. И гроб  тоже привозили.
Помните?
 И  Компаниец  ее вспомнил. Хотя, по-честному если, то не узнал.  Другая
она потому что  была какая-то. То есть совсем другая и на себя не похожая. И
они  посидели  и  поговорили  между  собой,  чтоб  скоротать  время  пустого
ожидания. И Компаниец сказал,  что и его  жизнь  изменила  гибель Ярченко на
противоположную  и что, если  б не она, эта глупая и бесполезная смерть, так
бы он и  сидел, и работал на  мехзаводе, наверно, и посейчас. А Даша сказала
ему, что  и у них  у всех с  тех  пор  многое изменилось и  что она  сама, к
примеру,  стала  инвалидом  и  с  трудом  может  передвигаться  на  короткие
расстояния, а теперь вот  к тому ж и зубы у нее  чуть  не все  испортились и
надо их вырывать. А жена Жоры,  в смысле вдова, Лена, живет, сказала с двумя
детьми,,  и у нее есть  уже другой  мужчина, не совсем муж,  но есть. И  еще
рассказала Компанийцу эта женщина Даша, что осталась она, вдова Ярченко, без
работы, так как контору ее ликвидировали. А Компаниец сказал, что в принципе
сможет оказать ей помощь в вопросе трудоустройства. И:
 - Она, - сказал, - кто? По профессии?
 А Даша сказала:
 - Расчетчица.
 И Компаниец тут же, на подоконнике, написал записку Рындичу.
 - Мне, - сказал, - кассир как раз нужен в фирму. У меня теперь фирма, -
сказал, - "Мехмаш" называется, и плачу я людям своим сравнительно хорошо.
 И  он  написал,  чтоб  Рындич  оформил  на  работу в  должности кассира
предъявительницу этой его записки. И отдал записку Даше.
 - Пусть, - сказал, - идет прямо завтра к восьми ноль-ноль по указанному
адресу  и обратится  к моему  заместителю, а то я сам,  - сказал,  -  сейчас
временно не работаю.
 И тут  освободился  его, Компанийца, врач,  и он  пошел  в его кабинет,
лечиться. А  Даша спрятала записку  в сумку  и  стала  продолжать  сидеть  в
ожидании, потому что ее очередь еще далеко не подошла.
 А  вырвав себе два  коренных зуба, она зашла  по пути к Лене и отдал ей
записку. И назавтра Лену  взяли на работу в этот "Мехмаш"  и  еще оклад дали
такой, что если зарплату,  допустим, Сергеева сложить с пенсией, какую ей за
погибшего Жору выплачивали, то оклад был существенно этой общей  суммы выше.
И она, Лена, сказала про это Сергееву, а он ответил:
 - Грехи замаливает. Перед тобой.
 А Лена сказала,  что он  сам является пострадавшей стороной, потому что
его одного тогда с работы выгнали. А Сергеев - ей:
 - Но он то живой.
 И на  этом  разговор у  них  закончился,  и  больше  они  эту  тему  не
затрагивали.
 А  Компаниец вылечил себе все зубы, какие были  у него во рту,  и  Марк
Мойсеич  изготовил  ему  три  новых моста  и  четыре  отдельные  коронки.  И
Компаниец поносил их  день, так, для примерки, а через день намертво  ему их
установил Марк Мойсеич и посадил на цемент.
 И  Компаниец в этот день решил на работу еще не  идти, а заехать к Майе
и,  заехав, обнаружил  у  нее  дома  какого-то пацана,  который на девяносто
процентов состоял  из мускулов, и  они не умещались на его теле, а  налезали
друг на друга  буграми. И она, Майя, встретила Компанийца  в халате на голое
тело  и с выражением крайнего недовольства, и она сказала,  что звонить надо
перед  приходом,  потому что у  нее  могут быть какие-то планы и вообще своя
личная жизнь. И Компаниец сказал:
 -  Извини. И  в следующий  раз, -  сказал,  - я  обязательно учту  твои
пожелания и приму их к сведению.
