ьника охраны он моментально ощутил себя... ненужным. Забытым. Некомпетентным.
     Он ей не нужен. Она отлично справляется и без него, и в том, с чем она не справляется, ей помогает Макс Громов. Именно на него и только на него она рассчитывает, именно с ним советуется, именно в его профессионализм верит, как во второй закон Ньютона - незыблемую истину.
     "При чем тут я?.."
     Громов потянулся со своего места и пристроил трубку на аппарат.
     - А теперь, - сказал он решительно, - пусть кто-нибудь толком мне расскажет, что именно произошло. И когда, по минутам и по секундам.
     - Дунька, наливай всем кофе, - скомандовала Лиза. - Дим, сгущенки нет, придется с молоком. Сколько тебе сахару? Восемь ложек или двенадцать?
     - Тридцать шесть, - ответило за него его раздражение. - Лиза, я пойду покурю.
     Она посмотрела на него с изумлением и беспокойством. С ним что-то было не так, а что именно, она пока не могла понять.
     От чего это он взбесился?.. Вроде бы все хорошо, и они наконец добрались до Макса, который сию минуту все им растолкует и, главное, научит, как спастись.
     Все хорошо.
     И тут вдруг Белоключевский увидел телефон.
     Молоток в виске замер на миг и ударил так, что на секунду ему показалось, что он сейчас упадет в обморок, постыдный дамский обморок - прямо на глазах у Лизы, и ее язвительной сестры, и этого мужика, начальника службы безопасности, которого явно никакими обмороками не проймешь. Белоключевский даже представил себе на миг, какое у него будет лицо, когда он придет в себя, а Макс Громов поднесет к его губам стакан с водой!..
     Телефон, господи Иисусе! Шнур от телефона.
     Белоключевский снова схватился было за голову, но отдернул руку - нельзя, чтобы заметила Лиза, никак нельзя!
     - Я все-таки выйду покурить, - сказал он хрипло. - Что-то у меня голова побаливает.
     - Голова? - весело удивился Громов. - Как же она может побаливать, когда она - кость?
     Белоключевский не слушал его.
     - Дима?
     - Все в порядке, Лиза. Я на лестнице покурю и...
     Все. Ты мне пока кофе налей.
     Он выскочил за дверь, провожаемый изумленными взглядами, - лучше бы в обморок бухнулся, было бы не так стыдно, право слово! - и в приемной первым делом наткнулся на секретаршу.
     - Вы... что-нибудь хотите?
     Как пить дать, она приняла его за истопника или слесаря, который чинит Лизину машину. Ну, на худой конец, сторожа с дачи. И тон у нее соответствующий - под стать сторожу.
     Но Дмитрий Белоключевский не был сторожем - никогда. Он умел быстро брать себя в руки и принимать решения.
     Черт побери, все дело в этом проклятом телефоне!
     Молодец Макс Громов. Умница просто.
     - Где у вас курят?
     У секретарши округлились глаза.
     - А Елизавета Юрьевна разве...
     - Нет, нет, все в порядке, просто у меня очень крепкие сигареты. А там, - и Белоключевский скромно улыбнулся, - дамы.
     - Тогда в холле, пожалуйста. Выйдете из приемной и налево. Там кресла и пепельницы стоят. Может, подать вам туда кофе?
     "Она решила, что меня выпроводили, и предлагает мне некоторую компенсацию. Умница девочка. У Лизы отличная секретарша".
     - Нет, спасибо. Я только покурю.
     Он вышел из приемной и осторожно прикрыл за собой дверь. В коридоре никого не было - то ли сотрудники разбежались по комнатам, то ли в спешке разъехались по домам, опасаясь, что на ночь глядя начальница придумает им какую-нибудь работу. Где-то играла музыка, и он усмехнулся, узнав "Ромео и Джульетту". Какие образованные люди тут трудятся! Просто любо-дорого посмотреть, вернее, послушать.
     Белоключевский вышел в просторный холл, из окон которого тоже открывался сказочный вид на вечернюю Москву, утопающую в огнях и снегу, закурил и сунул пачку сигарет в карман.
     Надо подумать. Надо подумать.
     Думал он очень недолго, потому что информации было мало, но он уже не сомневался, что прав. Прав!
     Он достал мобильный - не сразу, потому что попадались все время сигареты, а телефон куда-то запропал, - помедлил и набрал номер. Он помнил его наизусть.
