инете Алика. После звонка Игорю
Дмитриевичу порученец привез его секретный, под двумя крестами, справочник
внутренних городских и личных телефонов членов  и  работников  ЦК.  Первым
справочник схватил Кузьминский и листал его, изумленно хихикая.
     - Кончай забавляться, Виктор,  -  приказал  Смирнов,  -  тебе  первое
задание, - и,  выдернув  справочник  из  рук  Кузьминского,  протянул  ему
скользкую,  в  пластике  книжечку  -  алфавит   из   квартиры   Курдюмова.
Недовольный Виктор повертел книжечку, раскрыл первую страничку,  прочитал,
что на глаза попалось:
     - Алуся. Четыреста двадцать семь  двенадцать  тридцать  девять.  Это,
насколько я понимаю, Теплый стан, Ясенево. Мне что - к Алусе ехать?
     -  Балда,  -  незлобно  обозвал  его  Смирнов.  -  Твое   задание   -
элементарное: найти в этой книжице  знакомых.  Вы  с  Курдюмовым  -  почти
ровесники, вращаетесь, в принципе, в одном, если  не  кругу,  то  в  слое.
Должны быть у вас общие знакомые, не может их не быть!
     - К какому сроку? - деловито осведомился Кузьминский.
     - Да ты что, очумел,  паренек?  -  изумился  Смирнов.  -  Да  сейчас,
сейчас! Садись в уголок, почитывай не торопясь.
     - Так бы сразу и сказал. А то чуть что - сразу  орать,  -  не  сильно
обиделся Кузьминский и, действительно, пересел в угол, в кресло.
     - А нам с Алькой что делать? - поинтересовался Казарян.
     - Мы с Алькой картой займемся, он лучше всех нас  Подмосковье  знает.
Ну, а ты, после того, как Витька знакомых отыщет...
     - Нашел! - перебивая Смирнова, торжествующе заорал Кузьминский.
     - Ты на какой букве? - хладнокровно поинтересовался Смирнов.
     - На "г" - доложил Виктор.
     - Вот и шерсти до конца алфавита. И знакомых своих не по одиночке нам
будешь представлять, а скопом, так сказать. Тебе же,  Роман,  после  того,
как наш юный обалдуй книжку прочешет, придется вспомнить свое  юридическое
и  милицейское  прошлое.  Сравнительный  анализ  справочника   и   книжки,
выявление наиболее часто задействованных телефонов... В общем, не мне тебя
учить. Да, чуть не забыл: составишь  два  списка.  В  первом  -  граждане,
поспешно поменявшие если не профессию, то место работы. Из ЦК - куда? А во
втором - все телефоны с краткими номерами: пятизначным,  четырехзначным  и
т.д. и т.п. Для нас с Алькой.
     - Не удержался все же, проинструктировал, - ворчливо прокомментировал
Казарян последние слова Смирнова и тут же сам отдал распоряжение Алику:  -
Алик, освобождай мне стол. Мне работать надо.
     Алик, колдовавший над картой, безропотно поднялся с  нею,  перебрался
на диван, включил преддиванный торшер и позвал Смирнова:
     - Саня, давай ко мне.
     - Нашел что-нибудь? - дежурно спросил Смирнов, усаживаясь рядом.
     - А что тут искать? Тут все ясно. Кружочками отмечены восемь городов.
Не деревень, не дачных поселков, не просто поселков, а городов  не  менее,
чем с пятидесятитысячным населением. Четыре  из  них  -  райцентры.  Общее
между этими городами одно: в каждом из восьми - крупнейшие военные заводы.
     - Интересно само по себе, но нам  пока  ни  черта  не  дает.  Как  ты
считаешь, Алик?
     - Так, да не совсем так. Интересное уже в том, что  род  деятельности
Курдюмова никак не прокладывается к профилю всех этих организаций.
     - Все! - громогласно оповестил всех об окончании  своих  титанических
трудов Кузьминский.
