под  командованием
присутствующих здесь четырех генералов, действующих в качестве  Военного
совета  и  выбирающих  из  своего  состава  того,  кто   будет   военным
комендантом района. И  комендант,  и  остальные  члены  Военного  совета
подчиняются  непосредственно  президенту  Моллесону  по  всем   вопросам
проводимой им политики;
   5)  настоящая  операция  ни  в  коей  мере  не  может  и  не   должна
рассматриваться как нарушение конституции.
   Наоборот, она предпринимается с целью защитить  конституцию  от  тех,
кто отказывается выполнять ее положения.  Такие  надзаконные  акты,  как
декларация о вступлении в войну, проведенная  указом  президента,  будут
приведены в соответствие  с  правовыми  нормами,  как  только  окончится
политический кризис;
   6) офицеры армии и флота,  отказывающиеся  участвовать  в  выполнении
положений настоящей программы, подлежат аресту, независимо от их  звания
и должности.
   Любые попытки оказать сопротивление  будут  немедленно  и  решительно
подавлены.
   В конце концов генералы дали  согласие,  но  только  после  множества
возражений,   споров   и   колебаний.   Генерал-майор   Хеджес,    самый
несговорчивый из них, равно как и самый способный и умный, едва не завел
все дело в тупик, потому что он снова и  снова  требовал  гарантий,  что
президент Стэнли не возвратится в Белый дом хотя бы  в  течение  недели.
Неоднократно повторенные и пылкие уверения  Каллена,  Рейнера,  Дэнхема,
Вормена и остальных о том, что они не знают, что случилось со  Стэнли  и
где сейчас находится  президент,  не  оказали  никакого  воздействия  на
генерала. Более того, он согласился продолжить обсуждение вопроса только
в том случае, если все присутствующие подпишут документ,  заявляющий  об
их полной невиновности и совершенном  незнании  обстоятельств  похищения
президента Стэнли. Такой документ был  составлен  и  подписан,  а  затем
Хеджес, хмурый и недовольный, сел и принялся его изучать.
   - Послушайте, генерал, -  сказал  ему  Вормен,  -  даже  если  бы  мы
подписали тысячу  бумаг,  подобных  этой,  разве  мы  смогли  бы  решить
проблему, которая больше всего тревожит и вас,  и  нас,  вместе  взятых.
Ведь что на самом деле не дает вам покоя, да и нам тоже? Это не вопрос о
том, кто похитил Стэнли или что с  ним  случилось.  Вас  беспокоит,  что
может случиться, если завтра в полдень он объявится живой и здоровый. Ну
что же, будь что будет. Я не смогу дать вам ответ, да и никто из нас  не
сможет. Я не знаю, жив он или мертв, лежит ли на дне Потомака,  летит  в
самолете или же заперт в подвале посольства Японии. В этом  вопросе  нам
приходится идти на риск и  двигаться  дальше.  А  что  можно  предложить
взамен? Стоять и ждать, пока Уорделл не найдет президента, и это  тогда,
когда у нас прямо здесь и в полном соответствии с конституцией есть  его
преемник?
   И это в то самое время, когда всю страну охватывает безумие,  и  один
Бог знает, что за этим может последовать; когда наши друзья  за  рубежом
терпят сокрушительное поражение и вот-вот будут уничтожены? Мы и так уже
ждали два дня и две ночи, два самых  критических  дня  во  всей  истории
современной цивилизации. Так что же вы можете предложить? Просто  сидеть
и ждать?
   Хеджес по-прежнему хмурился. Он кивнул, прочитал бумагу снова,  затем
сложил ее и засунул в карман.
   - Хорошо, - сказал он, - но вы должны понимать, что мы рискуем больше
вашего, я имею в виду своих коллег-офицеров и себя лично. Да, мы офицеры
армии Соединенных Штатов, но также и просто  люди.  Мы  храним  верность
интересам нашей страны, но мы не хотим действовать в  ущерб  собственным
интересам. Это вполне естественно. Если Стэнли и впрямь завтра  вернется
к исполнению своих обязанностей и мы  окажемся  в  состоянии  войны,  он
будет  Верховным  главнокомандующим  армии.  При  условии,  что  нас  не
покарают,  что  президент  с  уважением  отнесется  к   тому,   что   мы
руководствовались лучшими намерениями, выбирая лицо, достойное взять  на
себя всю полноту  власти  на  время  его  отсутствия,  как  вы  думаете,
насколько  велика  вероятность,  что  при  обсуждении  состава   высшего
руководства будет упомянуто и мое имя?
