ены
обители  и  направлялся  на  юг,  в  Аквитанию,  а  дальше   в   королевство
Сицилийское, к королю Ричарду.  Решив  срезать  путь  напрямик,  ибо  дорога
описывала вокруг леса  широкую  петлю,  наваррец  наткнулся  на  дракона  и,
возомнив, что сие чудовище есть крокодил, невесть как попавший в  Нормандию,
вызвал тварь на поединок. Внимательно слушая  историю  сэра  Горациуса,  сэр
Мишель вспомнил, что именно ему он продал свои доспехи и меч, и, решив,  что
неплохо было бы вернуть дорогое вооружение, поинтересовался:
   - Благородный  сэр,  не  угодно  ли  будет  вам  позволить  мне  выкупить
некоторые из моих вещей, перешедших к вам в монастыре Святой Троицы?
   Сэр Горациус пожал плечами и сообщил:
   - К превеликому моему сожалению, ничего из вашей собственности, сэр,  при
мне нет, ибо часть таковой я проиграл в кости сэру Понтию Ломбардскому, коей
прибыл в обитель Святой Троицы намедни вечером.  Кое-что  я  продал  гораздо
раньше, дабы восполнить подходившие к концу запасы вина...
   Выяснилось следующее: сэр Понтий успел показать себя и в монастыре,  куда
он прибыл, премного страдая от раны, причиненной чудесным оружием Джонни.  К
вечеру,  когда  действие  целебных  мазей,  наложенных  на  рану   ломбардца
сердобольными монахами, принесло облегчение, он, напившись, начал приставать
к наиболее благообразным из молодых монахов и послушников, то ли  приняв  их
спьяну за монашек, то ли от природы имея дурные наклонности. Слуги  же  его,
сарацины, и вовсе едва не сожгли монастырь, воскурив некие зловонные травы и
придя от того в буйное и безобразное веселье...
   - И что... - словно зачарованный спросил сэр Мишель, живо представив себе
новые бедствия, свалившиеся на голову  отца  Теобальда,  настоятеля  обители
Святой Троицы: сперва рыцарь де  Фармер,  теперь  бастард  из  Ломбардии.  А
проистекает все от того, что монастырь при дороге стоит да в странноприимный
дом пускают кого ни попадя!
   - А утром сего дня, - продолжал Горациус Наваррский,  изредка  с  опаской
косясь в сторону Люфтваффе, где отец Колумбан пристально изучал  пулемет,  а
Гунтер старательно  что-то  втолковывал  отшельнику,  -  на  рассвете,  отец
Теобальд, приор и субприор пришли в странноприимный  дом  и  потребовали  от
всех рыцарей немедленно покинуть землю обители. Сэру Понтию даже интердиктом
угрожали...
   -  Давно  пора!  -  проворчал   сэр   Мишель.   -   Только   представьте,
один-единственный рыцарь, проезжая к северу по своим делам, успел  поставить
на уши всю округу, напакостить всем и каждому, начиная от барона де Фармер и
заканчивая монахами ордена святого Бенедикта Нурсийского! Даже  сам  молодой
Фармер  в  лучшие  времена  разгульного   прошлого   не   причинял   столько
беспокойства такому количеству людей  всего  за  несколько  дней  -  буянил,
случалось, но меру знал. Неужели этого кошмарного Понтия настолько испортило
пребывание в Палестине и ожесточили  бесконечные  битвы?  Все  равно  нельзя
забывать о чести дворянина!..
   - Да, с сэром Понтием мы никогда не станем собутыльниками... -  задумчиво
проговорил сэр Мишель. - Так что дальше было?
   Горациус пожал плечами:
   - Ничего. Понтий со слугами отправился в Руан, а я заеду домой,  в  замок
Бареж, стоящий в Наваррских горах, соберу свое  копье  и  двинусь  в  Святую
Землю морем. Если угодно, шевалье де Фармер, приглашаю вас с собой...
