сказать ей все - кроме моей любви к ней. Когда я сидел, размышляя
таким образом,  странное воспоминание пришло  мне в голову... Мне  чудилось,
что я слышал голос, похожий на мой собственный, который говорил:
     -   Подними,   о,   подними   скрывающее  тебя  покрывало,  дух  Города
Прекрасного. Так как я чувствую, что прочту в твоих глазах тайну счастия.
     Холодная  дрожь  пробежала по  мне; я  вскочил в  ужасе. Высунувшись из
открытого окна, я глядел на суетливую улицу внизу,  и мои мысли вернулись  к
странным  вещам,  которые  я  видел  на  Востоке:  лицо  умершей  египетской
танцовщицы,  открытое  опять спустя тысячу  лет,  -  лицо  Сибиллы;  затем я
вспомнил  видение  "Города  Прекрасного",  в  котором  одно лицо  оставалось
скрытым - лицо, которое я более  всего желал видеть! И я дрожал все больше и
больше,  в  то  время  как мой  ум, против моей воли, начал связывать вместе
звенья прошедшего и настоящего, пока они не слились в одно.
     Поборов свои ощущения, я оставил работу и вышел на свежий воздух... Был
поздний  вечер, и луна  сияла. Занимаемая мной  комната  находилась  в  доме
недалеко от Вестминстерского Аббатства, и я инстинктивно направил свои  шаги
к старому серому храму умерших королей и поэтов. Сквер вокруг него был почти
запущен; я  убавил шаг и задумчиво побрел по узкой мощеной дороге, ведущей в
Старый Дворцовый Двор, - как вдруг тень пересекла мой путь, и, подняв глаза,
я встретился  лицом  к лицу  с  Лючио.  Так же, как  и всегда,  превосходное
олицетворение  превосходной  мужественности...  Его  лицо, бледное,  гордое,
скорбное, однако  презрительное,  блеснуло  мне, как  звезда. Он взглянул на
меня в упор, и вопросительная улыбка заиграла на его губах.
     Мое  сердце  почти  перестало биться...  Я учащенно  дышал...  Опять  я
вспомнил письмо Мэвис, и затем, встретив твердо его взгляд, я двинулся прочь
в молчании.
     Он понял; его глаза сверкнули странным блеском, который я знал и помнил
так хорошо, и,  отойдя  в  сторону,  он  дал мне  пройти. Я  продолжал  свою
прогулку, двигаясь, точно  во сне,  пока не  дошел до тенистой стороны улицы
напротив Парламента, где я  остановился, чтобы успокоить свои  встревоженные
чувства.  Там я снова увидел  его! Он шел с  обычной  легкостью и  грацией в
лунном свете и остановился, по-видимому, кого-то ожидая.
     Я тотчас  увидел  несколько  членов  Парламента, идущих  в  одиночку  и
группами; двое-трое  приветствовали  высокую  темную фигуру,  как  приятеля,
другие же не знали его.
     Он продолжал ждать,  и то же  сделал я. Наконец, как раз, когда куранты
проиграли без четверти одиннадцать, один человек, в котором  я  инстинктивно
узнал  хорошо  известного  кабинет-министра,  бодро  шел  по  направлению  к
Парламенту...  Тогда,  именно  тогда  он, кого я знал  как Лючио,  двинулся,
улыбаясь,  приветствуя  сердечно  министра тем  мелодичным могучим  голосом,
который  мне так был знаком; он  взял  его  за руку,  и  они  медленно пошли
вместе, горячо разговаривая. Я  следил за ними, пока их фигуры не удалились:
одна -  высокая, царственная и  повелительная; другая - широкая, коренастая,
самоуверенная в движениях. Я  видел, как они поднялись по ступеням и наконец
скрылись в Доме Английского государственного управления - дьявол и человек -
вместе.