циального заявления ни
по поводу самого факта погони, ни по поводу причин, вынудивших пойти  на
это, однако сперва в виде слухов, а вскоре в  виде  набранных  аршинными
буквами заголовков специальных выпусков газет  стало  утверждаться,  что
три докера четко и ясно видели на борту  "Ричарда  Крэнмера"  президента
Соединенных Штатов. Он лежал на носилках, и по одной из нижних палуб его
несли туда, где располагались каюты командного состава.
   Из десятка тысяч  возникших  за  эти  три  дня  сплетен  о  том,  что
президент найден, этот слух породил больше всего надежд и  сопровождался
самым  горьким  разочарованием.  На  борт  была  послана  радиограмма  с
просьбой лечь на обратный курс и направиться к порту отплытия.
   В ответе на эту радиограмму сообщалось, что капитан  очень  сожалеет,
но груз на борту судна очень нужен в Англии и, кроме того, при выходе из
порта были  соблюдены  все  необходимые  формальности,  поэтому  команда
намерена продолжить  плавание.  Ответ  на  вторую  радиограмму,  которая
повторяла первую, но уже  в  более  повелительном  тоне,  тоже  содержал
отказ; он был проникнут еще большим  сожалением,  но  не  становился  от
этого менее решительным. К этому  времени  крейсеры  довели  давление  в
котлах до нормы, подняли якоря и устремились в погоню.
   В полдень, в четверг, американский народ был решительно и  единодушно
настроен против войны. Этим убеждением американцы  не  были  обязаны  ни
одному антивоенному доводу, хорош он  был  или  плох;  оно  родилось  на
гребне волны типичного и всеобщего рассуждения: банда поджигателей войны
похитила президента.
   Тот, кто это сделал, должен быть расстрелян. Следовательно, не  нужно
убивать никого, за исключением тех, кто хочет, чтобы  американцы  начали
стрелять в кого-то еще. Однако спустя  четыре  часа  картина  радикально
изменилась. Заработали десять миллионов радиоприемников, и  ни  один  не
страдал отсутствием аудитории, в то  время  как  поля  ждали  пахаря,  а
остатки яичниц с ветчиной сохли  на  невымытых  с  обеда  тарелках.  Эти
грязные предатели-англичане вывезли нашего президента в океан, а  сперва
они пронесли его на судно на носилках - он  болен  или  травмирован,  он
тяжело ранен, он мертв!
   Но крейсеры вернут его, они отправят английское судно на дно  моря  и
привезут президента, а тогда... Если бы хоть  малая  толика  угроз,  что
были высказаны в тот день в адрес англичан, оказалась бы выполненной, то
скелет, который лежит в  могиле  Наполеона  Бонапарта,  захохотал  бы  в
дьявольском ликовании.
   Немногим позже четырех часов до  нации  долетели  слова  о  том,  что
"Ричард  Крэнмер"  перехвачен  и  остановлен;  на  его  борт   поднялась
штурмовая группа, и судно подверглось обыску. Были  обнаружены  носилки,
на которых, согласно показаниям капитана судна, доставили в  свою  каюту
его помощника, у которого была сломана коленная чашечка. Никаких  следов
президента. Американский народ  оказался  в  нелепом  положении,  когда,
нацелив и  подготовив  к  выстрелу  пушку,  до  дульного  среза  набитую
мстительным гневом,  он  увидел,  что  цель  исчезла.  Некоторые  пожали
плечами и доели свой обед, кто-то напился, а  большинство  осталось  при
пушке, вычисляя, где притаилась банда поджигателей войны.
   Члены кабинета министров не слишком поверили в сказку о трех докерах,
их действия ограничились приказом министру военно-морских сил  отправить
в погоню два крейсера; они и на самом деле не верили в то, что президент
окажется на судне.  Однако  вероятность  подобного  события  и  ожидание
результатов экспедиции крейсеров замедлили работу кабинета, и  без  того
уже задержанную пререканиями по вопросу о Браунелле. А  еще  нужно  было
обсудить реакцию на сообщение Японии о базе русских, якобы  существующей
на Филиппинских островах, решение  конгресса  прервать  свою  работу  на
неопределенное время,  продление  срока  действия  списка  контрабандных
товаров для американских кораблей,  покидающих  родные  порты,  а  также
другие подобные и не менее досадные вопросы, включая полный провал  всех
усилий найти  президента.  Однако  наибольшую  тревогу  и  озабоченность
вызывал тот факт, что вице-президент Моллесон  не  показывался  в  Белом
доме. В ту же среду вечером посланные Уорделлом детективы  засекли,  как
он вышел из дома Хартли Гриннела, но ближе к  середине  дня  в  четверг,
когда Моллесон вошел в здание Управления сената и больше  не  появлялся,
его след был потерян. При наличии тоннеля, ведущего в Капитолий,  и  при
множестве подъездов у этих  двух  зданий  Моллесону  очень  просто  было
ускользнуть от наблюдения, особенно если ему было известно о  шпионах  и
имелись основания от них отделаться.
