личико, хотите - приветливое, хотите - веселое. В общем, что  хотите.  Или
точнее, что он хочет, - помолчал, потом решительно добавил: - Гена  сказал
по телефону, что вероятнее всего он - убийца. Не верю.
     - Он наверняка не пырял ножом, не стрелял в затылок. Он  хладнокровно
и расчетливо организовывал все это не один раз. Что хуже, что лучше  -  не
знаю. Для меня во всяком случае, спокойная, уверенная  в  своем  праве  на
существо безнравственность без границ -  хуже  всего.  У  вас  может  быть
другое мнение, - ненавистно произнес Спиридонов.
     - Не сердись на нас, Алик, - попросил Пантелеев у Спиридонова. У Миши
тоже попросил: - Налей-ка мне, Мишаня!
     - В стакан? - спросил догадливый Миша.
     - Именно, - подтвердил Пантелеев. Миша сходил за стаканом и орешками:
знал вкусы  босса.  Налил.  Геннадий,  не  задумываясь,  сразу  же  выпил,
похрупал орешком и поинтересовался у Спиридонова: - Ты, чистенький, нас за
полное говно держишь?
     - Я не чистенький, Гена. Все мы одним миром мазаны.



                                    49

     С раннего утра Юрий Егорович таскал их по городу со  страшной  силой.
Будто нарочно контактировал бесчисленно. А, может, и вправду,  нарочно.  У
Сырцова еле хватало народу для проверки. К обеду клиент успокоился. И то -
пообедать надо. После обеда в Центральном Юрий Егорович решил  прогуляться
в  многолюдье  Тверской.  Шел  себе,  не  торопясь,  хорошеньких   дамочек
осматривал. Любопытно ему было на свежака-то: раньше он на мир  из  окошка
"ЗИЛ"а поглядывал.
     Этого  гражданина  чуть  не  упустили.  У  магазина,  который  раньше
назывался "Российские вина", вроде бы совершенно случайно налетели друг на
друга  несколько  человек.  Теперь   это   часто   бывает.   Люди   заняты
исключительно собой,  не  обращая  внимания  на  окружающих.  Разобрались,
извинились, разбежались. Гражданина, самого незаметного в толпе, взяли  на
поводок в последний момент и то потому, что ближе всех  к  Юрию  Егоровичу
оказался. Повели и ахнули: гражданин незаметно и умело проверялся.
     Известили  главного  -  Сырцова.  Тот  сразу  же   присоединился   на
автомобиле.  Посмотрел  и  на  всякий  случай  вызвал  рыжего  Вадика   со
спецмашиной. Гражданин проверялся и проверялся. На одном перегоне, где его
дальнейший ход безальтернативно просчитывался, ему позволили  думать,  что
он оторвался.
     Гражданин  вошел  в  немыслимый  сарай  Курского  вокзала  в   полной
уверенности, что не ведет за собой хвоста.
     - Вадим, выходи, - приказал по  переговорнику  Сырцов.  Если  контакт
будет, то только здесь. Писать сможешь?
     - Постараюсь, - откликнулась радиоштучка.
     Гражданин спустился вниз к подземным переходам на перроны и в  метро.
Долго высматривал что-то в кооперативных  палатках,  листал  журнальчик  в
киоске "Союзпечати". Когда двинулся к входу в метро, рядом с ним  оказался
человек в темной куртке с высоко поднятым воротником и каскетке, широкий и
длинный козырек которой напрочь закрывал глаза и верхнюю часть лица. К ним
незаметно  приблизился  рыжий  Вадик.  Человек  в  каскетке  шел  рядом  с
гражданином с Тверской почти до турникета, потом как бы вспомнив о  чем-то
очень срочном, резко повернулся и рысью вернулся на Курский.
     Гражданина с Тверской повели трое, а человека в каскетке четверо,  не
считая контролирующего Сырцова.
