Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
лся на не заросшем клочке земли и с надеждой в голосе
упомянул о еде.
-- Разумеется, -- сказал я. -- Если хотите, можем соорудить несколько
вполне пригодных для сидения мест из сухкх веток, иначе мы промокнем на
сырой земле. Шалаш нам сегоднч не понадобится.
Они насобирали веток и уложили их плотным ровным слоем. Сверху
набросали лапника. Затем опустошили рюкаакм и расстелили голубой нейлон
поверх разбросанных по земле ветвей. Мы все довольно удобно уселись и съели
тот запас, который я специально приготовил для этого случая.
-- Копченая форель! -- воскликнул Гарет. -- Это вам не какие-нибудь
корнеплоды.
-- Пойманную форель всегда можно закоптить, -- сказал я. -- Самый
простой способ добыть форель -- это с помощью трезубца, только не говори об
этом рыболовам.
-- А как вы ее коптите?
-- Разжигаю костер так, чтобы осталось большое количество раскаленных
угольев. Покрываю их тонким слоем молодых зеленых листьез -- они медленно
горят, выделяя дым. Затем делаю решетчатую рамку, кладу рыбу на рамку, а
рамку на уголья. Рыбу также можно подвесить над дымом. Хорошо и сверху
положить листья, чтобы дым задерживался и рыба лучшэ коптилась сверху.
Наиболее предпочтительны листья дуба или бука. Но помните, рыба в
определенной мере пропитывается запахом дыма, поэтому не пользуйтесь
листьями, запах которых вам неприятен. Также ни в коем случае не используйте
остролист и листья тиса -- они ядовиты. Практически закоптить можно все, что
угодно. Кусочки мяса или курицы.
-- Копченый лосось! -- воскликнул Кокос. -- А почему бы и нет?
-- Прежде поймай этого лосося, -- сухо сказал Гарет. Гарет захватил с
собой фотоаппарат и снимал все, что только было возможно, -- наше ложе, еду,
нас самих.
-- Когда я буду такой же пожилой, как отец, эти фотографии напомнят мне
о наших вылазках, -- пояснил Гарет. -- В свое время отец мечтал иметь
фотоаппарат, особенно когда они с дедом путешествовали по свету.
-- Неужели? -- спросил я. Он кивнул.
-- Отец сам сказал об этом, когда подарил мне камеру.
Мы съели форель с пресным хлебом и с прекрасным аппетитом. Трапезу
завершило ассорти из сушеных фруктов, жареных каштанов и миндаля. Мальчики
заявили, что это настоящий пир по сравнению с прошлым разом, и моментально
управились с шоколадом.
-- Анжелу Брике л убили примерно в таком же месте? -- неожиданно
спросил Гарет.
-- Ну... Думаю, да. Только где-то примерно в пяти милях отсюда, --
ответил я.
-- Это было летом, -- продолжал Гарет. -- Тепло. Листочки на деревьях.
Гм-м... какое у него воображение, подумал я.
-- Она хотела меня поцеловать. -- Гарет передернул плечами.
Мы с Кокосом как по команде с изумлением уставились на него.
-- Не такой уж я уродливый, -- уязвленно заявил Гарет.
-- Ты вовсе не уродливый, -- вежливо уверил я его, -- но ты еще молод.
-- Она сказала, что я вырасту. -- Он выглядел смущенным, Кокос тоже.
-- Когда она это сказала? -- поинтересовался я.
-- Во время пасхальных каникул в прошлом году. Она всегда вертелась на
конюшенном дворе. Постоянно высматривала меня. Я сказал об этом стцу, но он
никак не отреагировал. Как раз в то время проводились скачки Гранд нэшнл, и,
кроме как о Заводном Волчке, он ни о ком и ни о чем не думал. -- Он
сглотнул. -- Потом она уехала, и я вздохнул с истинным облегчением. Когда
она крутилась на дворе, я старался там не показываться.
Он тревожно посмотрел на меня и добавил:
-- Наверное, грешно радоваться чьей-либо смерти?
-- Ты испытываешь именно радость? Он задумался над моими словами.
-- Облегчение, -- наконец произнес он. -- Я ее боялся. -- Он выглядел
пристыженным. -- Тем не менее я часто вспоминал о ней. Ничего не мог с собой
поделать.
