южет, по ВВС тоже показали, и все забылось. В ушах все еще звенело.
     - А я никак не могла вспомнить, откуда я тебя знаю?..
     Он пожал плечами.
     - И... что? Кто ты теперь?
     - Никто.
     - Так не бывает.
     - Я не могу вернуться в бизнес, его давно уже переделили правильно. Я не хотел его делить, вот в чем дело. - Он вдруг засмеялся. - По наивности я думал, что он мой, раз уж я его создал. И его поделили без меня. Кроме того, у меня подмоченная репутация, а для западных партнеров это имеет значение. Существует еще подписка о невыезде и некоторое количество других... аппетитных деталей. Да там все есть, в папочке!
     Да, подумала Лиза. Бывший глава "Черного золота" - это вам не генеральный директор банка, о котором они с Дунькой мечтали с таким упоением. Это гораздо... хуже.
     - Я думала, что ты бомж.
     - Ну, я и есть бомж. Кроме этого дома, у меня ничего не осталось.
     - А на что ты живешь? Он опять засмеялся.
     - Ты хочешь предложить мне денег? Лиза серьезно на него посмотрела.
     - Да, если тебе нужно.
     Белоключевский поперхнулся своим виски и закашлялся. Кашлял долго и надсадно, покраснел весь, и на глазах выступили слезы.
     - Постучать по спине? - поинтересовалась Лиза ледяным тоном.
     - Не надо, - прокашлял он. - Обойдется.
     - А что такое с тобой? Я сказала какую-то глупость?
     - Да нет, - он перестал кашлять и вытер слезы. - Спасибо тебе. В последнее время никто не предлагал мне денег. Я все больше свои отдавал.
     Ей очень хотелось спросить, как же он теперь живет. Как вообще живут люди, которые из своего поднебесья со всего размаха плюхаются в земную хлябь, - или хляби бывают только небесные? - и сильно разбивают лбы, и получают синяки и увечья, и по уши вываливаются в навозе, а пути наверх нет, закрыт?!
     Но она заранее знала ответ. Он скажет, что теперь чистит дорожки.
     И это сущая правда.
     "Черное золото", господи, помоги мне!.."
     Но тогда все возможно. Тогда на самом деле стрелять могли именно в него, и скорее всего, так оно и было.
     Значит, тюрьмы кому-то показалось мало. Значит, он должен исчезнуть совсем, потому что он кому-то мешает.
     Значит, он не просто чистит дорожки.
     - Дима, за что тебя хотят убить? Белоключевский посмотрел на нее и восхитился потихоньку. Она оценила информацию, как-то ее обработала и немедленно кинулась в атаку. Она должна все знать. Она самостоятельно принимает решения. Она за все в ответе.
     Теперь вот решила, что в ответе за него.
     Беда. И вряд ли будет победа.
     - Ты знаешь, кому ты можешь так сильно мешать, что тебя хотят убить?!
     - Я знаю сто человек, которые просто мечтают меня убить! А может, двести или двести пятьдесят. Лиза, ты... не занимайся моим спасением. Пожалуйста. Давай займемся сначала твоим, а потом решим, что делать со мной.
     - Пока будем заниматься и решать, тебя убьют.
     - Возможно, - сказал он холодно, и тут она его узнала. Этот тон, эту манеру смотреть свысока, эту железную уверенность в том, что уж он-то все знает лучше всех! - Но меня бы уже давно убили, если бы это кому-нибудь было по-настоящему нужно.
     - В нас стреляли по-настоящему!
     - Это точно. Поэтому я и хочу, чтобы ты некоторое время пожила в Москве. У тебя родители в Москве?
     - У меня все в Москве, - разозлилась Лиза, которую выводил из себя этот его тон. Она не ребенок и не престарелая пенсионерка! Кажется, она уже сообщала ему об этом. Она умная, сильная и толковая. Она сама отлично знает, что ей делать. Она не станет сидеть в Москве и ждать, пока его застрелят на даче.
     В конце концов, теперь его жизнь почти так же важна для нее, как и ее собственная.
     ...и как это получилось? И, главное, когда?! Когда получилось?!
     - Дим, - сказала она, - давай утром вместе съездим ко мне на работу.
     - Зачем?!