 И вот  он вышел от Майи, и сел  в  машину, и поехал  без  определенного
адреса, так как  домой  ему не хотелось  возвращаться  в зубах так рано и на
работу  тоже что-то не  тянуло с середины дня, хотя и надо, наверно, было бы
ему  туда  поехать. И он, значит,  спокойно себе ехал и напевал  "работа ты,
работа, родная сторона, никто нас не разлучит,  лишь  мать - сыра земля",  а
ему наперерез из-за  угла выскочили красные  "Жигули"  третьей  модели, и он
врезался им  в правый бок.  А  скорость у него  была без  превышения, но для
города  предельная  -  60  км/час.  И  дедушка,  ехавший в  этих  "Жигулях",
скончался на месте, не выходя из машины, а Компаниец - ничего.  Все  кости у
него в целости остались и в сохранности, и стекло переднее удачно  вылетело,
его не задев, а вот зубов он, Компаниец,  новых  своих, с иголочки, лишился,
ударившись ими  о  колесо рулевого управления.  Ну  и передок машине  своей,
конечно, помял он лобовым ударом основательно и капитально. И ГАИ определило
на  месте  происшествия и дало заключение о полной  его невиновности  в этом
ДТП, потому  что  дедушка  выскочил на  главную  дорогу  справа из-за  угла,
бесспорно нарушив правила уличного движения,  и Компанийцу ничего другого не
оставалось, как в него врезаться. И его поэтому не судили. А дедушка, он был
1917 года рождения - ровесник Октября, и ездить, конечно, умел в силу своего
возраста плохо и вдобавок ко всему имел слабое зрение, вызванное катарактой.
По этим причинам он и выперся на главную дорогу из-за угла.  По слепоте и по
неумению. И  его наследники,  дети  и  внуки, еще  Компанийцу  ремонт машины
оплачивали  из своих  личных  средств,  так как он,  Компаниец, поставил  им
условие - или битую машину мне отдавайте за так,  или же ремонт оплачивайте,
весь, сколько  обойдется. И  они посоветовались и решили лучше за ремонт ему
заплатить,  чем машину отдавать,  пусть и битую. Ну  и зубы,  конечно,  тоже
пришлось им оплатить для возмещения ущерба. Потому что Компаниец же вынужден
был  заново их вставлять, сначала.  Причем, хоть бы те, выбитые,  остались у
него, а то он и в машине их искал, и вокруг - и ни одного не нашел. Ни зуба,
ни моста. Как под землю  они провалились. А может, и скорее всего,  подобрал
их кто-нибудь  в суматохе и  в сутолоке. Из толпы любопытной, может, кто или
из гаишников. Мосты-то  у Компанийца в основном золотые были,  так же, как и
коронки.
 И Компаниец отбуксировал машину свою  изуродованную на ВАЗ, к знакомому
другу, а сам на трамвае опять в поликлинику поехал, к Марку Мойсеичу. И Марк
Мойсеич посмотрел на него с удивлением и в рот ему заглянул, и сказал:
 - Вы что, молодой человек, шутки шутите?
 А Компаниец сказал:
 - Какие шутки? Автокатастрофа со мной произошла, авария на дороге.
 И Марк  Мойсеич  сказал,  что  в таком  случае  может  его, Компанийца,
поздравить с тем, что он обошелся легким испугом и  другими пустяками и что,
когда заживут раны от выбитых живых зубов, пусть он к нему приходит.
 - Сделаю, - сказал, -  вам два моста из конца в конец как сверху, так и
снизу.
