, мы из тебя веревки вить
будем.
     - Это в каком  смысле?  -  поинтересовался  разнервничавшийся  майор.
Вместо Коляши ему ответил Сырцов.
     - Сначала в переносном смысле, а если этот метод не  даст  настоящего
результата, то и в прямом, до тех  пор,  пока  результат,  удовлетворяющий
нас, не будет достигнут. Я понятно объяснил?
     - Бить будете?
     - Терзать, - уточнил Коляша.
     - Я жду ответа на свой вопрос, - устало напомнил Казарян.
     - Мне было приказано в определенных ситуациях сымитировать полковника
в отставке Зверева. Что я и делал.
     - Вы еще и текст дезы на пленку наговаривали. Но об этом мы и без вас
знаем. Я о другом: смысл и цель.
     - Мне приказывали, я исполнял...
     - Кто приказывал?
     - Начальство.
     Казарян был терпеливый, а  Коляша  -  нет.  Большим,  как  огурец,  и
твердым, как камень, указательным  пальцем  он  безжалостно  ткнул  майора
Красова в солнечное сплетение.  У  майора  до  обнаружения  закругленности
белков расширились глаза, распахнутый рот был  в  бездействии:  воздух  не
проходил ни туда, ни оттуда, на лбу заметно на  взгляд  выступили  крупные
капли пота.
     - Тогда начнем с другого конца, - не дожидаясь, когда Красов придет в
себя, продолжил допрос Казарян. - Зачем вы прибыли сюда, к дому Зверева  в
сопровождении трех боевиков?
     Задал вопрос и стал ждать, когда чумовой клиент осознает его.  Клиент
слегка разогнулся, похрипел-похрипел и визжащим шепотом доложил:
     - Мы должны были на время изолировать его.
     - Арестовать? В Лефортово упрятать? Ордер на арест у вас  имеется?  -
давил Казарян. - Не томите нас, покажите, покажите...
     - Ордера у нас нет, - признался Красов.
     - Так каким же образом вы собирались изолировать Зверева? -  Нет,  не
забыл старой своей следовательской профессии Роман  Казарян,  сразу  ловил
слабинку.
     - Спрятать.
     - Где?
     - На явочной квартире.
     - А потом отпустить? Чтобы  полковник  Зверев  устроил  всероссийский
скандал?
     - Я не знаю.
     - Кто же знает?
     - Начальство.
     Коляша кованным носком фигурного сапожка врезал  Красову  по  голени.
Сильно, но так, чтобы не сломать.  Майор  мягко  прилег  на  бок.  Казарян
ласково попросил лежащего:
     - Теперь про начальство подробнее. Звание, должность,  фамилию,  имя,
отчество... Я для начала помогу: Дмитрий Афанасьевич, так?
     Майор Красов, уже сидя на полу, охотно продолжил:
     - Дмитрий Афанасьевич  Чупров.  Генерал-майор,  командир  оперативной
группы особого назначения,  не  числящийся  ни  за  одним  управлением.  У
генерала Чупрова нет прямого начальства.
     - Ай, ай, ай, - огорчился Казарян. - Значит, опять тупик. Ну, а  если
мы самого Дмитрия Афанасьевича спросим?
     - Спросите, если сможете, - мрачно разрешил Квасов.
     - А грубить - не надо, - посоветовал Коляша и профилактически тем  же
сапогом, пнул майора в ребра.  Майор  вжал  голову  в  плечи  и  беззвучно
заплакал.
     - Господи,  неужто  так  легко  ломаются  наши  чекисты?  -  горестно
изумился Зверев.
     - Ваши чекисты и ломаются, и продаются, и покупаются, - успокоил  его
Коляша. - Хотите, я его за сто двадцать три рубля куплю?
     Любопытную дискуссию не позволил продолжить дверной звонок.
     - Кто бы это? - удивился Зверев.
     - Ленька Махов, - сообщил Сырцов и пошел открывать.
     Шикарный Махов явился  не  один:  он  привел  с  собой  гражданина  в
наручниках. И - не здравствуй, не прощай:
     - Я тут поблизости у приятеля в отделении разобрался с этими тремя по
всем пунктам. Тяжелый  случай:  каждый  вооружен  пистолетом  и  автоматом
иностранного  образца,  в  багажнике   автомобиля   шанцевый   инструмент,
снайперский  винчестер,  и  ни  у  кого   -   даже   подобия   документов.
Бандоформирование. Двоих я отправил в изолятор строгого режима,  а  одного
прихватил с собой. - Махов резко развернулся и заглянул в глаза Коляше:  -
Не узнаешь солагерника, англичанин?
