Если он к тому  времени  уже  давно
умер, значит, не мог скакать по кабинету и не мог свалиться  со  стула,  как
она решила поначалу.
   Из-за  темных  очков  казалось,  что  давно  наступили  сумерки.  Варвара
приподняла их и заглянула вниз, чтобы убедиться, что еще не ночь.  На  улице
был  день,  весело  стучали  по  подоконникам  капли,  воробьи  возились   и
неистовствовали в лужах, люлька мойщиков  окон  висела  на  уровне  третьего
этажа, а самих  мойщиков  не  было  видно  -  они  вообще  себя  работой  не
утруждали.
   - Скучаете, Варварочка? - спросила позади нее Илария. -  Нечем  заняться?
Владислава пришла?
   - Пришла, - ответила Варвара и опустила на нос очки.
   - Вы бы хоть помогли ей, Варварочка! У нее дел полно. В отличие от вас.
   Варвара промолчала.
   Ее дом разгромлен, ребра болят, под глазом синяк. Ее обещали убить,  если
она не найдет полмиллиона чужих денег.
   Черт с ней, с Иларией!
   - И не забудьте бюллетень, Варварочка! К праздникам  будет  премия,  и  я
никак не смогу ее подписать, если окажется, что у  вас  нет  оправдательного
документа.
   - Я завтра зайду в поликлинику и поставлю штамп, -  уверила  ее  Варвара.
Штамп ставить было не на что, ?документа? у нее не было, но Таня  что-нибудь
придумает!
   В  дверь  заглянул  тот  самый  Степка,  которого   Галина   Львовна   из
хозяйственной службы отправила чинить жалюзи. Илария  моментально  скрылась.
Еще не хватало ей разговаривать со всякими Степками!
   - Ну, сделал я, -  мрачно  сообщил  Степка.  Многочисленные  карманы  его
комбинезона оттопыривались от инструментов,  вид  был  унылый.  Почему-то  у
всех, кто работал в хозяйственной службе, был исключительно унылый вид,  как
в прежние времена у жэковских слесарей. - Только ты того, передай  им,  чтоб
они не того...
   - Не чего? - уточнила Варвара.
   - Не дергали чтоб желюзь эту! - Он так и сказал ?желюзь?,  да  еще  носом
шмыгнул угрожающе. - Они дергают, а я потом чини!
   - Такая у нас с тобой жизнь, Степа, - философски заметила Варвара, -  все
нас дергают, как эту самую желюзь!
   - Во-во, - подтвердил Степа, - да она и не нужна  им  ни  фига,  они  три
месяца сидели в темнотище, и ничего, а теперь приспичило, давай починяй!
   - Им проветривать надо. У них компьютеры.
   - Ты скажи своему, пусть им кондеры поставят. Чего лучше!
   - Варварочка, что там у вас за дискуссия? - из приоткрытой  двери  громко
спросила Илария. - Сейчас Альберт Анатольевич может выйти, а у вас  опять..,
посетители!
   - У меня хозяйственная служба, - проинформировала  Варвара  и  улыбнулась
Степе. Он закатил глаза и сделал неприличный жест в сторону комнаты  Иларии.
Варвара махнула ему рукой.
   - Какая еще служба! - в сердцах сказала Илария и  вышла  в  приемную,  но
Степы уже и  след  простыл.  -  Охота  вам  возиться  со  всякими  идиотами,
Варварочка! Знаете? С кем поведешься...
   - В хозяйственной службе доктора наук не работают, - отрезала Варвара,  -
это, конечно, очень странно, но - нет, не работают. А без нее никуда,  Лара,
без хозяйственной службы! Вот прямо над  нами  в  мужском  туалете  прорвало
канализацию. Говорят, презервативами забило. Если до вечера не починят,  все
к нам потечет, а у нас ремонт недавно сделали.