     Человек в каскетке, выбравшись из вокзала, зашагал к Садовому кольцу.
Сырцов влез в автомобиль. Перед тем как тронулся, спросил в переговорник:
     - Что-нибудь было, Вадик?
     - Было, - ответил рыжий.
     - Следуй за мной. Расшифруешь позже.
     Человек в каскетке нырнул в  подземный  переход.  Сырцов  на  зеленый
сделал левый поворот и стал за троллейбусной остановкой, так  чтобы  выход
из тоннеля хорошо просматривался в боковое  зеркало.  Впереди  пристроился
фургон Вадима.
     Человек в каскетке вынырнул из подземного перехода и пройдя  немного,
остановился совсем рядом - у троллейбусной остановки. Рядом-то  рядом,  но
большой воротник  и  козырек  каскетки  закрывали  лицо  со  всех  сторон.
Закутался мерзавец, холодно, видите ли ему! Ребятки, конечно,  картинку  с
него сняли, но толку-то что?
     Человек в каскетке дождался, когда из "Букашки" выберется  вокзальный
люд, и поднялся в салон троллейбуса. Правая его нога чуть  подволоклась  в
то время, как левая ступила на ступеньку. Что-то  очень  знакомое  было  в
этой подволакивающей ноге. Троллейбус тронулся. Тронулись  за  ним  и  две
автомашины.
     В свое  время  Смирнов  показал  Сырцову  полковника  ГБ  в  отставке
Зверева. Чисто профилактически Сырцов один раз провел  его  от  начала  до
конца. Когда Зверев  дважды  садился  в  гортранспорт,  таким  же  манером
подволакивал ногу. Неужто он? Значит, надо ехать до остановки метро  "Парк
культуры".
     Пронеслась внизу Ульяновская улица,  промелькнул  театр  на  Таганке.
Тоннели.  Окончательно  вынырнули  на  Крымском   валу.   Сырцов   обогнал
троллейбус (Вадим  -  за  ним)  и  пристроился  в  ожидании  у  Стасовских
провиантских магазинов. Вадим, естественно, рядом.
     Человек в  каскетке  вышел  из  "Букашки"  и  спустился  в  подземный
переход. Мальчики вели его  ненавязчиво.  Сырцов  рванул  к  Зубовской  на
разворот. Он знал, где живет Зверев. Мимо  кольцевого  метро,  мимо  устья
Комсомольского проспекта, вниз на Фрунзенскую набережную  и  сразу  же  за
серым домом на малую дорожку. А теперь к грузному дому с тихой и безлюдной
на первый взгляд бессмысленной колоннадой и маленькими окошками, к  тихому
жилью тихих и безобидных на первый взгляд чекистов.
     Человек в каскетке  наверняка  был  еще  в  пути.  Сырцов  нервно  по
ступенькам взбежал наверх в скверик, к скамейке в кустах. Когда  устроился
как следует и слегка отдышался, появился человек в каскетке и направился к
нужному подъезду.
     Поднявшись, Сырцов обнаружился,  взглядом  разрешил  подойти  Вадиму.
Вадим уселся рядом, сидел, сопел.
     - Ну, что у тебя? - не выдержал Сырцов.
     - Разговор.
     - А что молчишь?
     - В ужасе, Жора. По-моему, этот, - Вадим указал глазами на подъезд, -
один из главных собеседников нашего руководителя и верного ленинца.
     - И по-моему, тоже, - спокойно согласился с ним Сырцов. - Иди, Вадик,
дешифруй и перезаписывай. Как кончишь, мне покажешь. Я пока тут побуду.
     Мальчики расположились весьма удовлетворительно: в открытую и  совсем
неподозрительно, ибо в этом скверике достаточно часто отдыхают  утомленные
гости Москвы.
