сего  не   отличавшиеся   добродетелями,   заповеданными   Провозвестником,
проклинались правителями Мед дай. Для любого мирского владыки  это  означало
гибель  -  верные  слову  Атта-Хаджа  подданные  отказывались  повиноваться,
платить  налоги,  войско  начинало  бунтовать...  Аттали  из  Меддаи  владел
неподвластной другим силой убеждения, и его  слово  чтилось  не  менее,  чем
законы страны. Все-таки устами аттали говорил сам Предвечный.
   ...Надежды Фарра и Кэриса увидеть мудрейшего эт-Убаийяда на следующее  же
утро по приезде в Меддаи  не  оправдались.  Священная  стража,  халитты,  не
пропускала никого к зданию храма-крепости и скромному глинобитному дому, где
жил  аттали.  Кэрис  втихомолку  изумлялся  -  Учитель  веры  (что,  правда,
полностью соответствовало традиции) обитал в  удобном  приземистом  домишке,
жалко  смотревшемся  рядом  с  высокой   стеной   храма   и   великолепными,
возведенными из розового  и  белого  мрамора  зданиями  библиотек,  духовных
училищ и  небольшими  дворцами  верховных  мардибов,  проповедовавших  перед
паломниками Священного города истину Предвечного.
   Фарр, понаслышке знавший об обычаях  Меддаи  от  своего  старого  учителя
Биринджика, разъяснил вельху, что аттали надлежит оставаться бедным  до  тех
пор, пока каждый саккаремец не будет сыт, не станет владеть домом, фруктовым
садом и количеством пищи, достаточным, чтобы накормить семью. Кэрис  фыркнул
под нос и заявил, что бедняга эт-Убаийяд, как и все прочие  аттали,  обречен
умирать в нищете.
   Для того чтобы попасть к Учителю  веры,  следовало  написать  прошение  и
отдать его одному из приближенных аттали - проповедникам из  Золотого  храма
или сотникам Священной стражи. Потом ждать  ответа.  Может  быть,  несколько
седмиц. Может, год.
   - Что будем делать? - Кэрис сдвинул на затылок надоевший ему  тюрбан.  Он
не имел ничего против того, чтобы быть саккаремцем, а тем  более  воином  (в
Меддаи не  слишком  жаловали  чужеземцев),  но  одежду,  по  мнению  Кэриса,
подданные шада носили самую неудобную.  Судите  сами:  как  можно  вытерпеть
наступавшую к полудню жару в шерстяном халате? - Я предлагаю  отвести  глаза
страже. У меня это получится.
   - А потом? - испугался Фарр. -  Не  забудь,  эт-Убаийяд  -  мудрейший  из
мудрых и наверняка сумеет распознать твое колдовство. Понимаешь,  что  тогда
произойдет? Ты ведь дэв!
   - Тихо, - шикнул Кэрис, оглядываясь на стоявших неподалеку мрачных воинов
Священной стражи в красно-черных халатах. - Я тебя предупреждал? Забудь, что
я дэв. Иначе мне придется сделать так, чтобы  ты  забыл.  Постой-ка...  Есть
одна мысль.
   - Какая? - поднял бровь Фарр. - Только обойдемся без  колдовства,  ладно?
Следует уважать Священный город и Атта-Хаджа.
   - Атта-Хаджа следует, - кивнул вельх. - Из невоплощенных духов он один из
самых сильных. Хотя я не думаю, что его оскорбит мое волшебство. Оно  только
разбередит ваши предрассудки... Пошли обратно к Бен-Аххазу! Надеюсь, Драйбен
остался в шатре, а не ушел куда-нибудь.
   Быстрым  шагом  они   миновали   два   квартала,   встречая   по   дороге
многочисленных  храмовых  служителей,  учеников  и   вооруженных   ятаганами
стражей. Наконец впереди показался высокий шатер старика джайда.  Бен-Аххаз,
стоя у входа, по-прежнему громогласно зазывал к себе постояльцев, но сегодня
еще никто из прибывающих в Меддаи людей не прельстился  на  заламываемые  им
цены.