     - Поговорим с Максом. Он отличный мужик и, главное, во всем этом разбирается. В оружии, пулях, гильзах и так далее. Он нам поможет. По крайней мере, посоветует что-нибудь толковое. Жить я останусь здесь, и вопрос закрыт.
     - Я тебя свяжу, - лениво сказал Белоключевский, - и отправлю родителям по почте.
     - Попробуй, - согласилась Лиза. - Только сама я ни за что не поеду.
     И он понял - не поедет. Она из тех союзников, которые никогда своих не сдают и ничего не боятся. Если такие бывают.
     И еще он понял, что выход у него только один - все время держать ее в поле зрения и надеяться только на то, что в критическую минуту он сможет ее защитить. И не спрашивать себя, что будет, если не сможет.
     Он немножко недооценил ее.
     - Хорошо, - сказал Белоключевский. - Будь по-твоему. Я не буду тебя связывать, а ты не станешь предлагать мне денег на жизнь. Это унижает остатки моего мужского достоинства.
     - А по-моему, - вдруг выпалила она, - все в порядке с твоим достоинством! И оно вовсе даже не униженное. Такое вполне достойное... достоинство.
     - Ты хулиганка.
     Лиза сосредоточенно кивнула. Они помолчали.
     - Самое непонятное, как убийца попал в гараж, - задумчиво произнесла она. - Ну, не было никаких следов!
     У Белоключевского имелась на этот счет мысль, но она казалась до того невозможной и странной, и он решил, что пока не станет ее излагать.
     Для начала ему на самом деле нужно съездить к ней в контору и понять, что там происходит. Вряд ли он поймет это с первого взгляда, но попытаться все же стоит.
     - Я пойду домой, - объявила Лиза. - У меня там телефон.
     - Это мы уже слышали.
     - И мне надо переодеться и принять душ. Утро скоро.
     - Уже утро, Лиза.
     - Вот именно. - Она поднялась и потрясла пачку из-под сигарет, проверяя, есть ли там что-нибудь. Пачка была пуста. - А ты приходи завтракать, хочешь? Что олигархи едят на завтрак?
     - Яичницу, - сказал он весело. - С колбасой. Некоторые из них еще пьют кофе.
     - Я сварю. Приходи через полчаса, хорошо? Нет, минут через сорок. А сколько времени?
     - Пять.
     - Почему-то мне страшно хочется есть.
     - Ты бы поспала сначала. Часа три у нас есть.
     - Димка, если я останусь у тебя, мы... спать все равно не будем.
     - Это точно, - пробормотал Белоключевский. - Но поспать надо.
     - Значит, завтрак откладывается. Я подремлю немножко, а потом ты придешь, хорошо? Или нет, позвони сначала, чтобы я встала. У тебя есть мой телефон?
     Он покачал головой и красным обгрызенным карандашом, найденным на буфете, она записала свой номер.
     Конечно, он пошел ее провожать, и зашел в дом, и они еще целовались на крылечке, и оказалось, что расстаться тяжело, почти невозможно. Все-таки Лиза выставила его, всерьез сомневаясь в правильности принятого решения, но ей хотелось остаться одной, без него, чтобы все как-то улеглось в голове.
     Он торчал на крыльце, пока она запирала дверь, а потом прошел под окнами - в одном свитере в такой мороз! - и помахал ей, словно знал, что она смотрит ему вслед.
     Он ушел, и она осталась одна.

***

     Морг ждал всего несколько минут, и не напрасно.
     Они ушли вдвоем, но объект вскоре вернулся - видимо, на ее территории любовные утехи не планировались. Объект некоторое время постоял на тропинке, совсем близко от Морга. Он посмотрел в небо, потом в заросли бузины и сирени, покрутил головой и поднялся на крыльцо.
     Щелкнул замок, но Морга не смущали никакие замки. Все складывалось как нельзя лучше.
     Ждать больше не имеет смысла. Это только в кино маньяк ждет, когда жертва заснет, чтобы напасть на нее. Не надо много ума, чтобы убить спящего человека! Он, Морг, все сделает по-другому.
     Он перенес канистру, поставил рядом с крыльцом, чтобы потом было удобнее работать. Постоял, прислушиваясь.
     Ничего, только зимняя, дачная, подмосковная тишина, глухая и мягкая, как вата.
