от приятелей,  потому  и
невзлюбил всех людей скопом, - чуть слышно пробормотал Дугал и разочарованно
хмыкнул. - Вот так всегда  -  заявится  какой-нибудь  обиженный  и  начинает
вопить:
   "Мне было плохо, но теперь я сделаю так, чтобы вам стало еще хуже!.."
   - Учение Мани привлекало многих. - Франческо сделал вид, что  не  заметил
язвительных комментариев. - Наверное, в  те  времена  человеческая  жизнь  и
достояние постоянно находились под уфозой, и люди,  не  встречая  надежды  в
своих духовных наставниках, шли за тем, кто оправдывал все их поступки - как
хорошие, так и дурные. Если добро и зло равны в небесах, значит, равны и  на
земле, так?
   - Ты в богословы случаем не  готовился?  -  вопросом  на  вопрос  ответил
Мак-Лауд. Франческо озадаченно нахмурился и покачал головой:
   - Нет. Мне повезло - я выучился читать и всегда хотел узнать больше,  чем
сейчас. Продолжать, или вам не слишком интересно?
   - Конечно, интересно. - Гай  перебил  компаньона  прежде  чем  тот  успел
сказать хоть слово. - Дугал, сделай милость, помолчи. Помнится, мне пытаются
растолковать, что здесь к чему.
   - Уже заткнулся, - с подозрительной готовностью отозвался шотландец.
   - На некоторое время манихейство стало чуть ли не общепризнанной религией
распадающихся  римских  колоний.  Даже  такой  мудрый  человек,  как  святой
Августин,  поддался  речам  Мани  и  хотел   объединить   его   творение   с
христианством, делавшим тогда свои первые шаги,  однако  понял,  что  ничего
хорошего  подобный  союз   не   принесет.   Конклав   священнослужителей   в
Константинополе вскоре признал манихейство ересью, а создатель учения погиб,
убитый жрецами-соотечественниками, опасавшимися  его  растущего  влияния  на
людские умы. Так было положено начало нынешним разногласиям.
   Франческо остановился перевести дух, а Гай с легким  удивлением  подумал,
что ни ему, ни кому-либо из его знакомых как по Ноттингаму, так и по Лондону
меньше всего приходило в голову копаться в  истоках  религии,  тем  более  -
вызнавать происхождение ересей и суеверий. Разве недостаточно просто  верить
и, как положено любому рыцарю, служить преданным мечом Церкви? Для Франческо
и людей со складом ума, подобным его, требовалось нечто  иное  -  укрепление
веры знаниями.
   Мистрисс Изабель говорила сущую правду: подлинное  место  Франческо  -  в
каком-нибудь университете, а не за грязным прилавком.
   - Со смертью основоположника учение, конечно, многое  потеряло,  -  вновь
зазвучал  голос,  выговаривавший  слова  с  мягким,  слегка  присвистывающим
акцентом уроженцев Полудня, - однако не кануло в безвестность. Странствующие
проповедники из Персии и окрестных земель понесли его дальше,  на  закат,  в
Европу, и в начале нашего тысячелетия оно внезапно возродилось,  теперь  уже
под  множеством  иных  имен.  Место  персидского  бога  тьмы  занял  дьявол,
добавились новые постулаты, то есть утверждения, и постепенно из  языческого
верования родилась еретическая вера.
   - Мессир Бернардоне, простите неотесанного английского рыцаря,  но  я  не
уловил разницы, - признался сэр Гисборн. - Разве  язычество  и  ересь  -  не
различные названия одной и той же вещи?
   -  Отнюдь.  -  Франческо  мог  сколько  угодно  твердить  о   собственной
неучености, но стоило лишь попросить его о разъяснении какого-либо  сложного
вопроса, молодой итальянец тут же преображался и начинал говорить не хуже (а
порой, как казалось Гаю, намного лучше) многомудрых клириков  из  Кентербери
или колледжа Святой Марии в Оксфорде. Лет через пять-шесть, иногда размышлял
Гай, из Франческо, особенно если судьба окажется к нему  благосклонна  и  он
попадет-таки  в  какую-нибудь  хорошую  школу,  получится  весьма  непростой
человек - образованный, красноречивый и способный  увлечь  за  собой  людей.
Вопрос только куда?.. - Ересь - ошибочное, преднамеренное и последовательное
противодействие  человека  истине,  установленной  Церковью.   Сарацины,   с
которыми вам предстоит сражаться, никогда не относились  к  нашей  Церкви  и
потому зовутся "неверными", людьми, исповедующим иную  религию,  нежели  мы.
