такого? - трагическое несчастье про-
изошло... А, вы уже знаете? Так вы не могли  бы  ему  машинку  на  денек
дать, на опознание съездить? Вроде нашли, да  сомневаемся...  Знаем  мы,
знаем ваше автохозяйство! Вы ж по сравнению с нами миллионеры! Так, зна-
чит, Карцев зайдет к вам!..
   - Вы мамашу отправьте домой, - сказал Карцеву  капитан  Банщиков.-  А
сами маленько задержитесь... Идите, идите, мамаша. Отдыхайте...
   Капитан чуть было не сказал "и не волнуйтесь", но запнулся и добавил:
   - А товарищ... значит, Александр Николаевич вам потом все-все расска-
жет...
   Карцев поднял обессиленную старуху и повел ее к выходу.
   - Шуренька, родненький ты мой!.. - заплакала старуха. - Найди ее, сы-
ночек... Привези ее, какая есть!..
   - Да подождите ж вы, мама, - не слыша своего голоса, сказал Карцев. -
Раньше времени...
   - Нет... нет... - тихонько выкрикнула старуха. - Не живая она, не жи-
вая! Не живая моя доченька!..
   ...Это произошло в Лосеве. Может быть, не с ними, не с Верой и  Раго-
зиным, может быть, с "неизвестным иужчиной" и "неизвестной женщиной", но
произошло. И именно в ту субботу. И  как  раз  спустя  столько  времени,
сколько нужно для того, чтобы, в час дня выехав из  Ленинграда,  доехать
до Лосева, пройти пешком до Верхнего озера, взять лодку,  сесть  в  нее,
выслушать все предостережения уже пьяного лодочника: "Только  до  быков,
храни господь, не доплывать, потому как в проток, под мост затянет -  ни
в жисть не выгребешь!.." - а затем еще двадцать минут и... все.
   - Там два моста, понял? - сказал  капитан  Банщиков  и  нарисовал  на
клочке бумаги что-то похожее на колбу от песочных часов. -  Это  Верхнее
озеро... - И Банщиков красивым детским почерком на одной половине  колбы
написал: "Верхнее озеро". - А это Нижнее... - И на другой половине напи-
сал: "Нижнее  озеро".  -  Понял?  Тут  горловина  узкая-узкая...  Метров
пятьдесят. - Банщиков указал на соединение двух половин колбы. - Вода из
Верхнего озера идет в Нижнее, понял? Какое течение здесь получается  те-
перь, понял? Это же жуткое течение!.. Здесь быки... - Банщиков аккуратно
нарисовал несколько крестиков по одной линии, перегородив ими суживающу-
юся часть Верхнего озера, и вынул сигареты. - К ним, понимаешь, и  приб-
лижаться-то нельзя, а они... у тебя спички есть?
   - Зажигалка...
   Банщиков оживился, повертел зажигалку в руках и спросил:
   - Бензину надолго хватает?
   - Это газовая... "Ронсон".
   - Ну да? - округлил глаза Банщиков и отдал зажигалку Карцеву. - Ниче-
го себе уха! Ну-ка, чиркни сам...
   Карцев чиркнул, и Банщиков прикурил.
   - Откуда такая?
   - Из Бельгии.
   - Выступал там? - с интересом спросил капитан.
   - Работал четыре месяца.
   - Мы тоже в прошлом году в Чехословакии были... Двенадцать дней... От
обкома комсомола группа. Тоже здорово было!
   Карцев взял в руки рисунок. Банщиков отобрал у него рисунок  и  снова
вооружился карандашом.
   - А теперь смотри, - задумчиво протянул Банщиков. - То ли их течением
сюда снесло, то ли понадеялись, что выгребут...
   Банщиков перечеркнул горловину двумя коротенькими черточками.
   - Это два моста, железнодорожный и шоссейный.  На  железнодорожном  в
эту минуту была как раз смена караула, так что, считай, три  человека  -
разводящий и двое часовых - видели все это дело своими глазами.
