гкие рубахи и шаровары степняков, спрыгнул и шагнул к пологу.
   - Куда идешь?! - встрепенулись охранники, вскочили на ноги и положили
руки на сабли.
   - Именем султана! - небрежно отмахнулся мурза, и грозные  воины  вмиг
присмирели. В дальнем улусе бескрайней Оттоманской империи не так  часто
звучало имя Сулеймана Великолепного,  чтобы  кто-то  рискнул  произнести
его, не имея на то полного права.
   Спрыгнувшему с коня следом  за  мурзой  воину  в  европейской  кирасе
нукеры попытались заступить дорогу, но превосходящий их  ростом  на  две
головы суровый ратник с холодным взором  просто  отшвырнул  степняков  в
стороны. Окруженные десятком воинов, сопровождавших гостей, девлетовские
охранники затевать ссору не рискнули и пропустили гостя в шатер.
   - Именем султана! - повторил Алги-мурза, увидев бея родов  Мансуровых
и Мереевых, сидящего за  очагом  на  точно  таком  же,  как  и  у  него,
возвышении, разве только застеленном не войлочным, а пушистым персидским
ковром. Перед Девлетом стоял низкий столик, занятый чашами с  желтоватым
кумысом, блюдами с порезанными арбузами и дынями, персиками и грушами, а
также крупными кусками жареной рыбы. Вокруг стола сидели пятеро воинов в
ярких синих, зеленых и желтых халатах - опоясанные саблями,  в  железных
шапках, отороченных лисьим и волчьим мехом.
   Возможно,  приближенные  к  Девлету   ногайские   бей   действительно
обсуждали нечто важное - но разве может быть  в  подвластных  османскому
султану пределах что-либо более важное, нежели его приказ?
   - Именем султана! - Алги-мурза,  намеренно  раздвинув  сидящих  перед
столом беев, протянул Гирею письмо Кароки-мурзы.
   Девлет  принял  грамоту,  почтительно  поцеловал  печать  султанского
чиновника, после чего приглашающе указал гонцу на стол.
   Алги-мурза кивнул, схватил ломоть арбуза  и  принялся  пожирать  алую
мякоть вместе с косточками, разбрызгивая  в  стороны  сладкий  сок.  Бей
сломал печать и  развернул  свиток,  принялся  читать,  бесшумно  шевеля
губами.
   - Это ты, что ли, Девлет-Гирей?
   Алги-мурза, подавившись мякотью, отшвырнул недогрызенную корку в очаг
и схватился за рукоять сабли, проклиная  безумного  русского  и  злобных
шайтанов,  надоумивших  Кароки-мурзу   послать   именно   его   охранять
неверного. Сидевшие за столом татары тоже подобрались, готовые  кинуться
на грубияна,  -  но  без  команды  своего  господина  сделать  этого  не
решались. Гирей в  удивлении  опустил  грамоту  и  вперился  взглядом  в
гиганта, который стоял перед ним, широко расставив ноги.
   - Я.
   Тирц  тоже  удивленно  приподнял   брови.   Вместо   желтолицего,   с
приплюснутым носом и раскосыми глазами, татарина он увидел  светлокожего
статного мужчину, с черными густыми кудрями и  острым  носом  европейца,
похожего на молодого Боярского, надевшего вместо шляпы собачий малахай.
   - Так это ты -  Меан...  -  Гирей  заглянул  в  грамоту  и  попытался
повторить:
   - Манги...р-p...
   - Менги-стр, - подсказал, несколько успокаиваясь, Алги-мурза.
   - Менги... Кто?
   - Он... Он из западных стран, - осторожно предположил мурза. -  Может
быть, "стр" означает "воин"?
   - Тогда я стану звать тебя Менги-нукер. - Гирей  пригладил  блестящие
черные  усы.  -  Я  не   собираюсь   коверкать   языка   из-за   каждого
понравившегося османам умника.
   - Да хоть Энштейном зови, - хмыкнул  Тирц.  -  Плевать.  Так  это  ты
Девлет-Гирей из рода Гиреев, имеющих право на русский царский титул?
   - Род Гиреев ведет свои корни от самой Золотой Орды,  -  поднялся  со
своего места Девлет, - имеющей наследное право на  византийский  царский
титул и великое княжение над землями русскими, ногайскими,  башкирскими,
хазарскими и монгольскими.
   - Нормально, пойдет, - кивнул гость. - Я приехал, чтобы вернуть  тебе
русский трон. Но  ты  должен  поклясться,  что  запретишь  использование
русского языка, сроешь все православные церкви, окрестишь все  население
в ислам, и распотрошишь русскую национальность обратно  в  сотню  мелких
племен. А кто захочет назваться  русским  -  тому  прикажешь  немедленно
рубить голову и насаживать ее на кол.
