оном:
   - Завтра, именно завтра. Я думаю, что в этом отношении они правы, но,
поверьте мне, мистер вице-президент,  здесь  и  речи  не  может  быть  о
принуждении.
   Вот уже десять лет Вормен жил в Вашингтоне. Более пяти раз он ездил с
Моллесоном на рыбалку и тем не менее никогда не называл  его  иначе  чем
"мистер вице-президент". Как-то в загородном  бунгало  в  Вирджинии  ему
довелось провести восхитительные выходные в компании с сенатором Алленом
и двумя очень милыми молодыми дамами, однако Вормен никогда не обращался
к последнему иначе,  чем  "сенатор".  Он  был  самым  высокооплачиваемым
лоббистом в Америке.
   - Никто не хочет принуждать вас, - продолжал Вормен. -  Вас  умоляют.
Все просто волнуются, только и всего. Точно так же, как и вы, как  и  я,
как и любой из нас. Мы вынуждены  прилагать  некоторые  усиления,  чтобы
сохранить свои головы. Мы не просим от вас немедленных  действий.  Видит
бог, нам не нужно никаких опрометчивых решений. В  критической  ситуации
необходим решительный человек, и вы как раз то, что и требуется в данном
случае.
   Моллесон покачал головой. Зубами он так сильно прикусил  сигару,  что
она чуть не переломилась.
   - Нет, Вормен, - сказал вице-президент, - я четко объяснил  вам  свою
позицию. Тот вариант, который вы, джентльмены, предлагаете, может  стать
необходимым...
   Тут вдруг раздался громовой голос. Он принадлежал высокому,  плотного
сложения мужчине  с  тяжелой  нижней  челюстью  и  пепельными  волосами,
одетому в чудесно сидящий на нем коричневый костюм.
   - А я настаиваю, - произнес он. - Если вам угодно, Вормен, вы  можете
умолять, а я буду принуждать.
   Усвойте это, Моллесон, коль скоро вам угодно так квалифицировать  мои
действия. Вы просто визжите, как кролик, и вскоре сможете  сами  узнать,
что обычно случается с кроликами.
   Большой чувственный рот Вормена  искривила  недовольная  гримаса.  Он
дождался, пока обладатель громового голоса закончит свою речь,  а  потом
повернулся и проскользнул между двух кресел туда, где  стоял  обладатель
громового голоса и чудесного коричневого костюма. Вормен дождался, когда
возобновится шум голосов в группе людей,  окружавших  Моллесона,  и  под
прикрытием этого шума шепнул:
   - Мистер Дэнхем, я бы хотел перекинуться с вами парой слов.
   Сказав это, он направился в дальний  угол  библиотеки,  и  мужчина  в
коричневом костюме последовал за ним.
   Здесь, стоя возле окна, обладатель громового голоса заговорил.
   - Вормен, вы просто осел, раз пытаетесь улестить  его,  -  пророкотал
он. - Если таков ваш стиль работы,  чего  же  удивляться  той  путанице,
которая царит здесь уже целый месяц.
   - Вы любите ездить верхом, - вдруг сказал Вормен.
   - Ну и что в этом такого?
   - Вам когда-либо приходилось скакать  на  испуганной  лошади?  Не  на
робкой или упрямой, а именно на испуганной? Вы пытались запугать  ее?  А
если пытались, то чем это кончалось?
   - Не вижу смысла обсуждать это. Выдумывая басни,  с  таким  кризисом,
какой мы имеем сегодня, не справиться.
   - Может быть, и нет. Я просто приводил пример.
   Вы назвали  Моллесона  кроликом.  Вряд  ли  вам  удалось  бы  сказать
что-нибудь худшее, потому что он и в  самом  деле  кролик.  Говорю  вам,
мистер Дэнхем, ситуация абсолютно  отчаянная,  и  мы  не  вправе  делать
какие-либо ошибки. Очень жаль, что мистер Дрю привел  сюда  вас  и  всех
остальных: вместо того чтобы облегчить процесс,  это  только  затрудняет
его. Вы настолько привыкли к тому, что вам все подвластно, что  думаете,
так будет всегда. Сейчас от  вице-президента  нам  требуется  не  просто
послушание, а нечто гораздо большее: мы должны  заставить  его  проявить
храбрость. Дело не в том, что он не хочет быть храбрым,  конечно  хочет.
Но я не могу придумать худшего способа убедить человека в том, что он  -
храбрый, обзывая его при этом кроликом.