   - Удешеви постой на два сиккилла, - с насмешкой бросил Кэрис  Бен-Аххазу,
перед тем как нырнуть под полог, - и к тебе люди повалят валом. Хотя нет, не
надо. В шатре сейчас просторно, а я не хочу спать с двумя десятками  грязных
купчишек, от которых наверняка наберешься... вшей.
   - Что вы все заладили про вшей? - визгливо возмутился джайд. -  Если  ты,
уважаемый, отыщешь в моей палатке хотя бы одну вошь, я верну  все  деньги  и
еще доплачу столько же!
   - Вот как? - Кэрис запнулся и хитро подмигнул Фарру. - А это что?
   Вельх шагнул к Бен-Аххазу, взял его за  руку  в  ткнул  пальцем  в  резво
проползавшее по наплечыо белой полосатой накидки джайда насекомое. Атт-Кадир
мог поклясться, что миг назад крохотного создания не было и в помине  и  что
это очередной фокус Кэриса.
   - Ой, вот еще одна! - восклицал вельх. - И еще! Где мои деньги?
   Бен-Аххаз, разинув беззубый рот. покраснел, потом побледнел, не  в  силах
вымолвить ни слова, да так и остался стоять столбом. Кэрис, потянув за собой
Фарра, исчез в полумраке шатра.
   - Господин Бен-Аххаз, - недовольно сказал Фарр вельху, - весьма пожилой и
уважаемый человек. Разве можно так шутить?
   - Можно, - без тени сомнения ответил  Кэрис.  -  Он  сребролюбив,  жаден,
склочен и делает на чужой беде  огромные  деньги.  Его  давно  следовало  бы
проучить... Ага, Драйбен! Фарр, ступай посиди у очага. Мы тут  побеседуем  с
благородным эрлом...
   Некоторое время Кэрис, присев рядом с  лежанкой  нардарца,  что-то  долго
шепотом втолковывал Драйбену и наконец добился желаемого. Нардарец, состроив
кислую физиономию, отпер ключиком свой обитый железными  полосами  небольшой
сундук и, будто нехотя, вручил вельху  некий  предмет,  замотанный  в  белый
шелк.
   - Вернем в целости и сохранности, - уже громче пообещал Кэрис. -  Кстати,
где Фейран? Я понимаю, здесь Священный город, но отпускать женщину одну...
   - Она ушла помогать другим женщинам носить воду  для  больных,  -  угрюмо
ответил Драйбен. - Я не стал ее удерживать. Фейран свободный человек и может
распоряжаться собой как хочет.
   - Ясно. - Кэрис подтащил к себе свой  удивительный  мешок.  -  Фарр,  иди
сюда. Вот калам, вот пергамент. Куда я засунул чернила? Ага, нашел... Садись
и пиши. Диктую: "Светлейшему аттали эт-Убаийяду.  Блаженный  отче,  смиренно
просим тебя уделить свое просвещенное внимание  нашей  скромной  посылке  и,
если  она  покажется  тебе  достойной  краткой  беседы  о  ее  свойствах   и
происхождении, незамедлительно принять нас. Жительство  имеем  на  постоялом
дворе джайда Бен-Аххаза, что возле полуночного входа в город". Подпишись  за
всех, кроме Фейран. Женщину к аттали все равно не  пустят.  Написал?  Теперь
идем к страже.
   Ничего не понимающий Фарр отдал листочек пергамента вельху, тот перевязал
небольшой свиток и шелковый сверток Драйбена шнурком,  найденным  в  кармане
халата, и отправился к выходу. Нардарец, поморщившись, откинулся на  подушку
и вновь взялся за какую-то книгу, а атт-Кадир побежал за Кэрисом.
   Приунывший Бен-Аххаз со страдальческим видом чесался. Мерзкие  насекомые,
наколдованные Кэрисом, почему-то бегали только по нему и  не  желали  никуда
уходить.