   Месть была так себе, средненькая,  но  все  же  Варвара  очень  гордилась
собой. Глаза у Иларии стали круглыми, и неподдельный ужас заструился из них,
как дым изо рта факира.
   - Что вы говорите! - пробормотала Илария и даже  посмотрела  на  потолок,
как бы опасаясь, что  сию  минуту  на  нее  обрушится  дерьмо,  смешанное  с
презервативами, и даже носом потянула, не пахнет ли.
   Ничем не пахло, кроме Владиславиного овощного рагу.
   - Сделайте договор с Нижним, Варварочка, -  распорядилась  Илария,  -  на
следующий сезон нужно внести  изменения.  Все  в  компьютере.  Я  буду..,  у
Владиславы, если Альберт Анатольевич меня спросит.
   У Владиславы - значит, на кухне, стиль  ?Домино?.  Будут  курить,  кушать
кофей, обсуждать Варвару - толстую дуру.
   А тот  самый  спасительный  кусочек  шероховатого  картона  с  записанным
мобильным номером остался в сумке, брошенной под  вешалкой  в  главном  зале
королевского замка. Так что позвонить она не сможет никогда.
   И вдруг это показалось так обидно, как будто держалась она  из  последних
сил, глаза заволокло слезами, и пришлось моргнуть, чтобы согнать  их.  Капли
попали на очки и растеклись, мешая  видеть.  Варвара  осторожно  вытерла  их
пальцем.
   Невесть откуда взявшееся солнце вдруг грянуло из-за туч, швырнуло Варваре
в лицо охапку победительного света, облило равнодушную и прекрасную  фиалку,
и пришлось зажмуриться под очками - так много было света.
   Данные на экране монитора стали совсем не видны,  а  нужно  было  вносить
изменения в договор, и  Варвара  с  сожалением  поднялась,  чтобы  задернуть
шторы.
   Она взялась за тонкую стеклянную палочку,  регулирующую  хрупкие  полоски
немецких жалюзи, глянула вниз и замерла.
   Жалюзи. Конечно. Все дело в них, а вовсе не в открытом окне!
   Они три  месяца  в  темнотище  сидели,  сказал  унылый  Степка,  которого
заставили чинить жалюзи! Ну конечно! Ну конечно же!
   Варвара потянула за тонкую палочку, и полоски послушно легли. Руки у  нее
дрожали.
   Ей нужна помощь. Теперь совершенно ясно, что она не справится  одна.  Как
сказала Таня - звоните девять-один-один? Чип и Дейл спешат на помощь?
   Никто не спешит на помощь Варваре Лаптевой, не поможет телефон  спасения.
Ей, как никому другому, был понятен и близок лозунг об утопающих.
   Может быть, если только она сумеет быть очень умной и осторожной,  у  нее
останется шанс. Руки дрожали  все  сильнее,  и  ладони  стали  мокрыми.  Она
попросит помощи и сделает все, чтобы  не  понести  каких-нибудь  необратимых
потерь.
   Она понятия не имела, что станет делать дальше.
   Даже дом Варвара нашла не сразу.
   Три раза она прошла по улице сначала в одну, а потом  в  другую  сторону,
высматривая похожие очертания, но  никак  не  могла  вспомнить  -  этот  или
следующий. Разглядывать  сверкающие  стеклом  и  мрамором  парадные  она  не
решалась, боясь вызвать недоумение или даже гнев охраны.
   Лужайка, вспомнила она. Была лужайка, точно.
   Когда лужайка нашлась - возле одного дома она была, а  возле  другого  не
было, - Варваре стало совсем худо.
   Ну куда ее несет?! Куда? Что она скажет, когда охранник спросит у нее,  в
какую квартиру и зачем прется это огородное чучело?!
   Ну, пусть не чучело, пусть у нее теперь прическа и куртка - высший класс,
но все равно явно не на уровне этого дома!
