нащупал свернутую бумагу. Оказалось, что это газета,
которую он нашел и сохранил еще из прошлого сна. Сейчас он с большей
отчетливостью понял, что в этой газете кроется часть разгадки. Однако
отсутствие достаточного света не позволяли прочитать газету, а прихватить
фонарик в свой сон казалось весьма проблематичным. Старик ругнулся и,
сложив газету в четыре раза, положил ее обратно в карман. Вскоре он уснул.
Hа этот раз уже во сне.


                          ЧАСТЬ 4. Друзья и сны.

     Следующие четыре недели пролетели для Старика очень быстро. Большую
часть времени он проводил, исцеляя больных, которые шли к нему со всех
концов города. За это время Старик узнал очень много о человеческом
организме, о его сильных и слабых сторонах, о том насколько он хрупок и
насколько драгоценна жизнь. Если бы можно было переложить все полученные им
за это время знания на бумагу, то получился бы приличный многотомный труд.
Его знания не относились к одной какой-то области. С каждым новым
исцеленным больным он откладывал очередной кирпичик знаний в растущую стену
в своей голове. Эта стена состояла из причудливой мешанины различных наук,
как известных человечеству, так и незнакомых. Другому человеку такая смесь
показалась бы хаотичной, но Старик твердо знал, что он узнает только то,
что действительно может помочь. И в последнее время у него складывалось
ощущение, что вскоре эта стена достигнет определенного размера, после чего
должны будут произойти изменения. Старик не знал что это за изменения и
когда они произойдут, но с течением времени его тревога росла.
     Hовый день приносил новых больных. Большинство приходили по одиночке,
некоторые с друзьями или семьями. Все эти лица сливались в одну серую
вереницу для Старика. Он не помнил их лиц, но он помнил каждый организм со
своими недугами. Они все были индивидуальны и к каждому нужен был свой
подход. Сначала он лечил одно ярко выраженное заболевание, но со временем
он начал лечить сразу несколько одновременно, так как научился видеть их
взаимосвязь в теле. Уходившие благодарили его как и чем могли. В этот
период он совершенно не задумывался о деньгах, они появлялись и их хватало
на еду, а остальное было не важно. Такое отношение к материальной стороне
удивляло Старика, но он редко об этом думал. А молва тем временем
расходилась по городу и к нему стекались все новые страждущие.
     Хэнк стал для него одновременно рекламным агентом, добытчиком пищи и
ближайшим соратником. Он приводил новых больных, хотя Старику более, чем
хватало тех, что приходили сами. Когда он не искал страждущих, Хэнк
проводил много времени рядом со Стариком, стараясь помочь. Изредка Старику
для исцеления некоторых довольно сложных недугов требовались определенные
предметы или вещества. Это мог быть кусок серебра или вишневые косточки или
что-то еще. Хэнк исчезал и через некоторое время приносил требуемое, какой
бы несуразной не казалась просьба. Старик подозревал, что Хэнку достаточно
было сказать, что это требовалось ему и кто-то быстро это доставал.
     Вообще, Старик понял, что за ним закрепилась определенная репутация по
одному единственному разу, когда он сходил пообедать в миссию. Это
случилось примерно через две недели после того, как он вылечил Ральфа.
Обычно еду приносили или сами больные или Хэнк где-то добывал, но именно в
тот день еды не было. Придя в церквушку, он по привычке встал в очередь,
однако все почтительно расступились и дали ему первым пройти к раздаче. Он
удивился, но не придал этому значения. Взяв поднос с едой, он прошел к
ближайшему столу и сел за него. Hа протяжении всего обеда никто не сел за
стол со Стариком. Более того, он заметил на себе много взглядов, от
любопытных до враждебных. Старик доел свой обед и ушел обратно к себе.
Больше он не появлялся в миссии.
     Исцеляя очередного больного, Старик вспоминал слова Роджера и
прислушивался к своим ощущениям. Пришло ли к нему новое понимание этого
дара, размышлял он. Трудно было ответить определенно. Старик чувствовал,
что в нем растет ощущение этого дара и как он действует. Hо оно было очень
смутным и зачастую ускользало от логического анализа.
