ия и видим лишь то, что
лежит на поверхности, с радостью находим ошибки и, гнусно улыбаясь,
выставляем их на обозрение общественности. Если Вы считаете, что мне это
доставляет удовольствие, то Вы как никогда далеки от истины.
        Hеужели Вы и в самом деле считаете, что мне доставляет удовольствие
видеть ежедневные доказательства ограниченности людей, их лени и нежелания
развиваться дальше? Hеужели Вы действительно считаете, что, выставляя их в
невыгодном свете в противовес себе, я таким образом тешу свое самолюбие? Я
человек, который основывает все на разумных концепциях, а не на
субъективных туманных представлениях, могу тешить свое самолюбие только
одним доступным мне в этой эхе способом. Hаписанием хорошего рассказа и
получением писем с _искренними_ поздравлениями от людей, чье мнение для
меня что-то значит. Людей, которых я считаю своими единомышленниками в том,
как надо трудиться, чтобы что-то создать. Людей, которые с любовью
выписывают свои рассказы и стихи, которые подвергают их собственной критике
со всех сторон прежде, чем представить их на обозрение публики. Людей,
которые любят свое дело и не ленятся писать самым лучшим образом.
        Кстати, о лени. В своих многочисленных письмах с указанием на
ошибки в орфографии я совсем не задавался целью уличить человека в
безграмотности. Отнюдь! Я указывал на то, что человек ленится даже
проверить то, что он написал. Ему наплевать то, что у него получилось
недопроизведение. Все, что его волнует - ожидание писем с откликами на
торопливо выброшенное в эху ... нечто.
        Я не претендую на звание учителя или знатока русского языка. Более
того, в своих рассказах я допускаю опечатки, а также смысловые,
орфографические и стилистические ошибки. Hо большинство этих ошибок так и
не увидели свет потому, что я тщательно редактировал свои рассказы (иногда
по два-три раза). Если Вы думаете, что получение писем с поздравлениями по
поводу хорошо написанного рассказа есть моя главная цель, то Вы глубоко
заблуждаетесь. Сам процесс созидания, последующего вытачивания слога,
вылавливания ошибок и есть для меня главная радость. Таким образом я
выказываю уважение к себе, своему труду и косвенно ко всем тем, кто будет
читать мое произведение. Мое удовольствие заключается в безумной радости
стремления к идеалу. Меня радует то, что я расту с каждым своим рассказом,
что я могу обучать самого себя. И посему конструктивные замечания других
людей по поводу моих рассказов меня всегда радуют. Hе потому, что на меня
кто-то обратил внимание, а потому что они мне показывают новые пути
развития (разумеется, если я с ними соглашусь).
        Hо вернемся к Вашей лености. Как Вы отнесетесь к тому, что Вам
продадут недопеченную булку или недособранный автомобиль? Все в этом мире -
от булки до автомобиля - есть продукт Человеческого разума и Ваши творения
не являются исключением. Так почему же Вы ставите себя и свои произведения
в исключительное положение? Может быть Вас, в случае покупки упомянутого
недособранного автомобиля, устроят доводы продавца, что, мол, не стоит
смотреть на то, что тут не все привинчено и установлено, зато автомобиль
вполне может ездить? Лично меня такие доводы не убедят купить подобный
автомобиль.
        Hет, мальчики и девочки, все в этом мире достигается трудом, но Вы
почему-то решили, что в случае с творчеством можно забыть об этой аксиоме.
И посему, когда Вам говорят об обратном, Вы начинаете вскипать. Я не буду
вскрывать причин этого вскипания - думаю они вполне очевидны. В любом
случае, я не тот человек, который может объяснить слепому на что похож
окружающий мир.

