санке
арестованного,  в  глазах  и  в  чем-то,  что  скрывалось   за   внешним
хладнокровием, нечто такое, от чего Уорделлу стало не по себе.
   - Итак, вы не в силах сопоставить даже показания Грира и Фэллона,  не
так ли? - сказал Ли с презрением. - Это мои люди. Человек перерождается,
как только он становится моим. Скажу вам только одно: я не  имею  ничего
общего с этой ребячьей выходкой - похищением президента  Стэнли.  Говоря
это, я оказываю вам услугу, мне не чужда щедрость.
   - Благодарю, - ответил Уорделл, глядя на Ли снизу вверх, - в  порядке
ответа услугой на услугу я помещу вас туда, где находится масса подобных
вам смутьянов.
   Там вы будете чувствовать себя как дома.
   - Вы - мерзавец. - Говоря это, Ли был по-прежнему  невозмутим.  -  Вы
трус и подлец, поэтому нелепо даже предполагать, что  вы  как-то  можете
повлиять на то, что мне предначертано. Рискните, попробуйте.
   Уорделл по-прежнему смотрел на Ли снизу  вверх.  Не  отводя  от  него
взгляда, он протянул руку, нашарил на столе панель  внутренней  связи  и
надавил пальцем на кнопку. В отношении Линкольна  Ли  он  был  уверен  в
одном: с человеком, у которого такое выражение лица, говорить о чем-либо
бесполезно. Поэтому он сидел и молчал, а Ли  стоял  и  молчал.  Когда  в
ответ на вызов в кабинет вошел кто-то из служащих, Уорделл подозвал  его
и сказал:
   - Этого человека зовут Линкольн Ли, он  возглавляет  движение  "Серые
рубашки". Люди, которые доставили его сюда, находятся в  противоположном
конце вестибюля. Передайте им Ли  и  скажите,  чтобы  его  посадили  под
замок.
   - Слушаюсь, сэр. Где его запереть, в этом здании?
   -  Если  здесь  есть  достаточно  надежное  место.  В  любом   случае
где-нибудь поблизости. Позже он может мне понадобиться.
   - Понял. - С этими словами детектив повернулся к Ли:
   - Пойдемте, генерал, прогуляемся!
   И они направились к выходу. Возле дверей  они  отступили  в  сторону,
чтобы пропустить двоих мужчин, а затем вышли.
   Вошедшие прибыли из группы, занятой самой важной оперативной работой.
Один из  них  прикус  отчеты  по  результатам  поисков  Вэла  Оркатта  и
поставщика хлороформа, а также по итогам других разыскных работ и  планы
дальнейших действий. Это была целая гора бумаг, для которой  не  хватило
бы и корзины.  Второй  сотрудник  принес  телеграммы  и  телефонограммы,
отобранные из целого  вихря  звонков  и  вызовов,  что  в  течение  часа
пронесся  над  головами  операторов.  Эти  сообщения  тоже  нельзя  было
оставить без внимания. В  это  время  проснулся  телефон  на  письменном
столе, и Уорделл снял трубку. Звонил Оливер, министр обороны. Совещание,
которое он только что покинул,  привело  его  к  мысли,  что  нужно  без
промедления заняться финансистом Джорджем Милтоном.  Нет,  он  не  имеет
представления, с какой стороны следует  взяться  за  Милтона,  ведь  тот
считается самым скрытным  человеком  во  всей  Америке.  Поэтому  допрос
Милтона ничего не даст, все равно нужно искать какой-то подход и следует
что-то предпринять в данном направлении.
   Когда Уорделл положил телефонную трубку, в его кабинет  вошел  третий
человек. Один из оперативников привел сюда свидетеля - женщину,  которая
видела, как грузовик компании "Каллахен"  выезжал  с  территории  Белого
дома. Еще пришло известие с гауптвахты от  начальника  секретной  службы
Скиннера. Последний сообщал, что  часовой,  который  стоял  на  посту  у
задних ворот, изменил свои показания  и  теперь  утверждает,  что  видел
водителя грузовика компании "Каллахен", когда тот въезжал на  территорию
Белого дома, однако, когда грузовик выезжал,  часовой  не  заметил,  кто
сидел за рулем.
   Поставив локти на колени и опустив голову  на  сжатые  кулаки,  Льюис
Уорделл ссутулился в своем кресле.
   Все покинули кабинет, остался только Моффет. Просидев некоторое время
неподвижно,  Уорделл  поднял  голову  и,  часто   моргая   красными   от
недосыпания глазами, посмотрел на агента, который в это время  встал  со
стула и направился к двери.