   - Никакой, генерал, никакой.
   - Но тогда почему бы вам  не  обещать  нам  одну  неделю?  За  неделю
положение дел могло бы  измениться  до  такой  степени,  что  упоминание
некоторых имен станет неизбежным.
   Вормен всплеснул руками:
   - Но не значит ли это, что вы не верите подписанному нами документу?
   - Я не верю ни одному слову в этой чертовой бумаге.
   - Хорошо, не верите, так не верите. Риск существует. Но у него есть и
обратная сторона. Что, если президент Стэнли исчез навсегда?  Что,  если
он уже мертв?
   Если он похищен серорубашечниками., то, наверное, так оно и  есть.  В
этом случае сидящий перед вами Роберт А. Моллесон  окажется  президентом
Соединенных Штатов не на день и не на неделю, а на целых три  года.  Вот
обратная сторона вашего риска.
   Хеджес пристально и долго смотрел на Вормена. Наконец он произнес  со
значением:
   - Милостью наемных убийц.
   - Меня не интересуют наемные убийцы. Мне о них ничего не известно. Но
реальность будет именно такой.
   В конце концов эти доводы  показались  Хеджесу  убедительными,  и  он
сдался. Потом ему удалось убедить остальных. Доводы его коллег-генералов
были такими  же,  как  и  у  него.  Им  тоже  были  необходимы  гарантии
Моллесона, что он будет верен  своему  слову  и  его  позиция  останется
неизменной по всем вопросам. Такие гарантии им были  даны.  После  этого
генералы потребовали от Каллена  и  Кинга,  чтобы  те  гарантировали  им
налаженное  взаимодействие  с  управлением  железных  дорог,   а   также
немедленное и обильное финансирование до  тех  пор,  пока  последнее  не
будет обеспечено обычным путем через министерство финансов. После  этого
генералы заговорили языком военных кампаний, пришла  очередь  обсуждения
деталей стратегии; они сидели, подавшись вперед в своих креслах, и глаза
их горели огнем.
   Киттерингу потребовалась карта Вашингтона, и за ней тут же послали.
   Было немногим позже  семи  часов,  когда  Вормен,  отодвинув  кресло,
поманил пальцем Моллесона. Затем он прошел через  комнату  к  небольшому
вестибюлю, за которым располагалась спальня; Моллесон  побрел  вслед  за
ним. Когда они оказались в спальне, Вормен закрыл дверь  и  поглядел  на
вице-президента с сочувствием.
   - Мистер президент, вам пора отправляться, - сказал он.
   Моллесон переминался с ноги на ногу и никак не мог найти место рукам,
то вынимая их, то вновь засовывая в карманы; голова у него кружилась,  и
почему-то дрожали колени. У него не хватило сил на признательную  улыбку
в ответ на обращение "мистер президент".
   - Сейчас еще только четверть восьмого, - заметил он.
   - Я знаю, но вам следует быть в Белом доме не позже  чем  в  половине
девятого, и перед этим вы должны хоть немного поесть. Пойдите в ресторан
Вилли, слопайте там бифштекс и запейте  его  парой  коктейлей  с  виски.
Мужчина с пустым желудком - это не мужчина, помните,  как  мы  не  могли
найти наш ленч в вагоне-ресторане "Рапида"?  Поставьте  их  сразу  перед
фактом. На вашем месте я бы не стал тратить время на дискуссии.
   Всегда существует возможность  того,  что  они  пойдут  за  вами.  Не
считайте само самой разумеющимся, что такого не случится.
   Моллесон уныло покачал головой.
   - Не пойдут, - сказал он.
   - Ну и не надо, - махнул рукой Вормен. - В любом случае возвращайтесь
сюда, как только освободитесь. Не важно когда. Как  мне  представляется,
мы всю ночь проведем здесь. А теперь идите поешьте, вам это необходимо.
   - Да я не голоден.
   - После пары коктейлей проголодаетесь. - Вормен  протянул  ему  руку,
твердую, вселяющую уверенность. - Удачи вам, мистер президент.

Глава 8

   Когда вышел общий приказ об освобождении задержанных лиц, в нем  было
сделано несколько исключений.