   - Между прочим, у меня есть отличное средство  против  вшей,  -  заметил,
проходя мимо джай-да, Кэрис. -  Десять  сиккиллов  за  баночку.  Захочешь  -
скажи, продам.
   Джайд, по-прежнему пораженный немотой, дрожащими  руками  полез  в  пояс.
Едва деньги перекочевали в карман вельха, Кэрис  вытянул  неизвестно  откуда
маленький глиняный сосуд и вручил хозяину Шатра. Тот немедля начал  ковырять
смоляную пробку грязным ногтем.
   - Пошли быстрей. - Кэрис подтолкнул  Фарра  кулаком  под  ребра.  -  Вши,
конечно, подохнут, но что произойдет дальше - понятия не имею!
   - Нехорошо... -  заикнулся  атт-Кадир,  но,  увидев  укоризненный  взгляд
вельха, замолчал.  Все-таки  Бен-Аххаза  стоило  немного  наказать  за  грех
сребролюбия, - Тогда... Отдай сиккиллы, которые забрал у него!
   - Зачем? - удивился вельх, но спорить не стал. -  Пожалуйста,  если  тебе
нужно...
   Зажав в  ладони  десяток  чеканенных  на  побережье  Халисуна  серебряных
кругляшков с изображением лука и  пучка  стрел,  Фарр  пробежал  глазами  по
темным палаткам беженцев, подошел к старцу, возглавлявшему семейство из трех
женщин, раненного мергейтской стрелой  мужчины,  находящегося  едва  не  при
смерти, и целого выводка детей, и вручил все деньги ему.
   - Благодарю, светлейший мардиб. - Эти слова старика лишь коснулись  слуха
быстро отошедшего в сторону Фарра. Кэрис задумчиво протянул:
   - Хоть так...  Они  действительно  нуждаются.  Ты  человек,  тебе  близко
сострадание и прочие чувства, которых нелюди зачастую  лишены.  Доживешь  до
старости - поймешь, что, в сущности, смысл имеет  только  сама  жизнь.  Твоя
жизнь, а не чужая. Конечно, тебе мои рассуждения могут показаться жестокими,
но пожил бы ты с мое...
   - И еще хочешь выглядеть человеком! - искренне возмутился  Фарр.  -  Тебе
или мне станет хуже от убытка  в  несколько  монеток,  которые  вдобавок  ты
можешь доставать из своего мешка в любом количестве? Кому будет лучше,  если
маленькие дети останутся голодными? Или тебе все равно?
   - Лично мне от этого не хорошо и не плохо, - ответил  дэв.  -  Невозможно
помочь всему миру, как нельзя  объять  необъятное.  Я,  к  примеру,  пытаюсь
заботиться конкретно о  вас  -  Драйбене,  Фейран  и  Фарре  атт-Кадире.  На
остальных не хватит ни моей силы, ни возможностей мешка. Кстати, этой  семье
помогли не мы, а Бен-Аххаз, столь жаждущий избавиться от вошьего  нашествия.
Давай-ка оставим в стороне этот разговор, не способный привести к  выяснению
истины - для твоего народа она одна, для моего другая. Слушай  меня.  Сейчас
мы любым способом разыскиваем  верховного  мардиба  Золотого  храма.  Как  я
слышал, он является ближайшим помощником аттали  эт-Убаийяда.  Передаем  ему
сверток и говорим: "Это срочное послание для мудрейшего".
   - А... а... - удивился Фарр. - Если эту штуку  и  мое  письмо  никому  не
передадут и про него просто забудут? И вообще, что ты выпросил у Драйбена?