     - Привет, - сказал он, как только ему ответили.
     - Привет, - отозвались в трубку. - Смотри-ка, даже телефон все тот же. Ты номер так и не сменил?
     - Зачем?
     - А и правда, - отозвались из трубки. - Незачем. Я уже три часа жду, когда ты позвонишь. Что не сразу?
     - Сразу я не мог. Ты видел, какой у меня эскорт? Его собеседник засмеялся.
     - Видел. Только я не понял, ты жалуешься или хвалишься?
     - Хвалюсь, - признался Белоключевский.
     Они помолчали.
     - У меня проблемы, - продолжил он наконец, - мне нужна твоя помощь.
     - Помо-ощь? - протянули в трубке насмешливо. - А что, больше не осталось помощников? И какой из меня помощник?! Где ты и где я?! И потом, у меня теперь другая работа.
     - Я понял, что у тебя работа, но один я не справлюсь. В другое время мне было бы наплевать, а сейчас...
     - А сейчас помирать не хочется, - констатировали в трубке. - Все ясно.
     - Ты мне поможешь? Собеседник помолчал. - Как?
     - Приезжай ко мне на дачу, я все тебе объясню.
     Опять молчание.
     В "прошлой жизни" они никогда не дружили, слегка недолюбливали и опасались друг друга, а теперь вот так получилось, что Белоключевскому без него не обойтись.
     - Ты слышишь меня?
     - Слышу.
     - Ну? Приедешь?
     - Ты лишил меня работы и репутации. Тогда, помнишь? Я не хочу сейчас начинать все сначала.
     Белоключевский сильно затянулся.
     Черная и густая грязь, лежавшая на дне души, вдруг всколыхнулась и плеснула прямо на его оголенные нервы. Внутри все зашипело и скорчилось.
     Ожог.
     Белоключевский был уверен, что там уже все сожжено. Нечему больше гореть.
     - У меня тоже нет ни работы, ни репутации, - проскрежетал он. - И больше никогда не будет, в отличие от тебя.
     - Это точно, - согласились в трубке. - Я приеду, Дима, что ты меня уговариваешь! На какую дачу?
     - У меня одна осталась.
     - Бабушкина?
     - Ну, конечно. Какая же еще?
     - Я приеду, - повторили в трубке. - Мне надо торопиться, правильно я понимаю?
     - Да. Ты должен приехать раньше меня, иначе это никакого смысла не имеет. Нам надо поговорить. И мне нужна информация.
     - Какого рода?
     Белоключевский быстро объяснил - какого именно.
     - Хорошо, - сказал собеседник. - Постараюсь, хотя времени мало.
     И в пластмассовом устройстве наступила тишина, и Белоключевский остался один.
     Он быстро докурил свою сигарету, кинул ее в пепельницу и еще раз глянул на распростертую за окнами Москву.
     Черт побери все на свете!
     И почему?! Зачем?!
     В коридоре по-прежнему никого не было, лишь только пробежал шустрый мальчишка в наушниках и нелепом розовом свитере с задранными до локтей рукавами.
     - Эй, парень! - окликнул его Белоключевский и побежал за ним. - Слышишь?! Остановись!
     - А? - Парень притормозил и вынул из уха блестящую пипочку наушника. - Вы к кому?
     - Я ни к кому, - буркнул Белоключевский поспешно. - Мне нужен Громов. Как мне его найти?
     - А во-он его кабинет, видите, дверь приоткрыта. Если он не ушел еще. Хотя, если б ушел, он бы дверь запер!
     - Спасибо.
     Белоключевский и сам не знал, что именно станет делать в кабинете у Громова, что ему там понадобилось, но был совершенно убежден, что должен зайти. Оглянувшись по сторонам, как жулик, замышляющий ограбление, он подошел к двери и постучал.
     Дверь качнулась, подалась, он вытянул руку и поднажал посильнее. Створка отворилась. Белоключевский почему-то был уверен, что в кабинете темно, и страшно изумился, когда оказалось, что там горит яркий офисный свет - цепь маленьких лампочек на потолке, и настольная лампа, и приемник мурлычет французскую песню. Белоключевский, как все хорошие мальчики, с детства выученный французскому языку, разобрал что-то про шоколад и еще про вкус поцелуя.
     Его поцелуи никогда не имели вкуса шоколада, с кем бы он ни целовался. Должно быть, это что-то очень французское, русскому мироощущению недоступное.