   - Нельзя, - мотнул головой сэр Мишель, - меня ждет бейлиф графства, да  и
дракона бросать нельзя одного. Помните,  сударь:  вы  пообещали  не  вредить
дракону ни словом, ни делом, значит, и  говорить  о  нем  никому  нельзя  до
времени!
   - Дьявольское  отродье,  -  вздохнул  Горациус,  подозрительно  оглядывая
самолет, - да разве по-христиански воевать с сарацинами не добрым  мечом,  а
использовать  такую  жуткую  тварь?  Если  судьба  меня  занесет  в  Египет,
обязательно посмотрю на крокоди...
   Оба рыцаря шарахнулись в сторону и невольно схватились за оружие, так как
дракон  пару  раз  чихнул,  зафыркал,  а  потом  оглушительно  взревел.   От
неизвестно откуда возникшего  ураганного  ветра  пригнулась  трава  и  ветки
деревьев, лошади задрожали, а норовистый конь сэра Горациуса забил  копытами
и напуганно замотал головой, едва не сорвав узду.
   Впрочем, оба доблестных сэра быстро оправились от первого  испуга  -  сэр
Мишель  уже  разок  видел  такое  чудо,  а  наваррец,  пребывая  в   твердой
уверенности, что рыцарю не пристало бояться, непроизвольно шагнул к самолету
с обнаженным мечом, но быстро отступил, вспомнив данное слово...
   С пятого на десятое разъяснив отцу Колумбану принципы устройства самолета
(для этого пришлось приложить немало усилий,  так  как  норманно-французский
язык наличия потребных терминов не  предусматривал,  а  жители  двенадцатого
века представления не имели о машинах сложнее водяных  мельниц).  Гунтер  по
просьбе отшельника завел  двигатель.  Да  и  германцу  тоже  было  интересно
посмотреть, примет ли машина бензин  сверхъестественного  происхождения.  На
сей раз на Лорда жаловаться не  пришлось  -  топливо  работало.  Только  нот
вопрос: намеренно Князь Тьмы оставил в баках горючее или просто забыл о нем?
А может, гадость какую замыслил?
   Надо полагать, отец Колумбан подумал о  том  же;  когда  Гунтер  заглушил
двигатель, он посмотрел на него серьезно и сказал:
   - Дело к  вечеру,  а  потому  лучше  будет  вам  отправиться  в  город  с
рассветом, а не прямо сейчас. Заночуем здесь.  Я  пока  постараюсь  освятить
твоего... твое... ну, словом, эту штуку. Жаль  только,  не  прихватил  всего
нужного для обряда.
   - Какая разница, - скривился Гунтер, -  все  работает,  все  нормально...
Зачем?
   - Помнишь красное вино, которым тебя угощал нечистый? Боюсь, не случилось
бы похожего...
   На том и порешили. Сэр Горациус церемонно распрощался  с  сэром  Мишелем,
Гунтером  и  отшельником,  огорченно  посмотрел  на  обломки  своего  копья,
валявшиеся под винтом "Юнкерса", и отбыл. Сэр  Мишель,  кстати,  посоветовал
наваррскому рыцарю остановиться на  ночь  в  замке  Фармер,  благо  до  него
Горациус успел бы  добраться  точно  к  закату.  Потом  сэр  Мишель  занялся
костром,  нарубив  мечом  преизрядно  дров,  а  оруженосец  начал   собирать
необходимые вещи.
   Отец Колумбан же, помня из рассказа германца,  о  погребенном  неподалеку
человеке,  отыскал  могилу  оператора-радиста  Мюллера,  поправил  несколько
покосившийся крест, сделанный сэром Мишелем, и, набрав в ближайшей  болотине
воды да освятив ее, занялся привычным для святого делом:  окропил  могильную
землю, а затем долго что-то бормотал на латыни, видимо, заупокойные молитвы.