Язычники же веруют в существование многих богов, в то, что их божества живут
рядом, в возможность напрямую разговаривать с ними...
   - Умник, - с отвращением проворчал Мак-Лауд, - побывал бы у нас, узнал бы
на собственной шкуре, что такое Народ Холмов. Посмотрим,  как  бы  ты  тогда
запел... И вообще ты начал про этих, как их... фатаренов.
   - Прошу прощения, господа, я слегка  отвлекся,  -  с  высокомерным  видом
делающего  величайшее  одолжение  ученого  мужа  ответствовал  Франческо.  -
Allora,4  фатарены,  патарины,  катарийцы,  катары  -  всего   лишь   разные
произношения  одного  и  того  же  слова,  означающего  "просветленный"  или
"очистившийся". После суда, проведенного над несколькими из их вожаков, если
я ничего не путаю в 11б5  году  в  городке  Альби,  что  в  десяти  лигах  к
полуночному восходу от памятной всем нам Тулузы, они еще  получили  прозвище
"альбигойцев". В сущности, они наследовали учение  Мани,  однако  переменили
его в соответствии с нынешними временами. Мне рассказывать,  что  оно  собой
представляет, или можно обойтись?
   Дугал покосился  на  ноттингамца,  получил  в  ответ  решительный  кивок,
вздохнул и скорбно произнес:
   - Излагай. Только попроще, если можно.
   - Попроще так попроще. - Франческо задумался, видимо, собирая воедино все
скопившиеся у него обрывки знаний и последовательно располагая их - один  за
другим.  -  Начну  с  того,  что  самый  известный   проповедник   последних
десятилетий, Бернар из Клерво, которого теперь называют святым, около сорока
лет назад приезжал в Тулузу на диспут, устроенный предводителями катаров, и,
проехавшись по краю, назвал их  веру...  Погодите,  сейчас  вспомню,  как  в
точности записано. -
   Он зажмурился, кивнул и четко выговорил,  сначала  на  латыни,  затем  на
привычном норманно-французском: - "Нет более христианских проповедей, чем  у
них, и нравы их чисты".
   - Именно так и сказал? - поразился Гай. Имя святого  Бернара,  основателя
знаменитой цистерианской обители и вдохновителя второго  Крестового  похода,
на Острове знал любой, кто  хоть  немного  прислушивался  к  новостям  из-за
Пролива. Мнение такого авторитета среди отцов Церкви имело нешуточный вес.
   - Эту фразу я прочел в сборнике его проповедей, -  пояснил  Франческо.  -
Еще  там  говорится,   что   святого   неприятно   удивила   продажность   и
распущенность, бытовавшие среди католического клира, и задуманный  диспут  с
еретиками  в  итоге  обернулся  расследованием  многочисленных   прегрешений
местных священников.
   Рассеянно прислушивавшийся Мак-Лауд отвернулся в сторону и зафыркал.
   - Не вижу ничего смешного, - с легким возмущением заметил Франческо.
   - Зато я вижу. - Фырканье перешло  в  слабо  приглушенные  смешки.  -  Не
обращай внимания, давай дальше.
   Гай знал, чем вызвано желчное  веселье  компаньона:  подобно  большинству
своих  соотечественников,  Мак-Лауд  считал,   что   содержание   приходских
священников частенько обходится  пастве  неоправданно  дорого  и  собираемые
деньги уходят не туда, куда надлежало бы. Обвинение имело под собой веское и
неоспоримое  доказательство:  достаточно  бросить   взгляд   на   любой   из
процветающих монастырей Франции или Италии, а  после  задать  себе  поистине
торгашеский вопрос: "Во сколько обошлось это великолепие?"
   Франческо  недоуменно  поднял  бровь,  однако   его   больше   привлекала
возможность делиться имеющимися знаниями,  чем  искать  причины  загадочного
поведения спутника.
   - Лично у меня сложилось о катарах двоякое мнение. С одной стороны, любое
послание из Рима яростно  клеймит  их  как  вероотступников,  нечестивцев  и
закоренелых еретиков. С другой - к ним примыкает все больше и больше народу,
и я не  верю,  чтобы  простой  люд,  не  слишком  разбирающийся  в  вопросах
богословия  и  предпочитающий  цветистым  словесам  что-нибудь   простое   и
понятное, мог скопом променять веру своих отцов на нечто  непривлекательное.