-- На тебя еще будет заглядываться куча девчонок, -- сказал я. -- В
следующий раз не стоит испытывать чувство вины.
Проще сказать, чем сделать, сам себе возразил я. Чувство стыда и вины
мучают невинную душу больше, чем любое коварство. Казалось, Гарет
освободился от терзавших его мыслей, высказав их вслух: они с Кокосом начали
прыгать, бегать вокруг, бросать друг в друга пригоршнями мха, раскачиваться
на ветвях деревьев, давая выход своей энергии, сопровождая все это дикими
криками. Видимо, и я был таким, но только я этого не помню.
-- Правильно, -- сказал я после того, как они забрались, тяжело дыша,
на наше ложе из веток.
Я же собрал в пакет все обертки и другой мусор, оставшийся после нашего
завтрака (прекрасный набор для разжигания костра), и закопал его.
-- Каким путем нам пробираться к "лендроверу"?
-- Тем, -- мгновенно ответил Гарет, указывая на восток.
-- Нет, тем, -- возразил Кокос, тыча пальцем в западном направлении.
-- Покажите направление на север, -- потребовал я. Оба опять
поторопились и указали неверное направление, правда, потом вычислили его
более или менее правильно по расположению солнца. Пришлось показать им, как
можно пользоваться часами вместо компаса. Гарет вспомнил, что чему-то
подобному их учили в школе.
-- Что-то связанное с рукой, поднятой в направлении к солнцу, --
предположил он. Я кивнул.
-- Необходимо сориентировать часовую стрелку на солнце, тогда на
полпути между рукой и двенадцатью часами окажется линия север-юг.
-- Только не в Австралии, -- сказал Гарет.
-- Но мы же не в Австралии, -- возразил Кокос. Он посмотрел на часы и
оглянулся вокруг.
-- Север там, -- сказал он, протягивая руку в правильном направлении.
-- Но с какой стороны мы оставили "лендровер"?
-- Если вы пойдете на север, то выйдете на дорогу, -- сказал я
улыбнувшись.
-- Что вы имеете в виду под "вы"? -- настойчиво спросил Гарет. -- Вы же
пойдете вместе с нами. Вы должны нас вывести отсюда.
-- Мне показалось, -- ответил я, -- что ванм было бы интереснее самим
найти обратную дорогу. А на случай,
я не дал возможности Гарету перебить меня, -- если вы заблудитесь и
зайдет солнце, я дам вам светящейся краски, которой вы будете наносить метки
на деревьях. В этом случае вы всегда сможете вернуться назад.
-- Стремно, -- Гарета заинтересовала моя идея.
-- Что? -- Кокос явно не расслышал моего предложения.
Гарет объяснил ему систему возвращения к исходному месту с помощью
светящихся меток.
-- Я буду следовать за вами, -- сказал я, -- но меня вы не будете
видеть. Если вы собьетесь с направления, то я помогу вам. Во всем остальном
дело выживания в ваших руках.
-- Превосходно, -- радостно заключил Гарет.
Расстегнув молнию на моем поясном наборе, я достал оттуда маленький
пузырек с краской и засохшую кисточку.
-- Не забывайте наносить метки так, чтобы их было видно и с той и с
другой стороны; последнюю метку держите все время в поле своего зрения.
-- О'кей.
-- Если вам удастся добраться до дороги, дождитесь меня.
-- Разумеется.
-- Возьмите свисток. -- Я сунул руку в карман. -- В случае чего,
свистите в него, и я тут же найду вас.
-- Какая-то паршивая миля. -- Гарет, похоже, обиделся.
-- Что прикажешь говорить твоему отцу, если вы заблудитесь?
Никаких возражений от него я больше не услышал. Он явно понял мой
замысел, захватил с собой все, что было необходимо, и мальчики ушли.
-- Следует придерживаться того пути, которым мы пришли сюда, -- сказал
Кокос.
-- Запросто, -- согласился Гарет.
Я заметил, что направление они выбрали не совсем правильное, хотя и
пометили краской близлежащее дерево. Может быть, им и удалось бы выйти на
нашу утреннюю тропинку, если бы они начали свое продвижение от дороги, но
найти обратный путь даже для меня представляло трудную задачу. Поломанные
ветви и примятая трава никак не указывали на то, что мы шли туда, а не сюда.
