но. Он искал долго и не мог найти, а потом приехала ваша свекровь.
     - Что?!
     - Ну да. Я проверил по списку у охраны. Они записывают всех приезжающих. Номера машин, фамилии и так далее. Она решила, что должна привлечь своего сына к добыванию Фаберже. В конце концов, именно ему она коллекцию и подарила. Так он узнал, что ему принадлежат миллионы долларов. На самом деле миллионы, вот в чем штука, - печально добавил Федор Петрович. - Но он не знал, где они, эти миллионы! Со дня свадьбы этот самый Фаберже его не интересовал, а мать была уверена, что коллекция у него дома. Вам очень не хотелось делиться ни с сыном, ни с невесткой, да, Фиона Ксаверьевна? Зачем? Вы хотели просто забрать ее и были уверены, что сын вам не помешает. Разве он способен вам помешать?! Но коллекции в квартире не оказалось!
     - А я? - спросила Дунька. - При чем тут я? Зачем нужно было... бить меня по голове?
     - Думаю, он не знал, что это вы, - объяснил ей Федор Петрович. - Он считал, что вернулась мать, и решил избавиться от нее. Все логично. Квартира ограблена, и в ней... труп. Он плохо соображал и ни про какие отпечатки пальцев и прочую ерунду не думал. Он не хотел делиться с матерью. Он ударил вас по голове, понял, что ошибся, и сбежал. Дверь оставил открытой, и вас нашел сосед. Хорошо, что быстро нашел. Все могло закончиться хуже. Значительно.
     - Ты хотел меня убить? - трясущимися губами пробормотала Фиона, и Лиза вдруг увидела, как она стара. - Меня?!
     - Федор, кончай ты это дело, - негромко попросил Белоключевский. - Публика в партере волнуется.
     - Еще минуту. Теперь самое главное. Труп в гараже.
     - Господи, господи, - пробормотала Фионина помощница и, кажется, даже перекрестилась. Или отмахнулась от чего-то?
     - Пока Фиона и вы, Вера Федоровна, думали, как бы вам вернуть коллекцию, не вызывая подозрений у родственников в том, что она подлинная, наша драгоценная неприспособленная Александра все продумала. Я не сразу сообразил, в чем дело, и Дмитрий Петрович мне помог. Он увидел на фотографии их обеих - Александру и Свету, которая умерла в вашем гараже, Лиза. Вы, Александрин, приглашали свою школьную подругу Свету на открытие галереи, где вас вместе сняли.
     И продолжал, не дожидаясь ответа:
     - Света работала с Лизой, и это было очень удобно, потому что она могла невзначай выяснить, где находится коллекция. Они договорились действовать сообща, но Света, поняв, что коллекция находится именно в Лизином доме, решила действовать самостоятельно. Но она сделала глупость. Зачем-то сказала об этом вам, дорогая Александра. Может, хотела похвастаться своим недюжинным умом и изобретательностью, может, ей приятно было думать, что она обошла вас на повороте, поэтому поставила вас в известность. Ну, о том, что обошла. Очевидно, она сказала, что теперь справится сама, без вас. И вы ее отравили.
     - Как?! - вскрикнула Лиза.
     - Обыкновенно. Ядом. Куда вы его подсыпали? В чай? В кофе? Ну, говорите, говорите, все уже и так ясно.
     Александра, наклонившись вперед, смотрела на Федора Петровича ненавидящим взглядом.
     - Вы дали ей отраву и расстались с ней. Может, даже сцену какую-нибудь сыграли, рыдали, умоляли ее не бросать вас одну, такую беспомощную. Или не играли?
     - Отстаньте от меня, - процедила Александра. - Вы... старый идиот!
     - Это вам так показалось. Я очень старался выглядеть недоумком, и вы даже решили использовать меня для продолжения ваших... изысканий. Это мне очень помогло, как и фотография, которую увидел Белоключевский. Света умерла не сразу, только у Лизы в гараже.
     - Как она туда попала? - Это Лиза спросила.
     - Как я и говорил, - сказал Белоключевский. - Ты привезла ее на машине, скорее всего она притаилась на полу между передним и задним сиденьями. Очевидно, она следила за тобой, услышав о подделку под Фаберже, и выяснила, что ты живешь на даче. У тебя дом нараспашку, и машину тоже небось не всегда запираешь. Она собиралась тихо проникнуть в дом, когда ты уснешь, и забрать Фаберже. Ты бы даже ничего не заметила. Но она умерла, потому что Александра ее отравила.
     - Ужас, - печально сказала Дунька. - Какой-то ужас. Столько всего из-за трех безделушек.
     - Из-за денег, - поправил Федор Петрович. - Только из-за них.
     Все помолчали.
     Лиза смотрела в окно и все думала про сгущенку. И мысли у нее были похожи на сгущенку - длинные, тягучие и белые.
     - Мы поедем, - сказал Белоключевский знакомым будничным голосом. - Нам еще в больницу заезжать, а кругом пробки. Снег идет. Федор Петрович, если я тебе понадоблюсь, ты мне звони. Ты тут один разберешься?
     Тот пожал плечами.
     - Я не один. Со мной ребята приехали. Будем протокол составлять и задержание оформлять по всем правилам.
     - А Фаберже? - крикнула Фиона, как будто это и было самым главным. - Где Фаберже?!
     - В сейфе, - сказал Федор Петрович. - Под надежной охраной. Так что вы не беспокойтесь.
     - Евдокия, эта коллекция - собственность нашей семьи, и ты не должна рассчитывать, что тебе принадлежит хоть что-то! Ты давно не живешь с моим сыном, и в суде это засвидетельствует кто угодно!
     - Мне наплевать на вашу собственность, - холодно и величаво сказала Дунька. - Я вас знать не хочу. Я чуть не умерла, потому что мой муж решил, что ему нужен этот гребаный Фаберже! И моя сестра чуть было не умерла из-за каких-то чужих денег! Я слышать про это не желаю!
     - Ну, - сказал Федор Петрович, - вы все равно получите то, что полагается вам по закону. Вы же не разведены со своим мужем, значит, имущество принадлежит вам обоим.
     - Ну и пусть принадлежит, - сказала Дунька, поднялась и пошла к высоким белым дверям.
     Первый раз в жизни Лиза видела, как ее сестра бредет, ссутулив всегда такие прямые и независимые плечи.
     - Всего хорошего, - вежливо попрощался Белоключевский.
     И они ушли, а остальные остались. Тюрьма и воля.
     - Ну что? - спросил он, когда его дамы уселись в машину и отвернулись к окнам, как две нахохлившиеся курицы. - Все обошлось? Скоро Новый год?
     Он тронул машину с места, стал выбираться со стоянки и включил приемник.
     Метель мела, и "дворники" негромко стучали, сметая со стекла снег.
     "Любовь, - негромко пел Максим Леонидов, - это не только просыпаться вдвоем. Любовь - это значит, что все мы никогда не умрем".