Думаю, большая часть тех, кого называют катарами, вообще мало смыслит в том,
во что якобы верует. Они идут за тем, кто указывает им путь, и повторяют его
слова, не слишком вдумываясь в их смысл.  Они  довольны,  что  Д  больше  не
приходится отдавать десятую часть плодов своего тяжкого  труда  в  ближайший
монастырь. Многие втайне рады возможности  безнаказанно  спалить  уединенную
обитель, разумеется, предварительно ограбив  ее  под  предлогом  возвращения
неправедно нажитых богатств тем, кому  они  должны  принадлежать.  Отсюда  и
разоренные храмы, и взаимное подозрение, и  шепотки  о  потаенных  секретах,
ведомых только избранным. Но, если  вдуматься,  получается  замкнутый  круг:
сегодня горит христианская часовня, завтра в назидание прочим  гибнут  люди,
заглазно объявленные катарами,  хотя  они  могут  совсем  ими  не  являться,
послезавтра одна из сторон хватается за оружие, другая тоже не  сидит  сложа
руки, и что же получается? - Франческо оторвал взгляд от убегающей под  ноги
лошадям пыльной дороги, поглядев на притихших спутников внимательным и  чуть
печальным взглядом. - Приходит война, кровь стекает в канавы, и в охваченном
беспощадном  пламенем  мире  не  остается  места  призывам  остановиться   и
выслушать друг друга.
   - Я не понимаю, - жалобно сказал Гай. -  Мессир  Франческо,  вы  что,  на
стороне этих еретиков?
   - Мне всегда  хотелось  быть  на  стороне  Господа  и  справедливости,  -
несколько   смущенно,   однако   решительно   проговорил   Франческо   после
затянувшегося молчания. - Знаю, необычно  слышать  такое  от  человека,  чьи
соотечественники повсюду славятся как первейшие пройдохи и обманщики, но это
так.
   - Тогда тебе здорово не повезло, -  с  откровенно  фальшивым  сочувствием
заявил Мак-Лауд. - Во-первых, если ты заикнешься вслух о подобных мыслях,  к
тебе тут же пристанет клеймо  "подстрекатель"  и  "сочувствующий  еретикам".
Во-вторых, я знавал нескольких таких радетелей за справедливость - не самих,
конечно, их учеников, - и всякий раз  повторялась  одна  и  та  же  история.
Сначала проповеди о мире  и  всеобщей  любви,  затем  -  банды  разбойников,
убивающих всех, кто не пожелал примкнуть к ним или просто оказался на  пути.
Не  обязательно  тратить  десяток  лет  на  протирание  задницей  скамеек  в
Сорбонне, чтобы понять простую вещь - помалкивай, пока тебя не спрашивают.
   - Мессир Дугал, позвольте  узнать:  почему  вы  сами  не  следуете  этому
мудрому правилу? -  с  невинным  видом  парировал  Франческо.  Гай  довольно
хмыкнул, Мак-Лауд открыл и  закрыл  рот,  не  находя  достойного  ответа,  и
наконец раздраженно буркнул:
   - Так получилось. Ремесло у меня такое - во все заварушки соваться.
   - Давать советы другим, конечно, несравненно легче,  -  не  удержался  от
подначки сэр  Гисборн  и,  помня  о  пристрастии  компаньона  к  бесконечным
перепалкам по любому поводу, торопливо  обратился  к  Франческо:  -  Хорошо,
кое-что о катарах я усвоил. Однако мне до сих пор неясно, в чем, собственно,
заключается их учение и каково его расхождение с Истинной верой?
   Франческо весь подобрался, точно  собираясь  прыгнуть  в  холодную  воду,
несколько раз глубоко вздохнул и заговорил, стараясь не частить:
   -  Они,  как  и  последователи  Мани,  утверждают,  будто  существуют-две
изначальные и взаимосвязанные великие силы - света и тьмы. Первые  сотворили
и отдали свою частицу бессмертным душам ангелов и людей, вторые  же  -  весь
видимый  мир,  который  по-гречески  называется  materia  -  "осязаемое",  и
столкнули их между собой в вечной схватке. В этом и  заключается  главнейшая
разница. Наши святые отцы, проповедники и ученые из  университетов  говорят:
зло мира происходит от дьявола  и  присных  его,  однако  проявляется  через
поступки людей.  Катары  считают,  что  зло  изначально  присуще  миру,  оно
принадлежит к числу его естественных свойств,  такому  же,  как  устремление
падающей воды вниз или теплого воздуха - вверх. В таком случае  единственный
способ противостояния этому разлитому повсюду  злу  -  обдуманный  отказ  от
любых мирских благ и потребностей, стремление к совершенству через аскезу...