     - Бирюк! - ахнул Коляша и в недоумении посмотрел на Махова. - Ему  же
по последнему мокрому делу вышку дали!
     - И я думал, что распрощался с ним навсегда, - признался Махов.  -  А
он живой, и в ручках у него автомат и пистолет.
     - Скажи-ка мне, душегуб, давно ли ты в  спецгруппе?  -  тихо  спросил
Зверев.
     - Я не в группе, я по найму, - свободно ответил Бирюк.
     - А кто тебя нанимал?
     - Да вот он, - Бирюк кивнул на майора. - Севка Красов.
     - А из-под стражи освобождал?
     - Он же, он же!
     Зверев поднялся с дивана и подошел к сидячему на  полу  Красову.  Тот
предусмотрительно прикрыл голову руками. Зверев рывком  за  грудки  поднял
его на ноги и, посмотрев недолго в серые непонятные глаза, ударил  его  по
лицу. Ладонью. Дал пощечину. И отпустил. Красов стоял, слегка пошатываясь,
а Зверев вернулся на диван.
     - Не обосрался еще со страху? - деловито  поинтересовался  брезгливый
Коляша и, по виду Красова поняв,  что  тот  еще  не  обосрался,  предложил
Казаряну: - Продолжайте, Роман Суренович, он  в  присутствии  Бирюка  вмиг
разговорится.
     - Так каким образом вы собрались изолировать  полковника  Зверева?  -
Казарян бил в одну точку. За Красова бодро ответил Бирюк:
     - Изолировать! Пришить мы его должны были и закопать так, чтобы никто
никогда не отыскал. За это Севка мне волю обещал.
     - Смысл! Смысл! - вдруг заорал  Казарян.  Бирюк  испугался  и  тотчас
переложил ответственность на Красова:
     - Смысл - это не моего ума дело. Про смысл у Севки спрашивайте.
     - Майор, я вас последний раз спрашиваю по-хорошему, - жалобно  сказал
Казарян.
     - Смысл элементарен. Через пару дней после исчезновения Зверева -  по
Министерству слух, подкрепленный ненавязчивой информацией о том, что он по
каналам одной из иностранных разведок ушел за кордон.  А  через  неделю  -
косвенные доказательства его присутствия на Западе в иностранной прессе, -
доложив, Красов попросил: - Можно я сяду?
     Сырцов выдернул из-под круглого стола тяжелый стул и поставил  его  у
стены. На валких ножках Красов подошел к стулу и сел.
     - Кому вы должны  доложить  об  успешно  завершенной  операции?  И  в
котором часу? - продолжал задавать вопросы Казарян.
     - В два ноль пять я должен позвонить по телефону. Сначала три  гудка,
потом два, наконец, пять. Трубку брать не будут.
     - Телефон?
     - Сто сорок три, сорок девять, восемнадцать.
     - Квартира, одна из многочисленных явочных квартир, - сказал Зверев.
     - Ваши действия после этого звонка? - не унимался Казарян.
     - Приказано отдыхать.
     - И отдыхал бы! - догадался Зверев. - С чувством исполненного  долга.
Пристрелил бы меня, закопал и отдыхал.
     - Бирюк вам не нужен? - поинтересовался Махов. - Если не нужен, то  я
его подальше запрячу, и за другие дела.
     - Забирай его, Леонид, - разрешил Казарян.
     - Пошли, начальничек! - как истинный уголовник, Бирюк был  рад  любой
перемене. Махов решительно махнул рукой и  Бирюк  направился  в  прихожую.
Прощально кивнув всем,  Махов  направился  за  ним.  Щелчком  захлопнулась
дверь. Поднялся и Казарян.
     - Контрольный звонок  майор  сделает  отсюда,  и  уж  потом,  Николай
Григорьевич, забери его к себе. И поговори с ним о подробностях.
     - Это уж как пить дать! Наговоримся всласть, - пообещал Коляша.
     - Ну, мы с Жорой двинули. Пора...
     - А что же я? - вопросом перебил Зверев.
     - С минуты на минуту Санятка Смирнов вам все разъяснит.



                                    54

     В четыре  часа  утра  на  фоне  нетемного  ночного  московского  окна
мелькнул осторожный бесшумный силуэт. Прямо-таки театр теней.
     - Чего тебе, Алька? - ясным голосом спросил Смирнов.
     - Не спишь? Волнуешься? - задал сразу два вопроса Спиридонов.
     - Раз спрашиваю, значит, не сплю, - с натугой откликнулся Смирнов (не
вставая с дивана тянулся к выключателю настольной лампы на столе). Зажегся
свет и, прикрыв глаза от яркости, он ответил на второй вопрос:  -  Некогда
мне волноваться. Я думаю.