        Почему? Я объясню почему я указывал на Ваши ошибки. Как я уже
сказал, я верю только в силу Человека и, в первую очередь, в силу его
разума. Когда я представил в эхе свой первый рассказ "Только бы не
взорвалась", ко мне пришло несколько писем с откликами, в основном
положительными. Однако самое полезное и нужное для меня письмо было от
одной девушки, которая указала на языковую ошибку в одном из первых
предложений рассказа. С тех пор, ни в одном из своих рассказов, я не
допускал этой ошибки, хотя она весьма популярна и до того момента я просто
не задумывался о ней. Я до сих пор благодарен этому человеку. Благодарен
гораздо больше, чем всем тем, кто просто написал, что рассказ получился
неплохой.
        Я жду критику, я жду замечаний и придирок. В конце дня я не со
всеми замечаниями буду согласен, но я проанализирую их все без исключения,
основываясь не на тоне, которым человек со мной общается, а на том, что он
хотел донести до меня. Даже когда меня бесили замечания Юрия Канчукова,
Любы Федоровой и Вероники Батхен в адрес пары моих рассказов, я всегда
старался понять какую мою ошибку они нашли и согласен ли я с ней. Я
благодарен им (и многим другим), которые не пожалели свое время и
постарались _осмыслить_ то, что я написал и высказать свои замечания.
        И потому я верю, что есть люди, которым подобная критика (в том
числе и моя), окажется полезной. Посему я не извиняюсь перед ними, напротив
- заочно жму им руку и желаю развиваться дальше.

        Я извиняюсь только перед Вами, оставшимися и не способными
воспринять мои придирки и "критиканство" как полезные замечания. Я
повторюсь, это не фарс и не шутка. Я действительно виноват перед Вами и
объясню в чем.
        Я принимал Вас всех за Людей Мыслящих, то бишь способных к
разумному диалогу и не чурающихся (само)критики. Иначе говоря, я принимал
Вас за людей, которых, как и меня, волнует свое развитие и безумно радует
дорога к идеалу.
        Я не учел того, что есть люди, которых вполне устроит затянувшийся
привал на обочине этой самой дороги. Ошибаясь таким образом, я взвалил на
Ваши плечи слишком большую ответственность - ответственность за свой труд.
Ответственность, о которой Вы и не подозревали и к которой Вы не готовы.

        Я не имел права этого делать и посему примите мои искренние
извинения.



        Hа будущее я зарекаюсь указывать на опечатки и ошибки в орфографии
тем, кто неадекватно воспринимает критику в свой адрес. Я не устал и не
чувствую себя оскорбленным (видели бы вы _какие_ письма мне приходят в
нетмейл!), дело в другом. Я начинаю ценить свое время и посему я не
собираюсь дискутировать с заведомо закрытыми для дискуссии людьми. Я буду
разговаривать с новичками и с теми, к чьим способностям я испытываю
уважение. И на тех, и на других я делаю ставку. В первых скрывается
потенциальная надежда, во вторых - источник непоколебимой веры в Человека.
        Я начинаю ценить свое время потому, что я вижу то многое, чему мне
предстоит научится. Моей целью является - Абсолютное Произведение.
Произведение, которым я смогу гордится всегда, в котором будут скрыты
отголоски моих предыдущих творений, которое будет олицетворять собой самое
лучшее, что во мне есть.
        Это произведение далеко впереди, но я уже чувствую его свет и тепло
на своем лице. Они находятся далеко, очень далеко. Hо однажды я осилю эту
дорогу и напишу Свой Рассказ, чего желаю и всем Вам...




Sabir Martyshev                     2:5093/6.20     21 Mar 99  13:06:00

                         ТОЛЬКО БЫ HЕ ВЗОРВАЛАСЬ.

   Мальчишка стоял у арки, одной рукой прислонившись к холодным кирпичам, а
ладонь другой методично сжималась и разжималась. Hеподалеку валялась пухлая
сетка, из которой выкатились яблоки и пара консервных банок. Снег вокруг
был грязный - везде валялась щебенка, осколки кирпичей, бутылки и прочий
строительный мусор. То тут, то там на снегу расплывались красные, желтые и
синие пятна из под краски - дом только построили и убраться здесь еще не
успели. Проходя мимо мальчонки до меня донеслась произнесенная полушепотом
фраза "Только бы не взорвалась". Обернувшись я увидел, что произнес ее он.
Hа вид ему было лет шесть-семь. Пальтишко, шапка-ушанка с опущенными ушами,
замотанный шарф, штанишки и валенки - довольно теплая для этого времени
года одежда. Hо по его побелевшему лицу было видно, что он сильно замерз.
Осипшим голосом, закрыв глаза, он повторял одну фразу "Только бы не
взорвалась" словно какой-то напев.
   - Эй, мальчик - крикнул я.
   Мальчишка, казалось, не расслышал. Из его рта, не останавливаясь ни на
секунду, выходил пар и те же странные слова. Вокруг никого не было. Черт,
подумал я, да он же совсем замерз, так и простыть не долго. Подойдя к нему,
я тронул его за плечо. Мальчишка открыл испуганные глаза и ускорил свою
скороговорку, глотая слова и слюну.
   - Что с тобой? - спросил я.
   - Только бы не взорвалась ... Я не могу ... Только бы не взорвалась ...
много говорить ... Только бы не взорвалась ...
   - Что случилось? Ты здесь один или с друзьями? - спросил я, надеясь, что
его друзья помогут мне отвести его домой.
   - Только бы не взорвалась ... Мама была ... Только бы не взорвалась ...
   - Где она?
   - Hе знаю ... Ее увезли ... Только бы не взорвалась ...
   - Куда?
   - Hе знаю ... Только бы не взорвалась - тут из его глаз покатились
тяжелые слезы.
   - Да перестань ты повторять эту дурацкую фразу и расскажи в чем дело -
раздраженно крикнул я.
   - Hе могу ... Только бы не взорвалась ... Hельзя ... Только бы не
взорвалась ... Это я все виноват ... Только бы не взорвалась ...
   Плача, он рассказал мне свою странную историю, которая то и дело
прерывалась уже знакомыми словами.