     - Список составил? - невинно поинтересовался Смирнов.
     - А я по книжке.
     - Составь список, а книжку Роме отдай, - безапелляционно распорядился
Смирнов.
     - Все начальники - бюрократы. А бывшие  -  в  особенности,  -  бурчал
Кузьминский, спешно, не садясь, составляя у стола телефонный список. И еще
раз: - Все!
     - Сколько их у тебя набралось?
     - Тихо! - рявкнул Казарян, став обладателем книжки и  справочника.  -
Чапай думать будет!
     - Сколько их у тебя набралось? - шепотом  повторил  Смирнов  и  рукой
указал, чтобы Кузьминский садился  на  диван.  Кузьминский  присел  рядом,
сообщил не шепотом, но тихо:
     - Пятеро. Их было пятеро. Как во французском фильме.
     - Перечисли их по очереди.  Ну,  а  какие-нибудь  данные.  Профессия,
привычки...
     - Горский Адам Андреевич, - начал Виктор. - Вообще-то он Аркадий,  но
с Адамом лучше звучит  на  афишах.  Адам  Горский!  Театральный  режиссер,
недавно студию свою открыл. Кулик  Леонид,  отчества  не  знаю.  Массажист
профессиональный, первоклассный. Краснов Петр Кириллович. Личность  весьма
известная в ресторане Дома кино и его окрестностях. Не  алкаш,  нет,  даже
совсем наоборот. Вращаться очень любит. Серьезные связи за  бугром,  часто
там бывает, выступает посредником в совместных постановках наших маленьких
кинофирм и довольно удачно. Савкин  Геннадий  Иванович.  Бывший  футболист
московского "Динамо", играл недолго и довольно  средне.  И,  наконец,  наш
общий друг Димочка Федоров.
     - Какие соображения ума? - потребовал дополнений Смирнов.
     - Ясное дело, что Краснов и Савкин точно проходят по тематике: прямые
выходы за бугор. Савкин - транспортирование любых  малогабаритных  грузов,
надежно защищаемое дипломатической неприкосновенностью. Краснов -  приемка
и, так сказать, складирование этих  грузов  там.  Тем  более,  что  они  с
Савкиным по корешам.
     - Несерьезен твой Краснов для серьезного складирования  грузов  нашей
подопечной организации, - так, между прочим,  возразил  Смирнов.  -  Давай
дальше.
     - Горский - светское знакомство, наш фигурант любил, судя  по  другим
именам в книжке, клубиться в артистическом мире. Димка же Федоров,  скорее
всего, партнер по бабским делам. Оба - специалисты по нимфеткам.
     - Он еще в Дании прячется? - поинтересовался Смирнов.
     - В июле вернулся, - ответил Виктор и с удовольствием вспомнил:  -  Я
его тут в Союзе встретил, так он аж на пятки сел от страха... - и, как  бы
стесняясь своего молодчества, продолжил по делу:  -  Последний  -  Ленечка
Кулик. На вид - святая простота, но наблюдателен, остер  и  очень,  как  я
думаю, не любит своих клиентов.
     - С кого начал бы?
     - Ребята, - оторвав взгляд от заветных книжек и  болезненно  морщась,
Казарян грубо посоветовал: - Шли бы вы отсюда, а?
     За что был мгновенно наказан Аликом. Зная любовь Казаряна к вкусной и
здоровой пище, он встал, потянулся и сказал мечтательно:
     - А не пожрать ли нам, братцы, не выпить ли по малости?  Пусть  Ромка
здесь  занимается,  а  мы  на  кухню  пойдем.  Варька  уж   наверное   все
приготовила.
     - Она там? - тревожно осведомился Кузьминский.
     - Да она, друг мой, с тобой на одном поле... - успокоил его  Алик,  и
они понаправились на  кухню,  оставив  в  кабинете  делового  и  скорбного
Казаряна.