     Минут  через  двадцать  из  наблюдаемого  подъезда  вышел   отставной
полковник Зверев с собакой на поводке. На этот раз  точно  Зверев,  потому
что его лицо не закрывали ни воротник, ни козырек.  Войдя  в  скверик,  от
отцепил поводок. Дурашливый эрдель-терьер  для  начала  несколько  раз  от
восторга подпрыгнул и  приступил  к  поиску  веселых  приключений.  Нашел:
увидел благорасположенного к нему ничем  не  занятого  человека  и,  виляя
обрубком  хвоста,  подскакал  к  нему  -  ласкаться.  Сырцовский  агент  с
удовольствием погладил добрую собаку.
     Сырцов вздохнул и поднялся со скамьи. У арки, ведущей на  набережную,
столкнулся с бежавшим навстречу Вадимом.
     - Что-нибудь весьма срочное? - догадался Сырцов.
     - Весьма, - подтвердил Вадим. - Пошли ко мне.
     В фургончике он включил магнитофон.
     - Начинайте. С фактов. (Наш, - прошептал Вадим и кивнул в ту сторону,
где предполагаемо существовал дом с колоннами).
     - Есть подозрение, что у нас утечка.
     - Не может быть совпадением, стечением обстоятельств?
     - Исключено.
     - Доказательства утечки имеются?
     - Да какие доказательства и так все ясно! Все пропало!
     - Не надо нервничать...
     - Что делать? - Вы согласны продолжать работу?
     - Да, если она целесообразна в данном случае.
     - Действуйте. А проверкой возможных вариантов утечки мы займемся.
     - Так и доложить?
     - Да.
     Вадим щелкнул тумблером, аккуратно прикрыл крышкой бобины.
     - Сравнительный анализ сделал? - спросил Сырцов.
     - Да. По трем записям. По одной смирновской и двум моим.
     - Выводы?
     - Это Зверев. Стопроцентно, Жора.
     - Да, - Сырцов скривился, представив разговор  со  Смирновым.  -  Вот
нашего старичка обрадуем.
     - А что делать? - резонно заметил Вадим.
     - Ладно, - решил Сырцов, - ты подготовь запись на  кассетник  и  часа
через полтора-два подъезжай в контору.
     Перед своим отъездом  Сырцов  на  всякий  случай  заглянул  в  сквер.
Витольд Германович швырял палку псу и весело смеялся, когда тот, подхватив
ее, в ликовании зависал в воздухе, отталкиваясь от  земли  всеми  четырьмя
лапами.



                                    50

     Прослушав запись, Смирнов попросил:
     - Будь добр, Вадик, повтори.
     Опять зажурчало про утечку. Смирнов, улыбаясь, слушал. Когда журчание
прекратилось, Сырцов спросил непочтительно:
     - Чему радуетесь, Александр Иванович?
     - Жизни, Жора, ее многообразию. Ишь,  как  все  складывается!  Раньше
КПСС приказывала ГБ, а теперь ГБ командует, что ты на это можешь  сказать,
бывший молодой коммунист?
     - Ничего не могу, - честно признался Сырцов.
     - Во что в конце концов уперся  гражданин  с  Тверской?  -  совсем  о
другом заговорил Смирнов. - Докуда довели?
     - До дома, - доложил Сырцов.
     - До какого дома? До Дома политпросвещения, Дома пионеров,  дома  для
престарелых, большого дома? До какого дома, Жора?! - ни с того, ни с  сего
рассвирепел Смирнов.
     - До его жилого дома, где он делает  бай-бай  каждую  ночь,  -  мягко
сообщил Сырцов. - Дома, где он, как всякий советский человек, прописан.
     - Кто он?
     - Ребята занимаются.
     - Непозволительно долго занимаются.
     - Как умеют, - наконец, обиделся Сырцов.
     - Должны уметь хорошо и быстро, - заорал Смирнов.
     - Александр Иванович, я вам кассету-дубликат  приготовил,  -  встрял,
стараясь снять конфликт, непереносивший скандалов Вадим. - Пригодится?