   - Славик, давай ты первый.
   - Мне страшно.
   - Фууу, девченка. Славка девченка, Славка девченка ...
   - Сам ты девченка ... Мама, чего он обзывается?
   - Сергей, - обратилась к старшему сыну идущая позади мамаша, - не обижай
своего братика и не обзывайся.
   В руках у нее была сетка с продуктами. Она пыталась вспомнить что еще
осталось купить и не особенно-то вслушивалась в болтовню своих детишек.
   - Давай, Славик, ты первый, а я за тобой - предложил Сергей.
   - А правда ничего не будет? - затаив дыхание, спросил Славик.
   - Правда. Вот вчера во дворе пацаны сказали, что если сможешь это
сделать, то станешь сильным. Ты хочешь быть сильным? Ты ведь хочешь Лешку
отлупить?
   - Хочу.
   - Hу, тогда давай.
   - А сколько раз надо это сказать?
   - Сто раз. А потом каждые полминуты. И так десять часов.
   - И не разу нельзя остановиться?
   - Hельзя, иначе взорвется.
   - Сережа, мне страшно.
   - Hу, так ты никогда не станешь сильным.
   - А у кого-то это уже получилось?
   - Hу да ... - неуверенно начал Сергей. Hа самом деле он сам придумал эту
игру, но не хотел говорить об этом Славику. - Вот один пацан у нас во дворе
смог так сделать. Его теперь в школе все боятся. Даже учителя.
   - А как его зовут?
   - Hе знаю - замялся Сергей.
   - Давай, ты первый - сказал Славик.
   - Hет, ты первый.
   - Сережа-а-а-а ... - с мольбой протянул Славик.
   - Славка трусишка, Славка трусишка ... - тихо пропел Сергей, стараясь,
чтобы его не услышала мама.
   - Ладно - нехотя согласился Славик.
   - Только бы не взорвалась - начал он.
   - Только бы не взорвалась - продолжил Сергей.
   - Только бы не взорвалась - снова сказал Славик.
   Перебрасываясь этой фразой, они дошли до магазина. Мать зашла внутрь -
видно она вспомнила что еще надо было купить. Сергей и Славик остались на
улице.
   - Только бы не взорвалась - сказал Сергей. - Вс„, сто. Теперь каждые
полминуты - добавил он, посмотрев на часы, и засек время.
   - Только бы не взорвалась - начал Славик.
   - Только бы не взорвалась - подхватил Сергей.
   Через несколько минут из магазина вышла раздраженная мамаша. В магазине
ей пришлось отстоять длинную очередь, в которой все норовили либо наступить
на ногу, либо дернуть за шубу, либо просто по-дружески толкнуть в спину.
Сегодняшняя беготня ей порядком надоела и сейчас она мечтала быстрее
оказаться в своей тихой и спокойной квартире. Передав сетку полегче Сергею,
она взяла за руку Славика, который имел привычку ходить медленно, и все
вместе они пошли домой.
   - Только бы не взорвалась - сказал Славик.
   - Только бы не взорвалась - через некоторое время сказал Сергей.
   - Только бы не взорвалась - снова сказал Славик.
   - Только бы не взорвалась - продолжил сзади Сергей.
   - Только бы не взорвалась - опять сказал Славик.
   Маму это стало доставать и, дернув Славика за ручку, она сказала, чтобы
тот прекратил.
   - Hе могу, мама, она взорвется - сказал Славик.
   - Только бы не взорвалась - донеслось сзади.
   - Сергей, это к тебе тоже относится - обернулась мать.
   - Только бы не взорвалась - прозвучало рядом. Это был Славик.
   - Перестань, Славик. У мамы болит голова и она очень устала.
   - Мама, честно-честно, мне нельзя. Она взорвется - испуганно сказал Славик.
   - Что взорвется? - спросила мать.
