Он кивнул молча.
     "Ого, - подумала Лиза, - каковы мы по утрам!.. Невесело нам. Скверно. Не кантовать".
     Она сунула ему под нос кружку с кофе, подвинула сахарницу и молоко. На молоко он посмотрел как на личного врага, а сахару насыпал пять ложек, она считала.
     Он хлебнул и почти зажмурился. Темные ресницы сошлись.
     В большую тарелку Лиза выложила сказочной красоты яичницу, украшенную листиком петрушки, с треугольничком черного хлеба, только что разогретым в печке, и уселась напротив, чувствуя себя образцовой женой. Это было странное чувство, и очень хотелось, чтобы он оценил ее усилия.
     Он оценил.
     - А сгущенки нету? - спросил с надеждой и еще отхлебнул из кружки.
     Лизе стало смешно. Она полезла в холодильник, достала бело-синюю банку, приготовленную, чтобы тридцать первого декабря выпекать торт "Прага", открыла и поставила перед ним. В свой кофе, сдобренный пятью ложками сахара, он от души налил сгущенки, помешал, опять хлебнул и на этот раз улыбнулся. Впервые за утро.
     - Ну как? - спросила Лиза. - Хорошо пошло?
     Он кивнул, явно не собираясь разговаривать, и потянул к себе яичницу. Листик петрушки моментально выкинул, зато хлеб быстро съел и посмотрел вопросительно. Лиза встала и положила ему два оставшихся куска.
     Первый совместный завтрак - всегда серьезное испытание, и к концу трапезы Лизе ничего так не хотелось, как выпроводить его куда-нибудь, остаться в одиночестве и наконец расслабиться и поесть по-человечески.
     - Спасибо, - сказал Белоключевский прочувствованно, выложил из кармана сигареты и закурил. - Очень вкусно.
     - Я и забыла, что ты умеешь разговаривать.
     - Умею, - согласился он. - Но не по утрам.
     - Это я уже поняла.
     - Какие у тебя планы?
     - Мне надо на работу! Нужно с Максом поговорить. И с Дунькой. Я телефон выключила, а она всегда по утрам звонит.
     Белоключевский занавесился сигаретным дымом и посмотрел на нее неопределенно.
     - Ты хочешь прямо сейчас ехать?
     - Дим, я никогда в жизни не опаздывала на работу! Он посмотрел на нее и усмехнулся:
     - Сегодня не грех и опоздать. Если ты меня подождешь, я поеду с тобой. Подождешь?
     - А сколько ждать?
     - Неделю! - ответил Белоключевский гнусавым голосом кролика из мультфильма. - Я хочу найти место, где они стояли. Может, там что-то осталось... такое, что наведет меня на мысль.
     Лиза грохнула сковородкой, которая все никак не умещалась в посудомоечную машину.
     - Кто стоял, Дима?
     - Те, кто напал на нас ночью.
     - А... разве он был не один? Белоключевский нетерпеливо дернул рукой.
     - Да ладно! Как он мог быть один?! Или он одной рукой стрелял, а другой вел машину?
     И вправду не мог, подумала Лиза. Как это она не подумала?..
     - А почему ты решил, что они где-то стояли?..
     - Ну, конечно, стояли. Я не выхожу чистить снег ровно в двадцать три семнадцать. Я выхожу, как придется. Значит, стояли и ждали.
     - А что там могло остаться? - пробормотала Лиза. - Визитные карточки?
     - Ну, это вряд ли, - ответил Белоключевский и пошел было к двери, но на полдороге остановился и замер перед телевизором. Сигарета дымилась в опущенной руке.
     По НТВ показывали утреннюю сводку чрезвычайных происшествий. Белый снег, вспоротый тяжелым машинным туловищем, сугробы, милицейский "газик" и знакомая лесистая горка с другой стороны дороги.
     - ...обгоревший труп мужчины, - загрохотал вдруг комментатор, и Белоключевский оглянулся на Лизу, которая держала в руках пульт. - Причина аварии устанавливается. По предварительным данным, водитель не справился с управлением и вылетел на обочину. Потерявшая управление машина скатилась в овраг, и от удара воспламенилась канистра с горючим веществом, находившаяся в салоне "Опеля". Возможно, водитель находился в состоянии алкогольного опьянения.
     Остов сгоревшей машины торчал из сугроба, снег вокруг был грязным, на обочине стояли какие-то люди, курили и поворачивались к камере спиной.