     Смирнов тупо глянул на кассету, поморгал, остывая, взял ее,  сунул  в
карман, поощрительно похлопал Вадима по плечу.
     - Пригодится, спасибо  тебе.  -  И  Сырцову:  -  Я  домой  поехал,  -
вспомнил, что только что говорил о доме, и добавил: - К  Спиридонову.  Как
появятся  сведения  о  гражданине  с  Тверской  и  окончательном  маршруте
коммунистического вождя, немедленно звони. В любое время суток.
     - Вот, наверное, Варвара Алексеевна  ни  нарадуется,  что  вы  у  нее
поселились, - не сдержался, укусил на  прощание  Сырцов.  Необходимо  было
ответить наглецу, но ничего остроумного в голову не приходило,  и  поэтому
Смирнов, уходя, отбрехнулся, как жлоб:
     - Кто ты такой, чтобы о Варваре разговоры разговаривать?
     И поскорее выскочил. В который раз полюбовался на джип и влез в него.
Мотор деликатно зарычал, и понеслись.
     Еще соблюдая правила уличного движения, Смирнов  переулками  выбрался
на Тверскую. До Сокола нарушать эти правила не  позволял  сплошной  поток,
где его джип был молекулой. После Сокола прибавил до допустимого  предела,
а после Химок - не московского района, с города - позволил  себе  дорожный
беспредел,  которого  жаждал.   На   ста   пятидесяти   промчавшись   мимо
Зеленограда, он запел любимую:

                        - Начинаются дни золотые
                        Воровской беспробудной любви
                        Ой, вы кони мои вороные,
                        Черны вороны кони мои!

     Летели назад и в прошедшее: деревья, дома, верстовые столбы,  крючки,
обозначавшие людей, деревни, поселки, города. Джип обгонял тучи и  догонял
ночь.
     За Клином, на мосту над Волгой он опомнился.  Сильно  смеркалось.  Он
осторожно спустил джип к воде и ступил на подвижную  зыбкую  землю.  Нашел
обязательное на таких спусках бревно, сел на него и стал смотреть на серую
воду. Неизвестно как - неощутимо глазом, но явственно неотвратимо  мчалась
к Астрахани Волга. Смирнов вздохнул и, не засыпая, выпал из  бытия.  Когда
он опять увидел воду, была ночь.
     К половине  двенадцатого  подъехал  к  косому  дому  на  Вернадского.
Просунув палец сквозь решетку, постучал в стекло  окна  на  первом  этаже.
Отодвинулась  занавеска   и   предъявила   недоуменное   личико   Сырцова,
пытавшегося разглядеть произведшего стук.
     - Сижу за решеткой в темнице сырой.
     Вскормленный на воле орел молодой! - громко,  чтобы  слышно  было  за
стеклом, пропел Смирнов. Сырцов узнал, опустил занавеску, пошел открывать,
а Смирнов, идя к подъезду, сам себе удивился. Вслух: -  И  чего  это  меня
сегодня на вокзал потянуло?
     - Прошу, - сдержанно пригласил  Сырцов  и  распахнул  дверь.  Смирнов
втиснулся в мини-прихожую, с трудом разобрался со снятой курткой и, шагнув
в комнату, несказанно возликовал:
     - А вот еще картиночка, приятная на вид!
     - Здравствуйте,  -  смущенно  откликнулся  на  необычное  приветствие
весьма  расслабленный  Коляша-англичанин.  Судя  по  малой   наполненности
литрового однофамильца  отставного  полковника,  расслаблялись  здесь  уже
давно.
     - Уголовка с уголовщиной! - возопил однофамилец самой чистой водки  в
мире и, как подкошенный, рухнул в кресло.
     - Бывшая  уголовка  с  завязавшей  уголовщиной,  -  поправил  Сырцов,
усаживаясь на диван рядом с Коляшей. - А нынче - коллеги.