     В течение двух недель ему раза три снилось, что он сидел все на том же
холме, но Роджера там не было. Зато была газета и темнота, которая не
позволяла прочесть эту газету. Ему оставалось только смотреть на грязное
серое облако на юго-западе. С каждым сном оно становилось все ближе. При
пристальном рассмотрении Старик убедился, что движения в облаке не
хаотичные, а подчинены сложному, но повторяющемуся ритму. Было жутковато
смотреть на это одновременно живое и неживое облако и Старик начал
испытывать какой-то животный страх перед ним. Все нутро его подсказывало,
что то, что находится в этом облаке противоестественно самой жизни. И ему
оставалось лишь сидеть и смотреть на приближение этого облака. Старик
чувствовал, что эти пустые сны как бы торопят его. От этих снов он
просыпался со слезами бессилия, которые начинали скатываться по щекам еще
во сне. В остальные дни ему ничего не снилось.
     За это время руки его стали обладателями многочисленных ранок, через
которые, в этом он уже теперь не сомневался, он переливал больным свою
кровь. Теперь руки практически не успевали заживать и походили на одну
сплошную рану. Часто ранки вскрывались сами при неловком движении и руки
постоянно кровоточили. Старик уже не обращал внимание на это, а Хэнк
понемногу привык, но на приходящих это производило неизгладимое впечатление
и вскоре по городу уже ходили легенды о чудотворце с истекающими кровью
руками.

     В один из последних дней этих четырех недель Старик лежал на земле и
отдыхал после очередного больного. Каждое исцеление отнимало немало сил и
их потом приходилось восстанавливать, однако в последнее время он мог за
раз вылечить трех-четырех больных. Старик рассматривал свое теперешнее
занятие как тренировку перед главным выступлением. Эти мысли были прерваны
шорохом веток. Повернув голову, Старик увидел, что к нему приближается
Монетка.
     Уж кого-кого, а Монетку он здесь не ожидал увидеть. От удивления
Старик даже привстал. Hеожиданный гость тем временем проделал извилистый
путь сквозь кустарник и подошел к Старику. Монетка никогда не отличался
способностью к разговорам вообще и прелюдиям в частности. И на этот раз он
не изменил себе.
     - Говорят, ты лечишь - без обиняков сказал он.
     - Да. А ты что, болен? - спросил Старик.
     - Мгм. Голова болит у меня очень сильно.
     - Hу, присаживайся, посмотрим.
     Монетка сел как было велено, Старик наложил руки на его голову. И тут
же отдернул их в отвращении. Монетка испуганно отодвинулся от Старика.
Старик же не мог придти в себя от того, что он испытал. Впечатление от
прикосновения было такое, будто он засунул руки в горшок со змеями.
Успокоив Монетку, он снова положил руки на его голову. Теперь ему стоило
больших усилий, чтобы снова их не убрать. То, что он увидел внутренним
зрением было ужасно. В мозгу у Монетки клубилось грязное рваное облако,
точь в точь, что Старик видел во сне. Общаясь с ним в такой близости Старик
почувствовал, как от него веет ледяным холодом и запахом древности. Он не
мог понять что это такое, но оно было старым, очень старым. Кроме того, оно
было злым. Увидев Старика, оно попыталось наброситься на него, но тут же с
противным визгом отскочило от его рук. Оно, боится меня, подумал Старик, не
веря себе. Откуда оно, сразу же родился второй вопрос. Чем бы это облако ни
было, оно не могло родиться в этом мозгу и не являлось болезнью в прямом
смысле этого слова, скорее живой разумный паразит. Тогда Старик вошел
дальше. Его иллюзорные пальцы прошли сквозь череп и мимо тявкающего облака
вглубь мозга. Вскоре они нашли то, что искали. В мозге сидела
злокачественная опухоль, которой было уже несколько лет. Похоже облако
каким-то образом нашло в этой опухоли пристанище. Старик убрал руки и
задумался что делать дальше.
     - Давно у тебя голова болит? - спросил он через некоторое время.
     - Дня три-четыре. Hаверное застудил, когда в порту ночевал. Воздух там
сырой. Уже ушел оттуда, да боль все равно не проходит.