 И  Компаниец, дожидаясь  заживления,  ходил в "Автоваз"  наблюдать, как
чинят его пострадавшую в столкновении  машину,  и встречался с  наследниками
дедушки, всеми правдами и неправдами выколачивая из них  по частям деньги. А
на работу, в  свою фирму, он  снова  не  ходил,  пустив ее на  самотек, и на
телефонные звонки перестал отвечать, так как нечего ему было им сказать и не
хотел  он  никому  ничего  объяснять.   Обойдутся,  думал.  И  пусть  Рындич
отрабатывает свои неоплатные передо мной долги.
 И машину  Компанийцу в назначенный почти срок отремонтировали и привели
в божеский вид, и деньги он с наследников скачал все до рубля. И за  ремонт,
и  за  зубы.  Но с  зубами  на  этот  раз  дело у  Компанийца  затянулось  и
осложнилось тем, что ему удаляли куски и осколки засевших в деснах корней, а
заживало у  него все плохо  и медленно. И он опять  несколько раз встречал в
поликлинике сестру  Ярченко Дашу, которая тоже все  еще мучилась с зубами, и
она, Даша, говорила, что спасибо ему за Лену и от ее имени и что она работой
довольна и зарплатой довольна даже более чем. И  если бы не  он, пришлось бы
ей туго, так как на работу ее и на мехзавод не приняли, и в другие  места не
удавалось  ей устроиться  ни  по  знакомству, ни  по  протекции. А Компаниец
говорил, что не за что его благодарить, и кассир, говорил, так или иначе был
фирме срочно  нужен, а кого  на это место брать, ему роли не играло, лишь бы
честный  был человек и порядочный. А что касается зарплаты,  то в его фирме,
говорил, она у всех выше, чем в госсекторе, не менее чем вдвое.
 И он торопил Марка  Мойсеича,  говоря, что ему быстрее бы надо,  потому
что на  нем фирма и люди и потому что  его  время - это деньги, а не  просто
так. А Марк Мойсеич говорил:
 -  Молодой человек,  куда вы торопитесь? Жить? Так  не  торопитесь. - И
говорил: - Жизнь, она требует времени.
 И  он  делал  Компанийцу  мосты не спеша,  а с чувством и с  толком.  И
готовые уже многократно примерял, и подпиливал, и  подгибал. И говорил,  что
очень надеется  долго  Компанийца  не увидеть у себя  в кабинете, потому как
такие мосты можно носить всю сознательную жизнь.
 И  вот  настал-таки тот долгожданный день, когда Марк  Мойсеич  укрепил
мосты у Компанийца во  рту, и Компаниец с  ним расплатился. И  поехал он  из
поликлиники прямым сообщением в ресторан "Люкс".
 - Обмою, - подумал, - свои мосты коньяком. А то опять с ними что-нибудь
случится  непоправимое.  И  Компаниец  заказал коньяку  бутылку  и  холодную
закуску, и горячее мясное блюдо, и, когда ему принесли заказанный коньяк, он
вспомнил, что ему два часа нельзя ничего ни есть, ни пить, потому что цемент
в  мостах должен схватиться и  застыть как следует. И Компаниец посмотрел на
часы и высчитал, что  еще приблизительно  час  должен он просидеть за столом
сложа руки.  И  он сидел, и  курил, и поглядывал  по сторонам,  рассматривая
немногих людей, которые сидели за столами и обедали. А ни музыки, ни танцев,
ни тем более обилия женщин, радующих глаз, в зале не было, так как в дневное
время  работы   ничего  такого  в  ресторане   "Люкс"  не  предусматривалось
программой.  И он сидел так, за накрытым столом без дела, и к нему несколько
раз подходил официант и спрашивал:
 - Горячее подавать?
 А Компаниец говорил:
 - Не надо.
 И он высидел положенный часовой срок, не прикоснувшись к еде и к питью,
и по его истечении налил себе коньяку и  произнес про себя тост насчет своих
зубов. И он провел несколько приятных мгновений, выпивая  по глотку коньяк и
закусывая его  сначала холодными  закусками, потом  горячим мясным блюдом, а
потом запивая черным кофе. А расплатившись  с официантом по счету, Компаниец
сказал:
 - Теперь будут стоять.