     - Тебе известно, Коляша, что зарплату ему, - Смирнов  пальцем  указал
на Сырцова, - теперь будешь платить ты?
     - Известно, - важно ответил осведомленный Коляша. -  Как  и  то,  что
государство сняло вас с довольствия.
     - Ишь, как говорить научился, - про себя отметил Смирнов и перешел  к
делам. - Что там партийный вождь?
     - Я вам звонил сто раз, а вас все нет и нет, - высказал обиду Сырцов.
- Клиент же  наш  утих  в  объятиях  валютной  полюбовницы.  Контакты  его
проверены; все пустые, за исключением гражданина с Тверской.
     - Кто таков?
     В давнем прошлом зав. идеологическим отделом райкома КПСС, в недавнем
- зам. директора по кадрам одного из хитрых  НИИ,  что  у  меня  здесь  по
соседству. Две недели назад уволен по сокращению штатов.
     - Служил, следовательно, и там, и там, - сообразил Смирнов.
     - Служит, - поправил Сырцов.
     - Ну, а на зуб, что за человек?
     - Разбираемся. Про это в РЭУ не скажут.
     - Разберись, Жора, побыстрей. Вполне может  возникнуть  необходимость
всерьез потрепать его, - Смирнов машинально налил из  бутылки  в  тактично
поставленную Сырцовым  на  журнальный  столик  чистую  рюмку,  поднял  ее,
понюхал, решил:
     - Хорошая водка.
     - Плохую в вашу честь не назовут, - подначил Колюша и предложил: - Вы
выпейте, Александр Иванович.
     - Сейчас, - пообещал Смирнов и поставил рюмку на столик. - Будь добр,
Жора, позвони Махову.
     - Я ему не то что звонить, я с ним на одном поле  срать  не  сяду,  -
ощетинился Сырцов.
     - А я сяду, - признался  Смирнов.  -  Позвони,  а?  Я  его  домашнего
телефона не знаю.
     Обиженный Сырцов встал, принес из кухни аппарат на  длинном  поводке,
отодвинув тарелки и рюмки, поставил его на стол и набрал номер.
     - Подполковник Махов?  -  спросил  он  и,  услышав  дежурное  "Алло!"
сообщил: - С вами будет говорить полковник Смирнов.
     Смирнов взял трубку и без паузы поздоровался:
     - Здравствуй, Леонид.
     - Это Жорка был? - прежде всего  поинтересовалась  трубка  и,  только
получив утвердительный ответ, приветствовала: -  Добрый  вечер,  Александр
Иванович.
     - Мне бы тебя повидать, - вкрадчиво сказал Смирнов.
     - С удовольствием. У меня завтра с десяти до одиннадцати окно.
     - Сегодня, Леонид.
     - Но это невозможно! Пока я доберусь...
     - Доберусь я. Диктуй адрес, - перебил Смирнов. - Теплый стан...  ага,
запомнил. Через двадцать минут буду. Во двор  выходи,  -  положил  трубку,
тупо  вспомнил  старую  идиотскую  шутку:  -  Стан-то  теплый,  а  задница
холодная. - Махнул рюмашку и подтвердил предварительный  свой  диагноз:  -
Хорошая водка.
     Не любил Смирнов этот район. Как не любил,  впрочем,  все  московские
новостройки. Пометался во мраке, освещая фарами  опознавательные  таблички
на домах. Растерялся до  некоторой  степени,  не  найдя  между  седьмым  и
одиннадцатым дом под номером  девять,  но  взял  себя  в  руки,  преодолел
растерянность и отыскал на солидном отшибе этот проклятый дом. Он домчался
за десять минут, и, естественно, Махова не было. Смирнов спиной привалился
к дверце, уставшую кривую ногу закинул на сиденье - отдыхал.