   - Подождите минуточку, - сказал  Уорделл,  -  сами  видите,  как  все
получается. Как вы смотрите на то, чтобы расположиться  здесь  и  помочь
мне разобраться во всей этой мешанине?
   Чик колебался. Он открыл  было  рот,  чтобы  заговорить,  но,  видно,
сомнение взяло верх, и он промолчал. Наконец, он решился и  отрицательно
покачал головой.
   - Нет, - сказал он, - я не гожусь для этой  работы,  у  меня  не  так
устроена голова. Вы буквально завалены делами, и вам лучше бы иметь  при
себе нашего начальника и, может быть, кое-кого  еще,  кого-нибудь  вроде
Сэмпсона из отдела внутренней налоговой службы. Он будет здесь на  своем
месте.
   - Я выбрал вас.
   Чик снова покачал головой.
   - В любом случае, - продолжил он, -  я  должен  немного  поспать.  Не
выспавшись, я ни на что не гожусь.
   - Я тоже не спал. И не собираюсь спать, пока все не закончится.
   - Временами генерал может делать то, что не  по  силам  целой  армии.
Прошу меня извинить, сэр, но у меня... Одним словом, я не могу.
   Уорделл недовольно хмыкнул и пристально  посмотрел  на  Моффета.  Так
продолжалось довольно долго, затем он хмыкнул снова и бросил коротко:
   - Ладно. После того как вы немного поспите, поступайте в распоряжение
Скиннера.
   - Слушаюсь, сэр.
   Чик вышел, а Льюис Уорделл остался сидеть, глядя  на  груды  отчетов,
сообщений, телеграмм и телефонограмм, лежавших на столе. Протянув руку к
первой стопке бумаг, он сказал самому себе:
   - У этого агента что-то на уме, и это что-то может быть чем угодно.
   Чарльз Моффет шел по тротуару к тому  месту,  где  он  поставил  свой
скромный черный седан, который купил всего два месяца назад в расчете на
то, что  время  от  времени  Альма  Кронин  может  захотеть  поехать  на
прогулку.
   Уже светало, но солнце еще не поднялось из-за горизонта, и  жизнь  на
улицах едва теплилась. Когда Чик остановился у  своего  седана,  мигнув,
погасли уличные фонари. Легкий ветерок  с  запада  нес  с  собой  аромат
молодой зелени от Потомак-парка и запах речной воды.
   Поставив ногу  на  подножку  своего  автомобиля,  Чик  огляделся;  по
площадке там и сям были разбросаны машины, и не было  видно  практически
никаких признаков жизни. Садясь за баранку, он пробормотал:
   - Если этот старый филин посадил кого-нибудь мне на хвост... Чтоб его
подбросило и прихлопнуло.

Глава 5

   Начальник секретной службы Скиннер и  шесть  его  агентов  явились  в
Белый дом в среду в восемь часов  утра.  Миссис  Стэнли  приняла  их  на
первом этаже; глаза у нее были красными и усталыми, губы  побледнели,  и
она  прикладывала  немалые  усилия,  чтобы  владеть   собой.   Начальник
секретной службы спросил у миссис Стэнли,  не  будет  ли  с  ее  стороны
каких-то особых рекомендаций или предложений.
   Она только покачала головой:
   - Мне кажется, будет лучше, если вы станете проводить  расследование,
как если бы речь шла об обычном похищении с целью выкупа. Не пропускайте
ничего. Я высказала по телефону это соображение мистеру Уорделлу,  и  он
согласился со мной. Нам с мистером Браунеллом казалось, что мы тщательно
осмотрели все вокруг, но ведь осмотр был проведен непрофессионально,  и,
кроме того, мы были слишком взволнованы, чтобы полностью  отдавать  себе
отчет в том, что делаем.
   Как  я  понимаю,  вы   ничего   не   должны   забирать   отсюда,   не
проконсультировавшись со мной, и мистер Браунелл будет сопровождать  вас
во время осмотра кабинета президента.
   - Да, мадам, несомненно.
   Миссис  Стэнли  повернулась,  чтобы  уйти,  но  передумала  и   снова
обратилась к Скиннеру:
   - Когда вы закончите, пожалуйста, дайте мне знать.
   - Конечно, мадам.
   Начальник секретной службы заранее проинструктировал своих людей, они
разделились на группы, и обыск в Белом доме начался.

Глава 6

   Девять часов.