   В шатре повисла мертвая тишина.
   - Ну,  если  Аллах  поможет  мне  донести  зеленое  знамя  ислама  до
Варяжского и Северного морей, - неуверенно начал татарин, - и отдаст под
мою руку  земли  московские  и  новгородские...  Я  всеми  силами  стану
добиваться того, чтобы подданные мои приняли истинную веру...
   - Мне плевать, чего ты станешь добиваться! - повысил голос Тирц. -  Я
хочу, чтобы к наступлению моей старости даже  в  Москве  при  упоминании
слова "русский" туземцы удивленно  таращились  и  спрашивали:  "Что  это
такое?". Чтобы надписи  на  магазинах  висели  только  на  арабском  или
английском языках, чтобы ни один мужик вспомнить не мог, в какую сторону
креститься нужно. Я ясно выражаю свою мысль?
   - Это ты хорошие слова говоришь, - кивнул Гирей,  усаживаясь  обратно
на ковер и указывая на стол:
   - Садись, Менги-нукер, подкрепись с дороги.
   - Спасибо. - Гость опустился на колени, протянул  руку,  взял  желтую
сочную грушу, откусил небольшой кусок и поинтересовался:
   - Ты сколько можешь выставить воинов, хан?
   - Я? - довольно улыбнулся Гирей в ответ на уважительное обращение.  -
Думаю, тысяч сорок нукеров мои ногайские  роды  собрать  могут  в  любой
момент.
   - Сколько времени идти отсюда до русской границы?
   - Если до Тулы или Шацка, то полмесяца.
   - А если в мае?
   - В мае дороги через степь нет, - покачал головой Девлет-Гирей.
   - А если пройти нужно?
   - Это невозможно, Менги-нукер, - со вздохом улыбнулся  бей.  -  После
схода снегов степь превращается в липкую кашу, по которой  хода  нет  ни
пешему, ни конному. К тому же,  коням  нечего  есть,  нет  ни  дров,  ни
кизяка.
   - Когда говорят надо, хан, - спокойно доел  грушу  гость,  -  никаких
"невозможно" существовать не должно. Мы станем ходить на Россию дважды в
год, по весне и осенью.
   - Наши предки испокон веков ходили на Московию летом! -  подал  голос
один из сидящих за столом беев. - Уж не считаешь ли ты себя умнее  наших
дедов и прадедов?
   - Можешь засунуть своих дедов себе в задницу. - Тирц  взял  со  стола
ломтик дыни. - Начиная со следующей весны...
   - Как ты смеешь?! - густо  покраснев,  вскочил  татарин.  -  Какой-то
поганый русский станет...
   - Я - не русский! - Гость подпрыгнул с колен, одновременно выхватывая
меч, и тяжелый, выкованный из рессоры, клинок прошелестел в воздухе.
   Бей наклонился, уходя от удара, выхватил саблю.
   - Шайтан! - Алги-мурза  выронил  кусок  рыбы,  откатываясь  назад  от
стола, тоже схватился за оружие и во все горло завопил:
   - Гумер!!!
   Русский  рубанул  татарина  снова,  и  опять  тот  успел  увернуться,
попытавшись срезать гостя по ногам. Тот на  удивление  быстро  парировал
удар тяжелым мечом, упрямо наступая  вперед.  Прочие  гости  Гирея  тоже
повскакивали, обнажая оружие,  и  Алги-мурза,  холодея  от  предчувствия
смерти, кинулся между ними и безумным русским:
   - Султан!!! Гумер, сюда! Он под защитой султана!
   Девлет-Гирей вытянул шею, следя за ходом поединка, но особого  испуга
не проявил. Русский, с поразительной легкостью орудуя  дурным  рыцарским
мечом,  парировал  удары  легкой  аварской  сабли,   выдавливая   своего
противника со свободного места к  стене  и  лишая  возможности  маневра.
Османский гонец, выкрикивая имя султана,  отбил  охоту  остальных  татар
вмешаться  в  поединок,  и  сейчас  весь  спор  решался   только   между
Менги-нукером и Аяз-Меревом.
   Русский еще раз попытался рубануть  бея  сверху.  Тому,  прижатому  к
стене  шатра,  уворачиваться  оказалось  некуда,  он  прикрылся  саблей,
удерживая ее двумя руками - одной  за  рукоять,  а  другой  за  середину
клинка с незаточенной стороны. И естественно,  постепенно  отодвигал  от
себя вражеский клинок.