   - Прошлой ночью между нами случился  крайне  запоминающийся  разговор,  -
ответил Кэрис. - Я заставил нардарца показать  мне  все  недостающие  звенья
цепочки его  приключений.  Натворил  же  он  дел,  скотина  ученая...  Потом
объясню. Если вот эта вещь, - вельх подбросил в  ладони  шелковый  узелок  с
округлым тяжелым предметом, скрывающимся под  тканью,  -  окажется  в  руках
эт-Убаийяда, аттали примет нас немедленно.  Чтобы  послание  не  потеряли  и
передали по назначению, я  постараюсь  воздействовать  на  мардиба  Золотого
храма  своей  силой   убеждения.   Не   беспокойся,   никакого   волшебства,
оскорбляющего Атта-Хаджа. Вам, людям, подобный дар доступен, но вы не умеете
его развивать... Что?.. А, мы идем в Золотой храм!
   Последние слова вельха относились к десятнику халиттов, который встал  на
дороге резво идущих в глубь  города  людей.  Халитт  подозрительно  осмотрел
Кэриса,  но,  естественно,  приняв  его  за  саккаремца,   вежливо   кивнул.
Серебристо-белый халат Фарра  и  без  того  являлся  пропуском  в  Меддаи  -
как-никак это город мардибов.
   Сегодняшним утром Священная стража полностью перекрыла некоторые кварталы
города, не пропуская никого,  кроме  людей,  имевших  при  себе  разрешения,
выданные  самим  аттали.  Объяснялось  это  просто  -  завтра  приезжал   не
кто-нибудь, а сам шад Даманхур. Повелитель  Саккаре-ма  прислал  из  Дангары
гонца с известием для Учителя: шад смиренно просит мардибов  Меддаи  умолять
Предвечного в храме-крепости о даровании победы. Халитты  не  без  оснований
опасались покушений на шада и аттали.  Неизвестно,  что  взбредет  в  голову
степнякам, озлобленным бегством шада Даманхура прямо у них из-под носа!
   Не без трудностей Кэрис и Фарр протолкались в Золотой храм  -  главнейшую
святыню Меддаи после окруженного квадратной стеной храма, сохранявшего Камни
Атта-Хаджа, встретили мардиба, который непонятно почему без лишних  вопросов
принял незваных  посетителей  и  обещался  вручить  послание  лично  в  руки
эт-Убаийяду еще до заката.
   На следующее утро Бен-Аххаза (теперь, после употребления приобретенного у
Кэриса "снадобья против вшей", страдавшего непрестанным заиканием)  разбудил
десятник Священной стражи Меддаи и потребовал провести в шатер.
   - Фарр атт-Кадир, Аринхур из Эль-Дади и Драйбен Лаур-Хельк  из  Кешта!  -
басом провозгласил халитт. - Повелением великому дрого аттали эт-Убаийяда  я
обязан немедленно провести вас к Наследнику Провозвестника! Собирайтесь!
   Аринхуром теперь называли  Кэриса  -  обычное  саккаремское  имя,  вполне
подходящее к его новой внешности. Никто из посторонних  не  подозревал,  что
под  желто-шафрановым   халатом   скрывается   не   просто   чужеземец,   но
иноплеменник, не имеющий даже самого отдаленного родства со смертным народом
людей.
   Фарр  поведал  светлейшему  эт-Убаийяду  обо  всем,  начиная  с   первого
нападения мергейтов на Шехдад, бегства вместе с Ясуром через степь к  горам,
о встрече с "доблестным Аринхуром", то есть  Кэрисом,  удивительных  чудесах
спасенного из храма Кристалла и, наконец, путешествии в Самоцветные горы.
   Аттали  принял  всех  троих  (Фейран,  разумеется,  не  пошла,  оставшись
помогать женам купца и присматривать за их детьми) не в величественном  зале
Золотого храма, а у себя в  домишке.  Выслушал  очень  внимательно,  изредка
переспрашивая.  Бросал  острые  взгляды  на  Драйбена,   которому   пришлось
признаться в том, что некоторое время он занимал должность советника  хагана
Гурцата, и не без удивления косился  на  Кэриса,  будто  чувствовал  что-то.
Камень, вынесенный Драйбеном из Сверкающей пещеры, лежал на чистой  тряпочке
перед аттали. Эт-Убаийяд избегал прикасаться к нему.