     Он с удовольствием представлял себе, как утром сюда понаедут машины с мигалками, колеса и ботинки истопчут снег, который к тому времени и так лишится своей девственной белизны, менты забросают его бычками дешевых вонючих сигарет и станут от души материться, сообразив, что и это тоже "глухарь", совершенно непробиваемый "глухарь", как и сгоревшая в овраге машина.
     Морг презирал тех, кто был не так умен и предусмотрителен, как он сам.
     Он поднялся на крыльцо со сбитым домотканым половиком и еще прислушался, но ничего подозрительного не расслышал, после чего нагнулся и немного поковырялся с замком.
     - Давай, милый, - беззвучно попросил он замок. - Давай открывайся!
     Замок послушно открылся.
     В доме было тепло и тихо, пахло сигаретным дымом и кофе. Чуткие охотничьи ноздри Морга уловили запах березовых поленьев, мужского одеколона, женских духов и овчины от висящего на вешалке тулупа.
     В ванной лилась вода.
     Отлично. Лучше не придумаешь. Удача сегодня на его стороне.
     Звук шел из глубины дома, а больше никаких звуков не раздавалось, значит, хозяин там.
     Перед ним был темный коридор, в конце которого черным провалом была обозначена дверь в какое-то большое помещение, видимо, комнату. Слева кухня, на кухне горит свет.
     Морг заглянул и в одну секунду увидел все, что должен был увидеть. Отлично.
     У него не было цели выдавать убийство за несчастный случай, но можно попробовать, раз уж есть такая возможность. Бутылка пусть остается, где стоит, а сигареты и вычурную тяжеленную зажигалку из белого и желтого золота он прихватил и положил себе в карман.
     Справа по коридору две распахнутые двери, за которыми тоже темно. Он шел совершенно бесшумно и в каждую заглянул.
     Окно выходит на ту сторону участка. Моргу оно не подходило, потому что он вовсе не собирался прыгать так, чтобы в снегу остались следы, но на всякий случай это окно он отметил. В комнате еще были кожаный диван, блестевший сальным блеском, несколько книжных полок и высокая изразцовая печь.
     В следующей комнате он увидел два окна, также выходящие в сад, письменный стол и нагромождение какой-то убогой мебели. На круглом столике стоял нелепый старомодный телефон. Морг бесшумно подошел к столику, поднял трубку и послушал. В трубке ровно гудело. Морг вернул ее на пластмассовые уши, присел, не спеша нашарил шнур и добрался по нему до стены. Обрезать его не было никакого смысла - так делают только в кино, для красоты, - и Морг аккуратно вынул его из розетки.
     Морг пересек большую квадратную комнату и постоял, прислушиваясь. Как всякий профессиональный охотник, он отлично различал звуки. Звук льющейся воды стал громче, и Морг увидел полоску света. Очевидно, ванная там.
     Ванна. Точно ванна, а не душ. Лучше не придумаешь.
     Теперь следовало действовать быстро.
     Он отступил от двери ванной, перескочил коридор и оказался на крыльце. Ему нужна была канистра, и он подхватил ее. Канистра была тяжелая и холодная, к металлическому дну прилип снег.
     Морг вернулся в большую комнату - вода все лилась, шумела умиротворенно и успокоительно. Все отлично.
     Он открыл канистру, наклонил и пристроил к ножке кресла так, чтобы жидкость из отверстия потихоньку лилась на ковер.
     На всякий случай проверил, легко ли вытаскивается пистолет - он всегда так делал, чтобы быть готовым, если обстоятельства сложатся неудачно, потом одним движением ударил по выключателю, приделанному справа от входа в ванную, и молниеносно распахнул узкую дверку.
     Объект лежал в ванне, как Морг и предполагал, беззащитный, голый.
     Неинтересно, успел подумать Морг, слишком просто. Он захлебнется раньше, чем сообразит, что произошло.
     Руками в перчатках Морг стремительно дернул вверх голые волосатые ноги, и голова лежащего скрылась под водой. Он бешено замолотил руками, извиваясь и пытаясь вырваться, но Морг держал его крепко и знал, что удержит. Это недолго. Он уже наглотался воды, паника действует сокрушительней любой пистолетной пули. Еще несколько секунд.
     И в это самое мгновение, когда уже почти все было сделано, сзади грянул выстрел.

***

     Лиза Арсеньева сняла куртку и неловко пристроила ее на вешалку. От усталости, переживаний и нескольких пылких поцелуев на крылечке с бывшим олигархом Белоключевским у нее дрожали руки и в спине тоже как будто мелко тряслось.