   Гунтер снова получил возможность  убедиться,  что  Курт  Мюллер,  о  душе
которого  сейчас  заботился  святой  отшельник,  был  человеком  во   многом
незаменимым. Припасы, сделанные им  за  последний  год,  были  исключительно
обширны, и  в  самолете  имелось  все  необходимое  даже  для  попавшего  на
необитаемый остров. Боеприпас к личному  оружию,  консервы,  две  ракетницы,
тонкая парусиновая палатка, весящая не более килограмма, котелок, упрятанный
не куда-нибудь, а в люк для подхода к пулемету  в  левой  консоли.  К  вящей
радости Гунтера нашлись сигареты, без которых ему было как-то тяжко. Но  что
самое интересное, Курт составил список всех вещей с четкими указаниями,  где
что лежит, - таковой обнаружился под его сиденьем  вместе  с  пятью  банками
сгущенного молока с сахаром... Одним словом, взлетный вес семьдесят  седьмой
машины стараниями Курта был увеличен килограммов  на  тридцать.  В  принципе
почивший бортстрелок был прав -  неизвестно  куда  могли  забросить  эскадру
StG1, а приземлиться в  африканской  пустыне  или  в  необитаемой  глухомани
Балканских гор без еды и боеприпасов  на  случай  появления  противника  или
таблеток сухого спирта для разведения костра было бы неуютно.
   Рыцарь прилежно пытался разжечь пламя в сложенной неподалеку от  самолета
горе сухих веток, орудуя кремневым огнивом,  но  казавшийся  сухим  хворост,
набранный в лесу, упрямо не желал разгораться, а  только  дымился  и  чадил.
Гунтер, сложивший все припасенные  Куртом  сокровища  под  крылом  у  шасси,
некоторое время наблюдал за муками сэра Мишеля,  а  затем  подошел,  чиркнул
зажигалкой, моментально запалив костер, и выдал рыцарю банку со сгущенкой.
   - Есть хочешь? Сделай вот тут и тут, - германец ткнул пальцем в крышку, -
две маленькие дырочки  кинжалом,  внутри  есть  сладкое  молоко.  Его  можно
высосать. Тебе понравится...
   Сэр Мишель вначале зачарованно глядел на разгоравшееся  пламя,  затем  не
без труда перенес свое внимание на оказавшийся в руках железный цилиндр,  и,
подобно Гунтеру, решив оставить удивления на попозже,  вынул  узкий  кинжал,
поставил банку на землю и осторожно  проткнул  острием  тонкую  жесть.  Пока
германец  упаковывал  вещи  в  седельные   сумки,   рыцарь,   очень   быстро
распробовавший, что такое  сгущенное  молоко,  опустошил  всю  банку,  потом
разрезал ее кинжалом надвое и вылизал обе половинки изнутри.
   - Джонни, у тебя еще есть такое? - Сэр Мишель  с  немного  разочарованным
видом подошел к оруженосцу,  показывая  пустые  жестянки.  На  светлых  усах
белели капельки молока. - Дай еще!
   - Оставим на вечер, к кофе. -  Гунтер  решил  поразить  своих  попутчиков
невиданной едой. Если получится как следует все приготовить, то  итальянские
спагетти с тушенкой, настоящий бразильский кофе и сгущенное молоко на десерт
будут обеспечены. Вода должна обнаружиться неподалеку - отец Колумбан  нашел
относительно чистую яму, наполненную после дождей...
   Гунтер и отец Колумбан опять засиделись  допоздна.  Наверняка  свою  роль
здесь сыграл невиданный в Нормандии черный напиток - германец сварил  полный
котелок кофе и попытался  угостить  не  подслащенным  отваром  сэра  Мишеля.
Рыцарь, отведав  горького  варева,  долго  плевался  и,  даже  когда  Гунтер
разбавил кофе молоком, пить. отказался. Отшельник  же,  напротив,  пришел  в
восторг, выхлебал не меньше литра, и сон да усталость как рукой сняло.
