яется никому. Оно само по себе. Помните, я  недавно
рассказывал вам о фокусах и трюках,  к  которым  прибегали  древние  народы,
стремившиеся уберечь покой своих мертвецов? Фантазия у них была болезненная:
ловушки, вызванные из Нижней Сферы  демоны,  драконы,  убивающее  все  живое
заклятья. Много разного. И чем древнее, тем страшнее.
   - Беспокойные, однако,  покойнички  были,  раз  так...  -  подумал  вслух
Асверус.
   -  Случалось.  Достаточно  вспомнить  курганы,  что  в  сорока  лигах   к
полуночному закату  от  столицы  Нарлака.  Кто,  когда  и  кем  похоронен  -
неизвестно, скорее всего, представители какого-то исчезнувшего народа. Но до
сих пор к курганам никто не подходит - знают, насколько опасно.  Правда,  их
обитатели просыпаются нечасто  и  охотятся  только  в  пределах  гробницы...
Несколько лет назад  я  туда  ездил,  из  праздного  любопытства.  И  ощутил
приблизительно то же самое, что и возле Аласора. Неизвестная людям волшба.
   - У меня сложилось впечатление, будто ала-сорская лужа сама нас  боялась,
- неизвестно почему сказал Асверус. - И решила напасть первой. Сами  знаете,
каков лучший способ обороны - внезапная атака.
   Драйбен  медленно  покачал  головой,  пристально  рассматривая   гаснущие
багровые угли хилого костерка. Безымянный спал - нардарец дал ему  четкий  и
ясный приказ отсыпаться до рассвета, и аррант выполнял его в точности, как и
всегда. А двое подданных светлейшего  кониса  Юстиния  философствовали.  Как
всегда, обсуждались судьбы мира и отдельных  личностей,  проливались  скупые
слезы, а наиглавнейшей фразой  было:  "Если  бы  в  тот  момент  мы  сделали
по-другому..."
   ...Тот день запомнился Драйбену вовсе  не  потому,  что  тогда  вершились
героические дела и  на  кон  зловещей  кровавой  игры,  навязанной  материку
хаганом мергейтов и его  загадочным  покровителем,  ставились  существование
привычного уклада жизни да и самой цивилизации людей,  сумевшей  Возродиться
после столетия Черного неба. Тогда нардарец воочию увидел, как  его  мир  на
какое-то время превратился в обитель  Нижней  Сферы  -  вместилище  демонов,
страха и смерти,  где  неправедные  души  вечно  претерпевают  наказание  за
недобрые дела.
   Вселенная сдвинулась с места. Вода стала черной,  над  пустыней  бушевала
гроза,  мергейты  бежали  не  от  сабель  врага,  а  насмерть  перепугавшись
выползшего из Аласора  монстра,  дрогнули  ряды  непоколебимых  аррантов  из
Аэтоса, завертелись в безумном вихре всадники, потерявшие  хозяев  лошади  и
бегущая куда глаза глядят  пехота,  дернулась,  поникла,  а  затем  и  вовсе
исчезла зелено-голубая полоса знамени  саккаремского  шада.  Низвергались  с
небес буйные потоки воды, и казалось, будто стоишь  не  под  дождем,  а  под
водопадом, толстые молнии били  в  землю,  сверкали  ленты  холодного  огня,
растекалась мгновенно пожиравшая людей и лошадей  черная  мерзость,  шныряли
бесформенные тени.
   Когда Драйбен предупредил Асверуса о  быстро  приближающейся  со  взгорья
опасности,  бежать  было  поздно.  Степняки  с  новой  силой  навалились  на
защищавших аррантский конный строй саккаремцев, и  в  который  раз  за  день
началась общая свалка. Получилось так, что  Асверус  не  сумел  отбиться  от
Драйбена и Безымянного, прикрывавших друг друга, -  они  оказались  стиснуты
между атаковавшими мергейтами и находившимися позади "беркутами". Битва  как
битва, ничего необычного: убивай, или убьют  тебя.  Нардарец  вовсю  работал
мечом и почти не смотрел, куда приходятся удары, его кольчуга и шлем  вскоре
оказались повреждены, а на теле  появились  первые,  к  счастью  неглубокие,
царапины... Еще немного - и степняки просто задавят числом.  Им  плевать  на
потери.