     - На тридцать шестом километре МКАД вчера вечером произошло дорожно-транспортное происшествие. Цистерна, двигавшаяся по внутренней стороне со скоростью шестьдесят километров в час, столкнулась с автомобилем "Жигули" восьмой модели. Водитель цистерны, пытаясь уклониться от удара, стал маневрировать, машину занесло, и она перевернулась. Пять тонн масляной краски, содержимое цистерны, вылились на дорожное полотно... Лиза убрала звук.
     - Значит, их было двое, - сказал Белоключевский негромко. - Остался один. Он спалил напарника и вернулся к нам.
     Лизе стало нехорошо.
     - Ты думаешь... он его спалил? Белоключевский кивнул.
     - Зачем ему свидетель? Особенно если это был просто водитель! Он избавился от него и вернулся. Значит, канистры тоже было две. Очень предусмотрительный человек.
     - Дима!
     - Пошли, - сказал Белоключевский. - Поищем.

***

     Представление новому начальству задерживалось, чему Дунька была несказанно рада. Отвергнув три приглашения покурить и примерно столько же на кофе, она печатала обзор рынка мобильной связи - дело не слишком интересное, потому что рынок этот почти не менялся с тех пор, как в этой стране появилась мобильная связь, зато прибыльное. Ведущий оператор платил большие деньги за то, чтобы в обзоре именно его назвали ведущим.
PR-служба оператора работает плохо, решила Дунька, ожесточенно молотя по клавишам сказочными накладными ногтями. Денежки на ветер пускает. Все и так знают про этого оператора, что он впереди на лихом коне! Впрочем, какое ей дело, раз заказали, да еще и заплатят, значит, молодец PR-служба, отлично работает!
     В ее крохотный кабинетик заглянул редактор с диковинным именем Илларион и так отчаянно замахал ей рукой, словно она уплывала от него на пароходе.
     Не отрываясь от клавиш, Дунька снизу вверх вопросительно кивнула.
     - Дунь, посмотри на меня, - громким шепотом попросил редактор, Дунька подняла брови, но от обзора не оторвалась. Она всегда стремилась сделать нудную работу побыстрее, а редактор Илларион отличался склонностью к долгим беседам. - Дунь, посмотри.
     Она мельком глянула на него - он изображал лицом что-то непонятное - и опять уткнулась в компьютер.
     Ну, еще одно предложение, самое последнее, ударное! Наша мобильная связь самая мобильная в мире, а наш ведущий оператор и самый ведущий!
     Все. Теперь она готова разбирать любые редакторские гримасы. Кофе, сигарету и орден на грудь. Работа, как обычно, сделана безупречно и моментально.
     Интересно, кто станет ее читать? Новый начальник или старый напоследок озаботится?
     - Дунь, новый шеф приехал, - выпалил редактор громким шепотом, устав доносить это важное сообщение лицом.
     - Ну, и какой?..
     Илларион, который только этого вопроса и ждал, вдвинулся в кабинет и поправил красную вязаную шапочку, украшавшую его буйные кудри. На этой неделе он все время ходил в шапочке. На прошлой, помнится, на каждом пальце у него было по серебряному кольцу.
     - Да ужас.
     - Что?.. - принимая игру, спросила Дунька тем же громким шепотом и потянула к себе пачку сигарет. Закурила и оглядела себя. Все было нормально - и шарфик, и воротничок, и грудь. Грудь особенно удалась.
     - Может, он на металлургическом производстве работал, я не знаю, конечно, и может, там все такие, но у нас он долго точно не продержится.
     - Что значит - продержится! Он же нас купил. Со всеми потрохами. Вряд ли он нас завтра продаст!
     - Да он ни шиша не понимает, с чем связался! С журналом! Лучше бы он... домну купил.
     - А может, домна у него уже есть?
     - Ну, вторую бы купил, - мрачно сказал Илларион, который никак не мог взять в толк, почему Дунька его не поддерживает. - Чтобы журналистами руководить, надо опыт иметь, а у него...
     Среди бумаг на столе у Дуньки залился истошным синим светом мобильный телефон - оператор ведущий, разумеется! - это означало, что Дуньке кто-то звонит. В офисе она "из вежливости" звонок всегда выключала.
     - Сейчас, Ларчик, секунду.
     Ларчик - уменьшительное от Иллариона, это каждому понятно.
     Звонила пропавшая сестра.