   - У меня возникает ощущение  недосказанности,  -  наконец  изрек  Учитель
тонким старческим голосом. - Вы не лгали, но и всей правды тоже не  сказали.
Если хотите получить мою помощь - блюдите истину. Я могу пообещать,  что  ни
единое ваше слово не выйдет за пределы этого дома. Вот, например,  ты,  Фарр
атт-Кадир, назвал своего телохранителя Аринхуром  из  Эль-Дади,  и  я  сразу
понял: это обман.
   - Каким образом? - побледнел Фарр. - О мудрейший...
   - Оставь, - поморщился старец. - Либо уходите и забирайте  свой  камешек,
либо говорите правду. Как я узнал? -  Эт-Убаийяд  запустил  руку  под  ворот
халата и вынул амулет на тонкой цепочке - Кристалл Атта-Хаджа, вставленный в
оправу в виде серебряного треугольника. Фарр  моментально  уразумел,  в  чем
дело. Предвечный помогал первейшему своему  слуге:  Кристалл  неким  образом
давал понять аттали, что гости к нему заявились не только  необычные,  но  и
лукавые.
   - Я  не  человек,  -  преспокойно  сказал  Кэрис,  глядя  прямо  в  глаза
эт-Убаийяду. - И, естественно, не саккаремец.
   - Это понятно. - Аттали ничуть не изменился в лице.  -  Навеваемые  тобой
иллюзии на меня не действуют - я  немного  учен  волшебству  и  могу  видеть
настоящий  облик.  Правда,  зримое  мной  -  всего  лишь  тень,  стоящая  за
человеческим телом, в котором скрывается твоя природная сущность.  Но...  Ты
слышал саккаремскую поговорку: "Если собака помогает тебе перейти  реку,  ты
не станешь разглядывать лишай на ее спине"?  Ты  стократно  спасал  Фарра  и
пособил ему добраться в  Белый  город.  Признаюсь,  мне  очень  хотелось  бы
вызнать причину, по которой ты, дэв, взял опеку над Фарром, но, боюсь, ты не
скажешь.
   - Не скажу, - улыбнулся Кэрис.  -  Могу  только  намекнуть.  Некто  очень
заинтересовался делами смертных. Я помогаю ему прояснить истину.
   - Это все, что я хотел услышать. - На лице  аттали  появилась  мимолетная
тень улыбки. - Ты можешь оставаться в Меддаи сколько пожелаешь. Кроме меня и
нескольких  верховных  мардибов,  посвященных  в  древние  тайны,  никто  не
догадается  о  твоем  подлинном  облике.  Теперь...  -  Эт-Убаийяд  медленно
развернулся к сидящему справа насупленному Драйбену. - Теперь я  жду  правды
от тебя, нардарец.
   Драйбен вдруг сжал кулаки, так, что костяшки на пальцах побелели до цвета
мрамора. Его губы дрогнули, он издал хрюкающий  звук,  затем  набрал  полную
грудь воздуха и выпалил:
   - Это я во всем виноват, мудрейший! Моя гордыня развязала узел,  которому
надлежало навеки  оставаться  замкнутым.  Человек  решил  поиграть  в  бога!
Стремление к знаниям...
   - Стремление к знаниям всегда  похвально,  -  кивнул  аттали,  мягко,  но
непреклонно перебивая Драйбена. - Я рад, что Атта-Хадж вразумил  тебя  и  ты
решился открыть тайны своей души. Расскажи все до конца. Если хочешь, я велю
Фарру и... э-э... Аринхуру выйти.
   - Пускай остаются, - резко тряхнул головой Драйбен. - Скрывать  от  Фарра
и... Дэва мне нечего.
   - Это теперь нечего, - ядовито заметил вельх, ни к кому не  обращаясь.  -
Кто почти месяц глядел честнейшими глазами и  уверял  меня,  что  был  самым
обычным слугой Гурцата и ничего более? Хорошо, хорошо,  мудрейший,  умолкаю.
Понимаю, что лежачих не бьют.