   - Что же они смотрели, твои разводящие? - зло спросил  Карцев  и  по-
чувствовал дикое желание схватить этого Банщикова за расстегнутый китель
и тряхануть его так, чтобы у того руки и ноги заболтались, как у тряпич-
ной куклы.
   - Ахнуть не успели, - печально и строго сказал Банщиков. -  Ахнуть...
Понял?
   Он застегнул китель и придавил сигарету в пепельнице.
   - Лодка как пуля проскочила под шоссейным мостом... Как пуля. Женщина
выпрыгнула первая. Ее сразу под воду затянуло. Может, об камни  ударило.
Там камни знаешь какие? Мужчина - метров через тридцать... Там весь про-
ток-то с гулькин нос. И тоже сразу под воду ушел...  У  нас  там  знаешь
сколько народу каждое лето гибнет? Жуткое количество!..  Просто  жуткое!
Лодку на четвертый день прибило, а трупы только позавчера всплыли.  Счи-
тай, одиннадцать суток в воде пробыли... Надо бы их к  нам,  сюда,  было
транспортировать, да документов никаких не обнаружили и отправили в при-
озерский морг. Это километров шестьдесят оттуда. Все же  ближе,  чем  до
Ленинграда...
   Банщиков порылся на столе, нашел какой-то список и протянул его  Кар-
цеву:
   - Опись вещей, найденных в лодке... Посмотри, может, чего помнишь.
   - Откуда?.. - махнул рукой Карцев. - Я с ней больше года не виделся.
   - Ты погляди, погляди, - сказал Банщиков. - За погляд денег не берут.
   Нет, знакомых вещей не было. Ничего он не знал ни про чехлы для  удо-
чек, ни про мешочки полиэтиленовые... Вот только, может, пункт номер че-
тыре: "Коробка пластмассовая красного цвета". Да и то вряд ли... Мало ли
на свете красных коробок?..
   - Ничего я тут не знаю, - горько сказал Карцев. - Была у нас когда-то
коробочка красная... Я ее в "Пассаже" лет восемь назад покупал.
   - Ну-ка, нарисуй форму, - попросил Банщиков. Карцев нарисовал.
   - Точно! - сказал Банщиков, повернулся к сейфу и вытащил оттуда крас-
ную пластмассовую коробочку. - Она?
   "Шурка! Глупая ты моя головушка! - сказала тогда Вера. -  Ну  на  кой
черт ты купил эту красную коробку? Ты что, лозунги  на  ней  собираешься
писать, что ли? У меня сердце разрывается, когда я вижу, в каком  пальто
ты ходишь, а ты тратишь деньги на совершенно бессмысленные вещи..."
   "Я ж тебе ее купил..." - мрачно сказал Карцев. Вера вздохнула и с жа-
лостью посмотрела на него. Карцев тогда очень обиделся.
   - Ваше имя, отчество? - спросил его по телефону Зандберг.
   - Александр Николаевич, - ответил Карцев.
   - Вы поедете на опознание, Александр Николаевич?
   - Да.
   Зандберг помолчал. Он искал форму вопроса, который исключал  бы  ник-
чемный трагизм. Он не мог спросить: "А если это Вера?.."
   - А если предположения милиции подтвердятся?  -  спросил  Зандберг  и
вдруг почувствовал всю глупость найденной формы. Уж лучше бы он спросил:
"А если это Вера?.."
   - Тогда я привезу ее сюда, - сказал Карцев.
   - Александр Николаевич... - Голос Зандберга дрогнул, и  Зандберг  от-
кашлялся. - Если все действительно так...
   Он опять не мог сказать: "Если это действительно Вера..."
   - Я привезу ее, - повторил Карцев.
   - Прямо сюда... В клинику... - быстро заговорил Зандберг. - Я  немед-
ленно обо всем распоряжусь. Вы знаете, где клиника?