   Но даже в такой  ситуации  можно  попробовать  выжить.  Когда  вообще  не
останется сил, придется либо вывалиться из седла  на  землю  и  молить  всех
богов, чтобы не затоптали, или  же  зацепиться  за  седельную  подпругу  под
брюхом коня. Если ремень выдержит и лошадь окажется достаточно умной  -  она
сама вынесет хозяина из безнадежной драки.
   Вдруг степняки резко ослабили  натиск,  загалдели  на  своем  невозможном
наречии, а затем начали отступать. Причем  не  пятились,  отбивая  последние
удары врага, а просто развернули коней и со всей возможной быстротой рванули
в сторону пустыни. Если это и была очередная  уловка,  то  она,  по  крайней
мере, могла дать небольшую передышку изрядно поредевшим рядом  "беркутов"  и
двоим прибившимся к аррантам северянам.
   Страх не уходил, а только  нарастал,  причем  чувствовал  его  один  лишь
Драйбен. Он слегка отдышался и, еще  не  опомнившись  от  схватки,  различил
раздававшиеся позади вопли и истошный визг лошадей. Неужели степняки  сумели
обойти отряд и ударить в спину?
   Ничего подобного.  Оглянувшись,  нардарец  увидел,  как  прямо  на  него,
Асверуса и стоявших рядом воителей Аэтоса  с  быстротой  разлившейся  весной
реки наплывает сплошная волна черноты. Пока что кромка  непроглядно-угольной
жидкости, изливавшейся со взгорий, была довольно далеко - шагах  в  ста  или
ста пятидесяти, но, если учитывать, с какой скоростью  она  передвигается...
Драйбен отлично помнил,  как  встретил  точно  такое  же  явление  во  время
пребывания в Аласорской гробнице и как чернота в  один  момент  спалила  его
башмаки. Сейчас все то же самое происходило с людьми. Они  просто  исчезали,
пожранные колдовским Нечто.
   Дорога была свободна - степняки на галопе уходили прочь, оставив за собой
усеянное телами поле. Появилась возможность для маневра.  Драйбен,  привстав
на стременах, обратился к ничего не понимающим аррантам и проорал:
   - Хотите жить - быстро за мной!
   Он поддал уставшему коню шпор, сбросил мешающий шлем - к чему он  сейчас?
- и поскакал вслед  за  быстро  удалявшимися  мергейтами.  Как  ни  странно,
"беркуты" снялись вслед за ним. Может быть, они думали, что чужеземец  решил
преследовать убегающего врага, может, почуяли опасность...
   Разум Драйбена, подстегиваемый ужасом перед неумолимо  наплывавшей  силой
Аласора, сумел подсказать, что следует обогнуть пехоту, а не идти  напрямик,
в пустыню. Лучшее направление - на полночь и полуночный закат.  Подальше  от
гор и в сторону от мергейтов.
   Почва раскисла, превратившись  под  непрерывным  оглушительным  дождем  в
вязкую  грязь,  лошади  шли  медленнее  обычного,  откуда-то  справа   вдруг
неожиданно налетели полсотни отступавших мергейтов и  попытались  прорваться
сквозь отряд аррантов, но выплеснулся  длинный  язык  черноты  и  сграбастал
половину всадников, мгновенно обратив  и  лошадей,  и  человеческие  тела  в
пепел... Путь к восходу был отрезан, рядом вертелись мергейты, которые, хотя
и были испуганы происходящим, не прекращали атаковать своих врагов.