   - Спаси нас, Господи, от многоумных болтунов, - вполголоса, однако  очень
искренне высказался Мак-Лауд. Увлекшийся Франческо пропустил его слова  мимо
ушей, говоря все быстрее и быстрее:
   -  Правда,  существует  другой  путь  -   исправление   и   одухотворение
материального мира  силой  человеческого  разума.  Однако,  следуя  подобным
рассуждениям, поневоле додумаешься до жутковатых выводов: раз мир и  живущие
в нем люди изначально греховны, Спаситель не мог воплотиться в тело человека
и остаться при этом Сыном Божиим. Значит,  Христос  -  всего  лишь  один  из
пророков,  в  Распятии  нет  ни  капли  божественного,   если   оно   вообще
происходило, таинства Церкви лживы и не нужны, проповедовать  может  каждый,
на коего снизошло озарение, а священников, епископов  и  прочий  клир  давно
следует согнать в кучу и выставить из страны...
   - Остановись, пожалуйста, - взмолился Гай. В  голове  плавал  немолкнущий
тихий гул, напоминавший рокот отдаленного прибоя, среди  которого  островами
поднимались отдельные разрозненные слова, лишенные всякого  смысла.  -  Если
все обстоит именно  так,  как  ты  рассказываешь,  почему  никто  ничего  не
предпринимает?
   - Что можно предпринять, мессир Гай? - спросил  итальянец,  требовательно
уставившись на сэра  Гисборна  блестящими  темными  глазами.  -  Лангедок  и
соседствующий  с  ним  Прованс  только  недавно  стали  частью  Французского
королевства. До того они сохраняли независимость и  изрядное  время  пробыли
под властью мавров. Здешние правители не торопятся подчиняться  приказам  из
Парижа и в пику королю оказывают катарским общинам свое  покровительство.  В
университетах Тулузы и Нарбонна, насколько  я  знаю,  есть  факультеты,  где
открыто преподают учение Мани. Кстати, если вы рассчитываете  воочию  узреть
катарский храм или  попасть  на  катарскую  мессу,  можете  забыть  о  своих
надеждах. Ни того, ни другого не существует, ибо катары отвергают Крест  как
символ  убийства  и  считают  ритуал  общего  моления   порочащим   истинное
представление об общении  человека  с  Небесами.  Собственно  последователей
учения мы тоже вряд ли увидим. Есть определенное  число  проповедников,  так
называемых perfecti, "совершенных", живущих по правилам  отказа  от  мирских
благ, и полно credentes - обычных людей,  от  крестьян  до  знати,  всячески
помогающих и поддерживающих этих самых "совершенных" в надежде обрести перед
смертью духовное очищение... - он сосредоточился и почти по буквам выговорил
длинное сложное название: - con-so-la-men-tum. Кроме того, среди  тех,  кого
именуют   общим   словом    "катары",    существует    множество    течений,
придерживающихся различных, иногда прямо противоположных  взглядов.  Как  вы
предлагаете с ними бороться - как с сарацинами, огнем и мечом?  Выжечь  весь
край, не различая правых и виноватых, надеясь, что Господь признает своих  и
накажет грешников? Погубить  цветущие  земли,  старательно  возделываемые  в
течение сотен лет, и ради чего? Вам не кажется, что цена за попытку очищения
веры неоправданно высока? Каюсь,  я  всегда  полагал,  что  если  за  спиной
проповедника торчит вооруженная орава, то многого ли стоит  проповедь  мира,
принесенная на остриях мечей?..
   С каждой последующей фразой, произносимой все громче и громче,  Франческо
впадал в необъяснимое, возраставшее яростное возбуждение. Может, он  впервые
получил возможность открыто, ничего не опасаясь, высказать давно наболевшее,
когда любое произнесенное слово влечет за собой следующее, и говорящий не  в
силах остановиться, как не в силах один-единственный человек смирить течение
быстрой реки. Гай в тревоге  оглянулся  на  компаньона,  Мак-Лауд  понимающе
кивнул и, как  обычно,  нашел  самый  действенный  из  возможных  выходов  -
поравнялся  с  Франческо,  протянул  руку  и  без  особых  церемоний  потряс
заговорившегося сверх меры попутчика за воротник, возвращая в  обычный  мир.