     - Слава богу, - громко и сердито заговорила Дунька. - Нашлась! Почему ты мне вчера не позвонила и сегодня не отвечала? У соседа ночевала?
     Это был вопрос с целью "подколоть", и отвечать следовало в этом же духе, но сестра сказала тихо и быстро:
     - Нет, он у меня ночевал, - и Дунька вытаращила глаза, так что Илларион оглянулся на дверь. Он думал, что за его плечом висит привидение. - Дунь, тут у меня черт знает что творится.
     - Опять?!
     - Дунь, я скоро буду на работе, позвоню, и мы увидимся.
     - Лиза, скажи мне немедленно, что случилось, - строго приказала Дунька. Как же, станет она ждать! Ей надо все знать сейчас и во всех подробностях, чтобы в случае чего немедленно броситься спасать сестру.
     - Я не могу, - понизила голос Лиза. Дуньке показалось, что она оглядывается по сторонам. - Я не могу сейчас говорить!
     - Это из-за соседа?! Он что?! Приставал к тебе?! Напал?! Лиза, я немедленно к тебе еду, а ты запри дверь и никуда не выходи! Я позвоню Игорю и заставлю его приехать! А ты...
     - Дунька, остановись, - незнакомым голосом сказала в ухо сестра. - Он не приставал, это я к нему приставала, но дело не в этом. Вчера ночью в меня кто-то стрелял. В нас, - поправилась она после некоторой паузы, во время которой у Дуньки взмокла ладонь. - В нас с Димой.
     - С каким, черт побери, Димой?!
     - Его зовут Дмитрий Белоключевский. Помнишь?
     - Господи, почему я должна его помнить?!
     - Дунька, не поминай всуе ни черта, ни господа.
     - Лиза, - дрогнувшим голосом сказала Дунька, - ты сошла с ума, да?
     - "Черное золото", холдинг, помнишь? Все газеты писали. Он был его главой.
     Тут Дунька совсем обессилела. "Черное золото"?! Глава "Черного золота"?!
     - Постой, - растерянно выговорила она, - "Черное золото"... Он же сидит. Белоключевского тогда посадили, я точно помню!
     И она взглянула на Иллариона. В голове у того, под красной вязаной шапочкой, всегда располагались самые точные сведения. Не хочешь искать в Интернете, спроси Иллариона, таков был девиз редакции.
     Тот без слов понял вопрос.
     - Сидел, - одними губами сказал Илларион. - Освободили под подписку, месяцев десять назад.
     - Он сидел, - повторила в трубке Лиза. - Его освободили год назад или около того.
     - И ты с ним?..
     - И я с ним.
     - Ты с ним... что?
     - Я с ним все, Дунька, - твердо сказала Лиза. - И вчера в нас стреляли. Перед гаражом. В калитке дырки остались. Надо доски менять, чтобы отец не увидел. Увидит, в обморок упадет.
     - Лиза, при чем тут отец?! Кто стрелял?! Ты милицию вызывала?!
     - Нет, но дело не в этом.
     - Ты должна немедленно уехать оттуда! Это не твое дело, это дело милиции. Хочешь, я за тобой приеду, и мы...
     - Дунька, мы с Димой сейчас поедем ко мне на работу. Мне нужно поговорить с Максом, он что-нибудь посоветует. Я тебе позвоню. Ты не волнуйся.
     - Да как же мне не волноваться, когда... Да еще этот! Откуда он свалился на нашу голову?! Это его дача, что ли?! Или он купил ее у старых хозяев? Там же были какие-то старики, когда мы маленькие были!
     - Это дача его дедушки и бабушки, - пояснила Лиза. - Он и не приезжал никогда, а сейчас он бомж и там живет. Он так сам говорит.
     - Лиза, беги от него сейчас же! Ты что?! Не понимаешь, что с ним может быть опасно?! Мало того, что он бывший олигарх, он еще и бывший зэк!
     Наверное, не следовало говорить всего этого при Илларионе, который даже переминаться с ноги на ногу перестал - от любопытства и изумления, - но Дуньке было не до политеса.
     - Мы потом поговорим, ладно, Дунь? Я сейчас не могу.
     И в трубке все смолкло.
     - Это кто, твоя сестра? Вы про Белоключевского говорили? - спросил Илларион специальным равнодушным голосом. - Он был заметной фигурой, а потом сожрали его и даже костей не выплюнули. Он теперь никто, ноль - минус три. Вот как бывает, да? А начальник новый...