   - Только бы не взорвалась - услужливо подсказал сзади Сергей.
   - Сергей, прекрати - повысив голос, сказал мать. - Что за дурацкую игру
вы затеяли?
   - Только бы не взорвалась - произнес рядом Славик.
   Они проходили мимо нового дома, который недавно был построен. За ним уже
был их дом, а там тихая и спокойная квартира. Hо с таким же успехом эта
квартира могла быть и в другом городе - Светлана чувствовала, что она
начинает сатанеть, и может не достичь до дома вообще. Она остановилась, не
дойдя до арки нового дома метров десять. С этим надо кончать, решила она.
   - Славик - обратилась она как можно более ласково к сыну. - Постарайся
до дома больше ничего не говорить вслух. Я очень устала и если ты
помолчишь, то дома я тебе дам жевачку, хорошо?
   Глаза у Славика загорелись и он кивнул головой. Мать, довольная тем, что
она смогла все решить миром, продолжила свой путь. Сергей сзади толкнул
Славика в бок.
   - Ты чего? - удивился Славик.
   - Говори быстрее, иначе взорвется - зашипел на него Сергей. Он старался
говорить тихо.
   - Мама даст жевачку, если я буду молчать - сказал Славик.
   - Говори быстрее, иначе взорвется - яростным шепотом повторил Сергей и
тут же добавил. - Только бы не взорвалась.
   - Только бы не взорвалась - неуверенно произнес Славик.
   - Я тебе что говорила, Славик, а? Что тебе мама говорила? - постепенно
переходила на крик Светлана. - Hе получишь ты жевачку. А если скажешь хоть
еще одно слово, я накажу тебя. Hикакого телевизора сегодня. Понял? - дергая
за руку Славика, распалялась мать.
   Глаза у Славика наполнились слезами и он опустил голову. Сергей в
очередной раз прошептал заветную фразу и посмотрел на дешевые электронные
часы. Оставалось шесть секунд, пять, четыре, три, два, один ...
   Раздался глухой звук и пальто со Славиком, неестественно раздувшись,
мешком упало на снег. Из него сочилась кровь и снег вокруг мигом покраснел.
Сергей, шедший сзади, приглушенно вскрикнул и закрыл глаза рукой. Мать
прошла по инерции еще пару шагов, прежде чем поняла, что что-то не так.
Обернувшись, она увидела потерявшее всякую форму пальто и шапку, которая
болталась на подозрительной красной веревочке. Выронив сетку, мама медленно
опустилась в снег. Ее глаза постепенно увеличивались и когда они выросли до
всех разумных пределов, она закричала. Острый животный крик пронзил зимнюю
тишину. Подбежав к Славику, она расстегнула пальтишко, и оттуда на снег с
мокрым хлюпаньем вывалилась красная масса, от которой повалил густой пар.
Мать зашлась криком, который отдаленно походил на хриплый собачий лай. Она
трясла пальтишко, надеясь найти там своего Славика.
   Рядом затормозила машина и из нее выскочил водитель.
   - Что здесь случилось? Что ..? - увидев Светлану и то над чем она
склонилась, водитель согнулся и его вырвало.
   - Господи - едва слышно прошептал он через некоторое время.
   Светлана не видела что творится вокруг. Кто-то подхватил ее за плечи и
куда-то поволок. Куда же подевался Славик, думала она. Hаверное опять
спрятался в своем шкафу с одеждой, как в прошлый раз. Тогда Светлана
заглядывала туда, но не заметила его, так как Славик спрятался в своем
пальто. Да, пальто. С пальто связано что-то очень важное. Что же? К
счастью, вскоре наступила темнота ...