   Директор цирка дал машину, и шофером у  этой  машины  был  молчаливый
толстый парнишка с фамилией Человечков. Звали Человечкова Васей.
   - Скоро Лосево... - сказал Вася. - Километра три, что ли.
   Нужно обязательно что-то в кузов положить... Обязательно нужно  поло-
жить что-то в кузов!.. Сено нужно. Побольше сена. И прикрыть чем-нибудь.
Прикрыть, наверное, дадут чем-нибудь...
   - Ну-ка, притормози, - сказал Карцев. - Давай из  этой  копнухи  сена
нагребем.
   - А если кто увидит? - спросил Вася и притормозил.
   - Ладно тебе. Вылезай.
   Ну вот. Сена, пожалуй, хватит.  А  прикрыть  дадут  чем-нибудь.  Люди
ведь...
   - Слушай, - как-то сказала Вера. - Ты не можешь передать  своим  дев-
кам, чтобы они сюда не звонили?
   - Какие девки? Что ты ерунду порешь? - спросил Карцев и  бросил  плащ
на диван.
   - Повесь плащ на вешалку. Я только что всю квартиру вылизала, - уста-
ло проговорила Вера и стала разминать папиросу. - Ты не  можешь  устраи-
вать свои делишки где-нибудь на стороне? Умоляю  тебя,  избавь  меня  от
разговоров с ними. У тебя есть уйма приятелей, с  которыми  ты  шляешься
черт знает где. Они с наслаждением будут передавать за моей спиной  все,
о чем бы ты их ни попросил. Не давай ты домашний телефон, я тебя  просто
умоляю об этом...
   Ну что за сволочи! Сколько раз он просил: "Не звоните ко мне! Не зво-
ните!" Ну почему в людях нет элементарного  чувства  такта?  Ну  что  за
свинство?.. И Веру жалко...
   - Верка, ты меня удивляешь! - сказал Карцев.  -  Это,  наверное,  ка-
кой-то дурацкнй розыгрыш, к которому я не имею ни малейшего отношения...
Уверяю тебя...
   - Ты вообще ни к чему не имеешь ни малейшего  отношения,  -  перебила
его Вера. - Ни к дому, ни ко мне, ни к ребенку... Ты сам по себе, мы са-
ми по себе.
   - Ну чего ты врешь про ребенка-то? - крикнул Карцев. - Мало я  вожусь
с Мишкой? Мало? Да?..
   - Ну разве только Мишка, - сказала Вера. - И  то  я  подозреваю,  что
Мишка - твое тщеславие, твое неоспоримое достоинство, вот ты и  предста-
вительствуешь Мишкой...
   Это было неожиданно верно и точно, и Карцев, подавив в  себе  желание
закричать от обиды и злости, мягко произнес:
   - Вера! Ну что ты говоришь?.. Ну как тебе не стыдно?..
   И в эту секунду раздался телефонный звонок. Карцев сделал движение  к
телефону, но Вера положила руку на трубку. Она обстоятельно поискала пе-
пельницу, стряхнула пепел и сняла трубку  только  тогда,  когдв  телефон
позвонил в третий раз.
   - Алло, - сказала Вера и посмотрела на Карцева. - Нет,  его  нет  до-
ма...
   Карцев пожал плечами, отчаянно стремясь сохранить невозмутимый вид.
   Вера положила трубку, встала и тяжело ударила Карцева по лицу.
   - Подожди! - сказал Карцев Человечкову. - Подожди, Вася.
   - Нельзя, проезжая часть узкая... - буркнул Человечков. - Я вот сразу
за мостом прижмусь...
   Они переехали тот мост. Машина остановилась, утонув правыми  колесами
в мягкой пыли обочины. Карцев вылез в эту теплую, ласковую пыль и  пошел
назад, на мост.
   Под мостом хрипло гудела и закручивалась вода. А  рядом,  параллельно
этому мосту, был еще мост железнодорожный.