Они сверили часы и пошли в северном направлении, постоянно оглядываясь
и делая метки на деревьях. Удаляясь, они подали мне знак, в ответ я махнул
им рукой, и их куртки еще некоторое время мелькали перед моими глазами в
тени деревьев. Потом, когда они уже скрылись из виду, я неторопливо пошел по
их меткам.
Я мог легко нагнать мальчиков, но как только их спины появлялись перед
моим взором, я тут же приседал, отдавая себе отчет в том, что, если они
оглянутся, оливковое полупальто Тремьена, в которое я был одет, сделает меня
неразличимым на фоне зелени.
Помимо карты, со мной был мой верный компас, по которому я все время
сверял наше местоположение. Ребята забрали несколько к северо-востоку, но я
посчитал, что пока мне еще рано вмешиваться.
Я не упускал их из виду. Они о чем-то громко болтали, чтобы поддержать
уверенность в собственных силах; в этом не было ничего удивительного -- мне
и самому приходилось испытывать нечто подобное, когда я один на один
оставался с матерью-природой. На закате дня любой взрослый мужчина
почувствовал бы себя неуверенно. Что же говорить о мальчиках. В
пятнадцатилетнем возрасте и я бы в таком диком лесу начал нервничать.
Однако в этот день, идя по их следам, я ощущал покой и умиротворение,
как будто был у себя дома. Первозданную тишину нарушало только редкое
щебетание птиц и неожиданные восклицания мальчиков. Лес жил ожиданием весны,
ее дыхание ощущалось в набухших почках и талых ручьях. Чувствовалось, что
зима уходит: в воздухе ощущались запахи перегноя, прелой травы и соломы, и
только веточки хвои добавляли свой неповторимый аромат. Смола сосен
напомнила мне о том, как с ее помощью я когда-то разжигал костер.
Эту несчастную милю мы шли довольно долго, но наконец с шоссе стали
доноситься гудки машин. Последние метры до опушки Гарет и Кокос сопровождали
восторженными криками, точно так же, как и неделю назад во время нашей
первой вылазки.
Прибавив ходу, я неожиданно возник перед ними, к великому удивлению
Гарета.
-- Откуда вы взялись?
-- Вы забыли о своих метках.
-- Краска почти кончилась. -- Гарет протянул мне склянку темного
стекла, перевернул ее, и на шоссе вылилось довольно большое пятно краски. --
Извините, я думал, там ничего не осталось.
-- Не имеет значения. -- Я взял пузырек, завинтил его и вместе с
кисточкой уложил в пластиковый пакет, который спрятал в подсумок.
-- А еще такой краски можно достать? -- спросил Кокос.
-- Конечно. Без проблем. Собираемся домой? Мальчики, возбужденные
своими успехами, не переставали бегать и прыгать вплоть до того момента,
пока за следующим поворотом мы не увидели наш "лендровер". Домой наша троица
вернулась в прекрасном расположении духа.
-- Потрясающе! -- доложил отцу Гарет, после того как мы, забросив
Кокоса домой, вернулись в Шеллертон. -- Фантастически!
Тремьену, Мэкки и Перкину вне зависимости от их желания пришлось
выслушать подробнейший отчет о нашем путешествии, естественно, без
упоминания откровений относительно Анжелы Брикел.
-- Это настоящая дикая местность, -- закончил свое повествование Гарет.
-- Там абсолютная тишина. Я сделал кучу фотографий.
Он осекся и неожиданно нахмурился.
-- Одну минуту.
Гарет выбежал из комнаты и вернулся со своим голубым рюкзаком.
-- Здесь нет камеры, -- озадаченно сказал он, выворачивая рюкзак
наизнанку.
-- Той, которую я подарил тебе на Рождество? -- не совсем довольным
тоном спросил Тремьен.
-- Может быть, ее захватил Кокос? -- апатично спросил Перкин.
-- Спасибо! -- Гарет схватил телефонную трубку и начал названивать
другу в надежде, что эта проблема сейчас разрешится. -- Он говорит, что
после нашего обеда он ее вообще не видел, -- с ужасом в голосе доложил
Гарет. -- Нам немедленно следует возвратиться.