   Варвара  перевела  дух,  исподлобья  посмотрела  в  чистый  и  просторный
вестибюль, отдыхавший за тонированным стеклом, и ринулась вперед,  сжимая  в
кармане карточку метро. Ринулась так отчаянно, что чуть было  не  стукнулась
лбом в неторопливые раздвижные двери.
   - Добрый вечер. Вы в какую квартиру? Варвара стиснула и разжала зубы.
   - Я к Ивану Берсеневу. Номера квартиры я не помню. Не знаю, - поправилась
она. - Вы не могли бы...
   Самое трудное было сказано, и она замолчала, переводя дух.
   - Одну минуточку, - вежливо проговорил охранник и нажал  какие-то  кнопки
на сложном пульте. Пульт тоненько загудел.
   Скорее всего, его нет дома. Конечно же, его нет дома! С чего  она  взяла,
что владельцы замков возвращаются домой сразу после работы, как все  простые
смертные, и ужинают, и думают о делах, и  пьют  чай,  и  смотрят  телевизор.
Конечно же, он отдыхает  от  тяжких  дневных  трудов  с  прекрасной  феей  в
каком-нибудь ?уютном местечке? типа ?гнездышка ржанки?, и ему весело с  ней,
и он вовсе не думает, что побитая  и  несчастная  Варвара  приползла  к  его
порогу, чтобы просить о помощи!..
   - Да, - сухо сказал пульт голосом Ивана Берсенева.
   - Иван Александрович, к вам...  -  охранник  вопросительно  посмотрел  на
перепуганную посетительницу.
   - Варвара Лаптева, - пролепетала та.
   - Лаптева. Проводить?
   После некоторой паузы, которая показалась Варваре вечной, Иван сказал все
так же сухо:
   - Да. Я встречу.
   - Варвара?!
   Она вздрогнула и оглянулась, чуть не свалившись с подиума, как  тогда,  в
салоне мадам Монро.
   По широким ступеням к ней поднималась... Лина Ахметова.  Она  поднималась
спокойно, как к себе домой, и улыбалась во весь рот. Варвара попятилась.
   - Добрый вечер. Вы к нам? -  Лина  приветливо  кивнула  охраннику,  взяла
Варвару под локоть сильной маленькой  ручкой  в  черной  перчатке.  Звякнули
ключи, негромкий запах заморских  духов  наплыл  на  Варвару,  и  она  вдруг
подумала, что сейчас упадет в обморок. Просто так, возьмет и упадет.
   - Если бы вы сказали, что  собираетесь  к  нам,  я  бы  вас  подвезла,  -
продолжала Лина сердечно и потянула ее в глубь сверкающего рая, туда, где за
колоннами из темного мрамора угадывался лифт.
   Варвара не собиралась ?к ним?, Варвара собиралась  к  Ивану  Берсеневу  и
теперь не  знала,  как  ей  сбежать.  Лифт  был  совсем  близко,  и  путь  к
отступлению почти отрезан.
   Уверенной рукой Лина нажала последнюю из немногочисленных  кнопок,  двери
закрылись с приятным звуком, и лифт поехал.
   - Устала, - сказала Лина и  посмотрела  на  себя  в  зеркало,  -  ужасно.
Сегодня не день, а безумие.
   Она заправила за ухо иссиня-черную прядь и, закинув голову, посмотрела на
Варвару. Варвара была раза в два больше нее.
   - Как ваш шеф? Выяснили, куда он ходил?
   Кровь молотила в виски, щеки  предательски  наливались  пунцовым  цветом,
глаза под очками ничего не видели от слез.
   Она должна бежать. Хоть в окно. Хоть в мусоропровод. Хоть  в  водосточную
трубу.
   Зачем она приехала сюда, зачем?!  Что  она  выдумала?!  Разве  кто-нибудь
сможет ей помочь, тем более Иван Берсенев?! Что может оправдать ее появление
в этом доме, в этом лифте, в обществе этой милой, уставшей и такой уверенной
в себе женщины?!