     Шоколад. Поцелуй. Победа.
     Хорошо бы остаться в живых.
     На столе лежали какие-то бумаги, довольно беспорядочно, и сверху детективчик Антона Леонтьева, страницами вниз, и стояла кружка с холодным кофе, и пепельница с окурками "Данхилла".
     Телефон. Шнур. Ну да, все правильно. Белоключевский сверху посмотрел на окурки.
     Ну что?.. Вытащить один и спрятать в пузырек из-под но-шпы?!
     Он не знал, сколько у него времени, как скоро те трое хватятся его и поймут, что он давно уже выкурил все свои сигареты и теперь болтается неизвестно где.
     Нужно спешить.
     Хуже всего было то, что он по-прежнему ничего не понимал, потому что у него не имелось почти никакой информации, кроме проклятого телефонного шнура!
     Ну, хорошо. Окурки.
     Он достал из кармана пластмассовый пузырек, где уже болтался один окурок, торопливо открыл - он, конечно, никак не хотел открываться! - уронил, крышка покатилась. Прислушиваясь так, что больно стало в затылке, он полез под стол, стул откатился в сторону, стукнулся в перегородку. Белоключевскому показалось, что обрушилась стена, такой был шум!
     Быстрее. Быстрее, черт тебя побери совсем!
     Он нашарил пластмассовый кружок, который закатился довольно далеко, и начал, пятясь, выбираться, и шее стало жарко в вороте черного свитера.
     Что он будет делать, если его здесь застукают?! Кому и что он станет объяснять?!
     Все чувства обострились так, что их острые пики лезли наружу, кололи глаза и горло.
     Еще несколько дней назад он знал совершенно точно - у него нет больше никаких чувств. Нечему обостряться.
     Тяжело дыша, Белоключевский выбрался из-под стола, неловкими пальцами сунул окурок в пластмассовый пузырек, придвинул стул и оглядел столешницу - не осталось ли там каких-нибудь следов его присутствия.
     Ничего не было, по крайней мере на первый взгляд.
     Пот тонкой струйкой потек между лопаток.
     Он два раза чуть не погиб, и в третий раз не дастся. Хватит. Ему есть зачем жить.
     Телефон на столе зазвонил так неожиданно и так громко, что Белоключевский сильно вздрогнул, и рука, уже потянувшаяся к двери, промахнулась мимо ручки.
     Нужно уходить. Прямо сейчас.
     Телефон звонил.
     За дверью был холл, безопасный, по крайней мере в данную минуту, полный приоткрытых дверей и Москвы, которая мирно текла за окнами в реках и водоворотах метели. Нужно немедленно выйти, сесть в кресло и закурить. Он же пошел курить, черт возьми!
     Телефон звонил.
     Как загипнотизированный, Белоключевский отошел от двери, приблизился к столу и посмотрел. В длинном и узком пластмассовом окошечке мигал номер - все офисные телефоны устроены одинаково!
     Самым страшным оказалось то, что он знал этот номер.
     Так же хорошо, как и свой собственный.
     И в этот миг ему стало наплевать. На все. Даже на собственную жизнь или смерть.
     Он должен выяснить все до конца. Он никогда не сдавался без боя. Еще не хватает!
     И он поднял трубку и сказал хрипло:
     - Да.
     - Он уехал, - произнес ему в ухо быстрый, чуть задыхающийся голос. - Я только что там была, и его нет. Но это ничего не означает, он вечером вернется, это точно. Ему просто некуда больше деваться.
     - Да.
     - Значит, сегодня? - то ли спросил, то ли приказал голос. - Дальше тянуть нельзя.
     - Сегодня, - согласился Белоключевский и положил трубку.
     Беда, подумал он тупо. И неизвестно, будет ли когда-нибудь победа.
     Где-то в отдалении хлопнула дверь, произошло какое-то движение, и голос Лизиной секретарши что-то такое проговорил, довольно веселое.
     Они его ищут. Они сейчас его найдут.
     Не может быть, чтобы в кабинете начальника службы безопасности звонки никак не фиксировались. Наверняка у этого телефона есть память, куда попадают все номера, с которых звонили в последнее время.
     - ... да я на минуту, - во весь голос сказал в отдалении Громов, - у меня сигареты кончились.
     - Может, принести вам, Максим? Это Мила спросила.