   Солнце уже садилось, и контур железнодорожного моста  четко  впечаты-
вался в блестящую гладкую воду Нижнего озера и  желтовато-розовое  небо.
Крутая ферма моста поднималась от земли, почти из того места, откуда рос
тоненький силуэт сторожевого гриба. Под грибом оловянным солдатиком  не-
подвижно стоял часовой.
   Карцев оглянулся. Теперь перед ним открывалось Верхнее озеро и  деся-
ток деревянных быков. Редко, как линейные на параде, стояли быки..
   - Поехали? - спросил рядом Человечков. -  Еще  километров  шестьдесят
топать...
   - Поздновато вы приехали, - сказал следователь и посмотрел на часы  -
Морг-то закрыт...
   - И что, теперь ничего нельзя сделать? - спросил Карцев.  Он  спросил
это так деловито и так спокойно, что следователь тут же ответил:
   - Нет, почему же... Можно, конечно. - И уныло добавил: -  Ищи  теперь
эту Ядвигу...
   - Кого? - не понял Карцев.
   - Женщина тут у нас одна... Моргом заведует. После двух с собаками не
сыщешь! Бывает, срочное вскрытие - ее нету. Покойника родственникам  вы-
дать - ищи свищи... Который год мучаемся. Одно время хотели уволить - не
смогли. Не идет никто на эту ставку. Ставка-то мизерная... Вы на машине?
   - Да.
   - Вы скажите шоферу, пусть к больнице прямо едет. И  со  двора  пусть
загонит. А мы с вами за Ядвигой сходим.
   По  дороге  Карцев  расспрашивал  следователя   о   его   приозерском
житье-бытье и узнал, что следователю двадцать семь,  и  женился  он  уже
здесь, в Приозерске, дочке одиннадцать месяцев, и прокурор  все  обещает
квартиру, да, видно, обещанного действительно три года ждут...
   Шли они мимо какого-то длинного забора, потом  шагали  между  ржавыми
сухими рельсами, не по черным, а по очень серым растрескавшимся  шпалам.
И  наконец  пришли  к  двухэтажному  деревянному  дому,  около  которого
мальчишка лет четырнадцати чинил велосипед и сидели три старухи. Старухи
посмеивались над мальчишкой и называли его "Мастер Пепка". Мальчишка ог-
рызался и не стеснял себя в выборе выражений. Это  еще  больше  веселило
старух, и они, наверное, огорчились, когда к дому подошли Карцев и  сле-
дователь.
   На вопрос следователя, дома ли Ядвига Болеславовна, мальчишка  растя-
нул рот в откровенной ухмылке, а одна из старух скорбно поджала  губы  и
ответила:
   - Это вам лучше знать. Мы за ей не бегаем.
   Следователь вздохнул, поглядел с ненавистью на старух и молча двинул-
ся мимо них к открытым дверям дома. Карцев пошел за ним.
   - И ходют к ей и ходют, - послышался демонстративный голос старухи. -
И чего, спрашивается, ходют?..
   И слышно было, как мальчишка цинично захохотал.
   В темном коридоре на втором этаже следователь нащупал какую-то  дверь
и сказал:
   - Здесь, что ли?..
   Он постучал, и дверь легко отворилась. Она открылась просто от стука.
На высокой постели под ослепительно сверкающим зеленым шелковым  одеялом
спал краснолицый парень. На спинке кровати висела гимнастерка с погонами
старшего лейтенанта. На тоненькой веревочке, протянутой от окна  к  зад-
вижке печного дымохода, пара стираных мужских носков и портянок с рыжими
подпалинами.
   - Ошиблись, наверное, - шепотом сказал Карцев.
   - Да здесь! Что я не знаю, что ли?.. - зло ответил следователь и  ог-
ляделся. - Придет сейчас... Далеко бы ушла, дверь открытой бы не остави-
ла. У них туалет во дворе...