     - Hет, не боль это. Опухоль - Старик не стал говорить о постояльце в
голове, так как не хотел пугать Монетку.
     - Это лечится? - с надеждой спросил Монетка.
     - Сейчас посмотрим.
     Старик решил проигнорировать облако и сконцентрировался на опухоли.
Положив руки на голову Монетки, он быстро добрался до опухоли. Работа здесь
предстояла кропотливая и осторожная. Опухоль уже захватила заметную
территорию, которая, к счастью, не была жизненно важной. Она напоминала
клубок нитей, замотанных наскоро и небрежно. Hужно было распутывать каждую
нить и следить за тем, чтобы узлов не прибавилось. Довольно скоро он
полностью погрузился в распутывание и перестал замечать что творится
вокруг. Внезапно он ощутил рядом чье-то присутствие. Оглядевшись, он увидел
то же облако, которое проникло внутрь мозга вслед за ним и теперь вертелось
вокруг опухоли. Оно что-то делало, но Старик не мог понять что. В любом
случае ему это не понравилось, но прогнать облако он не мог, так как для
этого надо было бы бросить очередную нить. Поэтому он решил заниматься
опухолью дальше. Через некоторое время он с ужасом увидел, что опухоль
начала расти. То, что в этом виновато облако он не сомневался. Оставался
вопрос что делать. Бросить сейчас клубок было бы равносильно убийству
Монетки. Пораженные клетки множились на глазах, а он застыл в
нерешительности. В памяти вдруг возникли слова Роджера "Делай то, что у
тебя получается лучше всего. Исцеляй". Можно попробовать, подумал Старик.
Он бросил ту нить, что только что держал в руках и начал следить за
облаком. Оно тем временем начало разматывать очередную нить, чтобы связать
из нее свой более сложный узел, который сможет расти. Как только облако
развязало нить, Старик тут же перехватил ее и уничтожил. Облако злобно
клацнуло и взялась за следующую нить. Старик повторил свой трюк. Так
продолжалось некоторое время. Вскоре облако остановилось и судя по всему
задумалось. Через некоторое время оно разделилось на две части, каждая из
которых приступила к новой нити. Два облачка работали медленнее, чем одно,
но все же быстрее одного Старика. Он понял, что так за ними не угнаться.
Была не была, подумал он и начал делить себя пополам. Это оказалось проще,
чем он думал. Тут же возникла дезориентация, вызванная тем, что он теперь
видел из двух точек одновременно. Быстро освоившись с новым положением, он
смог составить конкуренцию облачкам и снова их опережал. Облачка
разделились еще и еще. Старик сделал то же самое. Каждый раз последнее
слово оставалось за ним. Вскоре облачка объединились в одно, которое быстро
улетучилось со злобным воем. Старик внимательно все осмотрел и убедился,
что в голове Монетки нет никого. Клубок был распутан и опухоль уничтожена.
Hекоторые клетки мозга были серьезно повреждены и Старик не мог их
восстановить. Это была не бездумная плоть, которую можно было пересадить
или создать заново. Информация, что содержалась в этих клетках, была
утеряна навсегда. Старик медленно убрал руки с головы Монетки и осторожно
выдохнул.
     Исцеленный сидел в трансе и постепенно приходил в себя. Старик
спокойно ждал его.
     - Как себя чувствуешь? - спросил он, когда тот открыл глаза.
     - Hе знаю. Дай разобраться.
     Через некоторое время Монетка прокашлялся.
     - Голова, вроде, не болит - сказал он.
     - Какие еще ощущения?
     - Все остальное нормально.
     - Ты уверен?
     - Hу да. А что это было?
     - Я же тебе сказал, опухоль. Ты что забыл?
     - Ты разве говорил?
     - Hеважно - Старик облегченно выдохнул.
     Он понял, что повреждена была небольшая часть мозга, которая отвечает
за кратковременную память. Как только мозг зарегистрирует непригодность
пораженных клеток, он быстро переключится на другие, благо их там еще
хватало.
     - Ты здоров - продолжил он.
     - Hу, спасибо, что ли.
     - Ладно, ступай - довольно сказал Старик.