     Белоключевский нажимал кнопки. Меню. Звонки. Непринятые звонки. Автоответчик.
     - Нет, я сам, Милочка. Я их так упрятал, что тебе не найти.
     - Зачем же вы их упрятали? - Голос кокетливый, даже слегка игривый. Всем тутошним барышням нравится начальник службы безопасности!
     Последний вызов - есть!
     Белоключевский нажал "о'кей", потом "стереть"
     И еще секунду ждал, пока тупоумный телефон сотрет запись и вернется в меню.
     - А спрятал я их, чтобы меньше курить, моя дорогая!
     - Макс! - Голос Лизы. - Макс, подойди на минутку!
     - Да я вернусь сейчас!
     Белоключевский рукавом зачем-то протер кнопки, приоткрыл дверь и посмотрел. Никого в коридоре не оказалось, но голоса звучали очень близко, совсем близко, а выйти ему нужно было так, чтобы никто его не заметил.
     Если Громов заметит, все его усилия - псу под хвост.
     "Всемилостивые архангелы Петр и Павел, помогите мне! Еще немного, в последний раз!.."
     Он выскользнул в холл и прикрыл за собой дверь - так, чтобы оставалась щель, как было до его визита.
     - Лиз, да я на одну секунду!..
     Белоключевский быстро и бесшумно сел в кресло, закурил, сунул зажигалку в обивку, потому что ему некогда было лезть в карман, и прикрыл ладонью глаза.
     - Вот вы где! - сказал Громов громко. - А мы думаем, куда вы пропали.
     Белоключевский сделал неопределенное движение сигаретой.
     - Я не пропал. Я что-то устал сегодня. Перенервничал.
     - А-а, - протянул Громов. - Ну, всякое бывает, конечно. Особенно когда стреляют. Лиза мне рассказала. Вы молодец.
     После чего быстро прошел в свой кабинет. Белоключевский смотрел ему вслед.
     - А я за сигаретами, - дружелюбно прокричал оттуда невидимый Громов, - у меня кончились!
     - А я уже курить не могу, - отозвался Белоключевский. - И не курить тоже не могу!
     - Это точно, - подтвердил Громов, появляясь на пороге. Непочатая пачка сигарет была у него в руке, он отрывал от нее прозрачную обертку. - Не хотите моих?
     - Нет, спасибо.
     Ему казалось, что Громов обо всем догадался и теперь играет с ним в какую-то игру, правила которой неизвестны Белоключевскому.
     - Телефон у меня звонил, не слышали? Белоключевский посмотрел ему в глаза. В конце концов, теперь уже все неважно. В конце концов, теперь только - кто кого.
     - Нет, - сказал он беспечно. - Не слышал. Я не прислушивался, у меня голова болит.
     - Ну понятно, - согласился Громов. - А то я на свидание собрался, старый козел.
     - Повезло вам, - весело ответил Белоключевский. - Свидание у вас! А я вот домой собираюсь. Спать. Всю ночь не спал, Лиза, наверное, рассказала. И на свидания меня никто не приглашает.
     - Все впереди, - неопределенно произнес Громов, видимо, озадаченный его весельем. Если бы не глаза, ничего особенного не было в нем, ничего настораживающего. А может, Белоключевский придумал про глаза?..
     На пороге своей приемной показалась Лиза, вид у нее был недовольный.
     - Дяденьки, - сказала она Белоключевскому и Громову, - что это тут у вас? Сепаратные переговоры? Дим, почему ты сидишь? Или тебе неинтересно?! Макс, я еще не договорила! Куда ты подевался?
     - Они просто хотят все решить без нас, - из-за ее плеча выпалила Дунька. - Это у них так принято, у мужиков. Все равно мы безмозглые курицы и помочь им ничем не сможем. Это они так думают!
     Громов заулыбался, раскинул руки, подошел и обнял Лизу, чуть не оторвав ее от пола. Белоключевский вдруг так испугался, что вскочил с кресла, сделал два торопливых шага и остановился, понимая, что делает что-то не то.
     - Никак не могу решить, - провозгласил Громов, - на которой из них мне жениться, на той или на этой. Как вы думаете? На которой лучше?
     "Сейчас я его убью, - подумал Белоключевский отчетливо. - Прямо здесь. Не будет никакой дуэли, что за чертовщина! Я убью его, и все.
     Будет победа. Или беда?.."
