юбка
была в обтяжку, - тоже просто так, без задней мысли?" И захохотал, повторяя,
что удачный  каламбур вышел: "задница без  задней  мысли".... Те  двое,  что
держали меня, угодливо подхихикивали...  Я ему ответила: "А ты что, борец за
нравственность?"
     Он снова  расхохотался... Представьте себе, даже в  этой  ситуации я не
могла не признать, что он парень обаятельный... Мне все не верилось, что это
может плохо кончится, он совсем  не  был похож на бандита... "Ну что  ты,  -
сказал он, - зачем мне нравственность? Я борец за справедливость!"
     И стал развязывать шнуровку на моей жилеточке.
     Я  все пыталась потянуть время, поддержать разговор в какой-то надежде,
что  вдруг  мы  до   чего-нибудь  договоримся...  "Это  как   -   борец   за
справедливость?" - спросила я.
     Я думала, что моя затея удалась. Потому что он вдруг пустился в речи, и
даже жилетку мою оставил в покое...
     Он говорил что-то  такое, из чего следовало, что  женщин он  ненавидит.
Что они мигом западают на его красивую внешность, но так же быстро от него и
уходят. Что он талантлив, но женщинам от него  нужны только деньги. Что  все
они  - то есть мы,  женщины  - твари продажные. А все,  что продается, можно
либо купить, либо экспроприировать. Я еще, помнится, спросила: "Украсть, что
ли? Как вещь?"  В ответ  он просто  опрокинул меня на одеяло... И, встав над
мной, он почти  выкрикнул: "Вы все сначала хотите много денег, а потом много
секса!   Сначала  отхватить  богатого   мужа,   а   потом  развести  хороших
любовников...  И рыбку съесть, и на  ... сесть! Причем сразу на несколько! Я
знаю, о чем вы все,  сучки, мечтаете,  что вам  по ночам снится: групповуха!
Вам всегда всего мало - и денег, и ...ев!"
     Он был  первым.  Двое других смотрели. Жадно смотрели... Будто в первый
раз видели.
     Кис откликнулся: "Возможно, это и было их первое дело."
     - Возможно... - вздохнула Оксана.  - Только теперь слушайте и ничего не
говорите.  Я  расскажу  вам то, что не  рассказывала никому и никогда...  Не
знаю, пригодится ли вам, но вы сказали, что пытаетесь уловить характер...  В
общем, когда он закончил, у меня пошла кровь. Месячные должны были начаться,
это  в  принципе нормально,  так  бывает. Но  они  этого не знали. Подумали,
наверное,  что  это что-то  серьезное,  кровотечение  какое-то...  Так  вот,
растерялись  они страшно.  Как  маленькие.  Смотрели  друг на  друга,  будто
спрашивая, что делать. И этот, красавчик, тоже  стоял  в столбняке. Но вдруг
спохватился, взял себя в руки и как рыкнул на остальных: "Что встали, козлы?
А ну,  давайте дело делать!" Меня так удивило:  "дело"! Они пошли "на дело"!
Не для удовольствия, а для дела меня насиловали?
     - Именно так.
     - Почему?
     -  "Красавчик",  как  вы  выразились,  объединил  вокруг себя маленькую
группу, вдохновив их  идеей, что они  не просто  бандиты,  и  даже вовсе  не
бандиты, а  борцы за  "справедливость". Это был момент, когда его  авторитет
мог рухнуть.  Он их  привел  "на  дело"  и он отвечал за все. Лидера  играл.
Поэтому первым справился со своей растерянностью, а может даже и  с жалостью
к вам...
     - Когда второй расстегнул брюки, красавчик  отвернулся.  Вроде бы ему и
вправду было неловко. Но потом снова повернулся и стал смотреть.
     - Будто себя заставил?
     -  Типа  того... Только  второй  не  мог  ничего.  У  него  не  стояло,
презерватив  не на что было надевать... Третий кончил так быстро, что я едва
успела почувствовать. Красавчик уже полностью пришел в себя  и стал над ними
издеваться. Они выглядели, как побитые щенки.
     - Они, как я понял, были без масок? Вы можете их описать?