     Вопреки предположениям, Варвара была на кухне.  Наносила  завершающий
штрих: резала хлеб. На шум, не оборачиваясь, спросила:
     - Гаденыш с вами?
     - С нами, с нами, - обрадовал ее Алик, обнял и сообщил прямо в ухо: -
Вот он я, твой многолетний гаденыш.
     Варвара швырнула нож на стол, вырвалась и, проходя мимо Кузьминского,
ткнула его твердым указательным пальцем в грудь:
     - Гаденыш вот.
     И удалилась. Кузьминский тоскливо оглядел бутылки на столе  и  сказал
удрученно:
     - Может, я пойду?
     - Куда? - простодушно возмутился Смирнов. - Ты мне нужен!
     Алик уже разливал по рюмкам. Затолкали Кузьминского в угол, чтобы  не
сбежал при гипотетическом появлении Варвары, устроились  сами.  Выпили  по
первой и стали закусывать.
     - Ну, с кого бы ты начал, Виктор? - жуя, спросил Смирнов. Кто о  чем,
а вшивый о бане.
     - С Савкина, - звонко ответил Кузьминский. Он не закусывал, он только
выпил для храбрости.
     - Резоны излагай.
     - Судя по предоставленным нам документам, последняя часть валюты была
переправлена за границу аж в августе. Заключительный  этап  переправки  на
нашей территории - безопасная транспортировка, которую,  вероятнее  всего,
осуществлял Савкин.
     - Ты, Витя, сам  того  не  замечая,  подменил  нашу  главную  задачу.
Опомнись, мы не каналы, по которым уходят денежки КПСС  выявляем,  а  ищем
гражданина Курдюмова И.В.
     - Тогда Краснов, - обиженно предложил Кузьминский. - Самый подходящий
человек для того, чтобы подготовить уход Курдюмова  и  обеспечить  берлогу
где-нибудь в Женеве.
     - Это ты уж от обиды хреновину понес. Курдюмов здесь.
     - Ой ли? - вскликнул Кузьминский. - Он что, переправляя, думаете себе
не отщипнул и обратно  не  положил?  Тоже  мне  нашли  кристально  чистого
честного коммуниста с холодной головой и горячим сердцем! А он,  наверное,
гуляет себе по берегу Женевского озера и посмеивается.
     - Такие как Курдюмов малым не довольствуются... - начал было Смирнов,
но тут Алик трахнул ладонью по столу и приказал:
     - Будя! Давайте хоть пожрем, как люди.
     Они уже завершали трапезу, когда на кухне появился Казарян. Пробрался
к своему стулу, сел, и, плотно скалясь,  налил  себе  водки  -  не  рюмку,
стакан, беспрепятственно перелил ее себе  в  глотку  и,  помахав  ладошкой
перед раскрытым ртом, сообщил всем о радостном:
     - Хорошо пошла.
     - Закончил? - потребовал его к ответу Смирнов.
     - В принципе, да.
     - А не в принципе?
     - Технически все исполнил, но детали продуманы мной не до конца.
     - Халтура! - заклеймил Смирнов. - Списки давай!
     - С миллионерами все ясно, -  протягивая  Смирнову  списки,  успокоил
Казарян. - Восемь пятизначных телефонов, как раз столько, сколько у вас, я
краем уха слышал, возможно перспективных объектов.
     Список с номерами Смирнов отложил, он вцепился  в  список  перелетных
птичек. Смирнов штудировал список, а Казарян энергично жевал, не забывая и
выпивать уже  по  малости.  Алик  и  Виктор  покуривали,  с  удовольствием
втягивая первый и потому желанный после еды дым.
     - Алик и Виктор, вы  свободны,  -  забыв  о  том,  что  он  давно  не
начальник, распорядился, не отрывая взгляда от  бумаги,  Смирнов.  -  А  с
тобой, Ромка, нам надо над этим списком посидеть, ох, как посидеть!