     - Дим, - сказала Лиза, - у тебя какой-то странный вид. Ты что? Заболел?
     - Простыл, наверное, - пробормотал Белоключевский непослушными деревянными губами. - Вчера. Температура поднимается.
     - Тогда надо уезжать, - озабоченно заявила Лиза, поцеловала Громова в щеку и решительно направилась к Белоключевскому. - Сейчас Макс скажет нам, что мы должны делать и какие правила безопасности соблюдать, и мы поедем. Да, Дим?
     - Да, - согласился Белоключевский.

***

     Дунька выскочила из машины, добежала до подъезда и помахала рукой, чтобы сестра и ее бывший олигарх и нынешний бойфренд видели, что с ней все в порядке.
     Фары мигнули - бывший олигарх сигнализировал, что они уезжают.
     Дунька еще постояла на крылечке, провожая глазами громадный черный джип. Потом его закрыл еще какой-то выезжавший со двора автомобиль, подозрительно похожий на машину ее свекрови, но что Фио-не делать в Дунькином дворе в такой поздний час!
     "Может, все-таки у него есть деньги, - подумала она мечтательно. - Вон какой джип! Может, не все у него отобрали? Вот бы хорошо пристроить сестру замуж за мужика с деньгами!"
     Дунька была очень практичной - вернее, считала себя таковой, - и очень это в себе любила.
     Этот, кажется, ничего, подходит. Она уж было решила, что придется сидеть на яблоне с кинжалом в зубах, чтобы отвадить его от сестрицы, но, похоже, все обойдется. Не придется на яблоне сидеть.
     Только бы ничего не случилось. Только бы ничего страшного не произошло.
     Громов, которому она верила абсолютно, сказал, что сегодня ничего не будет - слишком опасно, даже для такого неуемного киллера, каким оказался тот, что стрелял в Лизу и Белоключевского. Кроме того, он пообещал, что заедет на дачу и оценит оперативную обстановку. Кажется, именно так он и выразился - "оперативную обстановку". В этом была надежда. Макс не из тех, кто бросает своих в беде.
     Да и Белоключевский не промах - все-таки он дважды не дал себя убить. Впрочем, насколько Дунька поняла, во второй раз убить его не позволила ее сестра.
     Дунька правильно ее воспитала. Из нее получился настоящий боец - в прямом смысле этого слова.
     Она набрала на домофоне код и, позевывая, стала дожидаться лифта. Супруга, скорее всего, дома нет. Впрочем, может, и есть - все-таки утром он был в плохом состоянии и вполне мог засесть дома зализывать раны.
     И как только она вспомнила про Вадима, с нее мигом слетел весь сон.
     Как она могла позабыть?! Утешившись тем, что теперь все проблемы сестры возьмет на себя начальник ее службы безопасности, она совершенно упустила из виду Вадима, Александру, несостоявшуюся женщину его жизни, листочек с адресом и всю остальную ерунду, которая произошла сегодня!
     Они так и не поговорили о том, зачем Вадим мог приезжать в Рощино - ведь Белоключевский установил это совершенно точно.
     Откуда у мужа рана на боку? Зачем Александре Лизин рощинский адрес? Что такого удивительного увидел Белоключевский на стене галереи среди старых плакатов и фотографий?!
     Лифт легонько толкнулся в пол и распахнул чистые стеклянные двери. Дунька задумчиво вошла.
     Она ничего не боится - и уж точно не боится своего непутевого и слабого муженька. Если Вадим дома, она сейчас же все выяснит.
     Она заставит его сказать, где он получил свою дурацкую, как в пьесе, рану, и зачем его носило в Рощино, и что вообще означает вся эта чертовщина!
     Она выскочила из лифта, попутно шаря в сумочке в поисках ключей, которые, конечно же, куда-то подевались.
     Вытащив в очередной раз ключи от машины, потом от родительской квартиры и еще какие-то ключи, невесть как попавшие к ней в сумочку, Дунька топнула ногой. Да куда же они делись, черт их побери, совсем!..
     Она шарила довольно долго, а потом позвонила, думая, что, если Вадим дома, он откроет ей дверь.
     Кто-то снизу вызвал лифт, и он уехал - в стеклянной шахте медленно проползли толстенные канаты, - стукнули створки, и все опять затихло.
     Никто не открывал. Дунька проводила лифт глазами и прод