     Но ему не везло сегодня. Телефон на столе у ошеломленной новостями Дуньки опять залился тревожным светом, и она опять за него схватилась.
     - Да!
     - Евдокия?
     Дунька чуть не застонала. Звонила свекровь. Однако стонать Дунька не стала - свекровь все равно не поняла бы и уж точно ни в коем случае не одобрила этого!
     - Здравствуйте, Фиона Ксаверьевна. Как вы поживаете?
     - Благодарю, все в порядке. Как здоровье твоих родителей?
     - Благодарю, все в порядке, - отозвалась вредная Дунька, и ей представилась свекровь - в английском твиде, нога на ногу, на пальце бриллиант, не иначе "граф Орлов". Впрочем, этот самый "Орлов", кажется, находится в Грановитой палате и является национальным достоянием, а посему не может украшать палец свекрови.
     Или может?.. В их семейке все возможно.
     - Ты дома?
     - Нет, Фиона Ксаверьевна. Об эту пору я всегда на работе.
     Свекровь помолчала.
     - А мой сын? Я не могу ему дозвониться уже вторые сутки.
     - А сын как раз дома, - охотно объяснила Дунька. - Должно быть, отдыхает от трудов, Фиона Ксаверьевна. Приехал утром. Был бледен.
     Зачем она про бледность?! Так, от вредности, должно быть.
     Свекровь помолчала. Дунька тоже помолчала. Должно быть, помощница наливает чай. Чай не обычный, а специальный, который привозят из Китая. Какие-то цветы, похожие на засохшие мелкие яблочки. Зальешь такое яблочко водой, и в кипятке оно распускается, становится медузой со щупальцами неопределенного коричневого цвета. Вкус дрянной парфюмерии и распаренного веничка. Дунька ненавидела и чай, и медуз, и вообще всю процедуру чаепития.
     Помощницу свекрови звали Вера Федоровна - хорошо хоть фамилия не Комиссаржевская, а могла бы быть таковой, потому что актерствовала сия помощница превосходно. Она всегда точно знала, что именно следует представлять в данный момент, чтобы свекровь осталась довольной. Должно быть, сейчас у Веры Федоровны сухие губки сложены в выцветший бантик, и птичья лапка, держащая чайник, сильно сжата, так что побелели костяшки. Таким образом выражается высшая стадия неодобрения. Вера Федоровна Дуньку как-то сразу не полюбила - может быть, потому, что на ее, Дунькином, месте должна была оказаться Александра, дочка Веры Федоровны. Александра, которую в семье Дунькиного мужа звали исключительно Александрии, на манер великосветских барышень девятнадцатого века, была нежна, слаба и решительно не приспособлена к жизни. Неприспособленность считалась особым шиком, высшим проявлением аристократизма, хотя Дунька никогда этого не понимала. Свекровь-то как раз была отлично приспособлена, несмотря на всю свою тонкость!..
     Фиона Ксаверьевна "держала" художественную галерею на Чистых Прудах - небольшие московские пейзажики, дворики, старые липы, "грачи прилетели". Немного модерна, почти французского, совсем чуть-чуть абстракций, чтобы заманить и тех, и других. Галерея была маленькая, скорее салон, но очень популярная. Быть приглашенной "на четверг к Лопухиным" считалось очень почетным и правильным.
     Дунька "на четвергах" никогда не была - отказалась в первый же раз, когда ее пригласил Вадим, тогда еще нежный воздыхатель, а не муж.
     - Ни за что, - сказала она и засмеялась прямо в его восхищенные глаза. Он каждую минуту ею восхищался. Почему-то тогда это нисколько ее не настораживало, хотя должно было насторожить, все же не мальчик! - Я буду вести себя неприлично, я всегда неприлично себя веду по четвергам, и по средам тоже, и твоя мать ни за что не разрешит нам пожениться!
     Тогда это было страшно важно - пожениться. Задача номер один.
     Теперь задача номер один - как-нибудь развестись без потерь.
     В трубке тихо и приятно звякнуло, должно быть, свекровь глотнула из чашки. Все правильно Дунька поняла.