   Кабинет министров ничего не знал о собрании  в  апартаментах  "Д"  на
восьмом этаже отеля "Пилигрим", однако им  было  известно  об  отчаянной
решимости и изобретательности оппозиции. А еще они  знали,  что  куда-то
пропал Вормен, а также Дэниел Каллен и  Калеб  Рейнер,  а  еще,  что  из
Нью-Йорка в Вашингтон прибыли Пирсы и что  с  Центрального  вокзала  они
уехали в неизвестном  направлении.  Немногим  позже  шести  от  министра
обороны поступили свежие и еще более тревожные новости. Оливер  сообщил,
что  у  него  возникла  необходимость  переговорить  с   генерал-майором
Киттерингом, но он не смог его найти. Это было очень  странно,  особенно
если учесть верность генерала своим обязанностям. Оливеру это показалось
настолько странным, что после некоторого  размышления  у  него  родилось
хотя и маловероятное, но очень тревожное подозрение. Он дал  задание  во
чтобы  то  ни  стало  связаться  с  каждым  офицером  высокого  ранга  в
Вашингтоне и его окрестностях. За исключением четырех человек, а именно:
генерал-майоров  Киттеринга,  Хеджеса  и  Джонса,  а  также   бригадного
генерала Ридли, все они были обнаружены примерно там, где и должны  были
находиться. Как заявил Оливер, в силу различных причин,  о  которых  нет
нужды говорить подробно, то обстоятельство,  что  не  удалось  связаться
именно с этой четверкой, делало его подозрения  менее  невероятными,  но
зато гораздо  более  тревожными.  Биллингс,  который  выслушал  все  эти
сведения по телефону, сразу же всполошил кабинет министров.
   После короткого  совещания  был  сделан  звонок  министру  обороны  с
просьбой временно передать власть генерал-майору  Каннингему,  а  самому
немедленно прибыть в Белый  дом.  Миссис  Стэнли  отправилась  к  повару
распорядиться насчет жареных цыплят и горячих булочек, чтобы  никому  не
было нужды уходить с  заседания.  Браунелл  запросил  в  Госдепартаменте
справку о динамике развития  текущих  проблем.  Льюис  Уорделл  позвонил
начальнику Управления секретной  службы  Скиннеру  и  сообщил,  что  он,
Уорделл, может не вернуться в  управление  до  полуночи  и  вся  полнота
власти по-прежнему принадлежит ему, Скиннеру. Прибыл  Оливер,  и  вскоре
вслед за ним пришел генеральный прокурор Дэвис, который провел все  утро
у  себя  в  кабинете,  занимаясь  задачами,  требовавшими   немедленного
решения. На повестку  дня  был  поставлен  вопрос  о  генералах.  Оливер
сообщил, что он дал указание Каннингему немедленно установить  связь  со
всеми офицерами, в ранге от капитана и выше, и доложить результаты  этой
работы в Белый дом.
   В полвосьмого приехал Теодор Шик. Он вошел и закрыл за собой дверь  в
библиотеку, каблуки его начищенных ботинок гулко стучали по  паркету,  а
потом этот звук заглушил ковер. Все смотрели на министра  с  удивлением.
Уорделл, у которого нервы были и без того на пределе,  не  нашел  ничего
лучше, чем сказать:
   - А что, разве Шик нам здесь нужен?
   Шик поклонился собравшимся и улыбнулся:
   - К вашим услугам, мадам  и  джентльмены.  Конечно,  если  вам  будет
угодно, я могу уйти. Однако не считайте меня своим врагом, не тот у меня
характер.
   - А что вам здесь нужно? - спросил Лигетт.
   Шик продолжал улыбаться:
   - Ну как вам сказать. Ведь это же заседание кабинета министров...
   - Да, так оно и есть, так оно и было. В течение всего дня.
   - Верно. Но  вы  не  нуждались  во  мне,  а  я  во  времена  подобных
потрясений нуждаюсь в виски с содовой.