     - Я домой поехал, - обиженно сказал Кузьминский.
     - Езжай, езжай, - покивал Смирнов, а Казарян заботливо предупредил  о
возможной опасности:
     - Ты осторожней в коридоре-то. Смотри, Варваре не попадись. Разорвет.
     - Тогда привет! - Кузьминский сделал ручкой и двинул к выходу.
     - Да! - вдруг вспомнил Смирнов. -  Первым  начнешь  трясти  режиссера
Горского. И завтра же. С утра.



                                    9

     Противоестественно  выворачивая  плечевые  и  тазобедренные  суставы,
двигались по маленькой сцене трое обнаженных юнцов и три девицы в хитонах.
Проделывали они это для того, чтобы быть похожими на изображение  хоровода
с  древнегреческих  амфор.  Передвигались  же  они  нарочито   замедленно,
осуществляя  кинематографический  фокус-рапид.  Зрелище   было,   конечно,
изысканное, но жалкое. Безнадежно и непреодолимо вылезало то,  что  должно
быть скрыто: судорожное напряжение, чисто  физическое  усилие  и  пот.  От
советских древних греков явно пованивало.
     Режиссер, сидевший за столиком, поднял руки над головой  и  три  раза
хлопнул в ладоши. Хоровод распался. Юнцы и девицы подошли к рампе.
     - Дорогие вы мои,  -  проникновенно  приступил  к  процессу  введения
клизмы непредсказуемый режиссер, - поймите же,  наконец,  что  вы  еще  не
персонажи "Царя Эдипа", вы, все вместе - сон, пришедший к нам  из  глубины
веков. Вы - наша генетическая память, черт бы вас всех побрал! Сначала!
     - Вот объяснил, и всем все ясно, - для себя и веселя себя,  пробурчал
Кузьминский. Он  уже  второй  час  сидел  в  ожидании,  когда  освободится
Горский.
     Молодые люди в седьмой раз корячились  в  хороводе.  Изнемогавший  от
желания закурить Кузьминский терпеть уже не мог: достал сигарету и щелкнул
зажигалкой. Звук электронной зажигалки в благоговейной тишине был  подобен
выстрелу, и режиссер вскинулся, как подстреленный.  Вздернув  в  изумлении
брови, делая вид, что поражен неожиданным появлением  Кузьминского  (хотя,
подлец, сам распорядился, чтобы Виктора пропустили в зал),  развернулся  к
нему на вертящейся табуретке и возгласил с фиоритурами:
     - Господи, как у Арро: смотрите, кто пришел! Девочки,  мальчики,  вас
навестил известный советский - или сегодня лучше русский?  -  драматург  и
прозаик Виктор Кузьминский. Бог даст, он что-нибудь сочинит для  нас.  Так
давайте поприветствуем его! - режиссер зааплодировал.  Уныло  захлопали  и
девочки с мальчиками. Поаплодировали и будет. Он  буднично  завершил  свою
импровизацию: - Перерыв!
     - Новаторствуешь, Адамчик? - вежливо, но без интереса спросил Виктор,
подойдя к режиссерскому столику.  Выключая  и  включая  настольную  лампу,
занятый высокими мыслями режиссер ответствовал рассеянно и скромно:
     - Экспериментирую помаленьку.
     - Чего это они у тебя такие хилые? Зарплату не платишь им что ли?
     - Они просто юные,  совсем  юные,  вчерашние  школьники,  -  объяснил
Горский и не сдержался, тут же обнародовал свое  кредо:  -  Мне  не  нужны
актеры, уже заплывшие жирком псевдопрофессионализма, мне не нужны умельцы,
работающие "что надо? Сделаем!". Мне требуется цельный тугой  человеческий
материал, преодолевая сопротивление которого, я творю спектакль.
     - И много натворил?