   Драйбен говорил недолго. Ясными и четкими словами  он  дополнил  недавний
рассказ  Фарра,  объяснил,  откуда  взялся  Подарок,  как  Гурцат  узнал   о
Повелителе Самоцветных гор и почему принял решение просить помощи у  "чужого
бога".
   - Когда стало очевидно, что в одну и ту же ловушку угодил  сначала  я,  а
затем и степной хаган, я сбежал,  -  заканчивал  нардарец  свою  повесть.  -
Сожалею, что не решился убить Гурцата, но ты сам понимаешь,  многомудрый,  -
смерть хагана ничего не изменит. Оно найдет себе другую жертву.  Аррантского
басилевса,  шада  Саккарема,  какого-нибудь  неприметного   вельхского   или
сегванского вождя с  амбициями,  который,  объединив  народы  своего  языка,
продолжит дело Гурцата.
   - Значит... - Аттали выглядел расстроенным. Слишком  живой  для  возраста
эт-Убаийяда  свет  его  глаз  начал  меркнуть.  -  Существо,  о  котором  вы
рассказали, питается страхом. Как я понимаю, первый толчок  для  пробуждения
от тысячелетнего сна Оно получило четыре года  назад,  когда  Огненные  горы
островов Восходных морей  согнали  с  насиженных  мест  племя  меорэ.  Потом
ввязались  саккаремцы.  Большая  война  вызвала  столь  же  много   ужаса...
Проснувшись,  Оно  принялось  искать   человека,   способного   вынести   из
Самоцветных гор частицу его  могущества,  предмет,  который  направит  мысли
людей в нужное русло. Да, я знаю,  я  читал...  Арранты  несколько  столетий
назад интересовались заключенной в Самоцветных горах тайной,  и  посвященные
Скрытой пещере книги Великолепных ни для кого не секрет. Правда, теперь  эти
летописи стали редкостью - семьсот лет прошло. В Меддаи сохранилась одна  из
таких книг, список сочинения... этого, как его?  Да,  правильно,  Далессиния
Коменида из Лаваланги, по прозвищу Создатель легенд.
   - Я понял! - неожиданно воскликнул Драйбен. - Рукопись, найденная мною  в
библиотеке отцовского замка, является  просто  копией  трактата,  помянутого
тобой, благочестивейший аттали, Далессиния! Мне давным-давно казалось, что я
обнаружил перевод иноязычного сочинения на нардарский! Кроме того,  "Повесть
о Повелителе Самоцветных гор", на мой взгляд, изрядно сокращена  -  заметно,
что некоторые главы  убраны,  нет  логических  переходов.  Скажи,  почтенный
эт-Убаийяд, я могу просить тебя предоставить рукопись для прочтения?..
   - Опять за свое, -  вздохнул  аттали.  -  Знания  ради  знаний.  Впрочем,
изволь. Теперь не имеет значения, прочтешь  ты  книгу  Далессиния  или  нет.
Ничего исправить невозможно.
   - Позвольте мне, - без разрешения влез Кэрис. - Нет ничего непоправимого,
кроме смерти.  Мой  народ  помнит  о  странностях,  сопровождавших  памятное
столетие  Черного  Неба.  Нет  нужды  вспоминать  о  всех  ужасах,   которые
претерпели тогда люди и нелюди, однако вожди Аррантиады, в  те  времена  еще
сохранявшей величие эпохи Золотых Веков, как-то  сумели  навести  порядок  в
мире, стоявшем на краю  бездны.  Они  были  обычными  людьми  и,  пускай  им
помогали воплощенные духи, остановили  грядущие  бедствия.  Тогда  их  армии
захватили почти  весь  материк  Восхода,  басилевс  и  его  тетрархи  сумели
примирить варваров... Но дело не  в  этом!  Мне  кажется,  что  события  лет
Черного Неба отчасти связаны с происходящим сегодня. Тварь, угнездившаяся  в
Самоцветном кряже, обитает в местах, где погребена  Небесная  гора,  которая
вызвала бедствия тысячетрехсотлетней дав