   На  какое-то  время  Дэнхем  застыл,   вытаращив   глаза.   Привыкший
повелевать и быть хозяином, он не мог долго продолжать разговор в  таком
ключе, разве что только уволить Вормена с работы, но в данный момент это
было бы очень непрактично. Поэтому он сменил тему беседы:
   - На этой неделе мы должны вступить в войну.
   - Я знаю это. Возможно, так оно и будет.
   - Мы должны вступить. Русские отброшены за реку  Тунгуску.  Еще  один
месяц, и с ними будет покончено.
   Через две недели Советы войдут и в Берлин, и в Рим, и  фронт  рухнет.
Сегодня акции Федеральной  стальной  корпорации  продаются  за  двадцать
восемь. В день, когда наш военный флот выйдет в море,  их  стоимость  на
рынке за три часа возрастет втрое.
   - Да, да, конечно, -  в  тоне  Вормена  чувствовалось  едва  заметное
легкое нетерпение, - это настоятельная потребность, весь вопрос  в  том,
как ее удовлетворить.
   Мой совет, как нужно работать с вице-президентом,  был  оставлен  без
внимания, и результаты оказались самыми плачевными. Теперь нет  никакого
смысла заставлять его принимать на себя  обязательства,  потому  что  он
никогда не сделает этого. Нужно было всего лишь подкинуть ему подходящую
нам идею, постепенно заставить его свыкнуться с ней  и  вселить  в  него
убеждение, что он будет иметь перевес, пользуясь безусловной поддержкой.
Таким путем его можно было бы использовать до тех  пор,  пока  не  будет
готов к действиям министр юстиции.
   - И  где  этот  ваш  министр  юстиции?  Заседает  там  с  этой  кучей
идиотов...
   - Разумеется. Мистер Дэвис  будет  там,  где  он  и  должен  быть,  с
кабинетом министров. Он совсем не то, что Моллесон, он очень храбр, он -
человек действия, и при этом не поддастся никакому нажиму,  которому  мы
могли бы подвергнуть его. У него есть воображение, он -  патриот,  и  он
возмущен принудительными ограничениями,  которые  правительства  воюющих
стран наложили на нашу торговлю и на передвижение наших граждан.
   Люди...
   - Но ограничения наложены и  той  и  другой  стороной.  Они  все  так
сделали.
   - Однако даже мистер Дэвис  не  сможет  сражаться  на  стороне  обеих
воюющих сторон. Он должен выбирать, и, конечно, выбор уже сделан.  Люди,
которые в наибольшей степени могут повлиять на него, встречаются  с  ним
сегодня вечером у Коркорана. Все они  тщательно  подобраны,  и  все  они
будут там. Если  получится  найти  верный  тон  в  разговоре,  ему  наше
предложение понравится; а если ему что-то нравится, он приступает к делу
без промедления. Тогда завтра же утром он пойдет к Моллесону  и  сообщит
ему, что министерство юстиции пришло к убеждению, что в  соответствии  с
конституцией  пост  президента  считается  свободным  и  в  силу   этого
обстоятельства президентом Соединенных Штатов оказывается он,  Моллесон.
Дэвис знает Моллесона так же хорошо,  как  и  я,  и  ему  известно,  как
обращаться с ним.
   Нет,  он  не  будет  даже  упоминать  про  войну,  он  просто  скажет
Моллесону, что отныне тот - президент Соединенных Штатов.  Увидев  такую
наживку, Моллесон будет просто не в силах пройти мимо. Дэвис  подготовит
почву, Моллесон  займет  кабинет  президента,  и  тогда  настанет  время
обрушить на него нашу лавину, которой он  не  сможет  противостоять.  Мы
получим декларацию об объявлении войны завтра же, еще до захода солнца.
   - Против этого выступят Уорделл и Лигетт. А также Стерлинг и Джекмен.
Они добьются актов, отменяющих назначение Моллесона.
   - От кого? Верховный суд здесь бесполезен. Где найдется такой  судья,
который осмелится взять подобное решение под свою  юрисдикцию?  Да  и  в
любом случае на это просто не будет времени. Прежде чем  соответствующее
предложение будет согласовано и утверждено, война уже будет объявлена. А
потом, кто сможет остановить ее? Это будет не по силам самому  Стэнли...
даже если тот вернется через час после ее объявления.
   Дэнхем задумался. Глаза его были полузакрыты, вялые,  капризные  губы
плотно  сжаты,  голова  свесилась  на  грудь.  Медленным  и  неуверенным
движением, как бы на ощупь, он нашел карман пиджака,  порылся  в  нем  и
достал портсигар из  выделанной  кожи.  Через  секунду  выяснилось,  что
портсигар пуст.