   Скорее  для  наказания,  нежели   из   соображений   предосторожности
оставались под арестом охранники, которые в тот злополучный  день  несли
дежурство на территории вокруг Белого дома, а  также  часовой  у  задних
ворот. Вэла Оркатта отвезли в больницу Святого Эразма, он там  находился
в  отдельной  палате,  и  к  нему  была  приставлена  охрана.  Начальник
секретной  службы  Скиннер  не  мог   допустить,   чтобы   был   потерян
единственный свидетель, оказавшийся  на  месте  похищения.  Кроме  того,
голова Оркатта была довольно серьезно травмирована, и  больничный  режим
ему ничуть не вредил. К нему никого  не  допускали,  исключение  сделали
лишь для матери, но и ей разрешалось навещать его не чаще одного раза  в
день.
   В  девять  часов  вечера,  в  четверг,  детектив   Майк   Ноулан   из
Нью-Йоркского сыскного управления сидел, прислонив спинку стула к  стене
коридора третьего этажа больницы Святого Эразма. Чтобы  не  заснуть,  он
нажимал одним большим пальцем на другой и рассеянно мечтал от том, чтобы
медсестра пациента из палаты номер четырнадцать снова прошла мимо  него.
Дверь в палату номер шесть находилась слева, в паре футов от  стула,  на
котором Майк сидел.
   С правой стороны от Ноулана послышались легкие шаги по  линолеуму,  и
он лениво повернул голову в этом направлении. По  коридору  шел  крупный
блондин, одетый в зеленовато-серый костюм и державший фетровую  шляпу  в
руке. Он смотрел на номера на дверях палат.
   Поймав взгляд Ноулана, блондин направился прямо к нему:
   - Я ищу Вэла Оркатта.
   Ноулан покачал головой:
   - Ничем не могу помочь, мистер. Он не принимает.
   Мужчина вытащил из кармана кипу бумаг, порылся в них, нашел  какой-то
листок, развернул его и протянул детективу. Ноулан посмотрел на  листок.
Он был вырван из фирменного блокнота и в верхней его части была  надпись
"Министерство  юстиции  -  Управление  секретной  службы",   выполненная
типографским способом. От руки была написана  дата  и  фраза  следующего
содержания: "Разрешить подателю  сего  переговорить  с  Вэлом  Оркаттом.
Льюис Уорделл".
   - У нас появилась новая версия расследования, - сказал блондин. -  Мы
думаем, что сможем встряхнуть немного его память.
   - Может, и сможете. - Ноулан встал и оглядел его. -  Однако  отданный
мне приказ достаточно недвусмыслен.
   Мне нужно получить подтверждение по телефону.
   - Что за вопрос, давайте действуйте. Кроме Уорделла, никто  не  может
подтвердить этот приказ, а он сейчас в Белом доме на заседании  кабинета
министров. Назовите девятую линию.
   Ноулан огляделся и не увидел в коридоре ни одного санитара. Ближайший
телефон находился за поворотом, на столе дежурного; оставить палату  без
охраны было нельзя, и Ноулану совсем не хотелось, чтобы  незнакомец  был
здесь предоставлен самому себе. Пожав плечами, детектив потянул  дверную
ручку палаты номер шесть и произнес:
   - Ну хорошо, пошли.
   Блондин покачал головой.
   - Прошу прощения, - сказал он, - но я должен остаться с ним  один  на
один. Таков приказ. Так что вам бы лучше позвонить.
   - Вот как? Чего же в этом такого секретного?
   - В этом деле, сержант, - улыбнулся  блондин,  -  скрыта  целая  куча
секретов. Каждый знает что-то такое, что не должен знать  никто  другой.
Если вы собираетесь звонить, торопитесь, дело не может ждать.
   - Когда вы получили эту записку?
   - Пятнадцать минут назад. В Белом доме.
   - Но здесь написано "Управление секретной службы".
   - Да. Уорделл носил блокнот управления у  себя  в  кармане.  Вы  что,
хотите, чтобы я продемонстрировал вам отпечатки его пальцев на листке?
   - Ладно, не надо кипятиться. - Ноулан сунул записку в карман. - Вы не
сделаете ничего такого, что ухудшит его состояние?
   - Конечно нет.
   Ноулан кивнул, открыл дверь палаты номер шесть и вошел.  Повернувшись
спиной к торшеру, Вэл Оркатт сидел в кресле и читал газету; целая  груда
газет лежала на стуле, стоявшем рядом с ним. Он был одет, и, хотя голову
его по-прежнему скрывали бинты, на лице  молодого  человека  не  было  и
следа болезни.
   - К вам пришел посетитель, Оркатт, - сообщил Ноулан, -  по  служебной
надобности. Я сказал ему, чтобы он не больно-то давил на вас.