   "Куда, куда?! - билась мысль в голове Драйбена. - Ах ты, мерзавец!.."
   Подлетевший на своем  маленьком  коньке  степняк  замахнулся  саблей,  но
Драйбен попросту отпихнул противника щитом.  Тот  заставил  лошадь  податься
назад, размахнулся лезвием, но попал  в  разбухающее  озеро  жидкой  мглы  и
сгинул. Страж не терял времени.
   Безымянный аррант внезапно уткнулся лицом в гриву лошади и начал медленно
заваливаться на правый бок, - очевидно, мергейт, воспользовавшись  тем,  что
противник отвлекся, сильно ранил его в руку. Конечно, воин Аэтоса  в  другое
время не обратил бы внимания на рану, однако лезвие задело крупную жилу  над
локтем, фонтан крови, с напором  бьющей  из  глубокого  разреза,  ударил  на
локоть или два в высоту. Быстро поборовшись с самим собой, где одна половина
души истошно верещала "Бежим!", а  вторая  столь  же  настойчиво  советовала
помочь человеку, спасавшему жизнь некоего Драйбена из  Кешта  на  протяжении
всего нынешнего дня, нардарец внял голосу чести.
   Он сам не понимал, отчего сделать все  необходимое  получилось  настолько
быстро: Драйбен, проклиная тяжелую кольчугу,  делавшую  его  неповоротливым,
бросил меч в ножны, подогнал коня к  Безымянному,  за  шиворот  перетащил  к
себе, уложив поперек седла, и, стащив правой рукой перехватывавший  кольчугу
ремень, затянул его на плече арранта, останавливая кровь. Потом можно  будет
заняться раной тщательно - если это "потом" вообще когда-нибудь наступит.
   А пока цель была одна - унести ноги.
   * * *
   От Аласора до ближайшего  крупного  оазиса,  населенного  джайдами,  было
двадцать лиг пути. Дороги не знал никто - Драйбен, видевший  карты  пустыни,
представлял себе только общее направление, а  это  означало,  что  маленький
отряд мог запросто проскочить мимо  обитаемых  мест  и  тащиться  дальше  по
пустыне до поры, пока не падут лошади.
   Нардарец  долго  размышлял,  отчего  Безымянный,  едва  очухавшись  после
ранения, не покончил с собой, -  возможности  у  него  были,  ибо  во  время
бегства и коротких стоянок за  оружием  никто  не  следил,  да  и  у  самого
"беркута" остался  чуть  более  длинный,  чем  у  пехотинцев,  кавалерийский
гладий. По совести. Безымянный,  оставшийся  без  пары,  просто  обязан  был
искать смерти и погибнуть в бою, ибо уложения Аэтоса предписывали  в  случае
гибели "брата" либо в течение дня и ночи найти  ему  замену,  либо  умереть.
Первые два дня Драйбен был слишком занят поисками дороги, пропитания и воды,
чтобы отвлекаться на  подобные  мысли,  но  потом  вдруг  уяснил  -  аррант,
которого он старательно перевязывал два или три раза в день, может  запросто
броситься на свой  клинок,  чиркнуть  кинжалом  по  шее  или  сотворить  еще
что-нибудь не менее  безумное.  Однако  его  подозрения  вскоре  рассеялись:
Безымянный вел себя как обычно.
   Асверус, тоже неплохо  осведомленный  в  традициях  аэтосийского  легиона
(большей частью по слухам и не всегда достоверным рассказам), на третий день
совместного  путешествия  тихонько  сообщил  Драйбену,  что  понял   причину
абсолютного спокойствия Безымянного. Может быть, сам того не  желая,  аррант
действовал во время Аласорской битвы вместе с Драйбеном, тот спас ему  жизнь
после ранения, и теперь Безымянный полагает, что нашел пару.