     В разрыве меж домом возникла фигура. Смирнов мощными  фарами  осветил
ее. Прикрываясь ладошкой от  безжалостного  света  шел  к  нему  навстречу
роскошный молодой еще человек в фирменном прикиде: вальяжная куртка на ста
молниях,  джинсы,  "суперливайс",  кроссовки  "рибок".  Не  по   средствам
одевался подполковник Махов. Смирнов,  с  натугой  дотянувшись,  распахнул
дверцу и пригласил:
     - Садись, Леонид, - проследил, как устраивался Махов, и сходу врезал:
- Одеваешься ты - будто взятки берешь. А, может, и вправду берешь?
     - Да идите вы! - с полуоборота завелся  Махов.  Смирнов  заржал,  как
конь, и рванулся с места. Махов обеспокоился: - Вы куда меня везете?
     - Увезу  тебя  я  в  тундру,  увезу  тебя  одну!  -  пропел  Смирнов,
выворачивая на Профсоюзную, вывернул и поведал:
     - Я сегодня весь день пою.
     - Ну и как?
     - Что "ну и как?"
     - Поете как: хорошо или плохо?
     - Ну, уж это тебе судить. Как слушателю.
     Махов судить не стал. Проскочили под МКАД, Смирнов  прибавил.  Любил,
старый хрен, скорость.
     - Зачем понадобился? - сдался, не выдержав паузы Махов.
     - Ты это шоссе знаешь? Где здесь безопасно приткнуться можно?
     - Через пяток километров магазин.
     - А чего нам в магазин? Он же закрыт.
     - У магазина - приличная стоянка, - терпеливо объяснил Махов.
     Через две минуты, сжигая на немыслимо крутом повороте покрышки,  джип
изобразил короткую дугу и стал на стоянке. Смирнов выключил мотор,  и  они
услышали тишину, еще более глубокую от того, что  ее  изредка  задевали  с
шелестом пробегавшие мимо автомобили. Теперь не выдержал паузы Смирнов:
     - Я, Леня, понимаю, что ты сейчас начнешь всячески отпихиваться, мол,
никого я там не знаю и знать не хочу, но мне крайне необходимо  определить
одного мэна из этой конторы. Судя по всему он - не чиновник, скорее  всего
ведет оперативную работу...
     - Давайте, что имеете на него, - не стал ломаться Махов.
     - Зовут Дима,  Дмитрий.  За  пятьдесят,  но  до  сих  пор  косит  под
паренька, пижон высокого класса, вроде тебя. Рост метр  семьдесят  -  метр
семьдесят  пять,  вес  до  семидесяти.  Глаза  зеленые,  короткий  нос   с
горбинкой, высокие скулы...
     Положив затылок на  удобный  верх  спинки  сиденья,  Махов  слушал  с
закрытыми глазами: профессиональная ЭВМ в его башке из обрывков складывала
портрет.
     ...Острый подбородок, волосы  темные  с  проседью.  Стрижен  коротко,
причесан на косой пробор. Особые приметы: выпуклая родинка на щеке ближе к
носу. Мое предположение, что в звании от полковника до генерал-майора.
     - Наклонности, пристрастия, пороки, - потребовал Махов.
     - Чего не знаю, того не знаю, - признался Смирнов. - А что, вы на них
втихаря собираете?
     - От случая к случаю. И опять же на всякий случай.
     - Молодцы! Они вас за глотку держат, а вы их - за  яйца.  Как  сказал
Александр Сергеевич "есть упоение в бою и сладкой бездны на краю".
     - Пушкиным увлекаетесь?
     - Последнее время. А что делать старику на пенсии?
     - Не совать нос в дьявольски  опасные  черные  дела,  -  в  ответ  на
риторический вопрос, заданный исключительно для  красоты  слога,  серьезно
ответил Махов.
     - Хочется, - извиняясь,  сознался  Смирнов.  -  Ну,  как  картинка  с
клиента? Наводит на соображение ума?
     - Что-то знакомое, где-то рядом бродит. Помажет по губам и уй