     - Не забудьте, было темно. Этого, красавчика, я хорошо запомнила: я его
разглядела,  еще когда машину остановила. Да и вообще, он был у них главным,
я на него  больше  смотрела.  Второй,  который не справился с  "делом",  был
небольшого роста, светлый,  показался мне совсем молоденьким, прямо пацаном.
Третий длинный и смурной. Волосы темные и глаза узко посаженые. Но я бы вряд
ли кого-то из них узнала, кроме красавчика.
     - Вы  даже не представляете  себе, Оксана,  как важно  то,  что вы  мне
рассказали! Я вам очень признателен.
     Оксана в ответ неопределенно хмыкнула за спиной у Алексея.
     - Потом они меня ограбили - забрали деньги, у меня доллары  были, сняли
драгоценности -  и  уехали.  Бросили  меня в  лесу...  Вам  тоже  спасибо, -
добавила она без всякого перехода.
     - За что? - искренне удивился Кис.
     - Я не знаю, что было хуже всего в этой истории. Само изнасилование или
то, что было потом...
     Голос Оксаны завис в воздухе многоточием.
     - Простите, о чем речь? - не выдержал Кис и повернулся.
     Оксана посмотрела ему в глаза, как показалось Алексею, с упреком.
     - До сих пор  жалею, - проговорила  она,  -  что обратилась  в милицию.
Пошла в районный отдел...  Видели бы вы  их рожи!  Как они на меня смотрели,
как слушали, как выспрашивали подробности! Как их смаковали...  Даже  скрыть
не  смогли.  Они,   понимаете,  не   столько  сочувствовали   мне,   сколько
насильникам!  Или,  вернее,  завидовали им...  Бр-р,  какая  гадость!  Те  -
понятно, бандиты, с них и спроса нет. Но милиция ведь существует, чтобы меня
защищать! Нас  всех защищать - от бандитов! А они... Они на той стороне, вот
что страшно.  Вы...  Как  это  сказать... Вы меня утешили. Что не все  такие
мерзкие в милиции...
     - Я не в милиции, я частный...
     - Знаю. Но, небось, раньше в милиции работали?
     - Работал. На Петровке.
     Кис  хотел было добавить, что не все  в милиции такие;  что, как везде,
там тоже разные люди, что есть отличные ребята...
     Но  передумал. Рожи, о  которых  говорила Оксана, он тоже знал и видел.
Они были реальностью, и абстрактное наличие "отличных ребят" ничего не могло
изменить в ее личном опыте.
     Он  распрощался с  Оксаной и направился в сторону Проспекта  Мира,  где
жила Александра.


Совет с Александрой.

     Разговор  с   Верой  и  встреча  с  Оксаной   порадовали  Алексея:  они
подтвердили,  что  Кис на верном  пути. Он уже не сомневался в том, что Федя
Горик  и Артист  -  одно  и то же лицо. И  лицо это  потихоньку  приобретало
конкретные черты... Но ему не хватало чего-то, какого-то маленького штриха в
портрете Артиста,  чтобы  окончательно нащупать его нынешнюю среду обитания.
Хотелось посоветоваться с Александрой. Но...
     Станет ли она с ним разговаривать? А если и станет - то как себя вести?
Как будто ничего не произошло? Прийти с повинной? Прийти по делу? С цветами?
Без?
     Кис понял,  что прямо сейчас  потонет в  море  безответных вопросов,  и
потому поскорее набрал ее номер - пока не захлебнулся.
     Александра была дома.
     - Мне хотелось бы  услышать твое мнение  по  одному вопросу, - деловито
произнес он. - Могу к тебе заехать на полчаса?
     -  Заезжай, - деловито  ответила Александра, приняв  его  тон. - Только
действительно на полчаса, больше у меня времени нет.


     Алексея все-таки угостили чашкой  кофе и вежливо-прохладной улыбкой. Он
вел себя так, словно  явился на деловом  приеме: обрисовал характер Артиста,
как  он ему  представлялся, добавил  сделанные Верой зарисовки к портрету  и
подытожил:
     - Ему есть, что терять,  это очевидно.  Я  хотел бы понять: что именно?