 - Кто? - спросил официант.
 А Компаниец сказал:
 - Зубы.
 И он прихватил бутылку со значительными  остатками  коньяка и  пошел  к
выходу, к своей отремонтированной машине,  и встретил на  тротуаре давно ему
знакомую женщину. Она в столовой на мехзаводе работала в его бытность. А как
ее звали, Компаниец забыл и не помнил, и она сказала:
 - Главный механик? - и еще сказала: - Ко мне зайдешь?
 А  он сказал, что всегда готов, и они заехали к  ней, и  допили  до дна
коньяк, и , конечно, переспали, как  положено, и во время этого дела  кто-то
звонил в дверь, как бешеный, и Компаниец спрашивал шепотом:
 - Это кто, муж?
 А она говорила ему:
 - Лежи тихо, - и дверь на звонки не открывала.
 А когда они, звонки, утихли и прекратились окончательно, она сказала:
 - Свободен.
 И  Компаниец вышел от нее,  озираясь,  и  беспрепятственно достиг своей
машины, и поехал на ней домой.
 -  Отдохну, - подумал,  - и высплюсь. А завтра - работать,  а  то  дел,
наверно, накопилось и собралось - невпроворот.
 И  вот  загнал  Компаниец  машину в  гараж и  запер  его,  и  пошел  по
направлению к дому в хорошем расположении духа.  И он шел прогулочным шагом,
руки в карманы, и возле самого уже дома выяснил, что в них, в карманах, нету
бумажника, а ключи от квартиры лежали как раз в  нем,  то есть он забыл свой
бумажник в  машине. И  Компаниец  подумал, что это  не  страшно, и  не имеет
значения, и что жена откроет. И значит, вошел он свой подъезд и сделал всего
каких-нибудь два шага, и свет у него в глазах мигнул и  потух. И он перестал
что-нибудь видеть,  и слышать,  и  соображать. А  очнулся он,  Компаниец,  и
пришел в себя  от холода  и от  боли в макушке головы.  И  он  повернул свою
больную  голову  вправо  и влево  и увидел,  что  лежит в своем подъезде, на
цементном полу и от двери несет сквозняком. А голова у него трещала так, что
раскалывалась пополам. И Компаниец встал  на  колени, а с колен - на ноги, и
добрался  до лифта, и поднялся на свой четвертый  этаж. И  жена  открыла ему
дверь и сказала:
 - Опять?
 А он ей сказал:
 -  Что  опять?  - и:  -  Меня,  -сказал, - в  подъезде чем-то по  башке
саданули. Лежал там, не приходя в сознание.
 А жена говорит:
 - Ограбили?
 А Компаниец:
 - Нечего им было грабить, я в машине все забыл, и деньги и все.
 И тут он открыл рот и полез туда пальцем.
 - Зубы, - сказал Компаниец. - Они сняли с меня новые зубы.
 А жена говорит:
 - Пить надо меньше.
 А Компаниец:
 - Я не пил. Я зубы обмывал, чтоб стояли.
 А жена говорит:
 - Ну вот и обмыл.
 А Компаниец посмотрел на нее и говорит:
 -  Ты, чем скандал затевать очередной, сказала б лучше, что мне  делать
теперь? Опять же без зубов остался.
 -  А меня, - жена  говорит, - не касается, что ты будешь  делать.  Я от
тебя ухожу.
 - Чего? - Компаниец говорит.
 - Ухожу.
 - И куда, если не секрет? - Компаниец спрашивает.
 - Не секрет, - жена говорит. - К любимому человеку.
 А Компаниец ей:
 - К какому человеку? И где ты, - говорит, - его  взяла, этого человека,
сидя безвылазно дома?