   По коридору простучали каблуки, и в дверях поивилась грубо  накрашен-
ная женщина лет сорока пяти. Пьяненько улыбнувшись, она всплеснула рука-
ми и ласково сказала:
   - Сергей Иваныч! Здравствуйте!.. И вы тоже... Очень приятно.
   Нисколько не смущаясь, она поправила на краснолицем парне одеяло,  на
ходу собрала одну портянку в кулак и сжала - проверила, сухая ли...  Все
это она сделала одним движением, мягким и удивительно изящным.  Движени-
ем, которое свойственно очень одиноким и знающим себе цену женщинам. Она
даже за стол села, так легко и естественно загородив собой спящего,  что
Карцев понял, почему к ней все "ходют и ходют" молодые лейтенанты.
   - Пойдемте, Ядвига Болеславовна, - сказал следователь. - Вот  товарищ
из Ленинграда приехал...
   - За обоими? Мужчину тоже брать будут?
   - Посмотрим, - сказал следователь и встал из-за стола.
   - Ну, тогда вы меня извините, - сказала Ядвига. - Я переоденусь...
   Следователь и Карцев вышли в коридор.
   - Вы вообще-то ей не говорите, что вы  родственник...  -  зашептал  в
темноте следователь. - Пусть думает, что вы из управления... А то  обде-
рет как липку.
   А может, он напрасно ушел в цирк? Бросил тогда все к чертовой  матери
и ушел. "В профессионалы ушел..." - говорили о нем спортсмены с  презре-
нием и завистью. Конечно, говорили, там платят!
   А здесь им не платили? По сотне лишних часов приписывали,  только  бы
выступал мастер спорта, только бы в другое общество не переметнулся!..
   Ведь не будешь каждому встречному объяснять, что не получилась  жизнь
у тебя в собственном доме от собственных бед и неумений. А цирк... Цирк,
он круглый год мотает тебя по разным городам и, слава богу, не оставляет
времени на самокопание... Просто нету времени. Норма - тридцать в месяц.
Тридцать выступлений вечером. Тридцать репетиций утром. Четыре выходных,
но зато по воскресеньям работаешь три раза. Месяц - один город, месяц  -
другой, месяц - третий... И различаются города только  по  гостиницам  и
квартирным хозяйкам. Ну еще по "ходячкам", может быть... Девчонки  такие
при каждом цирке. Годами в цирк ходят. Все про цирк знают. В  Москве,  в
главке, молодые акробаты, полетчики, жонглеры так и говорят:  "Ты  отку-
да?" - "Из Красноярска".- "Ну как там Валька?" - "Ничего... В этот раз с
Димкой Райтонсом гуляла. А ты куда?" - "Во Львов".- "Ох,  там,  говорят,
ходячка новая одна, Луизой зовут..."
   А через год встречаешь пополневшую, умиротворенную Вальку  или  Луизу
не в Красноярске и не во Львове, в на манеже Владивостокского  цирка,  и
стоит такая Валька-Луиза в расшитом блестками платье, подрагивает голыми
плечами и, трусливо улыбаясь публике, подает своему мужу Димке  Райтонсу
кольца, булавы и мячи разноцветные... Ассистирует. Замуж вышла. А  манеж
во всех цирках одинаковый - тринадцать метров...
   По больничному двору вокруг грузовика Васи Человечкова гуляли больные
в серых халатах  с  бледно-коричневыми  шалевыми  воротниками.  Короткие
кальсоны мужчин и длинные белые рубахи женщин выползали из-под халатов и
светились в наступающем сумраке.
   - И когда нам уже наконец настоящий морг сделают? - спросила  Ядвига,
отпирая низкую, окованную кровельным железом, широкую дверь. - А, Сергей
Иванович?.. С рефрижератором, с прозекторской... Чтобы все как  у  людей
было... Хоть бы ваша прокуратура надавила, что ли... А, Сергей Иванович?
   Белые столбики кальсон и полоски рубах стали  заинтересованно  стяги-
ваться к двери морга.
   - Больные! Отойдите сей минут!.. - крикнула Ядвига. - Это еще что та-
кое? Нашли себе кино!..