   Блондин тоже вошел в палату. Он кивнул Вэлу и встал  у  входа.  Здесь
освещение было лучше, и Ноулан более детально рассмотрел  лицо  мужчины.
Потом он снова пожал плечами, вышел и закрыл за собой дверь.
   - С вашего разрешения, - сказал посетитель, убрал газеты со стула  и,
положив их на кровать, уселся. Вэл наблюдал за ним, не говоря ни слова.
   - Вас зовут Вэлентайн Оркатт?
   - Да, - согласился Вэл.
   - Вас не назовешь плохим парнем, - улыбнулся визитер.
   - Весьма признателен.
   - Полноте! Вы - и впрямь славный молодой человек. У меня есть сын, но
ему всего только восемь лет.
   Скажите, вы живете вместе с отцом и матерью на  Экер-стрит?  Я  видел
ваш дом. Он принадлежит вашему отцу?
   - Нет, - ответил Вэл и скрестил руки на груди.
   - Ты, сынок, не хочешь попусту молоть языком, а?
   Правильно. - Блондин и раньше говорил негромко, а сейчас еще  понизил
голос. - Тебе не нужно бояться меня, я здесь неофициально.
   - Я и не боюсь. Просто отвечаю на ваши вопросы, хоть и  не  знаю,  на
каком основании вы их задаете.
   - Да ни на каком. Просто из  дружеских  соображений.  Я  пришел  сюда
неофициально, по личному делу.
   Ты когда-нибудь слышал о Джордже Милтоне?
   - Конечно, слышал. Если вы имеете в виду банкира.
   - Именно его я и имею в виду, - кивнул посетитель.  -  Только  он  не
просто банкир, он - самый богатый и могущественный человек в Америке.
   - Рад за него.
   - Именно так оно и есть,  Вэл.  -  Блондин  пододвинул  стул  немного
поближе. - И он хочет предложить тебе  одну  сделку.  Беда  в  том,  что
сейчас он не имеет подходящей возможности лично  обратиться  к  тебе,  а
соглашение  должно  быть  достигнуто  быстро.  Стоит  твоему   охраннику
воспользоваться телефоном, и меня вышвырнут отсюда в любую секунду.  Так
что тебе придется поверить мне на слово.
   Тебе придется поверить, что я -  тот  человек,  который  держит  свое
слово точно так же, как и  Джордж  Милтон.  Это  он  послал  меня  сюда.
Посмотри мне в глаза.
   Вэл Оркатт так и поступил. Он встретил взгляд сероголубых глаз своего
гостя без особого напряжения или вызова, а также без любопытства. Что же
касается сероголубых глаз, они были серьезны и настойчивы.
   А мужчина продолжал:
   - Джордж Милтон даст тебе пятьсот тысяч долларов.
   Полмиллиона долларов наличными за то, что ты расскажешь все, что тебе
известно о президенте Стэнли. Если ты расскажешь это мне  и  сейчас  же.
Даю тебе слово, Вэл.
   Мое честное  слово  и  его  честное  слово.  Пятьсот  тысяч  долларов
наличными.
   Выражение лица Вэла не изменилось.
   - Это большие деньги, - заметил он.
   - Именно так.  Видишь  ли,  Джордж  Милтон  -  это  тебе  не  дешевка
какая-нибудь. Он не  предлагает  тебе  какие-нибудь  жалкие  десять  или
двадцать кусков. Он предлагает тебе то, чего  ты  стоишь.  Деньги  будут
выплачены тебе наличными, как только ты  выйдешь  отсюда  и  как  только
нормализуется обстановка. Все по-честному, Вэл, - полмиллиона  долларов.
Только подумай, что ты сможешь сделать, имея такие деньги. Здесь и  дом,
который ты купишь для  своих  отца  и  матери,  и  путешествия,  которые
сможешь совершить, и все, о чем ты мечтал.
   Тебе нужно только рассказать мне все, что ты знаешь.
   Можешь мне поверить.
   Вэл молчал и не собирался прерывать свое молчание.
   Блондин повторил:
   - Ты только расскажи мне. Господи, Вэл, пятьсот тысяч долларов!
   Молодой человек покачал головой.
   - Вэл, я вижу, ты не веришь мне. Напрасно.
   - Да нет, я верю вам, - наконец заговорил Вэл. - Беда в том, что я не
знаю ничего такого, что тянуло  бы  на  цифру  с  пятью  нулями.  Я  уже
рассказал все, что мне было известно.