 А она говорит:
 - Где надо, там и взяла, - и одела  ребенка, и чемодан выволокла - он у
нее собранный уже в кладовке стоял, и ушла. А Компаниец сказал ей вслед:
 - Ну и иди. Дура.
 И  у него получилось не  "дура",  а "дула", потому что букву "р" он без
зубов никак выговорить не мог.
 И  он  развалился на диване, и  погрузился в сонное состояние покоя,  и
пролежал так - в одежде на диване - весь конец вечера и всю ночь до  утра. А
утром он встал, умылся, побрил лицо и сказал себе в зеркало:
 - Пойду как  есть,  -  и пошел в гараж, и  прогрел двигатель машины  до
положенной температуры, и  выехал из  гаража  на обочину.  Потом  он  закрыл
гаражные ворота на замок, сел за руль и  поехал. А приехав на  фирму, увидел
Компаниец,  что дверь ее  заперта и  к  ней приклеена бумажка  с печатями  и
подписями. И он позвонил из ближайшего автомата своему заместителю Рындичу и
спросил:
 - Почему печать на двери и где находятся в рабочее время все люди?
 А Рындич говорит:
 - Так опечатали нас. По причине банкротства.
 - Банкротства? - Компаниец говорит.
 А Рындич:
 - Ну  да.  - и:  - Мы ж тебе, говорит, - звонили, а  жена отвечала, что
тебя нет и неизвестно где.
 И  Компаниец повесил трубку  на рычаг телефона и осознал  себя  глубоко
несчастным человеком, что было естественно и  логично в  его  положении,  и,
конечно,  ему захотелось застрелиться,  не  сходя  с места,  как  делают все
банкроты во всем мире капитала, но очень скоро он почувствовал освобождение,
что ли, от всего земного и непреодолимое желание куда-нибудь улететь к черту
на  кулички, то есть  неважно,  куда  и  зачем, а лишь бы  по  воздуху и  на
головокружительной высоте, и на огромной крейсерской скорости.

 Крупный выигрыш

 Конечно, в один и тот же самолет они попали по обыкновенному случайному
совпадению и больше ни по  чему.  Компаниец купил на  него, на этот самолет,
билет,  так  как  ему  все  равно  было и  безразлично,  куда  лететь  после
банкротства и закрытия его фирмы "Мехмаш", и он сказал в кассе:
 - Мне один билет.
 А кассирша сказала:
 - Куда?
 А он:
 - На ближайший рейс.
 А кассирша:
 - Карелия вам сойдет?
 А он:
 - Сойдет.
 А Даша, Стеша, Лена  и Елена в  этом самолете оказались,  потому что  в
Карелию у них были туристические путевки на руках.  Даша им всем эти путевки
купила в  бюро путешествий и  экскурсий на выигранные  деньги. А деньги  эти
самые она выиграла так. Ей на день рождения Стеша подарок сделала - карточку
популярной телеигры "Лотто-миллион". Она перед тем в Москву ездила, по своим
делам личного  характера, ну и купила там эту карточку и заполнила ее наобум
Лазаря  множеством возможных  вариантов.  Деньги  у нее  на это баловство  в
Москве были. И подарила она, значит, эту заполненную карточку Даше в ее день
рождения.  На счастье подарила, в качестве приложения  к основному  подарку,
французским духам  "Сальвадор  Дали".  И  Даша выиграла  по  этой подаренной
карточке  четыре  миллиона рублей  как  одну  копейку.  Повезло  ей  то есть
по-крупному. И она сказала:
 - Теперь я не умру. Теперь я жить буду долго и счастливо.