   Горничная весила не больше  ста  фунтов,  но  недостаток  в  весе  ей
удавалось  компенсировать  избытком  гнева.  Она  была  черноволосой,  с
высокими скулами и острым подбородком, и ее форма  казалась  не  слишком
чистой, поскольку, подав завтрак, девушка переоделась для  уборки  и  не
ждала никаких посетителей. Невзирая  на  давление  снаружи,  она  крепко
держала дверь, не давая ей раскрыться более  чем  на  десять  дюймов,  и
монотонно бормотала:
   - Миссис Браунелл тоже нет.  Я  не  знаю,  когда  она  вернется.  Вам
придется подождать ее внизу. Лифтеру не следовало поднимать вас на этаж.
   Мужчина в вестибюле горой высился над  горничной,  разглядывая  ее  в
дверную щель, и, теряя терпение, увещевал:
   - Но я не могу ждать! Есть  одна  вещь,  которую  я  должен  взять  в
комнате мистера Браунелла. Позвольте мне войти, и я все объясню.
   Горничная покачала головой и решила закончить разговор,  но  внезапно
дверь распахнулась под мощным напором  и  отбросила  девушку  в  глубину
прихожей.  Та  восстановила  равновесие  и,  презирая  любые  попытки  к
бегству, встала у незнакомца на пути и  пронзительно  закричала.  Однако
он, очевидно, был столь же проворен, сколь и силен, поскольку едва успел
прозвучать первый вскрик девушки, как на ее рот легла широкая ладонь,  а
ее руки были крепко прижаты к бокам, сама же она  оказалась  в  воздухе,
поднятая  неведомой  силой.  Пройдя  через  прихожую,   мужчина   принес
горничную в столовую, сел на стул и опустил ее к  себе  на  колени.  При
этом одна рука  мужчины  закрывала  рот  девушки  плотнее,  чем  пружина
прижимает  крышку  на  банке  с  вареньем,  а  другая  рука  лишала   ее
возможности пошевелиться.
   - Если ты  прекратишь  брыкаться,  мы  сможем  поговорить,  -  сказал
мужчина.
   Девушка брыкаться не прекратила.
   - Ну хорошо. В любом случае слушай. Я - агент секретной службы.  Если
бы ты предоставила мне такую возможность, я бы показал тебе свой значок.
Мы ищем президента, полагаю, ты слышала об  этом  деле,  и  у  нас  есть
надежда, что одна-две вещички, оставленные мистером Браунеллом  в  своей
комнате, могут помочь нам.
   Я не хочу причинять тебе  вреда,  не  стану  воровать  ваше  столовое
серебро, деньги или бриллианты и выносить ковры  из  квартиры.  Если  ты
обещаешь вести себя разумно, я отпущу тебя,  и  мы  постараемся  достичь
взаимопонимания. Ты можешь следить  за  каждым  моим  движением  и  сама
убедишься, что я не  сделаю  ничего  такого,  что  заставит  тебя  вновь
проводить уборку. Просто обещай мне, что будешь благоразумна, вот и все.
Я вижу, что ты из тех, кто привык выполнять обещания.
   Если ты обещаешь вести себя хорошо, в знак согласия выпрями в  колене
правую ногу.
   Слушая его, горничная прекратила сопротивление.
   Когда он закончил  говорить,  ее  правая  нога  выпрямилась,  приняла
горизонтальное положение и замерла.
   Агент оглядел ножку  -  она  была  миниатюрной,  но  весьма  приятных
очертаний, - затем та  его  рука,  что  ограничивала  движения  девушки,
несколько ослабила хватку, а другая оставила в покое  ее  рот.  Не  было
никакого сомнения, что, если бы не необходимость подготовиться к воплю и
набрать в легкие как можно больше воздуха, девушка тут же завопила бы, и
уж она постаралась бы, чтобы этот вопль оказался самым  пронзительным  в
ее  жизни.  Но  получилось  так,  что,  хотя  ей   и   удалось,   сделав
конвульсивный вдох, набрать в  легкие  воздуха  и  одновременно  с  этим
дернуться  в  сторону  в  попытке  освободиться,  реакция  агента   была
достаточно быстрой, чтобы подавить все  попытки  кричать  и  вырываться.
Горничная вновь оказалась в его руках.
   - Ну, это совсем нехорошо, - пожурил агент. - Но будем  считать,  что
ты просто спутала свою правую ногу с левой,  поэтому  я  не  обижусь.  А
теперь извини меня.