   - О-ох! - Девлет вскочил.
   Русский, пользуясь близостью  татарина,  неожиданно  нанес  ему  удар
головой в лицо, потом обрушил на лоб рукоять меча, еще раз...
   Тирц вернул меч в ножны, приподнял обмякшего татарина и несколько раз
с удовольствием врезал кулаком по физиономии:
   - Я не русский, не русский, не  русский!  -  потом  просто  бросил  у
стенки и оглянулся на всех остальных:
   - Я - не русский! Кому-нибудь еще непонятно?
   Только теперь стало слышно, что у дверей шатра  тоже  идет  рубка,  и
почти одновременно с победой гостя внутрь ввалились несколько нукеров  с
окровавленными саблями.
   - Кто вы?! Кто посмел?! -  теперь  уже  испугался  сам  Девлет-Гирей,
попятившийся к стене шатра.
   - Этот  человек  находится  под  защитой  султана  Сулеймана  Первого
Великолепного! - громогласно объявил Алги-мурза, с радостью увидев своих
воинов. - У него есть  охранная  грамота  от  султанского  наместника  в
Балык-Кае и приказ начать поход на русские земли! Любого,  кто  посягнет
на его жизнь, я лично немедленно посажу на кол!
   - Вон отсюда! - истошно завопил Гирей. - Немедленно вон! Все вон!
   Нукеры и бей попятились, почтительно кланяясь ханскому  родственнику,
и только русский вернулся обратно к столу, уселся и  невозмутимо  выбрал
еще одну грушу.
   - Я сказал: во-он!!!
   - Заткнись.
   Гирей осекся, посмотрел на входной полог -  похоже,  все  татары  уже
убежали, и слов султанского посланника не слышал никто.
   - Как ты смеешь, неверный...
   - Заткнись и слушай, - прокусил Тирц желтую кожицу. - Мы будем ходить
на русских два раза в год, весной и осенью. Во время посевной и во время
сбора урожая. Мы просто не дадим им толком ни посеять хлеба, ни собрать.
Лет пять таких набегов, и они начнут пухнуть с голоду и сами проситься в
плен. Еще лет через пять мы без всяких битв и штурмов переедем в Москву,
и ты сядешь на престол. А потом изживешь семя русское  со  света  раз  и
навсегда, или я  обижусь,  и  захочу  уничтожить  уже  тебя...  Ты  меня
понимаешь?
   - Весной степь все равно непроходи...
   - Ты что, оглох?! - откинул Тирц огрызок. - Вы обязаны ее пройти, раз
я приказываю!
   - Да кто ты... - возмутился было Девлет, но тут русский с неожиданной
для его огромного тела ловкостью метнулся со своего  места  и  опрокинул
бея на спину, схватив левой рукой за челюсть и чуть не вонзив  пальцы  в
щеки:
   - Я твой ангел, кретин! Мне плевать, что ты думаешь  и  чего  хочешь,
придурок! От тебя мне нужно только имя,  и  если  ты  вякнешь  еще  хоть
слово, я сверну тебе шею и посажу на твое место дрессированную мартышку,
ты меня понял?
   Гость вернулся на свое место так  же  стремительно,  как  сорвался  с
него, и выбрал с подноса крупный кусок рыбы:
   - Мы пойдем в первый поход по весне. Если  в  степи  нечего  жрать  -
значит, сено и овес повезем с собой.  Если  она  непроходима  -  значит,
выступим не за полмесяца, а за месяц. Привыкли по-дурке в седла  прыгать
и вперед нестись. Хватит! Ты сейчас, заранее повозки приготовь,  сено  и
зерно прикажи запасти. На первый раз все сорок тысяч, пожалуй, поднимать
не надо. Хватит и десяти.  Нет,  даже  пяти.  Прикинуть,  сколько  точно
времени переход займет,  сколько  припасов  нужно.  Затравливать  Россию
начнем со следующего похода.
   - Я прикажу отрубить тебе голову. - Гирей  уселся  обратно,  потрогал
рукой едва не вывихнутую челюсть.
   - Ну-ну, - кивнул Тирц. - Попутного  ветра  в  горбатую  спину.  Тебе
султан быстро шелковый шнурок на день рождения подарит.
   - Ты лжешь, Менги-нукер, - скрипнул зубами Девлет-Гирей. - Я  уверен,
что султан и не слышал о твоем существовании. У тебя есть только  письмо
от Кароки-мурзы.
   - Да хоть от османского тушканчика. - Русский сплюнул рыбные кости  в
очаг и взял себе еще кусок. - Главное, что у меня есть охранная грамота.