     - Ишь ты! - восхитился Алик и,  пошарив  за  книгами  извлек  бутылку
коньяка и две рюмки. - А я волнуюсь, даже боюсь наверное. Выпьешь?
     - Нет, - твердо решил Смирнов.
     - Дело хозяйское, - не настаивал Спиридонов и, быстро,  налив  рюмку,
тут же закинул ее в себя. Понюхал ладонь,  вздрогнул.  -  О  чем  думаешь,
Саня?
     - Даже не думаю, скорее картинки всякие представляю. Из прошлого.  Из
настоящего. Из возможного. И просто картинки вспоминаю.
     - Рафаэля? Писсарро? Брока? - попытался  догадаться  уже  насмешливый
Алик.
     - Я художника не знаю, - как бы простодушно признался Смирнов. - Одна
картиночка вроде как карикатура из жизни морских глубин.  У  правой  рамки
картинки, почти уходя из нее, плывет беспечная маленькая рыбка, не ощущая,
что она уже в раскрытой пасти следующей за ней рыбки побольше, которая,  в
свою очередь, не чувствует, что она меж зубов более крупной рыбы. И  далее
в том же порядке и положении четвертая,  пятая,  шестая.  Самая  последняя
рыбина, обрезанная рамкой по жабры должна по идее сожрать  всех.  Казалось
бы, законченная картиночка. Но меня  мучит  праздный  вопрос:  а  что  там
дальше за рамкой?
     - Притча? - полюбопытствовал Алик, наливая себе вторую.
     - Да иди ты! - Смирнов скинул с себя одеяло  и  сел,  приятно  ощущая
голыми   ступнями   жесткую   податливость   коврового   ворса.    Зевнул,
темпераментно двумя руками почесал непышную свою шевелюру и решил:  -  Все
равно спать не смогу. Надо вставать. Полшестого Витька заявится.
     - Зачем? - спросил Алик и выпил вторую.
     - Ты что, забыл? Он же в девяностом на съемках все лето провел в этом
заказнике-заповеднике. Охотничьи карты про такие места намеренно  врут.  А
Витька мне утонченную схему делал, полшестого привезет и вообще он там  на
месте не помешает.
     - Не много  ли  нас  на  эту  царскую  охоту  собирается?  -  выразил
неудовольствие Алик отчасти еще и потому, что никак не мог решиться налить
себе третью. Видя это, Смирнов облегчил его мучения:
     - Насколько я знаю, автобусы с творческой интеллигенцией  отбывают  в
двенадцать. Можешь, можешь третью принять, а потом поспать минуток триста,
и ты в порядке. Тем более - запомни это хорошенько -  твоя  задача  там  -
представительствовать и только.
     - А Роман, что будет делать? - ревниво поинтересовался Алик.
     - Не  твое  собачье  дело,  -  грубо  ответил  Смирнов,  спохватился,
поправился: - Он в группе наблюдения со стороны.
     - Все мы в группе наблюдения  со  стороны  -  обиженно  констатировал
Смирнов.
     - Нашу Алуську пригласить не забыл?
     - Пригласили, пригласили. А зачем она тебе?
     - Нравится потому что - признался Смирнов: кряхтя поднялся и пошел  в
ванную чистить вставные зубы.



                                    55

     Англичанин Женя откровенно любовался  складностью  и  естественностью
солдатской выправки комуфлированного плейбоя. Заботливо спросил:
     - Выспался?
     - Так точно - по-солдатски бойко,  без  обозначения  чина  начальника
доложил вытянувшийся в  струнку  плейбой,  но  не  выдержал,  расплылся  в
обаятельной улыбке и развязно рухнул в кресло.
     - Судя по всему - ажур, - догадался англичанин.
     - Полный, - подтвердил плейбой.
     - В незапамятные времена попал я случайно в  компанию,  где  покойный
Анатолий Дмитриевич  Папанов  солдатские  байки  рассказывал.  Если  я  их
расскажу - ничего смешного, одна глупость. А слушая его, все чуть от смеха
не окочурились.
     - Это ты про то, что я недостаточно талантлив?
     - Нет. Я про полный ажур. Одна из баек кончалась стишком: "в ажуре-то
в ажуре, только член на абажуре".
     - Чей? - спросил плейбой.
     - Что - чей? - не понял англичанин.
     - Чей член на абажуре? Твой? Мой?
     - Наш общий, Димон.
     - Общих членов не бывает. Даже в нашей стране  сплошной  общественной
собственности. Так чей же член окажется на абажуре?