Бизнес или политика? Деньги или  власть? Ты  много  общаешься  и с той, и  с
другой категорией, вот и скажи мне: откуда, по-твоему, выплыл Артист?
     Александра задумчиво  изучала  остатки кофе в  своей  чашке.  С  самого
начала их встречи ее взгляд старательно обходил Алексея.
     -  Точнее,  куда  он заплыл?  -  продолжал с горячностью Кис,  стараясь
компенсировать бурными деловыми  эмоциями холод в  личных. -  Он парнишка из
простых,  приблатнился  на  определенном  этапе  своей  жизни,  но  в  чужую
структуру  не  втянулся,  каким-то  образом  вынырнул.  Остался  в  стороне,
прикинулся    этаким    бандитом-революционером:     грабь     награбленное,
восстанавливай  социальную   справедливость.  Но  и   на  этом,  похоже,  не
остановился. Ему  наверняка хотелось другой жизни:  больших  денег, большего
уважения - его трое подельников уже исчерпали  себя в качестве  публики, - и
более эстетичной, "благородной"  деятельности...  У  него есть  задатки,  он
неглуп,  артистичен, изобретателен;  к  тому  же  деньжата  у  него были:  в
качестве  восстановления  социальной  справедливости  он экспроприировал  не
только  женские тела, но  и  ценности...  Так куда же он подался? Чего сумел
добиться, что теперь так тщательно страхуется? Звездой эстрады или спорта он
не стал, остаются  два магистральных пути - бизнес и  политика, ты согласна?
Тогда что именно: бизнес или политика?
     Александра подумала,  допила кофе,  попыхтела  сигаретой и,  поглядывая
задумчиво в окно (лишь бы не него, был убежден Кис!), произнесла:
     - Деньги и власть идут рука об руку. Иногда трудно разделить.
     - И все же! Кто-то начинает с политики, и затем  пробивается к деньгам,
к кормушке; кто-то начинает с бизнеса, и затем проталкивается к власти!
     Александра едва заметно усмехнулась.
     -  Я  иногда  спрашиваю  себя, действительно ли  ты  нуждаешься в  моих
советах.  Ты  и сам  все  отлично понимаешь  и  уже наверняка  составил свое
мнение...
     - Если бы не нуждался - не пришел бы! - вскинулся Кис.
     В  самом  деле,  решит  еще,  что он только  ради  ее  персидских  глаз
притащился... Не-е-т, Кис по делу пришел, и баста!
     Александра скосила на него вышеозначенные персидские глаза и хмыкнула.
     - Ты являешься только затем, чтобы услышать подтверждение своим мыслям.
Ничего нового я тебе  и не скажу. Ну да черт  с тобой, слушай, раз пришел...
Видишь ли,  бизнес - это  мощная центрифуга, которая безжалостно выбрасывает
из своего нутра всех тех, кто зазевался, кто не сумел соответствовать весьма
жесткой  и безальтернативной схеме существования в нем. И  в  этой схеме нет
места,  элементарно  нет  времени  для  любого другого рода  деятельности  -
светской, преступной, культурной - какой хочешь. Бизнес - это не работа; это
образ жизни и мышления. И если бы твой Артист занимался бизнесом, он не стал
бы и не смог бы тратить время на слежку, переодевания, постановочные эффекты
и групповые изнасилования. С другой стороны, исходя из твоих  описаний, вряд
ли Артист сумел бы встроиться в серьезный нынешний бизнес - слишком закрытая
и жесткая система. У него характер не тот, да и связей, похоже, нет. А кто ж
отвалит сочный кусок чужому-пришлому, когда своим-то глотки перегрызают?
     - Значит, политика? - оживился Кис.