   Довольно много времени ушло на то,  чтобы  обучить  сэра  Мишеля  ставить
палатку, и вовсе не потому, что рыцарь  представления  не  имел  о  подобных
вещах (шатры-то  в  эти  времена  были  прекрасно  известны  и  не  вызывали
удивления). Вступили в действие дурацкие, по мнению Гунтера, предрассудки  -
мол, ставить шатер обязаны слуги, ну или  в  крайнем  случае  оруженосцы,  а
добрые рыцари в это время просто обязаны  смотреть  на  облака  и  думать  о
вечном. Или о предстоящей  битве...  Вполне  естественно,  что  Гунтер  даже
слушать ничего не стал и под насмешливым взглядом  отца  Колумбана  едва  не
силой заставил рыцаря хоть подержать веревки  и  нарезать  колышков.  Слегка
обиженный сэр Мишель забрал из мешка с одеждой теплый меховой плащ, залез  в
палатку и мигом заснул, не дожидаясь, пока святой и оруженосец закончат свои
дела. Вставать-то придется перед самым рассветом, чтобы успеть в город  хотя
бы до полудня...
   Гунтер же не  преминул  еще  разок  потрясти  воображение  святого  отца.
Насытившись и  налив  себе  очередную  чашечку  кофе,  он  достал  из  пачки
сигарету,  прикурил  от  костра  и  глубоко  затянулся,  закрыв   глаза   от
удовольствия. Отец Колумбан перестал жевать, замер с кружкой в руке и истово
перекрестился, когда изо рта Гунтера выполз густой синеватый дым. Спрашивать
отшельник ни о чем не стал, узнавать что-то новое уже не осталось сил...
   О чем Гунтер и отец Колумбан шушукались до поздней ночи, так  и  осталось
неизвестным,  но  утром,  когда  привыкший  подниматься  очень  рано  святой
растолкал рыцаря и германца, сэр Мишель с удивлением отметил, что тяжеленная
железяка, называемая пулеметом, снята со своего места на спине  Люфтваффе  и
погружена на отшельникова мула.  А  состоявшийся  во  время  сбора  вещей  и
приготовления какой-никакой  еды  разговор  вообще  был  достоин  всяческого
внимания.
   -  Ты  считаешь,  будто  я  смогу  сделать  достаточное  количество  этой
жидкости? - спрашивал отшельник. -  Только,  клянусь  кровью  Христовой,  не
пойму, зачем она тебе понадобилась и сможет ли заменить этот твой бензин? Я,
конечно, пошлю в Анжер за мэтром Адельхельмом, он неплохой алхимик и  сможет
помочь, к тому же его весьма заинтересует эта затея.
   - Вы  уверены,  святой  отец,  что  алхимик  не  проболтается?  -  Гунтер
хмурился, и в голосе его слышались недоверчивые нотки. - Смотрите, не прошло
и недели, а самолет уже нашли! И потом, уверены ли вы, что ваши изыскания не
привлекут  внимание  м-м...  некоторых  заинтересованных  лиц?  Помните,   я
рассказывал об инквизиции? Правда, то будет немного позже, но не  исключено,
что появится и сейчас...
   - Ерунда! - отмахнулся отец Колумбан. - Места у нас глухие, а  Адельхельм
умеет держать язык за зубами... Он мне кое-чем обязан - однажды в Клерво его
обвинили в ереси, и слава Богу, что я оказался рядом  с  аббатством  и  смог
присутствовать на церковном суде... А охранять  нашего  дракона  могут  люди
барона де Фармер. Я сам прослежу за всем. Никто не узнает.
   - Дурацкая затея,  -  вздохнул  Гунтер.  -  Я  уже  начинаю  жалеть,  что
предложил. Так бесцеремонно вмешиваться в  жизнь  этого  века...  Подумайте,
святой отец, разве будет хорошо, если сейчас появится, мнэ...  оружие  такой
силы?