   - Вормен, у вас есть сигары?
   - Я курю сигареты. Но  в  библиотечном  ящике  для  кондиционирования
сигар есть какие-то.
   - "Панательяс"? - Дэнхем назвал марку с  пренебрежением.  -  Это  все
равно что курить солому. Послушайте, Вормен, мы  платим  вам  шестьдесят
тысяч в год?
   - Пока да, платили.
   - Вы их заработали. Скажите, а куда вы дели президента?
   Чувственный рот лоббиста  скривился  в  усмешке,  и  в  желто-зеленых
глазах заискрился смех. Этот неожиданный смех пугал.
   - Нет, мистер Дэнхем. Шестидесяти тысяч в год здесь будет мало.
   - Сам знаю, что мало. Не сомневайтесь, вам заплатят. Так где он?
   - Не имею ни малейшего понятия. Равно как и  любой  из  нас,  я  могу
строить догадки, но не поставлю на них и ломаного гроша.
   - Правильно, - кивнул Дэнхем, - вы не хотите доверять  даже  мне.  Вы
совершенно правы. Насколько мне известно, ваш дом уже подвергли обыску.
   - Обыску подверглась половина домов в Вашингтоне. Да, сэр, если бы до
этого дошло, то в данном вопросе я не стал бы доверять даже вам.  Однако
до этого не дошло.
   - Вы говорите это честно и прямо?
   - Конечно.
   - А в чем заключается ваша догадка?
   - Это дело рук Джорджа Милтона. - Сказав это, Вормен пожал плечами. -
Я не располагаю ни доказательствами, ни намеками, одной только догадкой.
Ее поддерживают два факта: во-первых,  он  финансирует  движение  "Серые
рубашки", в  этом  нет  никакого  сомнения;  во-вторых,  уж  слишком  он
настаивает на своей версии исчезновения президента.
   - Он всегда настаивает на своих версиях.
   - Да. Но они никогда еще не были столь нелепыми, как  эта  его  идея,
что, дескать, президент, как в засаде, затаился в  Белом  доме,  выжидая
удобного случая, чтобы сокрушить нас. Ерунда. Белый дом  обыскали  снизу
доверху, и в любом случае подобный маневр не мог бы пройти незамеченным,
в него было бы вовлечено очень большое число людей. Я  не  верю  в  это.
Джордж Милтон говорит, что мы недооцениваем Стэнли. Он делает  вид,  что
его нисколько не интересует вся наша работа с Моллесоном и  Дэвисом,  он
заявляет, что все это впустую, потому  что  Стэнли  уже  подготовился  и
только и ждет наших действий. Но это же нелепо! Вот почему я думаю,  что
это - Джордж Милтон. Вы только посмотрите, как он сидит там и смотрит на
нас. Мы делаем только то, что он позволяет нам делать.
   - Если вы правы, то его песенка спета. Ну ладно, Вормен. К вопросу  о
Моллесоне. Я согласен.
   С этими словами Дэнхем повернулся и направился к группе,  собравшейся
возле дивана. Вормен неторопливо последовал за ним, смех  исчез  из  его
желто-зеленых глаз.
   Чтобы впустить нового гостя,  слуга  открыл  облицованную  массивными
панелями дверь. Наблюдая за происходящим, Вормен остановился, прячась  в
своем убежище, теперь в глазах его появился азарт, как при охоте на лис.
Но вот он двинулся снова, уже по направлению к двери, говоря:
   - Господин министр, мы уже не надеялись дождаться вас.
   Со стороны дивана  тоже  донеслись  приветствия,  их  перекрыл  голос
Мартина Дрю:
   - А, это ты, Шик! Сбежал-таки с корабля!
   Обменявшись  рукопожатиями  с  Ворменом,  вновь  прибывший,   слишком
малорослый  и  слишком   толстый,   чтобы   быть   похожим   на   крысу,
переваливаясь, направился к дивану. За ним следили семь или  восемь  пар
глаз, холодно-враждебных и в то же время полных надежды.
   Такие глаза обычно можно увидеть на аукционах у  покупателей,  долгое
время соревнующихся между собой за право покупки. Внезапно красное  лицо
вице-президента Моллесона  побагровело,  а  бегающим  глазам  стало  еще
труднее смотреть прямо. Вынув сигару из тисков своих зубов, он спросил:
   - Ну как,  Теодор,  вы  закончили  совещание?  Надеюсь,  вам,  парни,
удалось найти решение для большего числа вопросов, чем нам.
   Вормен представил нового гостя:
   - Джентльмены, это мистер Теодор Шик, министр торговли.