   Дэвис нетерпеливо махнул рукой в сторону свободного кресла:
   - Садитесь, Теодор, знаю я вас. Только шутников нам и не хватало.
   Шик было направился к креслу, но остановился. Дело в том, что  миссис
Стэнли решила встать из-за стола, и Шик бросился к ней, чтобы отодвинуть
ее кресло.
   Обернувшись, миссис Стэнли кивнула в знак благодарности, и,  хотя  на
ее усталом и встревоженном лице даже мелькнула  тень  улыбки,  это  была
чисто автоматическая реакция.
   - Джентльмены, - сказала миссис Стэнли, -  пришло  время  перекусить.
Мистер Шик, я знаю, что привело вас сюда, несмотря на отсутствие виски и
содовой: где бы вы ни находились до этого, вы учуяли, что  здесь  пахнет
жареными цыплятами.
   - Миссис Стэнли, - с поклоном отозвался Шик, -  если  мне  когда-либо
потребуется помощь ясновидящей, я обращусь к вам. Вашу руку, мадам.
   Она взяла его под руку. Остальные мужчины тоже встали из-за  стола  и
пошли вслед за Шиком и супругой президента.
   По общему соглашению во время еды обсуждались и  принимались  решения
по внутренним и международным проблемам  меньшей  важности,  оставленным
без внимания на совещании, проведенном во второй половине  дня.  Уорделл
сидел и злился; можно сказать, он был раздражен,  если  такое  выражение
вообще  применимо  к  чиновнику  высшего  ранга,  в  момент  невиданного
национального кризиса оказавшемуся на грани отставки из-за того, что все
его усилия пошли прахом. Он перебивал  Браунелла,  был  непочтителен  по
отношению к миссис Стэнли и оскорблял окружающих. Но  и  остальные  вели
себя не лучше. Миссис Стэнли, которая всегда  заботилась  о  том,  чтобы
прием пищи протекал в атмосфере дружелюбия и  согласия,  вынуждена  была
оставить всякую надежду и поспешила закончить ужин.
   - Мы и говорим, и едим, и двигаемся в каком-то  сплошном  кошмаре,  -
шепнула она Шику, - это просто ужасно.
   В половине девятого все снова собрались в библиотеке. Было  завершено
обсуждение  срока  действия  перечня  контрабандных  товаров  и  принято
решение, что Лигетт продлит этот срок сообразно своему  усмотрению.  Без
четверти  девять  поступило  донесение  от  генерал-майора   Каннингема.
Связаться удалось пока еще не со всеми  офицерами,  но  этого  следовало
ожидать. Однако некоторые случаи отсутствия офицеров требовали внимания,
в особенности это касалось полковника  Грэма,  помощника  генерал-майора
Хеджеса. Будучи дома, тот получил какую-то записку, направленную  ему  с
вестовым, и сразу же уехал, не сказав жене куда и зачем.
   - Я знаю Грэма, - произнес Оливер, - он  хороший  офицер,  но  предан
Хеджесу.
   В  это  время  дверь  библиотеки  отворилась,  и  вошел   слуга.   Он
приблизился к большому столу, за которым сидели министры, и замер.  Было
видно, что он испытывает неловкость. Все вопросительно смотрели на него.
Прежде чем миссис Стэнли смогла что-либо сказать, рявкнул Уорделл:
   - Ну, что там у вас?
   Казалось, слуга почувствовал облегчение,  теперь  он  знал,  на  кого
смотреть при разговоре.
   - Вице-президент, сэр. Он находится в вестибюле.
   Все обменялись взглядами.
   -  Ну  что  же,  я  полагаю,  что  он  по-прежнему   является   нашим
вице-президентом, - прокомментировал это сообщение Уорделл. - Почему  он
не вошел прямо сюда?
   - Он велел мне доложить о его прибытии.
   - Попросите его войти.
   Слуга вышел. Все снова обменялись взглядами.
   - Я полагаю, - проворчал Биллингс, обращаясь к Лигетту, - эта  жирная
свинья протоптала дорожку к другой кормушке.
   - Коль скоро Ахиллес сидит разгневанный  в  своем  шатре,  его  нужно
вывести из этого состояния,  до  того  как  его  меч  и  щит  попадут  в
недостойные руки, - прошептал миссис Стэнли Теодор Шик.
   Жена президента, всегда отличавшаяся умом и смекалкой, бросила в  его
сторону быстрый удивленный взгляд, а после, полуприкрыв глаза, рассеянно
кивнула.