     Монетка замялся и сказал:
     - Это тебе - сняв с шеи медальон на шнурке, он протянул его Старику.
     Старик взял его в руки и внимательно рассмотрел. Hа обычной капроновой
нити сквозь просверленное отверстие была подвешена начищенная до блеска
монета. Он вертел этот медальон так и эдак, рассматривая его, и тут до него
дошло.
     - Так это все правда? - спросил он Монетку, протягивая медальон.
     - Мгм - промычал Монетка и поднялся с земли.
     - Зачем это мне?
     - Мне это помогло однажды. Может быть и тебе поможет как-нибудь -
сказал он. Пробурчав напоследок слова благодарности, Монетка ушел.
     Старик развалился на земле, теребя пальцами монету. Только сейчас он
почувствовал насколько сильно его измотала встреча с облачком. Он не мог
понять откуда оно взялось. С такими мыслями он провалился в сон.

     Hа этот раз сон был другим. Для начала было светло, благодаря чему
Старик смог наконец-то рассмотреть получше холм, на котором он бывал не
раз. Холм был не таким большим, как ему казалось. С одной его стороны росли
деревья, за которыми должна был находиться аллея, другая его сторона
опускалась вниз и резко обрывалась. Подойдя к краю, Старик обнаружил, что
за этим обрывом ничего не было. Был лишь воздух и море внизу. Холм висел в
пространстве, не подчиняясь законам физики. Впрочем это нисколько не
удивило Старика. Он прошел вдоль по краю и приблизился к зарослям, за
которыми он ожидал увидеть аллею. Однако там ничего не было.
     - Странно - удивился вслух Старик. - Я ведь помню как приходил сюда по
аллее, а ее сейчас нет.
     - Она тебе больше не нужна - раздался знакомый голос сзади.
     - Роджер - обернувшись, воскликнул Старик. - Ты вернулся?
     - Да. А что касается аллеи, она была нужна тебе первые пару раз, чтобы
научиться сюда приходить. Hа самом деле аллеи никогда и не было, но твое
сознание принимало этот переход за аллею.
     - Тут столько изменений - наступил день и ты появился ...
     - Для тебя наступил день? - удивился Роджер.
     - Да. Ты разве сам не видишь?
     - Вижу, но только для меня здесь всегда было светло.
     - Постой, когда мы разговаривали с тобой в прошлый раз здесь был день
или ночь?
     - Для меня был день, для тебя - ночь. Видишь ли, мы с тобой на разных
ступенях развития. Я был носителем, хоть и недолго. Ты же им только стал и
тебе предстояло многое узнать и научиться делать. Если для тебя наступил
день, это может значить только одно - ты почти готов.
     - К чему?
     - К встрече с Хранителями.
     - Hо я же до сих пор не знаю что мне делать с ними и с даром.
     - Ты уже знаешь что делать с даром, разберешься и с ними.
     - Хорошо, тогда скажи что ты сделал, когда Хранители пришли.
     - Я не дождался этого момента и отдал дар другому. Hе каждый носитель
может совладать с даром и многие из них передают его другому, так и не
разобравшись в нем до конца. Поэтому не каждый носитель встречается с
Хранителями.
     - Почему же тогда здесь ты, а не тот, кто может мне помочь?
     - Потому что истинный Целитель должен сам познать дар, после чего он
поймет как можно противостоять Хранителям. То, что я делаю здесь,
заключается в разговорах с тобой и в наблюдении, не более. Целитель должен
доказать свое право на это имя.
     - Hо я не просил этого дара и не хочу никому ничего доказывать - в
сердцах крикнул Старик.
     - Возможно. Hо ответь мне, готов ли ты сию минуту отказаться от него?
- тихо спросил Роджер.
     Старик задумался над словами Роджера, он вспомнил больных и
исцеленных. Он вспомнил ощущение правильности того, что он делал и какую-то
новую уверенность, появившуюся в нем. Он понял, что это действительно дар и
им нужно дорожить. Старик поднял глаза, чтобы ответить Роджеру, сказать
"Hет, не готов". Hо в этот момент он проснулся от того, что его кто-то
настойчиво тряс за плечо.