   Затем  он  назвал  несколько  имен  присутствовавших  в   библиотеке,
последовало несколько дежурных кивков.
   - А что, Шик, они там по-прежнему грызут ногти на заседании? -  задал
вопрос Мартин Дрю.
   Казалось, что Теодора Шика забавляло увиденное.
   Он бросил взгляд на Джорджа Милтона, который сидел  в  дальнем  конце
стола, отделенный от остальных добрым десятком футов, и который даже  не
посмотрел в его сторону. Затем Шик обратился к Хартли Гриннелу:
   - Могу ли я что-нибудь выпить? Лучше бурбон или ирландское  виски.  -
Он повернулся к Моллесону:
   - Однако, Боб, мне казалось, что вы не собирались  уходить  с  вахты.
Хотя какое это имеет значение, все равно центральной фигурой зрелища был
Льюис Уорделл. Им очень хотелось бы выбить его из седла, однако никто не
хочет брать это на себя. Он обскакал их всех.  Это  было  даже  красиво.
Льюис - человек с характером.
   - А Браунелл все еще под арестом? - поинтересовался Моллесон.
   Сперва Шик кивнул в знак согласия, потом он кивнул еще раз, но теперь
в знак благодарности Гриннелу, который принес ему виски.
   - Не подлежит обсуждению. - Сказав это, Шик с удовольствием отпил  из
своего бокала.  -  Уорделл  не  намерен  оставлять  ни  один  камень  не
перевернутым.
   От этого многим не поздоровится. - Он улыбнулся Моллесону. - Боб,  он
также интересовался, почему вы  покинули  заседание,  и  задавал  о  вас
наводящие вопросы.
   Не вынимая сигары изо рта, вице-президент хмыкнул и проговорил:
   - Он может идти ко всем чертям. А что, совещание прервано?
   - Нет. Там обсуждаются... некоторые предложения.
   Уже приняты решения по поводу одних шагов,  а  другие  находятся  под
обсуждением. Я не голосовал ни "за", ни "против"  и  покинул  совещание,
как только оттуда ушел,  одержав  победу,  Уорделл.  Я  пришел  сюда  по
просьбе моего друга Мартина Дрю. - Тут Шик улыбнулся Дрю, а затем  обвел
взглядом остальных. - Я полагаю, вы, джентльмены, приехали в  Вашингтон,
чтобы апеллировать к президенту, а он отсутствует.  Досадно,  не  правда
ли? - Шик сделал еще один глоток виски. -  Дрю,  я  был  приглашен  сюда
только для того, чтобы насладиться бурбоном?
   - У нас должен быть президент, -  сказал  Мартин  Дрю.  -  Если  пост
президента  свободен,  Моллесон  должен  занять  его.  Я  подумал,  что,
вероятно, вы согласитесь с этим.
   -  Вчера  я  бы  согласился,  -  проницательные   глаза   Шика   были
полузакрыты, - а сегодня боюсь, что нет.
   Я никому  не  противостою  и  никого  не  поддерживаю.  За  последние
двадцать четыре часа страна превратилась в пороховую бочку. Я  не  стану
помогать поджигающим фитиль, на мой взгляд, это очень опасно.  По  моему
убеждению, лучше найти убежище и вести наблюдение из  укрытия.  Конечно,
мне ваша игра известна, те, кто не знает, могут ее разгадать. Сегодня  я
слышал, как  среди  прочих  вопросов  министр  юстиции  занимался  и  ее
обсуждением. Говорю вам: Льюис Уорделл - человек с  сильным  характером,
он имеет влияние на Оливера, и, если возникнет критическое положение, он
не колеблясь призовет армию.  Вам,  джентльмены,  потребуется  сила.  Из
Форт-Майерса   в   Вашингтон    направлены    дополнительные    воинские
подразделения. Вормен, я знаю, что по части интриг  равных  вам  нет;  а
умеете ли вы стрелять? Лично я - нет.
   - Господин министр, придя сюда, вы подвергаете себя известному риску,
- заметил Вормен.
   Шик с восхищением улыбнулся ему:
   - Вормен, вы до точки верны себе. И как все деликатно изложено!  Если
бы не препоны, навязанные неповоротливостью демократии, вы  бы,  подобно
кардиналу Ришелье,  управляли  судьбами  целого  королевства.  Однако  я
пришел сюда не с тем, чтобы благословлять ваш проект, и не с тем,  чтобы
критиковать его, а с личным посланием.