   Легион оказался практически  разгромлен  -  кавалерия  погибла,  возможно
сумела  уцелеть  пехота.  Но  присущее  "сизым  беркутам"  стадное  чувство,
выражающееся в формуле: "Каждый за своего друга, а двое - за  весь  легион",
уступило место другому закону: "Куда брат - туда и  ты".  Разумеется,  можно
было поехать на полдень,  куда,  наверное,  отошли  уцелевшие  в  аласорском
кровавом водовороте  разрозненные  тысячи,  но  Драйбен  упрямо  двигался  к
океану, на полуночный закат.
   - Понимаете, - многозначительно шептал Асверус, - теперь вы  от  него  не
отвяжетесь. Сами помните, у "беркутов" боевое родство куда крепче  кровного.
Это он сейчас тихий, а что потом будет?
   - Оставьте, - морщился Драйбен, желавший как можно скорее закончить  этот
глупый разговор. - Доберемся до ближайшей  гавани,  впихнем  Безымянного  на
любой корабль, идущий в Аррантиаду, а там пусть выкручивается, как хочет.
   - Это называется убийством, - с неожиданным возмущением сказал Асверус. -
В Аэтосе его не ждет ничего  хорошего.  Заставят  либо  покончить  с  собой,
либо... Либо еще хуже - выгонят  за  бесчестье.  А  потеряв  человека,  ради
которого, по его мнению, стоит жить - не кривите рожу, я имею в виду  именно
вас! - наш аррант сам загнется с тоски. Воспитание. Понимаете?  Заученные  с
младенчества догмы, которые никто не в силах выбить из его головы! Он же как
малый ребенок!
   - Хорош ребеночек, - проворчал нардарец. Странно, с чего бы это Асверусу,
который старательно делал вид, будто относится к Безымянному с  высокомерным
презрением, его защищать? - Там посмотрим. Сначала нужно пересечь пустыню, а
такое предприятие кажется мне отчасти безумным. Следовало бы, конечно,  идти
в сторону Меддаи - дорога нам известна. Но туда же отступили  мергейты,  как
бы не нарваться.
   - А дальше? - настаивал Асверус. - Допустим, мы попадем на побережье...
   - ...Сядем на корабль до ближайшего нарлак-ского  порта.  Или  в  Вольные
конисаты. Оттуда - в Нардар. Нехорошо бросать свою страну перед лицом  столь
чудовищной угрозы.
   - Это точно, - уныло согласился Асверус. - Тихо, наш аррант идет.
   Шестые сутки  путешествия  по  Альбаканской  пустыне  едва  не  кончились
плачевно: пала одна из лошадей. Вторая выглядела отнюдь не  лучшим  образом.
Еще  день  -  и  трое  людей  останутся  посреди  каменистой   пустыни   без
единственной лошади и всем придется тащиться на своих двоих неизвестно куда.
Безымянный отказался от воды и отдал свою долю коню Драйбена.
   Закат был неожиданно ярким, сочетая в разлитых  по  небу  красках  стихии
воздуха, огня и воды, - это  означало,  что  океан  близко,  в  каких-нибудь
сорока или пятидесяти лигах. То есть не меньше десяти дней пешего хода.
   - Конец пути, - вяло бурчал Асверус, когда устраивались на ночевку. -  Мы
промахнулись мимо оазиса, вода почти кончилась. Теперь я соглашусь  на  мясо
ящерицы, но этих зверюг тоже нет. Обидно после всего пережитого  сдохнуть  в
этих проклятущих песках. Знаете, Драйбен, я  как-то  не  очень  хорошо  себя
чувствую. Постоянно болит голова, и ослабло зрение.  Но  я,  конечно,  смогу
идти дальше. Недолго.
   "Ну вот и наш несгибаемый Асверус выдохся.  -  Драйбен  потихоньку  начал
паниковать. - Если следовать моим расчетам, к оазису джайдов мы должны  были
подойти сегодня после полудня. И промахнулись. Где колодцы -  мы  не  знаем.