-- Нет, ни в коем случае, -- голосом, не терпящим возражений, сказал
Тремьен. -- Путь туда не близкий, а уже начинает темнеть.
-- Но мы пометили дорогу светящейся в темноте краской, -- начал умолять
отца Гарет, -- ив этом все дело. Ее видно в темноте.
-- Нет, -- отрезал Тремьен. Гарет повернулся в мою сторону:
-- Мы не можем вернуться назад? Я покачал головой:
-- Твой папа абсолютно прав. В этих лесах ночью очень легко
заблудиться, вне зависимости, есть там светящиеся метки или нет. Стоит
пропустить одну из них, и придется "загорать" там до утра.
-- Вы же сам не заблудитесь.
-- Могу заблудиться, -- сказал я. -- Мы останемся дома.
-- Может быть, ты обронил ее по дороге домой? -- сочувственно спросила
Мэкки.
-- Нет... -- Гарет задумался. -- Я наверняка оставил ее там, где мы
обедали. Я подвесил камеру на сук, чтобы она не промокла. А потом забыл о
ней.
Он был так расстроен, что я не выдержал:
-- Завтра днем я схожу за ней. Отчаянность сменилась надеждой.
-- Правда? О, это грандиозно!
-- И вы сможете разглядеть на ветке крошечный фотоаппарат среди всей
этой простирающейся на многие мили дичи? -- с сомнением в голосе спросил
Тремьен.
-- Конечно, он сможет, -- уверил отца Гарет. -- Я же говорил, что мы
оставили след. И к тому же... -- он на секунду задумался. -- Не правда ли,
нам повезло, что я пролил на дороге краску? Теперь сразу будет видно, откуда
мы вышли из леса, ведь увидев дорогу, мы перестали метить деревья.
-- Объясни, пожалуйста, -- попросила Мэкки. Гарет объяснил.
-- Вы действительно сможете найти дорогу? -- обратилась ко мне Мэкки,
покачивая головой.
-- Смогу, если кто-нибудь не смажет к тому времени покрышками это
светящееся пятно на дороге.
-- О нет, -- забеспокоился Гарет.
-- Уймись, -- сказал я. -- Если она там еще висит, то я ее найду.
-- Конечно, висит. Уверен. Я точно ее там повесил.
-- Тогда все в порядке, -- заключил Тремьен. -- Давайте поговорим о
чем-нибудь другом.
-- О кормежке? -- с надеждой отозвался Гарет. -- О пицце?
ГЛАВА 16
Рано- утром в понедельник я вновь очутился в седле Дрифтера.
-- Послезавтра ему выступать на скачках в Вустере, -- говорил мне
Тремьен, когда мы в семь утра вышли из дому и направились на конюшенный
двор. -- Сегодня последняя тренировка перед заездом, поэтому постарайтесь не
упасть. Ветеринар пробудет здесь все утро -- необходимо брать анализы крови.
Перед последней тренировкой ветеринар брал анализ крови у всех лошадей,
заявленных к заездам. Результаты детального анализа говорили о многом: от
повышенного лимфоцитоза до неправильного обмена веществ, ведущего к травмам
мускулов. Если по результатам анализов было слишком много противопоказаний,
то ветеринар предостерегал Тремьена. Тремьен пояснил, что такая процедура
оберегает владельцев от излишних расходов на перевозку лошадей в фургонах к
месту скачек и на оплату труда жокеев, не говоря уже о бесполезных волнениях
и разочарованиях.
-- А сами вы поедете в Вустер? -- спросил я.
-- Не исключено. Впрочем, может быть, пошлю Мэкки. А что?
-- Э-э... Мне бы хотелось посмотреть заезд Дрифтера.
Он повернулся ко мне, как бы не понимая моей заинтересованности;
осмыслив наконец мою просьбу, Тремьен сказал, что я, если того желаю,
естественно, могу ехать.
-- Благодарю.
-- Во время второй смены можете потренировать Бахромчатого.
-- Благодарю второй раз.
-- Благодарю также вас за то, что вы помогли Гарету так прекрасно
провести вчерашний день.
-- Мне самому было приятно.
Мы зашли на конюшенный двор и наблюдали за обычными приготовлениями.
-- То была хорошая камера, -- с сожалением буркнул Тремьен. --
Глупенький он еще.
-- Я найду се.