     Сейчас самое главное ни о чем не думать.
     "Я подумаю об этом завтра". Кто из знаменитых героинь так говорил?.. Она знала, но забыла.
     Очень хотелось спать, но она подозревала, что ни за что не заснет, даже если немедленно кинется в постель. Ну и ладно. Если заснуть не удастся, она вернется к Белоключевскому.
     Пожалуй, это была не слишком хорошая идея - побыть одной.
     Она посмотрела на ручные часы, обнаружила, что они показывают пол-одиннадцатого, и долго не могла сообразить, в чем тут загвоздка. Потом наконец сообразила, что они, должно быть, остановились, когда бывший олигарх и нынешний любовник толкнул ее в снег под забор.
     Будильник на втором этаже, далеко, зато можно посмотреть время в мобильнике. Вздыхая, она отправилась искать телефон и нашла его на террасе. Телефон лежал на столе. Она собиралась звонить Дуньке, когда услышала за окнами, как Белоключевский шаркает своей лопатой.
     Она поднесла мобильный к глазам, но какое-то непонятное белое пятно на ковре привлекло ее внимание. Не было раньше никакого пятна. Она наклонилась и посмотрела. Потом потрогала рукой.
     Это оказалось никакое не пятно, а тонкая пластинка тающего снега, похоже, отвалившаяся с подошвы башмака. Вон даже рифленый след остался. Лиза присела и еще потрогала холодную шершавую поверхность.
     Холод из пальцев хлестнул прямо в мозг.
     Здесь никого не могло быть. Белоключевский не заходил, а она сняла унты в коридоре. И тем не менее кто-то был здесь, совсем недавно, потому что снег еще не растаял!
     Никто не мог вернуться, чтобы убить ее, так сказал ей сосед, но тем не менее кто-то вернулся! Вернулся и сейчас у нее в доме! И он сейчас убьет ее или убьет на улице, когда она, подгоняемая ужасом, выскочит наружу.
     В доме у нее шансов нет, но она может попробовать добежать до Димы. Она попробует добежать до Белоключевского!
     Лиза Арсеньева, преуспевающая деловая женщина, сама себе начальник, руководитель и в некотором роде бизнесмен, на четвереньках поползла в сторону входной двери, потом вскочила на ноги, ринулась в коридор и опрометью выскочила на крыльцо.
     Только бы добежать.
     Только бы добежать, пока не грянул выстрел в спину!
     Она пронеслась по своему участку, протиснулась в дыру в заборе, на которую, слава богу, не была повешена калитка, пробежала под соснами и кустами бузины и сирени. Большая Медведица прыгала у нее над головой, вот-вот рухнет и придавит ее своей тяжестью. Лиза взлетела на крыльцо, рванула дверь и стала валиться назад, потому что дверь оказалась не заперта и распахнулась сразу, наотмашь.
     Лиза ворвалась в тесный коридорчик, из которого ушла всего несколько минут назад, и замерла.
     В доме пахло какой-то тяжелой химией, от которой немедленно закружилась голова, и из ванной доносились какие-то странные, хлюпающие звуки, будто кто-то тонул.
     У нее была только одна секунда, чтобы сообразить. Она не сообразила бы сама, но кто-то помог ей, словно вложил в голову это моментальное осознание.
     Тот человек здесь. В ванной. Он был в доме у Лизы и теперь пришел сюда, чтобы убить Белоключевского.
     Он занят тем, что сейчас, вот прямо сейчас, убивает его. Но он не знает, что Лиза Арсеньева тоже здесь!
     Она не умеет убивать, но она попробует.
     Действуя безошибочно и четко, она сунула руку в карман дохи, темной тушей свисавшей с вешалки, и нащупала холодный и твердый пистолет. Она вытащила его, осмотрела и сняла с предохранителя, как учил Борис Викторович, отставной полковник, преподававший в школе начальную военную подготовку.
     Отставной полковник отлично подготовил Лизу к войне.
     Стараясь не дышать глубоко, она прошла коридор - глаза уже привыкли к темноте, - поудобнее перехватила рифленую рукоятку, распахнула дверь и, не думая ни секунды, выстрелила в силуэт человека, хорошо видный на фоне зимнего окна, за которым была луна и много белого снега.