   Сказав это, он наклонился и стал сползать со стула, пока  не  сел  на
корточки. После этого агент  уложил  горничную  на  пол,  сам  встал  на
колени, свободной рукой достал из кармана платок и, скатав его, затолкал
горничной в рот. Мужчина делал это быстро и не особенно деликатно, о чем
можно было судить по  изрядному  шуму,  который  производила  горничная,
стуча пятками по ковру. После этого агент отнес свою жертву на  кухню  и
связал ей руки и ноги с  помощью  кухонных  полотенец,  найденных  им  в
комоде. Еще одно такое же полотенце он обмотал вокруг головы  горничной,
чтобы она не могла вытолкнуть кляп изо рта. С помощью  других  полотенец
руки и ноги девушки были крепко-накрепко привязаны к табуретке. Закончив
дело, агент выпрямился и посмотрел на пленницу.
   - Теперь, - сказал он, - у тебя будет масса  времени,  чтобы  узнать,
где у тебя правая нога, а где левая.
   С этими словами он вернулся в столовую, огляделся и покачал  головой.
Затем он пересек комнату, прошел через небольшой холл и  определил,  где
находится спальня. Здесь он начал поиски "одной-двух вещичек".

Глава 7

   Десять часов.
   В своей библиотеке в Питтсбурге Бен Килборн  стоял  возле  массивного
письменного стола розового дерева и говорил по  телефону.  Было  слышно,
как он сказал: "Нет! Тогда заставьте его. Я говорю вам, мы  не  можем...
О, прошу прощения. Одну минуту, сенатор Аллен,  передаю  трубку  мистеру
Каллену".
   С этими словами он протянул ее человеку, который сидел во вращающемся
кресле, а сам отошел в сторону.
   Каллен вступил в разговор:
   - Аллен? Это Каллен. Что нового?
   Двести  пятьдесят  миль  телефонного  провода   донесли   подчеркнуто
осторожный ответ сенатора:
   - Его еще не нашли.
   - Это я и сам знаю. - Чувствовалось, что стальной магнат был настроен
саркастически и что терпение его вот-вот лопнет. - Я же  не  на  острове
живу. А что конгресс? Вы собираетесь сегодня?
   - Заседание конгресса было открыто и прервано.
   - То есть вы хотите сказать, что оно было сразу же прервано?
   - Отнюдь! Мы приняли совместную резолюцию с выражением озабоченности,
встревоженности и соболезнования. А затем прервали работу совещания.
   - Боже правый! - Осмысливая случившееся, Каллен сделал паузу. - Тогда
это значит, что вы потерпели поражение.
   - Не знаю, потерпели мы поражение или нет.  Я  бы  сказал,  что  нет.
Минут десять назад  Рейд  заметил,  что  единственное,  что  нам  сейчас
остается, - это встать под дерево и ждать, когда кончится ливень.
   - Тогда, значит, потерпели. Да и Рейд тоже,  а?  Вас-то  я  знаю,  вы
слишком умны для таких штучек, но я-то думал, что хотя бы Рейд  окажется
бойцом. Послушайте, Аллен... Нет, вы послушайте меня. Мне надоело ждать,
и всей стране надоело. Я вел себя тихо, в течение двух месяцев лежал без
движения, как купон  южноамериканской  облигации,  но  больше  не  буду.
Ситуация  становится  опасной.  Нам  нужно  действие.  Мы  либо   найдем
президента,  либо  подберем  какого-нибудь  другого,  для  нас   разница
невелика. Главное - настало время действовать. Вот что я вам скажу.  Это
вы со всеми вашими совещаниями, торгами и увещеваниями дали себя завлечь
в подобную неразбериху, и сегодня, именно  сегодня,  сейчас,  вы  должны
сделать то, что вам следовало бы сделать месяц  назад.  Поднимайтесь  на
трибуну и сражайтесь. Предлагайте свою резолюцию - прямую, без экивоков,
декларацию  войны  -  и  проталкивайте  ее.  Парламентарии   дрогнут   -
большинство из них; на остальных вы можете не обращать внимания.
   Соберите вокруг себя Рейда, Уилкокса, Коркорана и кого-нибудь еще, на
кого вы можете положиться,  и,  как  только  они  расстанутся  со  своей
озабоченностью и нерешительностью, действуйте.
   - Но послушайте, Каллен...
   - Я не буду ничего слушать.  Давайте  действуйте.  Действуйте!  Прямо
сейчас.
   - И все же вам придется меня выслушать.  Мне  жаль,  что  так  вышло,
Каллен. Вы сами знаете, насколько мне жаль, но вы не можете  знать,  что
происходит здесь.