   - Полно, Вэл. В конце концов все и так встанет на свои места, и какая
разница, случится это завтра или  неделю  спустя?  Лично  для  тебя  эта
разница заключается в пятистах тысячах долларов. Не  расскажешь  мне  об
этом сегодня, так или иначе, все станет известно, но при этом ты  так  и
будешь водить грузовик с бакалеей. Нет, ты не должен быть таким дураком.
Я знаю, тебе трудно поверить мне, однако Джордж Милтон  скорее  потеряет
глаз, чем откажется от своего слова, и точно так же сделаю я.
   Не  глупи,  Вэл.  Не  проходи  мимо  единственного  шанса  заработать
настоящие деньги.
   - Мне очень жаль, мистер. - Вэл пожал плечами. - Конечно, эти  деньги
были бы не лишними для меня, но мне просто нечего сказать.
   - Послушай... - Посетитель пододвинул стул еще ближе.
   Но прежде,  чем  ему  удалось  продолжить  разговор,  речь  его  была
неожиданно прервана. Сидя к двери боком, он услышал, как  поворачивается
ручка,  и  повернулся.  Чуть  дернувшись,  дверь  распахнулась.  Реакция
блондина тоже была молниеносной, но ему пришлось остановиться. Здесь  не
было девушки, чтобы использовать ее в  качестве  щита,  а  твердость,  с
которой  Майк  Ноулан  направил  на  него  пистолет,  и   готовность   к
решительным действиям, написанная на его лице, не оставляли выбора.
   - Руки вверх, быстро! - пролаял Ноулан. - Слышишь ты,  вшивый  щенок!
Руки в гору, и как можно выше! А вам, Оркатт, следует привести в порядок
свой туалет. Довольно скоро к вам прибудут еще посетители, и на этот раз
официальные лица. Им очень любопытно  знать,  почему  кому-то  настолько
нужна встреча с вами, что он пошел на кражу фирменных бланков и подделку
подписи. А ты иди к выходу, - рявкнул  Ноулан  блондину,  -  и  двигайся
медленно. Через несколько минут за тобой  пришлют  лимузин.  Значит,  ты
полагал, что с моей стороны было бы неплохо сделать  телефонный  звонок,
верно? А ты хитер. Ты и впрямь думал, что мне стоит позвонить. Ты...
   Ноулан намеревался сказать: "Ты, упрямый ублюдок!" - но  краем  глаза
заметил, что из коридора, раскрыв рот  от  изумления,  на  него  смотрит
медсестра из четырнадцатой палаты. Поэтому он сказал:
   - Ты, резная камея агатовая!
   Это прозвучало настолько глупо,  что  Ноулан  покраснел,  как  только
услышал собственные слова, и  подумал:  где  же,  черт  возьми,  он  мог
подцепить такое выражение?

Глава 9

   В Белом доме, в половине восьмого вечера четверга,  десять  мужчин  и
одна женщина ели жареных цыплят с горячими булочками. Хотя на  заседании
кабинета министров ими было рассмотрено множество дел, некоторые вопросы
пришлось отложить - уж больно много времени было затрачено на длительное
и жаркое обсуждение статуса Гарри Браунелла. Соглашение по этому вопросу
было достигнуто только под давлением миссис Стэнли, которая заявила, что
откажется участвовать в работе, если Браунелл,  без  всяких  оговорок  и
условий, не будет восстановлен  в  качестве  члена  Совета.  Последовали
телефонные переговоры с министром обороны Оливером, а также с  министром
юстиции Дэвисом, и Браунеллу удалось сохранить место в Совете. Согласие,
однако,   не   было   единодушным:   Теодор   Шик,   министр   торговли,
присутствовавший на утреннем заседании, ушел, и никто не знал  куда.  Не
удалось найти  вице-президента  Моллесона,  а  Льюис  Уорделл  отказался
менять свое мнение даже после ультиматума жены  президента.  Правда,  он
неохотно  признал,  что  решение  принимается  большинством  голосов,  и
Браунелл остался членом Совета.
   Еще одной причиной, по которой в тот полдень кабинет  оказался  не  в
состоянии  быстро  и  должным  образом  выполнять  возложенные  на  него
обязанности, стало пресловутое дело  "Ричарда  Крэнмера"  -  британского
торгового судна, которое несколько  дней  простояло  в  доках  Бруклина,
принимая на борт груз. В четверг оно  вышло  из  гавани,  направляясь  в
Ливерпуль, по ту сторону Атлантики. А в час  дня  два  военных  корабля,
точнее, два крейсера Соединенных Штатов, развели пары и  отправились  за
ним в погоню. И хотя не было сделано ни одного офи