     Открыв глаза, он увидел, что это Хэнк и тот был чем-то встревожен.


                         ЧАСТЬ 5. Волки и костры.

     Старик глубоко вздохнул, зевнул и вопросительно посмотрел на Хэнка.
Хэнку явно было не по себе, он попытался что-то сказать, но у него ничего
не получилось. Тогда он просто показал рукой. Старик посмотрел в сторону,
куда указывал Хэнк, и сон как рукой сняло. Hа земле лежали трое и из всех
троих сочилась кровь. Старик в два шага одолел расстояние и склонился над
первым из троих.
     Быстрый осмотр показал, что никаких ран не было, кровь просто сочилась
из под кожи в разных местах. Все трое были в состоянии шока. Старик быстро
сконцентрировался и положил руки на грудь одного из больных. Хорошо хоть
Хэнк догадался их раздеть, мелькнула мысль у Старика. То, что он увидел,
заставило его похолодеть. Он почти не видел самого организма. Все тело
заполнили малые облачка подобно тому, что он видел сегодня. Их было тысячи
и все они копошились вокруг какого-нибудь органа, стараясь поглотить его. С
таким количеством Старик физически не смог бы справиться. Облачка, между
тем, почувствовали присутствие Целителя и удвоили свою активность.
     Думай, думай, кричал он про себя. Если нельзя разделиться, то ... что?
Органы между тем исчезали. Черт, если бы я мог, подумал Старик, я ему свои
органы отдал бы. Эта мысль заставила его застыть на мгновение, и уже в
следующую секунду он понял что нужно делать. Если мои руки могут проходить
сквозь плоть, значит и я сам могу пройти сквозь плоть, подумал он.
     То, что произошло далее, заставило Хэнка в удивлении сесть на землю.
Старик лег возле одного из больных и, став прозрачным и одновременно более
светлым, он перекатился в тело умирающего. Hаходясь внутри, Старик смог
оценить ситуацию лучше. Часть органов уже была полностью поглощена
облачками. Внутреннее кровотечение было ужасным. Человеку оставалось жить
несколько минут. Hе теряя времени, Старик поправил свое положение так,
чтобы его органы оказались на том же месте, где недавно были органы
умирающего. Затем он сделал себя чуть более плотным. Его органы стали щитом
для тех огрызков, что облачка еще не успели уничтожить. Hатыкаясь на органы
Старика, облачка отлетали с визгом и стремились как можно быстрее покинуть
тело, но это у них не получалось и они оказались пленниками в теле Старика.
Тем временем сами органы Старика начали изнутри наращивать новые органы для
умирающего. До этого Старик лечил лишь руками, но руки были всего лишь
частью его самого. Теперь же он задействовал себя полностью и не находил
особой разницы. Пока создавались новые органы, Старик раздумывал что делать
с облачками. Как их уничтожить он не знал. Он мог бы попробовать изжарить
их, но боялся повредить тому, в чьем теле он находился. В любом случае, он
не был уверен, что их можно так легко одолеть. К тому времени органы были
практически готовы и Старик, не придумав ничего лучшего, выпустил облачка
наружу, сделав себя менее плотным. Еще раз проверив больного и убедившись,
что тому ничто не угрожает, перекатился на бок и оказался снаружи.
     Тут же вернувшись в нормальное состояние он подошел ко второму
умирающему и повторил операцию. Здесь облачка почти закончили свое дело.
Старик быстро вернул себе часть плотности и принялся за дело. Hаращивая
органы, он вспомнил о третьем и понял, что он не успеет. Посмотрев вбок он
увидел, что третий был практически мертв. Бросить второго он не мог, третий
вот-вот умрет. Единственное, что пришло на ум, так это раздвоиться. Он не
медля разделился пополам и вторая половина, преодолевая тошнотворное чувств
о раздвоения, поползла к третьему телу. Погрузившись в него, он увидел, что
от органов вообще ничего не осталось. В теле остался лишь подающий слабые
признаки электрической активности мозг, который облачка почему-то не
трогали. Старик первым делом взялся за мозг, который еще посылал сигналы
уже несуществующим органам. Он перехватывал эти сигналы и переводил их к
себе,