     -  Наш  "Таракан"  по  мотивам  Николая  Олейникова,  да  будет  тебе
известно, - событие столичного театрального сезона, - похвастался  Горский
и вдруг вспомнил, что надо удивиться: - Какого хрена ты к нам забрел?
     Кузьминский решил действовать без подходцев, напрямую. Чем проще, тем
правдоподобнее:
     - Я Ванечку Курдюмова ищу, нужен он мне  позарез.  Домой  звонил,  на
службу - глухо. Вот и вспомнил, что ты с ним по корешам.
     Гений, особенно наш Московский  самообъявившийся  гений,  он  и  есть
гений. А гений вряд ли помнит, знаком или не знаком Курдюмов  Кузьминскому
или наоборот.
     -  Да,  на  службе  его  теперь   не   найдешь,   -   не   сдержался,
по-обывательски хихикнул гений. - Дома, говоришь, тоже нету?  Странно,  он
мне звонил совсем недавно...
     - Ну, приблизительно, как недавно, когда?
     - Да дней пять  тому  назад,  неделю.  А  зачем  он  тебе  вдруг  так
понадобился?
     - Обещал он  свести  меня  с  руководителем  одного  частного  банка,
который бы смог пронспонсорить одну картину по  моему  сценарию.  Хотя  бы
фонд заработной платы, а то ведь и людей не наберешь.
     - Конечно, - раздумчиво и с превосходством заметил Горский, - в вашей
тотальной попсе все решают бабки...
     Подошла, улыбаясь,  закутанная  поверх  хитона  в  халатик,  одна  из
кривлявшихся на сцене девиц. Безбоязненно  подошла,  из  любимиц,  видимо.
Кокетливо поморгала зелеными глазками и высказалась:
     - Впервые настоящего драматурга так близко вижу. Вы ведь настоящий?
     - Во всяком случае, живой.
     - И в кино много работаете, - не  спрашивая,  утверждая,  проговорила
она, грустно так проговорила, очень ей хотелось в кино сниматься.
     - Мы заняты, Алуся, - мягко укорил ее Горский.
     Гром небесный! Алуся.  Первое  имечко,  попавшееся  ему  на  глаза  в
алфавите  Курдюмова.  Неужто  немыслимая  удача?  Кузьминский   за   рукав
осторожно  остановил  собравшуюся  было  уйти  Алусю.   Сделал   творчески
заинтересованное  лицо,  тотчас  задумчиво  затуманился   им   и   спросил
проникновенно:
     - А вы хотели бы сняться в моем фильме?
     - Если Адам Андреевич разрешит, -  и  насквозь  прострелила  Горского
зелеными глазками. Девка оторви да брось, бой-девка.
     - Он разрешит, - уверил ее Кузьминский. И Горскому: -  Ты  разрешишь,
Адамчик?
     -  Обещаю  подумать,  если  она  сегодня  удовлетворительно  проведет
репетицию, - педагогично заметил гениальный режиссер и строго напомнил:  -
Перерыв кончается через пять минут.
     - Мы еще поговорим, да?  -  уходя,  многообещающе  спросила  Алуся  у
Кузьминского.
     - Обязательно! Я буду ждать вас после  репетиции!  -  крикнул  он  ей
вслед.
     - Понравилась? - индифферентно полюбопытствовал Горский.
     - Бывает же  так...  -  разволновался  Кузьминский,  но  опомнился  и
объяснил свое волнение вполне удовлетворительно: - А мой дурачок  режиссер
все копается, ищет. Вот она, в десятку!
     - Ты это серьезно? - удивился Горский.
     ...Специально ждал ее не в здании, а у выхода, как верный  поклонник.
И цветочков прикупил у метро. Она, ясное дело, торопилась, опередила всех,
выпорхнула из адамовой клетки  первой.  Светлые  волосы  умело  распущены,
влажно  подкрашенный  рот  сексапильно   полуоткрыт,   подведенные   глаза
полуприкрыты. Прикид - фирма, и фирма недешевая. Подкармливают тебя, дева,
и надо полагать, за дело подкармливают.