   Вошел  Моллесон  и   остановился   у   стола.   Все   молчали.   Лицо
вице-президента налилось кровью, галстук съехал  на  сторону,  а  нижняя
пуговица жилета расстегнулась. Он, часто моргая, смотрел на собравшихся,
а Шик прошептал миссис Стэнли:
   - Судя по всему, он выпил гораздо больше виски, чем я.
   Моллесону только этого и нужно было - чего-то такого,  к  чему  можно
придраться. В конце концов, он повидал  много  политических  кампаний  и
участвовал во многих стычках.
   - А, это вы, Шик, - проворчал он, - не видел вас со  вчерашнего  дня,
когда мы были в доме  у  Гриннелов  и  вы  что-то  подсказывали  Джорджу
Милтону.
   Шик с негодованием отмахнулся от подобной  инсинуации,  но  лицо  его
заметно побледнело.
   - Ой, Моллесон, только не  надо  рассчитывать  на  какие-то  обходные
маневры с моей стороны! - воскликнул он. - Я предпочитаю быть  сторонним
наблюдателем.
   - Вот ваше кресло, Боб, - вмешался в разговор Биллингс.
   - Да пошло оно к черту! - С этими словами Моллесон, по-прежнему часто
моргая, уставился на миссис Стэнли. - Прошу прощения,  мадам,  -  сказал
он, а потом посмотрел на Браунелла и заключил:
   - Значит, вы уже здесь. Комедия Уорделла продолжается. - После  этого
Моллесон оглядел всех собравшихся. - Если вы  думаете,  ребята,  что  вы
творите историю, то это - чертовски плохая история. - С этими словами он
склонил голову перед миссис Стэнли и повторил:
   - Прошу прощения, мадам.
   Все смотрели на вице-президента.
   - Садитесь, Моллесон, - пригласил  Оливер.  -  Мы  хотим  задать  вам
несколько вопросов.
   Все  замерли  в   ожидании.   Поколебавшись,   Моллесон   подошел   к
единственному незанятому креслу, отодвинул его и  сел.  Он  оказался  на
противоположном конце стола, прямо напротив  миссис  Стэнли,  справа  от
него сидел министр труда, а слева - Биллингс. На том  конце  стола,  где
всегда  сидел  президент,  кресла  не  было,  миссис  Стэнли  отказалась
садиться в него. Дэвис нашептывал что-то Лигетту, и тот кивал.
   - Моллесон, не поймите нас превратно, -  сказал  Оливер.  -  Вы  были
членом нашей команды. Вы вышли из  нее.  Таковы  факты.  В  чрезвычайной
ситуации мы делаем все зависящее от нас, но ситуация  останется  таковой
до тех пор, пока не будет найден президент. Вы осложняете нам задачу. Мы
считаем это недопустимым и требуем объяснений.
   - Я пришел сюда не  затем,  чтобы  давать  объяснения,  -  огрызнулся
Моллесон.
   - Наверное, вы пришли ради чего-то еще, - негромко заключил Дэвис.
   - Независимо от того, зачем  вы  сюда  пришли,  с  вашего  разрешения
давайте начнем с объяснений, - подал голос Лигетт.
   Моллесон откашлялся:
   - Мне нечего объяснять. За одним исключением. Во вторник,  во  второй
половине дня, в этой самой комнате  министром  торговли  было  высказано
мнение, что в отсутствие президента руководство  исполнительной  властью
становится естественной  конституционной  обязанностью  вице-президента.
Тогда я отказался... нет,  не  отказался,  а  просто  не  поддержал  это
предложение.  Попытка  избежать   возложенной   на   меня   конституцией
ответственности была трусостью с моей стороны. Когда  человека  избирают
на высокий пост, он должен быть готовым выполнять свои  обязанности  при
самых непредвиденных обстоятельствах точно  так  же,  как  и  в  обычных
условиях. В особенности нельзя уклоняться от ответственности,  связанной
с исполнением обязанностей, накладываемых выборной должностью.  Конечно,
у  вас,  джентльмены,  нет  оснований   испытывать   подобное   чувство.
Естественно, что ваш  первейший  долг  -  это  долг  перед  президентом,
назначившим вас на посты. Мой же долг - это долг  перед  страной,  перед
народом Америки. Мне следовало понять это и взять  на  себя  руководство
еще тогда, когда оно было предложено. Смею уверить вас, теперь  я  понял
это и готов принять власть.
   Высоко подняв голову, он оглядел собравшихся.