     Сейчас Фиона допьет чай, закурит душистую пахитоску, подпишет несколько бумаг - бумаги шелестят очень по-офисному, бриллиант на пальце взблескивает режущим блеском, ухоженные ногти тоже сверкают. Потом пройдется по галерее - сотрудники подобострастно улыбаются, картины ласково смотрят со стен, - а там уж и кофе с приятельницей, и массаж, и косметолог. До знакомства со свекровью Дунька была убеждена, что такое бывает только во второсортном американском кино "про красивую жизнь".
     - Евдокия, - заговорила в трубке свекровь, - должна сказать, что я никогда не одобряла тот образ жизни, в который ты втянула моего сына. - Я?!!
     - Но я отлично понимаю, что с Вадимом... тоже непросто. - Пауза произошла исключительно из-за того, что свекровь сделала еще один деликатный глоток. - Иногда он совершает странные поступки. Мне хотелось бы знать, зачем он вчера собирался навестить твою сестру?
     - Мою сестру? - переспросила ошарашенная Дунька и выпрямила спину. - Лизу?
     - У тебя есть еще какая-то?
     - Вадим собирался в Рощино?! Вчера?!
     - Именно вчера, - подтвердила свекровь.
     - Откуда вы знаете?!
     Тут свекровь вдруг по-настоящему запнулась и на секунду потеряла свой обычный холодно-уверенный тон. Она моментально нашла его вновь, но эта секунда все-таки была, и Дунька ее не пропустила.
     - Я узнала об этом случайно. Впрочем, это не имеет значения. Мне просто хотелось знать, какие дела у него могут быть с твоей сестрой?
     - Мне тоже очень хотелось бы, - пробормотала Дунька.
     - Что ты говоришь?
     - Ничего. Фиона Ксаверьевна, я его почти не видела, он вернулся, и я сразу уехала на работу.
     Он вернулся с раной в боку, в окровавленном свитере, бледный и злой. Дунька решила, что его побили возле палатки, у которой он останавливался, чтобы купить сигарет. Но тогда она понятия не имела ни о том, что в ее сестру кто-то стрелял, и именно вчера, ни о том, что Вадим зачем-то собирался с Лизой встречаться! Он никогда особенно не любил Лизу, искренне считал ее пустышкой, деревяшкой и еще какой-то такой и эдакой.
     - Так он дома?
     - Д-да, - выговорила Дунька, пытаясь собраться с мыслями. - Должен быть дома. Вы можете ему позвонить, Фиона Ксаверьевна!
     - Я так и сделаю, - пообещала свекровь. - Только вряд ли он даст мне удовлетворительное объяснение.
     Вот как - удовлетворительное объяснение!
     Он ведь не родился таким... равнодушным и слабым, подумала Дунька печально. Его таким сделали. Мамочка постаралась, а теперь говорит - "объяснение"!
     - И это его странное увлечение! - продолжала свекровь с неодобрением. - Какая-то девушка из народа! Я понимаю, если бы он увлекся кем-то из нашего круга, но эта!..
     Обсуждать со свекровью любовницу мужа Дунька решительно не могла. Даже играя по новым правилам - не могла.
     - Извините, Фиона Ксаверьевна, я должна бежать.
     - Если узнаешь, зачем он собирался к твоей сестре, Евдокия, позвони мне.
     - Непременно.
     Дунька аккуратно положила трубку на бумаги и потянула себя за кончик элегантного шейного платочка.
     Ну и дела.
     Сосед Лизы, бывший зэк и настоящий бомж, оказался олигархом так называемого "первого эшелона".
     Эшелон особого назначения. Наш паровоз, вперед лети, в коммуне остановка!..
     Не иначе, он втянул Лизу в какие-то собственные темные дела, и сестру теперь нужно спасать.
     Впрочем, у сестры имелись и собственные "темные дела" - тело Светы нашли в ее гараже. Так не бывает в нормальной, обычной, привычной жизни!.. Редактор Илларион почесал кудри под красной вязаной шапочкой и переступил с ноги на ногу. Любопытство пересиливало все остальное. Давно следовало бы уйти, изобразив незаинтересованность, а он все топтался.
     Дунька приложила к щекам холодные руки и немного подумала так, с руками, прижатыми к щекам. Ей казалось, что их прохлада остужает ее горячечные мысли.
     Потом она схватила телефон, нажала кнопку и долго слушала, но Вадим трубку не взял.
     Как выяснить, зачем он собирался к Лизе? Как узнать, был он у нее или нет? Откуда свекровь знает, что он туда собирался?! Она сказала "случайно", и что это может означать?! Подслушала? Подсмотрела? Расшифровала записку