   Уилкокс напуган, он заикается от страха. Он не  позволит,  чтобы  его
видели рядом со сторонником военных действий даже на улице. Коркоран  не
боится, но он не только не поддержит  предлагаемую  вами  резолюцию,  а,
наоборот, открыто и недвусмысленно выступит против  нее.  Я  уже  сказал
вам, что говорит по этому поводу  Рейд.  В  случае  голосования  военная
резолюция получит только один голос - мой. После чего следующим событием
в моей карьере будут мои похороны.
   - Вот как, - проговорил Каллен, - вы тоже испуганы. Чего вы  боитесь?
Ведь вы же - группа блестящих государственных деятелей. Нет,  нам  нужно
обновлять состав у вас в Вашингтоне. Почему все разбегаются?
   - Потому что  сторонники  военных  действий  похитили  президента,  -
ответил Аллен.
   - Уже установлено, что это они похитили?
   -  Нет.  Это  предполагается.  Вернее,  даже  не  предполагается,   а
считается. Поэтому под подозрением находятся  все.  Подозревают  и  вас.
Меня не удивит, если окажется, что эта линия находится под  контролем  и
наш разговор прослушивается.
   - Черт возьми!
   - Вам, конечно, известно,  что  кабинет  министров  поручил  Уорделлу
руководство поисками президента.
   Это осложняет ситуацию, а в сущности, совсем лишает  нас  возможности
действовать. За все нужно  благодарить  Браунелла.  Вы  не  можете  себе
представить, какая здесь атмосфера, и не только в Вашингтоне. Этим утром
в Филадельфии толпа забросала камнями автомобиль Альберта Кортни. Они бы
и его вытащили из машины, если бы  не  подоспела  полиция.  По  чьему-то
доброму совету Вормен здесь, в Вашингтоне, не высовывает носа из дому. У
меня есть сведения из достоверных источников, что сейчас, в  этот  самый
момент,  кабинет  проводит  заседание,  составляя  список  лиц,  которых
предполагается вызвать, допросить и, возможно, задержать.
   Первым в этом списке фигурирует Джордж Милтон, второй - вы.
   - Вот как, - пробормотал Каллен, - эти люди просто сошли с ума.
   - Именно об этом я и хочу вам рассказать. Если вы  получите  вызов  в
Вашингтон, я бы настоятельно рекомендовал вам ехать сюда только  поездом
и не пользоваться для этой цели своим автомобилем, это было  бы  слишком
вызывающе.
   - А чего это ради я должен ехать в Вашингтон? Да пошли они к черту!
   - Конечно, вы вправе поступать так, как вам будет угодно.
   - Так я и сделаю.
   Стальной барон бросил трубку на рычаг.  Он  сидел,  положив  на  стол
перед собой два плотно сжатых кулака, два сильных, опасных  и  ловких  в
драке кулака, которыми, однако, не во что было ударить.
   Он сказал:
   - Боже ты мой, и этим людям мы платим деньги за то, что они управляют
нашей страной! Один позволяет себя похитить, а у остальных в жилах течет
не кровь, а вода. - И совершенно неожиданно он заорал на Бена Килборна:
   - А вы какого черта ржете? Трясете тут  своими  розовыми  щеками?  Вы
что, выпить успели?
   - Да, сэр, тоник, - хихикнул Килборн.

Глава 8

   Льюис Уорделл  и  начальник  секретной  службы  Скиннер  сидели  друг
напротив друга в кабинете в Управлении секретной службы.  Было  двадцать
минут двенадцатого. Уорделл выглядел усталым, напряженным и вместе с тем
решительным, лицо начальника секретной службы выражало  крайнюю  степень
озабоченности вместе  с  известной  долей  скепсиса.  Последний  говорил
следующее:
   - Все это мне известно,  но  я  бы  все  равно  обратился  в  кабинет
министров.
   - Кабинет министров  и  так  наделил  меня  полномочиями,  -  буркнул
Уорделл. - Зачем начинать какие-то дебаты  и  терять  массу  времени?  Я
думаю, будет лучше, если вы пойдете и приведете его.
   - Ну, раз вы так  считаете...  Однако  было  бы  лучше,  если  бы  вы
изложили приказ в письменной форме.
   Какой-то момент Уорделл сидел неподвижно, сложив руки  и  сжав  губы;
неожиданно он решительно повернулся к столу, взял перо,  лист  бумаги  и
написал на нем несколько слов.
   С тех пор как Чик Моффет покинул на рассвете этот кабинет,  произошло
несколько событий. В округе Колумбия было объявлено  военное  положение,
генерал-майор Фрэнсис Каннингем получил неограниченную власть, правда  с
обязанностью ежечасно докладывать обстановку министру оборон