-- По этим меткам? -- В голосе Тремьена звучало сомнение.
-- Не исключено. Кроме того, у меня вчера о собой была карта и компас.
Я вполне хорошо представляю себе наш путь.
Покачав головой, он улыбнулся:
-- Из всех нас вы наиболее компетентны в подобного рода делах. Или, как
сказала Фиона, вы находите выход из любого бедственного положения,
-- Это не всегда возможно.
-- Пустите Дрифтера хорошим галопом.
Мы поднялись на холм, и в седле ко мне пришли какие-то новые ощущения
-- здесь я дома, здесь мне легко и спокойно. Непривычное дело и связанные с
этим трудности напомнили мне то вромя, когда я учился летать на вертолете.
Скаковые лошади, вертолеты: и в том, и в другом случае требуется пара рук,
способных управлять ими и реагировать на малейшие нюансы их настроения и
поведения.
Дрифтер прошел дистанцию уверенным быстрым галопом, и Тремьеп заметил,
что, если кровь не подкачает, у него есть все шансы на победу в Вустере.
Когда я, отдав лошадь на попечение конюха, вернулся домой, чтобы
позавтракать, то застал на кухне Тремьена, Мзкки и Сэма Ягера, которые за
столом обсуждали результаты скачек в Ноттингеме -- заявленная Тремьеком
лошадь захромала, вторую лошадь, на которой должен был скакать Сэм, сняли с
забега в связи со смертью жены владельца.
-- Ничего иного не остается, как заболеть. Не может же эта полоса
неудач тянуться вечно. Итак, я простужаюсь. Буду обустраивать свою плавучую
резиденцию.
Он куда-то позвонил и хриплым голосом принес свои извинения, на другом
конце провода-ему выразили искреннее сочувствие, и он положил трубку.
А где же ваши замечательные тосты?
-- На подходе.
-- Слышал, что вчера по всему Беркширу вы вместе с Гаретом и Кокосом
играли в ковбоев и индейцев.
-- Новости имеют свойство распространяться, -- заметил я рассудительным
тоном.
-- Это я рассказала ему, -- улыбнулась Мэкки. -- Вам это не нравится?
Я покачал головой и спросил ее о самочувствии. Из-за приступов тошноты
она прекратила участвовать в утренних проездках, Тремьен же постоянно
твердил ей о том, что необходимо больше отдыхать.
-- И слава богу, что меня подташнивает, -- добавила она, отвечая на мой
немой вопрос.
-- Полежи, моя дорогая девочка, -- сказал Тремьен.
-- Вы все делаете из этого слишком большую проблему.
-- Дун весь субботний день проболтался у меня на эллинге, -- обратился
ко мне Сэм.
-- Я думал, что у него выходной.
-- Кажется, он получил от вас какое-то сообщение.
-- Гм... Я действительно передал ему кое-какую информацию.
-- О чем? -- спросил Тремьен.
-- Мне это неизвестно, -- поторопился с ответом Сэм. -- Дун позвонил
мне вчера и сказал, что заберет с эллинга под расписку какие-то вещи.
-- Какие именно? -- спросил Тремьен.
-- Он не соизволил сказать. Сэм взглянул на меня и спросил:
-- Л вы знаете, что это может быть? Мне показалось, что именно вы
навели его на них. Он говорил довольно-таки возбужденно.
-- Какое сообщение? -- обратилась ко мне Мэкки.
-- У-у... -- промычал я. -- Я спросил его, почему половые доски не
всплыли.
На лицах Тремьена и Мэкки появилось озадаченное выражение, Сэм сразу же
все понял и выглядел так, будто его ударило молнией.
-- Проклятье! Как вы до этого додумались?
-- Не знаю, -- ответил я. -- Как-то пришло само собой.
-- Объясните, пожалуйста, -- попросила Мэкки.
Я пересказал ей все то, о чем говорил с Эрикой на том банкете, и
добавил, что никакой ясности в раскрытие преступления эта моя творческая
находка не внесет.
-- Обязательно внесет, -- запротестовала Мэкки. Сэм вновь задумчиво
посмотрел на меня и сказал:
-- Если бы вы тогда не предупредили меня, то я бы поднял решетку и весь
этот мерзкий хлам давно унесло бы в реку. Самое мудрое ре