 И на радостях действительно  почувствовала себя Даша  совсем здоровой и
полной сил,  и она  решила взять и  накупить  каких-нибудь путевок  всем:  и
Стеше, и Лене с детьми, и Елене с ее пресловутым учителем танцев, и Вовику с
Сергеевым,  конечно, тоже.  Чтоб вместе поехать и отдохнуть  раз  в сто  лет
по-настоящему  и  от всей души, и  промотать там, на этом отдыхе,  допустим,
один миллион  рублей. Или же целых  два миллиона. И Даша  эту свою идею фикс
вынесла на суд  широкой общественности в лице Лены,  Елены и Стеши.  А Стеша
сказала:
 - Нет,  - сказала, -  ты погоди. И для чего это, -  сказала,  - нам  на
отдыхе  все эти вовики и сергеевы, и прочие  учителя?  Я считаю, пускай  они
дома сидят.
 И Лена с Еленой ее горячо, и  Даша тоже сказала, что  она двумя  руками
"за". И:
 - Дадим  им,  - сказала, - тысяч  пятьдесят на  пропой и на прожиточный
минимум, и пусть радуются и скажут спасибо.
 Правда, Вовик пытался Даше препятствовать и  заявлять о своих  законных
супружеских  правах  на  определенную  часть  выигрыша,  а  у Лены  возникли
кое-какие серьезные колебания  и сомнения по  поводу детей, но  Вовику  Даша
сказала:
 - Фиг тебе с хреном, а не деньги. Я твою учительницу кормить и поить не
обязана.
 А Сергеев Лене сказал:
 - Езжай. Я с ними побуду. Ничего.
 И  они купили, значит,  четыре турпутевки в Карелию и к ним  билеты  на
самолет туда и обратно. И так совпало, что Компаниец тоже в этом же самолете
летит. И Даша увидела его в очереди ко второй стойке регистрации пассажиров,
и Стеша с Еленой увидели. И они подошли к нему, и окружили, и говорят:
 - О, а ты как здесь и почему?
 А Компаниец говорит:
 - Да вот, лечу.
 - А зубы твои где? - Стеша у него спрашивает.
 А он говорит:
 - И не спрашивайте.
 И Стеша представила Компанийца Лене, так  как по сути дела  они не были
знакомы между собой, а только кратковременно пересекались и контактировали в
связи со смертью Жоры, и Лена сказала:
 - Приятно познакомиться с бывшим своим начальником поближе.
 А Компаниец ей сказал, что ничего, вернемся, и новую фирму откроем всем
смертям  назло, еще  лучшую.  И я,  сказал,  опять вас  возьму  на должность
кассира.  И Лена  сказала,  что  ловит  его  на этом  слове  и  что  ее  это
устраивает.
 И  так, за разговорами, они прошли регистрацию на рейс и  попрощались с
провожавшими  их мужчинами - с  Вовиком,  Сергеевым и с учителем танцев  - и
скрылись от них в помещении накопителя пассажиров. А оттуда, из  накопителя,
дежурная по сектору проводила их на посадку в самолет.
 И  они заняли места, указанные в купленных билетах, и самолет взлетел в
соответствии с расписанием  полетов, и  взмыв в  синее небо,  взял  курс  на
Карелию. Или точнее, так думали авиапассажиры, комфортабельно расположившись
в  удобном салоне. И  экипаж авиалайнера в полном личном  составе, включая и
командира корабля, пилота первого класса Галеева Б.А. тоже, так  считал и не
имел никаких на этот счет сомнений. И штурман Суйко тоже их не имел.
 И вот полетели они, значит, намеченным курсом и летят.  Стюардессы, как
обычно, по салону  снуют туда и сюда. То застегните ремни, то отстегните, то
прохладительные напитки  раздают, то игры  электронные для детей и для всех,
кто хочет. А там  и обед понесли  положенный, ну  и так далее. И пассажиры в
салоне полетом  летят удовлетворенные и довольные и больше их всех Компаниец
доволен и счастлив, и он откинулся  в кресле, и посасывает что-то из  фляжки
плоской, и чувствует во  всех абсолютно  членах небывалый  прилив легкости и
энергии.  А  экипаж в  кабине  тоже  расслабился