Пища практически закончилась. Днем можно  изжариться,  а  ночью  замерзнуть.
Положеньице... Надо было наплевать на мергейтов и идти к Мед-даи.  Степняки,
как-никак, люди, и, может быть, мы сумели бы с ними договориться. В  крайнем
случае,  они  бы  нас  прикончили  сразу  и  не  оставили  подыхать  посреди
сожженного  солнцем  Аль-бакана.  Вот  Кэриса  нет...  Броллайхан  сумел  бы
вытащить всех нас... Но, с  другой  стороны,  нельзя  всегда  полагаться  на
волшебное существо, неожиданно ставшее твоим другом".
   Кэрис, Кэрис... Броллайхан, дайне, воплощенный дух природы, впутавшийся в
дела смертных. Этой ночью Драйбен мимолетно видел его во  сне,  и  казалось,
что вельх пытался что-то сказать,  пробиться  через  сотни  лиг,  отделявших
Аррантиаду от материка.
   День седьмой. Позабытый аррант, оказывается,  опять  не  спал  всю  ночь.
Сидел на вершине громадного камня, поднимавшегося из  песка,  и  смотрел  за
окрестностями. Едва Драйбен зашевелился, Безымянный спрыгнул вниз и  подошел
к нему.
   - Ну? - нахмурился нардарец, продирая глаза. - Что видно?
   - Ничего, - ответил аррант. - Огней, движения, даже запаха - ничего  нет.
Кругом камни. Пусто. Мы заблудились.
   - Ошибаешься, не заблудились. - Драйбен, кряхтя, выбрался из-под  попоны.
- Мы идем строго от восхода на закат. Там будет океан и множество прибрежных
поселений. Перепутать невозможно.
   - Загнемся по дороге, - просто сказал Безымянный. - Очень далеко. Но  все
равно надо идти. Если ты называешь себя мужчиной, посади господина  Асверуса
на лошадь.
   "Я называю себя? - подумал нардарец. - Что он имеет в  виду?  И  при  чем
здесь Асверус? Я, конечно, понимаю, что он ослабел  и  мне  придется  топать
весь день пешком... Что за странная фраза? Или я не понял некую  особенность
аррантского языка?"
   Асверус, с трудом очнувшийся ото сна, не желал разговаривать  вообще.  Он
безучастно забрался в седло  грустного  коня,  принадлежавшего  Драйбену,  и
снова заснул.
   К полудню начал сдавать и Безымянный. Давало себя знать  обезвоживание  и
долгий пост. Не следовало забывать, что  он  ранен,  а  Драйбен,  обихаживая
утром сына кониса Юстиния, не сменил ему повязку. Да и сам бывший светлейший
эрл и носитель серебряной короны ощущал себя не самым лучшим образом.  Очень
хотелось пить, от перегрева начинала кружиться голова и мелькали круги перед
глазами, ноги, постоянно увязавшие в песчаных наносах,  были  тяжелыми,  как
рабские колодки...
   - Оставляй себе последнюю долю воды. - Безымянный  говорил,  обращаясь  к
Драйбену. Голос звучал сухо и безразлично. - Ты должен  остаться  последним.
Сначала убьешь его.
   Аррант жестом указал на дремлющего в седле едва бредущей лошади Асверуса.
   - Что?
   - Сначала  убьешь  его,  -  повторил  Безымянный.  -  Потом  меня.  Когда
убедишься, что мы умерли, воткнешь меч в песок и бросишься на него грудью.
   - Шуточки у тебя, - буркнул  Драйбен.  Одновременно  он  понимал,  что  в
крайнем случае быстрая смерть будет единственным выходом.