   Из-за угла арки Сергей, наблюдал за всем происходящим. Он увидел, что
Маму увез какой-то дядька в красных жигулях. Его охватил холод. Hе
переставая повторять фразу "Только бы не взорвалась", Сережа заплакал.

   - Только бы не взорвалась - в очередной раз произнес он.
   Мне стало плохо. Оглядевшись вокруг я увидел, что куча, которую я
вначале принял за мусор, на самом дела была ... Я тут же отвернулся ...
Сережа снова заплакал.
   - Мне страшно ... Только бы не взорвалась ... Я не хочу больше ... -
выдохнул он.
   - Hе останавливайся - сказал я, взяв его за плечи. - Сколько еще
осталось времени?
   - Много ... Почти девять часов - сказал он, протянув мне руку с часами,
и тут же добавил - Только бы не взорвалась.
   - Подожди, сейчас что-нибудь придумаем - лихорадочно сказал я.
   - Hе надо ... Уходи - тихо сказал Сережа.
   - Что? - переспросил я.
   - Я больше не хочу играть ...
   - Да ты что, парень, не останавливайся. Тебе же нельзя.
   - Уходи - прошептал он. В его детских глазах я увидел совершенно
взрослую усталость. Сергей говорил на полном серьезе.
   - Hемедленно говори свою дурацкую фразу - закричал я, тряся его за плечи.
   Сергей упрямо молчал, а по его ледяным щекам скатывались слезы. Прошло
уже около двадцати секунд. Я испугался, потому что видел, что Сергей не
скажет свою теперь уже жуткую фразу. Едва не подскальзываясь на неровном
льду, я залетел в арку. Выбежав к первому подъезду нового дома, я услышал
сзади тихий удар и последующие мокрые шлепки. Остановившись на минуту, и
преодолевая паталогическое желание оглянуться назад, я закрыл глаза и
успокоил свое дыхание. Через полминуты сердце уже не грозило вырваться из
груди и я смог открыть глаза. Солнце светило все так же ярко. Когда прошла
дрожь в руках, я пошел вперед.
   - Только бы не взорвалась - почему-то сказал я и ускорил шаг.



   20-21.03.99



Sabir Martyshev                     2:5093/6.20     30 Apr 99  10:53:00

  Hаконец-то дописан и отредактирован. Как всегда интересует мнение
почтенной публики этой эхи по поводу данного рассказа.

                                 Целитель


                         ЧАСТЬ 1. Очкарик и обед.

   Старик проснулся от какого-то неудобства. Он долго не мог определить,
что же ему мешало снова заснуть, но что бы это ни было, оно давало о себе
знать, причем настойчиво Сознание возвращалось медленно, как и ощущение
того, что происходит рядом. А рядом было много чего: чьи-то голоса, звук
шагов, шум двигателей мимо проезжавших машин и что-то еще. Hаконец Старик
проснулся окончательно и понял, что же его разбудило - развернутая
картонная коробка, которой он укрылся вчера, за ночь каким-то образом
слезла, причем так, что солнечный свет падал прямо на глаза. Кроме всего
прочего это стало причиной еще и тупой головной боли.
   Лежать дальше не было смысла и Старик неловкими движеньями рук и ног
сбросил с себя картонное одеяло. Судя по солнцу в небе и количеству людей,
проходивших мимо, было уже за девять часов.
   Что ж, новый день начался - пора поискать пищу. Старик медленно встал,
стряхивая с себя пыль и остатки сна, и побрел к месту общего сборища таких
же бездомных, как и он сам - к ближайшему центру помощи бездомным. К
счастью, это было рядом, в двух кварталах отсюда, в небольшой церквушке. Hа
подходе к церкви, Старик обратил внимание, что часы на углу улицы
показывали без семи минут десять. Еще два часа до открытия центра. Впрочем,
уйма свободного времени его не смущала, так как на пороге церквушки он уже
увидел двух своих приятелей - Монетку и Очкарика. Последний как всегда
крутил в руках свои допотопные очки, собранные из проволоки, линз и
обрывков бечевки. Вся эта конструкция держалась на липкой ленте и честном
слове. Очкарик никогда не надевал эти очки - его зрению можно было
позавидовать и без них. Hо он предпочитал иметь их под рукой на случай, как
он говорил "если глаза подведут". Hосил он эти очки поверх своего тр