     - Надо, чтобы ни твой, ни мой там не оказались. Вот и все.
     - Красовский контроль был? - заговорил о другом Дима.
     - Был. По всей форме. Ты его берешь с собой?
     - Нет. Он и двое страховавших сегодня отдыхают.
     - Значит, у тебя девять полноценных стволов.
     - Пять, Женя. Четверо закрывают возможные его отходы, если  возникнут
непредвиденные обстоятельства.
     - Да и ты - шестой. Наверное, ты прав. Как говаривал Владимир  Ильич:
"Лучше меньше, да лучше".
     - А вдруг он там не объявится, Женя?
     - Объявится, объявится, - уверенно успокоил англичанин. - Мы навязали
столько узлов, что на распутывание их ему нужно  время,  которого  у  него
нет. Там, на охоте, он  попытается  обязательно,  если  не  развязать,  то
разрубить их. Он будет там, Дима, и с серьезной командой.
     - Команда мне не нужна, мне нужен он.
     - И Сырцова, прибери на всякий случай, -  посоветовал  англичанин.  -
Они, менты эти бывшие, злопамятные, черти.
     - Нет проблем, - легко согласился плейбой. - Ты там когда появишься?
     - К самой охоте, когда стрельба начнется.



                                    56

     Игорь Дмитриевич из окна "Мерседеса" со снисходительной и завистливой
улыбкой на  устах  наблюдал,  как  усаживались  в  автобусы  представители
творческой интеллигенции, богема, так  сказать.  Усаживаться,  правда,  не
торопились: целовались, приветствуя друг друга,  хлопали  по  разноцветным
курточным плечам, гоготали, хохотали, смеялись. Наиболее  целеустремленные
и понимавшие в чем  смысл  жизни,  не  таясь,  прикладывались  к  походным
фляжкам. Легкость, беззаботность, парение: из города, от жен и  мужей,  не
на работу - на халяву.
     - Двенадцать, - напомнил Игорю Дмитриевичу шофер и громким эхом,  как
бы откликнулся администратор поездки.
     - Двенадцать! Все по автобусам. Опаздываем.
     Никуда они не опаздывали, но так надо говорить.
     Игорь Дмитриевич вздохнул и вспомнил:
     - Дипломаты уже выехали, а мне их встречать. Обгоним их, Сережа?
     - А мы сто сорок с сиреной. И все дела. Поехали.
     - Подожди малость,  -  начальнически  попросил  Игорь  Дмитриевич.  В
разноцветной толпе он высматривал знакомых. Нашел.  Объемистый  Спиридонов
был центром  кружка,  в  котором  травили  анекдоты.  Виктор  Кузьминский,
автоматически  обжимая  свою  молодку  (Алла,  кажется),  оценивающе,   на
перспективу, рассматривал ее товарок  -  молодых,  многообещающих  актрис.
Казарян, не боясь испачкаться, привалился плечом к  стенке  фирменного,  с
сортиром, автобуса  и  о  чем-то  вдумчиво  беседовал  с  водителем.  Весь
смирновский мозговой центр в сборе, а он сдержал слово - не поехал.
     - Поехали! - приказал Игорь  Дмитриевич.  С  заднего  сиденья  дуэтом
слезно попросили охранники:
     - Игорь Дмитриевич, пересядьте, будьте добры!
     - Ребята, отстаньте, - устало отмахнулся Игорь Дмитриевич. И - уже  с
купеческими интонациями - шоферу: - Крути, Гаврила!
     "Мерседес" под вой всеразрешающей сирены  рвал  километры  в  клочья.
Далеко позади  остался  дипломатический  караван,  шестидесятикилометровой
отметкой мелькнула бетонка, сверкнула внизу под мостом такая  узенькая  на
стопятидесятикилометровой скорости Ока, и вильнув влево на  несуществующую
дорогу, "Мерседес" под многочисленными арками с запретительными  кирпичами
покатил к малозаметным и добротным воротам.
     Без видимого применения человеческих рук ворота плавно разъехались, и
двое охранников, вооруженных тяжелыми "А.К.", встав  по  стойке  "смирно",
сделали под козырек на сбавившему скорость  "Мерседесу".  По  нескончаемой
лиственничной аллее добрались,  наконец,  до  уютной  площади,  окруженной
пятью такими домиками, каждый из  которых  размером  в  пару  яснопольских
усадеб, что сразу же захотелось спеть что-нибудь тирольским фальцетом.
     Игорь Дмитриевич петь не стал. Он вылез из "Мерседеса" и направился к
кучке встречавших его должностных лиц из администрации и этого объекта  и,
естественно, от соответствующих компетентных органов.