Франческо оборвал свою горячую речь на полуслове, очумело затряс  головой  и
робко спросил:
   - Я опять сделал что-то не так?
   - Всего лишь запутался в собственных умствованиях, - едко сообщил  Дугал.
- Хотя, к моему большому удивлению, тебе удалось  сказать  две-три  разумные
вещи. Наверное, по чистой случайности. Гай, ты понял что-нибудь?
   - Отныне любую встретившуюся по дороге школу я буду объезжать за лигу,  -
серьезно пообещал сэр Гисборн. - А если  попадется  университет  -  за  две.
Мессир Бернардоне, можно дурацкий вопрос - к чему вам знать все это?
   -  Во-первых,  интересно.  -  Франческо  обернулся,  поправляя   неудачно
притороченный за седлом и постоянно съезжавший набок  вьюк.  -  Во-вторых...
Даже не знаю, как сказать.  У  любого  человека  есть  мечта,  к  исполнению
которой он стремится всю свою разумную жизнь.  Мне,  например,  хотелось  бы
хоть немного изменить существующее положение вещей в мире к лучшему.  Однако
прежде чем затевать перемены, необходимо  добраться  до  истоков  того,  что
собираешься менять...
   - Еще тебе нужна луна с неба и пара звездочек - приколотить над дверью, -
поддержал Мак-Лауд, не обращая внимания на предостерегающее шиканье Гая.
   - Да ладно, можете смеяться, сколько хотите,  -  обреченно  махнул  рукой
итальянец.
   - Я понимаю, со стороны подобные разглагольстования  наверняка  до  ужаса
нелепы.
   - Ничуть, - возразил Гай. - Скажем так,  непривычны.  Мессир  Бернардоне,
мне показалось, что вы - противник войн, или я ошибаюсь?
   - И да, и нет, - задумчиво отозвался Франческо.  -  Я  понимаю,  что  нет
другого способа разрешать споры между государствами, но мне  горько  думать:
неужели Господь создал людей лишь  ради  того,  чтобы  они  уничтожали  друг
друга? Мне  жаль  край,  через  который  мы  едем,  -  христиане  и  катары,
доказывающие свою правоту, погубят его. Если  бы  существовало  какое-нибудь
иное средство,  позволяющее  доказать  истину,  не  проливая  при  этом  рек
крови...
   - Френсис, ты хочешь несбыточного, - убежденно заявил шотландец. -  Мечты
хороши до тех пор, пока остаются  мечтами.  Кстати,  если  мне  не  изменяет
память, твои соотечественники недавно выдумали  якобы  надежнейшее  средство
распознавать истинно верующих  и  скрывающихся  еретиков.  Это,  как  его?..
Inquisitio.
   "Расследование",  -  мысленно  перевел  сэр  Гисборн  латинское  слово  и
нахмурился, пытаясь вспомнить, где  ему  уже  доводилось  слышать  подобное.
Кто-то из придворных принца Джона, вернувшихся  с  материка,  рассказывал  о
небольших собраниях ученых монахов, разъезжавших по поручению Папы  Римского
по полуночным областям Италии  и  устанавливающих  подлинность  обвинения  в
еретичестве или  колдовстве.  Помнится,  рассказчик  высмеял  святых  отцов,
утверждая, что в суде, на котором он присутствовал, . обвиняемый  без  труда
доказал свою невиновность и выставил священников совершенно  неспособными  к
словесному поединку.
   - Единственное, за что я благодарен покойному Старому Гарри, в  кои  веки
сумевшему прислушаться к чужим  советам,  -  он  не  допустил  явления  этих
inquisitios к нам на Остров, - продолжал разглагольствовать Мак-Лауд. - Дела
Англии - только дела Англии, и никого более они не касаются.
   - Кто такой Старый Гарри? - подал голос Франческо.
   - Король Британии  Генрих  Второй,  что  умер  осенью  прошлого  года,  -
объяснил Гай.
   - Теперь у нас правит его старший сын, Ричард.
   - Про короля Риккардо я слышал, - кивнул Франческо и осторожно добавил: -
Говорят, он хороший войн, однако в делах политических ему  пока  не  удалось
отличиться. Я не сказал ничего, задевающего ваше достоинство?  Если  да,  то
прошу  прощения.  В  мо