   Кретинка, дура!..
   Лифт остановился, разошлись блестящие двери, и Варвара увидела Ивана.  Он
полусидел на подоконнике, скрестив в щиколотках  босые  ноги.  Дверь  в  его
чертоги была распахнута настежь.
   - Привет, - сказал он и заглянул Варваре за спину, - Лина, добрый вечер.
   - Добрый вечер,  -  отозвалась  Лина.  Варвара  посторонилась,  давая  ей
дорогу. - Мы внизу встретились.
   - Я только на одну минуту, - скороговоркой выпалила Варвара, - мне  сумка
моя нужна...
   - Извините меня, - Лина улыбнулась, - я пойду. Я что-то  устала  сегодня.
Увидимся, Варвара.
   В полном смятении чувств, если только у нее  остались  какие-то  чувства,
как в замедленном кино Варвара увидела, что Лина поворачивается к ним спиной
и неслышно идет по ковру, и пропадает за поворотом, и звенят ключи,  и  лает
собака, и кто-то вопит радостным юношеским басом: ?Мама пришла!"
   - Ну что? - спросил Иван совсем рядом. - Вынести тебе сумку сюда  или  ты
все-таки зайдешь?
   Варвара открыла и закрыла рот.
   Тогда решительной рукой он взял ее за кисть и потащил  в  свою  квартиру.
Варвара не успевала переставлять  ноги,  вот  как  он  ее  тащил!  Грохнула,
закрываясь,  обманчиво-легкомысленная  дверь,  и  она  снова   оказалась   в
герцогских покоях. Ах нет, пардон, в королевских чертогах.
   Вечернее  солнце  до  краев  наливало  чертоги  золотым  и   желтым.   На
драгоценном паркете лежали веселые солнечные  пятна.  В  кресле,  где  тогда
пряталась от несправедливости жизни Варвара, валялся  пузатый  портфель.  На
стойке дымилась большая чашка чая, еще были сложенная пополам газета,  часы,
надкушенное яблоко и кипа каких-то растрепанных бумаг.
   Варвара судорожно сглотнула.
   - Можно, я заберу свою сумку?
   - Можно, - ответил Иван угрюмо. - Я сейчас принесу. Анна Семеновна убрала
ее в гардеробную. Или, может, чаю выпьешь?
   - Нет! -  вскрикнула  Варвара.  -  Нет,  спасибо!  Он  пожал  необъятными
плечами. Майка на этот раз была белой, и плечи казались еще шире.
   Пока его не было, Варвара топталась на  паркете,  тоскливо  рассматривала
собственные  грязные  следы  и  знала,  что  теперь-то  уж  точно  все,  все
пропало!.. Навсегда.
   Как будто могло быть иначе.
   - На. Вот твоя сумка.
   - Спасибо! - она прижала сумку  к  груди.  -  Спасибо  большое!  Я  прошу
прощения за беспокойство! Я бы  позвонила,  но  у  меня  нет  номера  вашего
телефона. Если я нарушила ваши планы, еще раз извините меня, пожалуйста!..
   Она выйдет из его дома, дойдет до  моста  и  утопится.  Так  будет  лучше
всего.
   - Да ничего, ничего, - он несколько удивился, - не было никаких планов.
   Она была совершенно пунцовой, и ему показалось даже, что  она  плачет  за
стеклами очков.
   - Подожди.
   - Что?!
   - Подожди.
   Неожиданно он сдернул с нее  очки  и  уставился  в  лицо,  очень  близко.
Варвара отшатнулась и закрыла глаза.
   - Болит? - спросил он деловито и потрогал ее щеку.
   - Нет, не очень. Спасибо. То есть извините. Мне подруга сделала  какой-то
компресс, и отек спал, только синяк остался.
   - Остался, - согласился Иван, взял ее рукой за шею,  притянул  к  себе  и
поцеловал.