   - Да вам никто и  не  предлагал  ничего  подобного,  -  забеспокоился
Браунелл.
   - Боб, вы, по-моему, сами все придумали, - вторил ему Биллингс.
   - Помнится, я действительно делал подобное  предложение,  -  поспешил
вставить Шик, - но оно было единогласно отклонено.
   - Вы что,  хотите  сказать,  что  намереваетесь  взяться  за  работу,
выполняемую Уорделлом? - задал вопрос Лигетт.
   - Да мы и не выбирали никакого руководителя, -  заявил  Дэвис.  -  Мы
передали  Уорделлу  полномочия,  связанные  с  поисками  президента.  Мы
полагали, что вы будете заняты в Капитолии, представляя там нас.
   - Мне не нужны оправдания, - отрезал Моллесон.
   Лицо его стало еще краснее, он вытащил из кармана платок и вытер пот.
   - Да вы их и не получите, - огрызнулся Уорделл,  -  давайте  ближе  к
делу. Чего вы хотите?
   - Вопрос не в том, чего хочу я, - Моллесон стукнул кулаком по  столу,
- а в том, чего требует конституция и чего ожидает страна.
   - Я вижу, - подал голос  Теодор  Шик,  -  что  рано  или  поздно  все
начинают любить конституцию.
   Но Уорделл на эту ремарку не обратил внимания.
   - И чего же требует конституция? - спросил он.
   - Чтобы пост президента Соединенных Штатов  не  оставался  незанятым.
Спросите генерального прокурора.  Дэвис,  может  ли  быть  какое-то  еще
толкование этого пункта?
   - Определенно, нет.
   - Ну так и что же?
   - К данному случаю это не относится. Пост президента занят.
   - Занят? У нас что же, есть президент? Где же он тогда?
   Посыпался град упреков. Дэвис поднял руку. Речь  его  была  ровной  и
выдержанной.
   - Послушайте, Моллесон, - сказал  он,  -  не  надо  втягивать  нас  в
дискуссию. Нет смысла играть словами. Мы  все  знаем,  как  это  звучит.
Конституция гласит: "В случае отстранения президента от его должности, в
случае  его  смерти,  отставки  или   возникновения   иных   препятствий
исполнению обязанностей на названном посту  эти  обязанности  передаются
вице-президенту".  Все  зависит  от  того,  что  понимать   под   "иными
препятствиями"; и вопрос об  этом  поднимался  не  раз.  Конституция  не
предлагает толкования этому положению  и  не  говорит,  кто  обязан  его
истолковать. В сложившейся ситуации мы, кабинет министров, то  есть  те,
кто стоит во главе исполнительной власти, даем ему свое толкование;  нет
никакого сомнения, что у нас есть на это столько же прав,  сколько  и  у
вас. Мы утверждаем, что пост президента занят.
   - А я не согласен, - заявил Моллесон.
   - Что вы сказали?
   - Я говорю, что со среды являюсь президентом  Соединенных  Штатов.  -
Сказав это, Моллесон с вызовом оглядел всех.
   - Ну, вот мы и дожили, - пробормотал Шик.
   - Но, Боб, вы же видите, что вы в явном меньшинстве.
   - Вы не можете ставить конституцию на голосование.
   Вы бы попытались...
   Здесь Лигетт перебил Моллесона:
   - Нам бы не повредило запротоколировать  результаты  голосования,  не
правда ли? - Он оглядел собравшихся, все закивали  в  знак  согласия.  -
Миссис Стэнли, мистер Браунелл, если  вы  не  возражаете,  мы  ограничим
участников  голосования  только   членами   кабинета   министров.   Цель
голосования в том, чтобы кабинет министров подтвердил  свое  согласие  с
тем,  что  пост  президента  США  не  является  свободным  и   положения
конституции,  предусматривающие  передачу  власти   вице-президенту,   к
сложившейся ситуации не имеют отношения. Кто "за", джентльмены?
   Кто  шепотом,  кто  ворчаньем,  кто  бормотанием,  но  свое  согласие
подтвердили все.
   - Кто против?
   Ответом было всеобщее молчание.
   - Моллесон, присоединяйтесь, пусть голосование будет  единодушным,  -
сказал Дэвис.
   - Боб, кончайте, вы же видите, что это бесполезно.
   Будьте с нами.
   Оттолкнув  кресло  так,  что  оно  едва  не  упало,  Моллесон  встал.
Неожиданно  лицо  его  стало  бледным,   что,   учитывая   его   обычное
полнокровие, производило поразительное