   Лошадь, и без того шедшая все медленнее и медленнее, спотыкалась. Наконец
некогда благородное саккаремское животное, превратившееся за последние дни в
хилого,  тощего  одра,  более  приличествующего   не   светлейшим   дворянам
Нардар-ского  конисата,  а  захудалому  крестьянину  из  Кер-новских  болот,
повалилась набок. Безымянный, как всегда  бдительный  и  внимательный,  едва
успел подхватить падающего Асверуса.
   - Он близок к смерти. - Аррант, обойдя павшего на песок умирающего  коня,
быстро осмотрел Асверуса и положил его в тень  валуна.  -  Дорога  окончена.
Бери меч, Драйбен.
   - Меч? - Нардарец уже не знал, что делать. Асверус без  сознания  -  надо
полагать, очень тяжелый солнечный удар. Безымянный окончательно помешался на
своих традициях, решил умереть  и  прихватить  с  собой  человека,  которого
считал новым "братом", а заодно и его приятеля.  Идти  некуда,  солнце  бьет
своим слепящим молотом, воды в бурдюке ровно на полтора глотка. Все.
   "Не все. Дорога пройдена только до половины".
   Драйбен в ужасе оглянулся, решив, что сходит с ума: в его голове  ясно  и
отчетливо прозвучал голос вельха.
   "Кэрис? - подумал нардарец. - Ты? Или я помешался от этой жары?"
   "Я. Никто иной. А кого ты ждал? Молчи и постарайся не перебивать. Времени
очень мало. Помнишь, как мы сделали гору золотых шади в Меддаи? Сделай то же
самое, используй чужую Силу. Над тобой солнце, которое  ты,  так  невзлюбил.
Преврати врага в союзника. Понять не могу, отчего ты раньше сам не додумался
употребить свое умение?"
   - А делать-то что? - вслух спросил Драйбен, но ответа не  получил.  Кэрис
ушел так же внезапно, как и появился.
   По-прежнему ничего не понимая, нардарец тяжело подошел к Асверусу,  рядом
с которым сидел Безымянный.
   - Мертв? - Драйбен безнадежно глянул на Лаура-младшего.
   - Почти.
   Нардарец сел на корточки рядом. Прежде он много путешествовал  и  немного
освоил лекарское искусство. Сейчас все его знания были  бесполезны:  нет  ни
лечебных снадобий, ни воды. Однако осмотреть умирающего следовало.
   Драйбен расстегнул колет  Асверуса,  разрезал  ножом  грязную  рубашку  и
ахнул:
   - Вековечное Пламя!..
   Асверус был женщиной, под грубой сорочкой торчали розовые  груди.  Теперь
нардарцу стало понятно, почему "сын кониса"  никогда  не  раздевался  в  его
присутствии, уходил в сторону от всех, когда требовалось сделать свои  дела,
оберегал свои излишне длинные для воина волосы... Женщина!  Вернее,  девушка
лет восемнадцати, отлично научившаяся изображать мужчину!
   "Асверус? - молниеносно соображал Драйбен. - Я ведь помнил, что у старого
Юстиния не было сына с таким именем,  но  была  дочь  Асверия.  Я  уехал  из
Нардара, когда она была совсем маленькой. Вдобавок я редко бывал  при  дворе
кониса и не мог ее запомнить... Хотя какая теперь разница?"
   "Действуй  быстро!  -  слабым  отголоском  донеслась  пробившаяся   через
огромное расстояние мысль броллайхана. - Быстро, я сказал! Не сделаешь того,
что необходимо, - найду в могиле! Ну! Солнце над головой, забери его Силу!..
Перебори самого себя и решись! Все зависит только от тебя самого!.."
   Безымянный,  уж  на  что  был  бесстрашен  и  презирал  любую  опасность,
шарахнулся прочь и схватился здоровой рукой за рукоять меча.
   Солнце, бледно-желтое светило, когда ближайший друг и  союзник,  а  когда
беспощадный враг. Драйбен вспомнил все, чему учился сам и  чему  научил  его
Кэрис. Белые лучи п