   Он так злился на нее, что даже не мог нормально работать. Он  решил,  что
выставит ее, как только охранник сообщил, что пришла Лаптева. Он даже быстро
придумал достойный и исполненный безукоризненной вежливости план, как именно
он ее выставит.
   Он сорок три раза повторил себе, что ему некогда с ней возиться.
   Ничего не помогало. Он ничего не мог с собой поделать.
   Первый раз в жизни ему понравилась  женщина,  которая  смылась  в  ту  же
секунду, как он ей об  этом  сказал.  Первый  раз  в  жизни  ему  до  смерти
захотелось влюбиться, как в молодости, вот просто взять и влюбиться,  именно
в эту, с ее нежной кожей, коротким ежиком волос, гладким  и  соблазнительным
телом.
   Он сто лет ни в кого  не  был  влюблен.  Женщин  из  его  окружения  мать
неизменно называла ?цацами?. ?Опять  цаца!?  -  жалостливо  восклицала  она,
когда  смотрела  какие-нибудь  официальные   фотографии.   Невозможно   было
влюбиться в ?цацу?, и он не влюблялся, и некогда ему было, и  сложностей  не
хотелось, и где ее возьмешь, такую, о которой нельзя сказать ?цаца?!
   Он начал влюбляться в эту. Пожалуй, в самолете начал - мысль о том, что у
нее нежные и круглые колени, не давала ему покоя. Он видел эти колени, когда
она выбралась из-под его машины,  и  потом  рассматривала  их,  и  судорожно
прикрывала полами старушечьего пальто. В бассейне он  увидел  ее,  мокрую  и
разгоряченную водой, в плотном черном купальнике, и еще в сауне, без всякого
купальника, и даже с некоторой насмешливой жалостью к  себе  пробежал  потом
пять километров по парку - вверх и вниз.
   Все из-за нее, будь она неладна!..
   Ему нравилось, как она говорит,  ему  нравилось,  как  она  смотрит,  ему
нравилось, что она даже не пытается с ним кокетничать.
   Ему понравилось, как она маленькими глотками пила пиво и все бросала хлеб
воробьям и шикала на толстых голубей, а потом ни с того ни с сего рассказала
историю о том, что ее отец подобрал на дороге бездомную собаку - щенка, -  а
собака выросла и оказалась волкодавом. Теперь волкодав от отца ни на шаг  не
отходит, смотрит в глаза и вообще ведет себя, как будто он  не  волкодав,  а
хомяк.
   Она так и сказала - хомяк.
   И после двух поцелуев ее как ветром сдуло, а он не спал почти всю ночь, а
когда уснул, ему снились потрясающе непристойные сны,  как  будто  последние
три года он прослужил матросом на корабле, а корабль ни разу  не  заходил  в
порт!
   Только увидев ее пунцовые щеки и гордые слезы, он, кажется, понял, почему
она сбежала.
   Варвара пискнула у его уха, хотела что-то сказать, но Иван твердо  решил,
что не даст ей сказать ни слова - иначе он потом с ней не разберется!
   Он перевел дух и опять поцеловал ее, и  когда  она  вдруг  отпустила  его
майку и обняла за шею, он понял - правильно, что не дал ей говорить.
   Через некоторое время стало понятно, что больше стоять  у  входной  двери
никак нельзя и даже некоторым образом опасно для здоровья.
   Варвара  тяжело  дышала,  и  ему  показалось,  что  она  соображает   уже
достаточно плохо, и можно попробовать завлечь ее в спальню.
   Он снял с нее сапоги. Она таращилась на него, как на  заморское  чудо,  и
стискивала ладошки. Он разжал ее ладошку и поцеловал.
   - Ну что?
   - Я тебя боюсь, - пробормотала она, и зубы у нее отчетливо застучали.
   - Правильно, - сказал он с удовольствием,  -  все  совершенно  правильно,
душа моя!
   - Не правильно.
   Но ему некогда было выяснять, правильно или не правильно!