     -  Я рада  подтвердить твою  догадку,  - тонко улыбнулась  Александра и
удостоила   Алексея  беглым  взглядом,  отчего   его  пульс  незамедлительно
участился. - Скорей  всего. Политика  - это  тихий  прудик:  зона  много-  и
разнообразно населенная...  На  донышке трепещет и  бьется  чистый родничок,
тщится  пробиться через мутноватые  воды, -  и  в  нем  резвятся рыбки; а  в
теплых,  прогретых солнышком, обширных стоячих заводях  мечут  икру лягушки,
суетятся  насекомые,  лениво  улавливаемые жабами; стрекозы сонно  липнут  к
воде;  нежно-розовые  кувшинки  бесстыдно  разлеглись   на  зеленых  плоских
листьях,  как  купальщицы  на  надувных  матрасиках;  камыши-эксгибиционисты
агрессивно стремят  вверх  свои фаллосы; пролетарская  осока режет воду, как
правду-матку - в общем, место найдется всякому и каждому...
     - Ох, здорово! Статью сочиняешь? - польстил Кис.
     - Так что, скорее всего, твой Артист там и поселился... - Александра не
удостоила  комплимент  вниманием.  -   Сунулся  в  какую-нибудь  задрипанную
партийку.  Если  ты прав  и  язык у  него  хорошо  подвешен,  и  он способен
наболтать что-то, похожее на лозунг и программу, -  с такими данными можно и
со  стороны  пробиться.  В  отличие  от  бизнеса,  где  болтовня ценности не
имеет...
     - Умница!
     Кис вскочил, забыв, что они в прохладных отношениях, и  чуть не кинулся
к Александре с объятиями. Но вовремя спохватился и сел обратно.
     -  Ага,  -  уже  сдержаннее  произнес  он,  -  ты очень  доходчиво  все
объяснила, спасибо. Скажи мне  вот что... Если я  верно представляю характер
Артиста,  то  он  вовсе  не  сексуальный  маньяк.  Как  ни  дико звучит,  но
изнасилования  для  него,  -  это, скорее,  род деятельности,  в которой  он
самореализовывался, - другой  он просто не нашел, ленив слишком... Однако по
всему  выходит,  что  теперь нашел: сунулся каким-то  боком в  политику.  Но
почему он продолжает? За заказные изнасилования ему  очень хорошо заплатили,
но  ведь это огромный риск, как бы  он  ни страховался!  Почему  он  на него
пошел? Не устоял перед соблазном заработать?
     - Это не просто соблазн. В его ситуации это острая необходимость.  Ведь
ты  же  сам сказал,  что грабежи,  сопровождавшие изнасилования, -  это  его
основной, если не единственный,  источник дохода. А для того,  чтобы куда-то
всунуться, ему нужна была легенда. Не мог же он рассказывать  правду о своей
"деятельности"! Наверняка прикинулся каким-нибудь бизнесменом... Может быть,
из глубинки, - труднее проверить.  Тем более, что он  актерствовать любит...
Наплел про какую-нибудь фирму, про  приличные доходы... Но  легенду  же надо
поддерживать! Необходима приличная иномарка, дорогой прикид, соответствующая
имиджу  квартира,  хотя бы съемная,  деньги  на  хорошие  рестораны и ценные
подарки для нужных людей... И, самое главное, нужны вливания в саму партию -
без этого туда не подъехать, не втиснуться, не встроиться. Именно поэтому он
должен был приткнуться к какой-нибудь жалкой задыхавшейся партийке или иному
политически окрашенному объединению. Денежные вливания - та база, на которой
можно строить  все остальное,  любую болтовню. Вот  он  и  "зарабатывал"  до
последнего времени...
     - Премного благодарен, - на этот раз  Алексей сдержался и  обозначил на
лице лишь беглую любезную улыбку, -  мне не хватало именно этой связки между
насильником  и  новоиспеченным  политиком...  Если пошарить  по всевозможным
партиям и партийкам - можно наскрести фотографии?
     - По  печати? Вряд ли, публикуют  только лидеров.  А он, судя по всему,
недавно начал, и пока где-то у кого-то за спиной маячит, не более...
     -  Ты  права,  конечно.  Пошлю-ка  я  Ивана  по  партийным  приемным  с
фотографией Стасика... Я позвоню, можно?
     Александра кивнула, и через минуту Кис давал инструкции Ваньке: "Сделай
на компьютере фотографию без бороды тоже, сможешь? Вот и отлично, одна будет
с  бородой,  вторая - без. Выпиши из  справочника  по Москве все задрипанные
партийки и политические организации, до сам