     В этой точке остановилось время.
     Силуэт дернулся, покачнулся, в полной тишине раздался замедленный всплеск, удар, зазвенело стекло, и тень, странно подпрыгнув, медленно оглянулась, подскочила к подоконнику, прыгнула и, выбив раму, перевалилась на ту сторону.
     Распахнутое окно, ночь, звук льющейся воды.
     От луны было почти светло, только свет казался ненастоящим, синим. Такого света не бывает на самом деле.
     В ванне лежал ее Дима. Голова его была под водой.
     Его нужно спасать, вытаскивать! Он захлебнется сейчас, если еще не захлебнулся. Она должна, должна, но ей стало так страшно, что ноги не двигались и руки не поднимались.
     Лиза не успела ничего предпринять. Пальцы, скрюченные, как у старого ворона, напряглись, судорожно сжались по краям белой ванны, и голова поднялась, медленно, как в фильме ужасов. Он вытащил себя сам.
     Вытащил, втянул долгожданный воздух и закашлялся страшным безудержным кашлем, и вода потекла из него, как из губки, как будто он весь пропитался этой водой.
     Он кашлял долго, а Лиза стояла и смотрела с пистолетом в опущенной руке.
     Он поднялся в ванне во весь рост, сотрясаясь от судорожного кашля, рвавшего его на части, взялся за стену и некоторое время стоял, свесив голову между руками. Вода из него все лилась, и он втягивал в себя воздух с протяжными всхлипами.
     Лиза подошла и закрыла окно, чтобы он не простудился.
     Мокрому на морозе нехорошо. Мокрому и голому.
     - Свет не зажигай, - прохрипел Белоключевский, как только смог. - Подожди.
     Держась за стену, он вылез из ванны и присел на край. Лиза подала ему полотенце.
     Он уткнулся в него и сидел так некоторое время. Лиза посмотрела на пистолет в своей руке.
     Разве я умею стрелять?
     Видимо, да, умею.
     - Он вернулся, - выговорил Белоключевский. - Я и не думал, что он может... А он вернулся.
     - Вытрись, Дима. - А?
     - Вытрись, здесь холодно. Белоключевский послушно вытерся.
     - Откуда ты взялась?
     Она покачала головой. Она не в состоянии была рассказывать.
     В нереальном лунном свете он кое-как натянул на себя штаны и потрогал рукой саднившее горло.
     "Я никогда этого не забуду. Я никогда не забуду, как меня убивали, а я ничего не мог поделать. Я даже не понял, что произошло. Пытался дышать, но дышал почему-то водой. Меня лишили воздуха, и я ничего не мог поделать".
     Очень болела голова, но как-то странно, как никогда не болела до этого - казалось, внутри кости налились тупой болью.
     - Дима, здесь какой-то запах. Ты не чувствуешь? Когда я вошла, уже пахло.
     Он сейчас ничего не чувствовал, но, придерживаясь за стену, осторожно двинулся в комнату.
     Посреди ковра стояло нечто темное, прямоугольное, из него потихоньку текло на ковер.
     Как во сне, Белоключевский подошел, аккуратно отодвинул приставленное кресло. В железной канистре тихо и угрожающе плеснуло.
     - Лиза, помоги мне.
     - Что?
     - Нужно скатать ковер и вытащить его на улицу. Это какая-то горючая химия, ацетон или что-то в этом роде. Помоги мне!..
     Двумя руками, потому что очень ослабел, Белоключевский с трудом поднял канистру и потащил ее прочь из дома. Лиза присела и стала скатывать ковер. Примерно на середине ковра ее затошнило, перед глазами поплыло, и пришлось опереться о пол рукой, в которой был пистолет. Она так и скатывала ковер - одной рукой.
     Вернулся Белоключевский, поднял ее и сунул в окно. То есть он сначала открыл окно - он по очереди открыл все окна в доме, - а потом сунул в него Лизу. Она задышала вкусным морозным воздухом, имевшим отчетливый привкус химии, открыла рот. Голова горела, и, чтобы остудить ее, Лиза приложила ко лбу вороненый бок пистолета.
     Ночь была глухой, какой бывает только под утро.
     Лиза дышала, освобождаясь от ужаса, все смотрела на снег, а потом прямо перед носом у нее возник Белоключевский.
     - Как же? - подозрительно спро