     - Заждался, -  глубоким  голосом  признался  Кузьминский  и  протянул
букет.
     - Спасибо, - трогательно прошептала она и высказалась  про  букет:  -
прелесть.
     Боже, и скромна, и застенчива, и неизбалована мужским вниманием!
     - Куда вас отвезти? - предупредительно поинтересовался Кузьминский.
     - Домой, если можно. Мне просто необходимо отдохнуть  перед  вечерним
спектаклем. Но учтите, рыцарь, я очень далеко живу.
     - Прошу, - Виктор указал на свой "жигуленок", скромно притулившийся у
арки  двора,  в  котором  размещался   слегка   подновленный   двухэтажный
театральный барак. Так все-таки  пошла  перка  или  не  пошла?  Он  открыл
дверцу, предлагая даме сесть, подождал, когда она  усядется,  уселся  сам,
включил зажигание и только тогда решился, наконец, спросить: - Так куда же
мы едем?
     - На край света. В Ясенево.
     В яблочко. Все сходится: и Алуся, и телефон четыреста  двадцать  семь
двенадцать   тридцать   девять,   и   любитель   театрального    искусства
Курдюмов_И.В. Кузьминский вырулил на Новослободскую и  покатил  к  центру.
Хорошее  у  него  было  настроение,  бодрое,  он  даже  засвистел  "Страну
Лимонию", но спохватился и перешел на речь:
     - Алуся, вы на будущей неделе  сумеете  организовать  окно  на  целый
день?
     - Постараюсь, - как бы колеблясь, сказала она. - А зачем, собственно?
     - Вы артистка в кино еще неизвестная. И поэтому вам,  хотя  бы  чисто
формально, предстоит мучительный, но необходимый обряд кинопробы.
     - Я понимаю...  -  Алуся  запнулась  слегка,  смущенно  улыбнулась  и
призналась: - Не знаю, как к вам обращаться. Нас Адам  Андреевич  даже  не
представил.
     -  Виктор,  -  назвался  Кузьминский  и  сделал  зверское   лицо.   -
Победитель.
     - А отчество? - формально попросила продолжения Алуся.
     - Для вас у меня нет отчества. - Я - Виктор, Виктор, Алуся!
     По Каретному на  Петровку,  мимо  "Метрополя"  к  останкам  памятника
Дзержинского, через старую площадь...
     - У меня здесь приятель работал. Курдюмов  Ванечка,  -  косясь  через
Алусин профиль на слегка испоганенные мстительным  людям  серые  здания  с
опечатанными подъездами. Алуся посмотрела на здания, посмотрела на Виктора
и, глядя уже вперед, свободно призналась:
     -  Я  его  тоже  знаю.  Через  него  мне  Адам  Андреевич   отдельную
однокомнатную квартиру выбить помог. Папе, маме  и  братику  двухкомнатную
малогабаритную дали, а мне,  как  работнику  искусства,  однокомнатную,  -
видно было, что рассказывать  о  своей  роскошной  жилплощади  для  нее  -
удовольствие.
     - Так вы хотите сниматься в  кино  или  нет?  -  бодря  ее,  нарочито
раздраженно спросил Кузьминский. Она посмотрела на него, как на юродивого.
     - Покажите мне того, кто не хочет сниматься в кино. Конечно, хочу.
     Через Старую площадь  на  Набережную,  у  Красной  площади  к  мосту.
Серпуховская,  Даниловская,  Варшавское  шоссе,  направо,  Севастопольский
проспект, Литовский бульвар. Приехали.
     Она  показала,  как  проехать  к  одному  из  бесчисленных  подъездов
несусветного громадного для того,  чтобы  быть  уютным  жильем,  белого  с
красным дома, и, выпорхнув, л