   Она подняла голову вверх и, уставившись в окна второго этажа,  закри-
чала:
   - Ну-ка, нянечки! Кто там есть? Позовите-ка дежурного врача!..
   Больные покорно разбрелись по углам двора.
   - Вот вы сейчас посмотрите, в каких условиях мы работаем,  -  сказала
Ядвига Карцеву. - Прямо стыдно сказать.
   Вася Человечков вылез из кабины и подошел к Карцеву.
   - Подождите здесь, - сказала Ядвига и шагнула в  темноту  за  дверью.
Она включила свет, и Карцев увидел в  проеме  двери  на  цементном  полу
что-то прикрытое несколькими кусками бледной клеенки.
   Карцев подавил в себе дрожь и повернулся к Человечкову:
   - Ты не ходи туда, понял?..
   Человечков испуганно мотнул головой, не  отводя  глаз  от  прикрытого
клеенками.
   В резиновых перчатках, в халате и черном блестящем  фартуке,  с  туго
повязанной головой, Ядвига вышла из морга и протянула следователю и Кар-
цеву халаты.
   - Скидавайте свои пиджачки и рубашечки. Одевайте халатики.
   - Какие халатики? - хрипло спросил Карцев.
   - А как же! - рассмеялась Ядвига.- Одежа так пропахнет, что потом не-
делю не выветрится!.. Вон Сергей Иванович знает...
   Следователь промолчал и стянул с себя пиджак. Карцев тоже снял пиджак
и стал расстегивать рубашку. Когда он стащил рубашку  через  голову,  то
увидел, что перед ним стоит Ядвига,  протягивает  ему  халат  и  ласково
разглядывает его сильное, налитое мышцами тело профессионального акроба-
та.
   Карцев надел халат. Халат завязывался сзади короткими тесемками.
   - Помочь? - спросила Ядвига.
   Карцев повернулся спиной к Человечкову:
   - Ну-ка завяжи...
   Карцев слышал за своей спиной прерывистое дыхание Человечкова и  пос-
тепенно обретал отвратительное спокойствие.
   Это было так не похоже ни на что живое и ни на что мертвое, что  Кар-
цев не ощутил ни скорби, ни горя.
   - Что же вы хотите, - сказал следователь, - одиннадцать суток  в  во-
де...
   А Карцев хотел только одного: разорвать весь  этот  кошмарный  сон  в
клочья и проснуться в какой-нибудь зачуханной тюменской гостинице и, су-
дорожно вдыхая свежий утренний воздух, тупо смотреть на часы и понимать,
что он снова опаздывает на репетицию...
   - Пойдемте к вашей машине, - сказал следователь.- Я там составлю  акт
опознания...
   Васю Человечкова рвало у заднего ската грузовика. Он  стоял,  присло-
нившись щекой к пыльным доскам кузова, и плечи его судорожно  вздрагива-
ли.
   - Тебе же сказали, не ходи туда, - сжав зубы, сказал Карцев.
   Вася хотел что-то ответить, но новый приступ рвоты заставил  его  еще
сильнее прижаться к борту машины, и Васины слезы отпечатались на пыльных
досках темными островками.
   - У вас гроб с собой? - спросил следователь.
   - Нет.
   Следователь помолчал, снял очки, протер их, снова надел и  решительно
сказал:
   - Тело в таком состоянии, что без гроба его  транспортировать  нельзя
ни под каким видом, - и добавил, почувствовав всю неуместность своей ка-
тегоричности: - Вы же сами видели...
   Гроб делал Карцев. У старика плотника, к которому Карцева привела Яд-
вига, нарывал большой палец, и старик здоровой рукой покачивал  больную,
словно новорожденного. Он дал Карцеву топор, ножовку,  молоток,  гвозди,
складной метр и помог вытащить из сарая четыре длинные желтые доски.
   - Мужчина? Женщина? - спросил старик.
   - Ж