   Крепко держа ее за руку, чтобы опять не сбежала, он  довел  ее  до  своей
спальни и вытряхнул из нелепых одежек. Без них она оказалась так хороша - он
и  забыл,  как  она  хороша!  -  что  пришлось  некоторое  время   постоять,
старательно контролируя каждый  вдох  и  выдох.  Она  немедленно  прикрылась
покрывалом, стащив  его  с  кровати,  и  хорошо,  что  прикрылась,  он  смог
перевести дух.
   Он содрал с себя майку и джинсы и наконец-то  прижался  к  ней,  как  ему
хотелось, как он давно мечтал, как ему снилось в  непристойных  снах,  после
которых он чувствовал себя разбитым и думать ни о чем не мог, только о  том,
как все будет.
   Он уговаривал себя не спешить. Разве можно спешить с женщиной, которая  в
панике прикрылась покрывалом и стояла возле  постели,  крепко  зажмурившись,
как будто это была не постель, а эшафот? И поначалу у него  даже  получалось
не спешить, и он с удовольствием и первобытной радостью гладил и узнавал ее,
но потом.., потом оказалось, что никакие уговоры не помогают.
   Что-то с ним случилось. Он понятия не имел,  как  это  назвать,  но  знал
только одно - если он сейчас же, сию же минуту не получит ее, всю целиком, с
ее зажмуренными глазами, шелковой кожей, крепкой грудью и  даже  синяком  на
скуле, вместе со всеми ее мыслями, и страхами, и попытками убежать, от  него
ничего не останется, кроме кучки холодного перегоревшего пепла.
   Всей кожей, с головы до ног, он чувствовал, что живет, дышит,  двигается,
что он принадлежит этой секунде и этой женщине,  и  это  самое  лучшее,  что
могло случиться с ним, и оно случилось, и еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть, и
тянуть уже нет сил, но он же должен был не спешить!..
   Варвара вдруг открыла глаза и  стиснула  его  изо  всех  сил,  делая  ему
больно, и он был рад, что она так стискивает его, что он  станет  падать  не
один, и она упадет рядом с ним.
   Кровь молотила в ушах, во рту  было  сухо  и  горячо,  а  лоб,  наоборот,
оказался совсем мокрым. Он вытер его о подушку и  некоторое  время  полежал,
стараясь не слишком сопеть. Не сопеть было невозможно.
   Варвару было совсем не слышно, как будто она умерла.  Иван  покосился  на
нее, чтобы убедиться, что она жива и на месте.
   - Привет, - сказала она, не открывая глаз. Почувствовала, что он  на  нее
смотрит.
   - Привет, - ответил он и улыбнулся.
   Говорить больше не было сил, и они перестали говорить.
   Вечернее солнце, еще не до  конца  убравшееся  за  дома,  плавило  стену,
которая как будто исходила  струйками  чистого  золота,  и  оно  стекало,  и
капало, и пропадало, и Иван понял, что начал засыпать.
   Спать было никак нельзя.
   Он перевернулся на спину, решительно протянул руку  и  прижал  Варвару  к
своему боку. Она прижалась и задышала ему в подмышку. Было  щекотно,  но  он
терпел.
   - Ты молодец, что пришла, - не придумав ничего лучшего, сказал он.
   - Я подумала, что Лина - твоя жена.
   - Что?!
   Варвара вздохнула.
   - Я подумала, что Лина - твоя жена. Она так уверенно шла и еще  спросила,
к ним я или не к ним, то есть к вам...
   - Сюда приходит еще два десятка людей, - ответил Иван, - все они живут  в
этом доме. Моих родственников среди них нет.
   - Просто она работает у нас, и утром  я  к  ней  ходила,  -  пробормотала
Варвара. Ему показалось, что теперь она  начала  засыпать,  и  не  хотелось,
чтобы она засыпала.
   Вся ночь впереди. Она еще успеет выспа