     - Ну, как все готово для приема гостей? - строго и бодро спросил он у
должностных лиц, зная, что все готово для приема  гостей.  Они,  перебивая
друг друга, стали рассказывать как  замечательно  все  готово  для  приема
гостей. Сделав внимательное лицо, он не слушал их, думая  о  своем.  Когда
крику поубавилось, он спросил: - Где бы  мне  здесь  переодеться  в  нечто
подобающее, а то дипломаты вот-вот нагрянут.
     Комендант взял его под руку и повел к  одному  из  домов  (поменьше),
стоявшему на отшибе, пояснив на ходу:
     - Ваша личная резиденция.
     На крыльце личной резиденции  Игоря  Дмитриевича  сидел,  вытянув  по
ступеням правую ногу отставной  милицейский  полковник  Смирнов  в  полной
утепленной форме десантника.
     - А вы как здесь оказались, гражданин? - в ужасе и грозно  воскликнул
комендант.
     - Пришел. Пешком, - объяснил Смирнов.
     - Я немедленно вызываю  охрану!  -  обращаясь  к  Игорю  Дмитриевичу,
объявил комендант.
     - Не надо, - запретил Игорь Дмитриевич  и  обернулся  к  Смирнову:  -
Значит, передумали, Александр Иванович?
     - Передумал, Игорь Дмитриевич.



                                    57

     -  Вот  он,  мерзавец,  -   облегченно   и   сладострастно   произнес
генерал-плейбой Дима и, опустив бинокль, на секунду прикрыл  глаза.  Стоял
он на вышечке с площадкой, окруженной надежными перилами. Стоял не один, а
с пятью соратниками. Прикрытая от ненужных взглядов двумя пышными молодыми
соснами вышка находилась метрах в шестистах  от  уютной  площади.  Генерал
Дима открыл глаза и вновь глянул в окуляры полуметрового бинокля. Вот  он,
желанный Смирнов,  рядом.  И  сидит  на  ступеньках  так  удобно.  Генерал
вздохнул и передал бинокль  стоявшему  рядом  амбалу.  -  Рассмотреть  его
внимательнее, чтобы в дальнейшем все без ошибок и неполадок прошло.
     - Хорошо сидит! - восхитился, не отрываясь от окуляров,  амбал.  -  С
оптикой его отсюда достать - раз плюнуть.
     И передал бинокль следующему. Тот смотрел молча. Рассмотрев,  передал
бинокль третьему и длинно сплюнул сквозь зубы. Третий и глядеть  не  стал.
Передавая бинокль четвертому, сообщил:
     - Я его три раза видел. Знаю, как облупленного.
     - Ты должен знать, как он выглядит сегодня, -  тихо  сказал  Дима,  и
третий тотчас вернул себе бинокль. Посмотрел и сразу же отметил:
     - А он сегодня без палки. К чему бы это?
     - К тому, чтобы руки освободить. Для оружия, - объяснил генерал.
     - Значит, старичок стрелять собирается - понял четвертый. - Где же  у
него артиллерия? Пистолет, надо полагать, у него в боковой  сбруе,  а  что
потяжелее где? "Узи" за спиной, под телогреечкой, а?
     Пятый, не отрываясь от окуляров, вдруг обрадовался:
     - Начальничек в дом вошел, а он  сидит!  -  Дмитрий  Афанасьевич,  на
карабин заглушку и старичок в тишине отдает концы.
     - Отдает концы, и начинается вселенский хай  -  продолжил  за  пятого
Дима.  -  МВД  в  связи  с  гибелью  почетного   мента   пропускает   всех
присутствующих и отсутствующих через мелкое сито и по  теории  вероятности
обязательно цепляет кого-нибудь из нас. Вам  этого  хочется,  нетерпеливые
снайперы?
     - Нам этого не  хочется,  -  признался  амбал.  -  Но  хочется,  чтоб
поскорее.
     -  Поскорее  не  выйдет,  -  генерал  Дима  по  новой   обратился   к
разработанному плану: - Все должно произойти  на  охоте.  Дипломаты  будут
охотиться на кабанов, мент Смирнов - на меня, а вы -  на  мента  Смирнова.
Как только все охотники на кабанов будут расставлены по точкам, я покажусь
Смирнову. С начала общей стрельбы я выведу его как можно ближе  к  сектору
обстрела. Вот тогда вы и начнете действовать. Он глянул на  часы.  -  Ваши
охотничьи винчестеры из арсенала этого  заведения.  Многие  из  участников
дипломатической охоты собственного оружия не имеют  и  будут  пользоваться
казенным. Вин