   - Я, кажется, обещал, что потом мы все уничтожим! А тебя никто за язык не
тянул... И, ко всему прочему, есть вероятность, что у нас ничего не выйдет.
   Сэр  Мишель,  все  это  время  прислушивавшийся  к  пересудам  святого  и
оруженосца,  помалкивал,  не  имея  привычки  встревать   в   разговор   без
приглашения. Едва небо на  востоке  из  серо-золотистого  стало  голубым,  а
звезды начали растворяться в утренней заре, отец Колумбам затоптал костер  и
недвусмысленно указал на застоявшихся лошадей:
   -  Езжайте!  Я  попозже  отправлюсь  обратно,   к   дому.   Если   будете
задерживаться в городе, пришлите известия господину барону,  а  он  передаст
мне. Джонни, я полагаю, что работы у меня  будет  до  праздника  Воздвижения
Креста... К тому времени постарайтесь вернуться хоть на несколько дней.
   ...Тракт, ведущий на север, окрестные  поля  и  перелески  были  затянуты
сероватым туманом, позволявшим видеть лишь шагов на  тридцать  вперед.  День
обещал  быть  ясным  -  густо-красное  солнце  висело  над  холмами  справа,
неторопливо поднимаясь в оранжево-розовые небеса, где-то  наверху,  в  выси,
которой не мог достичь и  самый  быстрый  дракон,  плыли  тонкие  серебряные
облака. Воздух теплел, белесую пелену тумана прошили широкие солнечные лучи,
и он незаметно таял, поднимаясь выше и выше.
   Дорога, влажная от росы, тянулась бесконечной желтоватой  лентой,  вокруг
не было ни души, и только две трясогузки,  непрерывно  посвистывая,  сновали
шагах в пяти-шести от лошадиных  копыт,  присаживались  на  пару  мгновений,
покачивая длинными хвостами, и взлетали вновь, проносясь над  самой  землей.
Некоторое время они сопровождали всадников, потом куда-то исчезли.
   Двигались неспешной рысью, потому что, по  расчетам  Гунтера,  до  города
было километров тридцать, а по здешним меркам - шесть  с  лишним  лиг.  Если
ехать быстро, но в  то  же  время  не  утомлять  лошадей,  то  до  Аржантана
оставалось около двух часов пути  или  чуть  больше.  Германец,  конечно,  и
раньше ездил на лошадях - у себя  в  поместье,  -  но  таковое  больше  было
развлечением. Сейчас пришлось  заново  убедиться,  что  в  двенадцатом  веке
средства передвижения не слишком удобные - никак не приноровиться к тряскому
аллюру, ноги постоямно напряжены, седло донельзя непривычное и жесткое.
   Гунтер с невольной завистью покосился на  сэра  Мишеля,  который,  слегка
отклонившись  назад,  плавно  покачивался  в  седле,  одной  рукой  небрежно
придерживая повод, а другую положив на колено.
   "Привыкай, привыкай, - думал Гунтер. - Похоже, теперь всю жизнь  придется
трястись в седле. Господи Иисусе, а если нас действительно понесет в  Святую
Землю, то это какое же расстояние придется отмахать  на  лошади?  Через  всю
Европу, Турцию,
   < Какую Турцию?  Сейчас  эти  земли  принадлежат  византийскому  кайзеру.
Кстати, кто сейчас император в Константинополе? Кажется, Андроник  Комнин...
Или кто-то другой?>
   Малую Азию, Киликийскую Армению... Больше двух  тысяч  километров.  Я  не
доеду..."
   - Слушай, Джонни, - вдруг окликнул его сэр Мишель. - А  что  вы  с  отцом
Колумбаном замыслили? Зачем шептались?