   С этими словами Шик двинулся  дальше.  Кресла  вокруг  дивана  стояли
очень близко друг к другу, и ему  пришлось  протискиваться  между  ними,
чтобы оставить эту компанию. Он прошел  мимо  стола,  остановился  прямо
перед Джорджем Милтоном и заговорил с ним, нимало  не  трудясь  понизить
голос, чтобы разговор принял конфиденциальный характер:
   - Вы меня знаете.
   - Достаточно неплохо, мистер Шик, - кивнул старик.
   Шик улыбнулся:
   -  По-прежнему  никаких  уступок,  сэр?  Совершенно  правильно.   Мое
персональное послание направлено вам.
   Когда-то вы помогли мне. Мне известно, что случайно это совпало  и  с
вашими интересами, но от этого ваша помощь не  стала  менее  важной  для
меня. Я пришел сюда, чтобы сообщить вам, что в течение  ближайшего  часа
кабинет министров примет решение о вашем аресте. Вы не слишком молоды, и
я подумал, что, может быть, вы захотите избежать этого.
   Джордж Милтон кивнул снова:
   - Благодарю вас. Когда за дело берутся  дураки,  невозможно  избежать
неприятных последствий.
   - Как я полагаю, цель ареста в том, чтобы получить от  вас  сведения,
касающиеся вашего сговора с Браунеллом,  а  также  похищения  президента
организацией "Серые рубашки" и его местонахождения в настоящее время.
   - Неплохо.
   - Совершенно верно, сэр. Я бы посоветовал...
   Шик начал развивать свою мысль,  но  неожиданное  событие  привело  к
тому, что его соображения по этому поводу отступили на  второй  план.  В
библиотеку вошел слуга. Он обогнул группу,  собравшуюся  на  диване,  и,
приблизившись к Джорджу Милтону, остановился на почтительном расстоянии,
ожидая, когда Шик закончит свою речь. Шик замолчал.
   - Что там у вас? - спросил Джордж Милтон.
   - Пришел человек. Он хочет видеть вас, сэр.
   - Кто такой?
   - Он назвался Крамером. Тот самый человек, который был здесь вчера.
   Джордж Милтон тяжело оперся на подлокотники кресла и встал  на  ноги,
игнорируя предложения помощи, исходившие от Шика.
   - Еще больше дураков, Шик, - сказал Милтон,  направил  длинный  белый
палец на группу, собравшуюся у дивана, и добавил:
   - Вы правы, презирая их. Оказывается, вы проницательны. Это так  или,
может быть, вы просто трус?
   - И то и другое, - усмехнулся Шик.
   - А что бы вы сказали, если бы я сегодня  вечером  или  завтра  утром
представил  доказательство  того,  что  исчезновение   президента   было
подготовлено им самим и его женой? Это заинтересовало бы вас?
   - Если это не будет простым предположением, если  будут  представлены
доказательства, то, конечно, я найду это очень занятным.
   - Хорошо. Прав ли я, предполагая, что, познакомившись с  такого  рода
доказательствами, и конгресс, и страна будут решительно настроены против
президента?
   - Если доказательства будут убедительными, у  него  не  останется  ни
избирателей, ни сторонников. Но... тут все дело в доказательствах.
   Джордж Милтон кивнул и повернулся к лакею:
   - Идите медленно. Я вам не скаковая лошадь.
   В холле слуга повернул налево, Джордж Милтон последовал за  ним.  Они
обошли лестничную площадку и оказались  в  противоположном  крыле  дома.
Лакей открыл дверь, Джордж Милтон вошел, и она  бесшумно  закрылась.  Он
оказался  в  комнате  гораздо  меньшей,  чем  библиотека.   Здесь   были
письменный стол, несколько кресел, книги  и  газеты.  Возле  письменного
стола стоял  крупный  мускулистый  мужчина,  одетый  в  зеленовато-серый
костюм с коричневым галстуком.
   - Вы опаздываете, - упомянул Джордж Милтон.
   - Да, сэр. На улицах много солдат, и они останавливают...
   - Это не имеет значения. С чем вы пришли?
   - Ну... в общем, я пришел за деньгами.
   - Вы за них хоть что-нибудь получите?
   - Не знаю. Когда незадолго до середины дня она вышла из Белого  дома,
при ней не было никаких пакетов. У  входа  в  министерство  юстиции  она
встретила агента секретной службы, и они вместе пообедали.
   С  Уорделлом  у  нее  встречи  не  было,  хотя,  конечно,  она  могла
поговорить с ним по телефону. Браунелл заключен под стражу.  Я  поставил
одного из моих людей наблюдать за ней. Но она могла спрятать  товар  под
одеждой...
   - Вы встретит