   - А, ерунда. - Гунтер  по  привычке  хотел  было  махнуть  рукой,  но  не
осмелился отцепить  руку  от  штырька  на  луке  седла,  за  который  крепко
держался. - Есть у нас одна мыслишка. Помнишь, я тебе говорил о бензине?
   - Вине для дракона? -  уточнил  сэр  Мишель.  Оруженосец  поморщился,  но
поправлять рыцаря не стал и продолжил:
   - Вот-вот. То, что Лорд, - при этом слове рыцарь быстро перекрестился,  -
налил мне полные баки, совсем ничего не значит! После всего  случившегося  я
не верю, что у него может обнаружиться хоть капля благих намерений...
   - Уж конечно, - буркнул сэр Мишель. - Стоило с ним связываться...
   - Дальше слушай. Мы, вернее, отец Колумбан с каким-то своим дружком хотят
попробовать  сделать,  -  Гунтер  усмехнулся,  -  вино  для  дракона.  Самое
настоящее. Ты про хлебный спирт слышал?
   - Нет, - мотнул головой рыцарь. - Хотя, говорят, алхимики делают  горючий
состав, который, разбавляя, можно  пить  как  вино.  Но  сам  я  никогда  не
пробовал. А было бы интересно...
   "Твое счастье, - ехидно подумал Гунтер. - Воображаю,  что  сталось  бы  с
тобой, если б сейчас умели готовить шнапс или водку..."
   - Так вот, - сказал германец, - на всякий случай отец Колумбан собирается
изготовить достаточно хлебного спирта, чтобы  можно  было  дать  попробовать
нашему  зубастому  Люфтваффе.  Может  быть,  тогда  полетаем.  Мы,  кажется,
собирались в Святую Землю? Если  получится,  то  доставлю  тебя  к  границам
Турц... тьфу, Византии меньше, чем за день.
   - Сказки! - уверенно сказал  сэр  Мишель.  -  До  Константинополя  месяца
два-три пути. Или даже больше. Хочешь сказать, будто наш дракон  так  быстро
летает?
   "Наш  дракон!  Только  подумайте!  Сэр  рыцарь,  отягощенный   сословными
предрассудками   и   понятиями   о   вассалитете,   теперь   считает   своей
собственностью не только меня как оруженосца,  но  и  мой  собственный  (Это
теперь "собственный". Еще несколько дней назад  он  принадлежал  Германскому
государству..) самолет. Хотя Мишель  не  сказал  "мой",  а  "наш".  Впрочем,
наверняка это дело времени. Если через месяц он будет требовать  подать  ему
самолет к подъезду будто карету, не удивлюсь. Феодал..."
   - Отсюда до Константинополя, - Гунтер прищурил глаза, прикидывая,  -  нам
добираться недолго. Если подняться в полдень и лететь без единой посадки, то
как раз к закату будем в Византии. Впрочем, нет, - германец уже думал вслух,
почти позабыв о внимательно слушавшем рыцаре, - дальности не хватит, у  меня
запас не больше тысячи километров. Следовательно, мы можем добраться  только
до Италии...
   - Ричард собирает крестовое воинство в Марселе и королевстве Сицилийском,
- как бы невзначай напомнил сэр Мишель. - А туда можно будет попасть?
   - Можно, - кивнул Гунтер. Воображение уже нарисовало яркую и впечатляющую
картину того, как несметная толпа суеверных рыцарей,  сильно  напуганных,  а
потому очень злых, несется  с  копьями  и  мечами  на  приземлившийся  рядом
самолет. Нет, идея использовать "Юнкерс" как средство  передвижения  порочна
изначально. Это какой же шум поднимется! Однако  если  все  делать  с  умом,
совершить посадку далеко от городов или поселков, глядишь, и не заметят... А
ехать через всю Европу на дурацкой лошади совершенно не хочется!
   Некоторое время они ехали молча, задумавшись каждый о своем.  Сэр  Мишель
бросил пару недоуменных взглядов на Гунтера, напр