И если султану донесут, а Кароки-мурза обязательно донесет, что какой-то
мелкий окраинный князек казнил человека с грамотой, данной от его имени,
то  этого  князька  обязательно  скормят  собакам.  Прочей  мелочевке  в
назидание.
   - Я не мелкий князек! - вспыхнул Девлет-Гирей. - Я  потомок  древнего
рода.
   - Ты перестанешь быть мелким, если перестанешь гавкать и начнешь  мне
помогать, придурок! Ты что, еще не понял? Я собираюсь посадить  тебя  на
русский престол. Ты хотя бы  знаешь,  что  такое  Россия?  Это  половина
современной Турции! Вот  из  нее  ты  действительно  сможешь  чихать  на
стамбульского султана.
   - Если я захочу, то и сам Москву возьму!
   - Да ну? - криво усмехнулся гость. - А Тулу помнишь?
   Тирц немного выждал, наблюдая, как лицо хозяина то наливается кровью,
то снова белеет, потом поднялся  и  выщелкнул  рыбий  хребет  в  сторону
Гирея.
   - Ну, ты подумай, подумай, - кивнул он. - До завтра подумай. А завтра
скажешь, сколько припасов понадобится пятитысячному отряду для весеннего
перехода и где ты их возьмешь. Или я найду все это сам и по весне  куплю
себе мартышку.
   Девлет-Гирей с каменным лицом дождался, пока русский выйдет из шатра,
а потом вскочил, зарычав от ярости, опрокинул стол в  огонь  и  принялся
топтать раскатившиеся фрукты:
   - Проклятый неверный! Шайтан и тысяча ифритов! Русская свинья!
   Мало кто знал, что крымское войско на московитов водил в прошлом году
не Сахыб-Гирей, а он, Девлет. После купания в Оке Сахыб не любил военных
походов. Разумеется, верные хану бей не спешили проболтаться о том,  что
крымский хан весь набег просидел  в  своем  бахчисарайском  гареме.  Сам
Гирей тоже все время командовал именем хана. Нукеры и сотники  мало  что
знали, бей молчали...
   Нет, никакого предательства в этом не было. Султан потребовал послать
войско в помощь Казанскому ханству - Сахыб-Гирей послал. Сам не пошел  -
так на то калги-султан есть. И  все  бы  было  хорошо,  если  бы  только
пятнадцать тысяч подлых  и  трусливых  русских  конников  не  разгромили
наголову его тридцать тысяч отважных нукеров. За такой разгром Девлет  и
вправду мог получить в подарок прочный и красивый шелковый шнурок.
   По счастью,  недоброжелателей  у  бея  степного  ногайского  рода  не
нашлось, и султану никто не донес. Сахыб-Гирею поражение простили -  они
с Сулейманом Первым еще в юности подружились. Девлет вернулся в  родовое
кочевье, смирившись с тем, что больше сотни воинов под его  руку  больше
не дадут, и надеясь,  что  его  участие  в  набеге  на  Тулу  постепенно
забудется.
   Теперь же получалось, что про это  знают!  Кто?  Только  прибывший  с
охранной грамотой неверный? Сопровождающий  его  татарин?  Кароки-мурза?
Или слухи доползли до самого султана?
   - Ты чего тут валяешься? -  пнул  он  ногой  в  бок  распластавшегося
Аяз-Мерея. - Чего валяешься? Чего, чего, чего?
   Нога заболела, и Гирей повернулся к входному пологу:
   - Нукеры! Сюда!
   Никто не откликнулся. Бей добежал до выхода,  Оглянул  наружу  -  оба
воина валялись в лужах перемешавшейся с пылью  крови,  и  над  ними  уже
вились жирные зеленые мухи.
   - Вот шайтан! - сплюнул он.  -  Эй,  слуги!  Где  вы  все?!  Оглохли,
придурки?!
   Заметив,  что  только  что  выкрикнул   ругательство   русского,   он
разозлился еще больше:
   - У меня в шатре приберут или нет?
   Наконец послышался топот, и между шатров  показались  невольники.  Он
отступил в сторону, ткнул пальцем в Аяз-Мерея, в полуобгоревший стол:
   - Убрать все! И быстро!
   Гирей прошелся по шатру,  остановился  перед  мальчишкой,  пытающимся
выкатить из очага сморщившиеся фрукты.
   - Ты почему за огнем не смотришь? - Бей схватил  его  за  загривок  и
ткнул лицом в самые угли. - Почему не смотришь?
   Мальчишка взвизгнул, но подавился жаром и  лишь  беспомощно  забился,
пытаясь вырваться. Потом неожиданно обмяк.  Девлет  выпрямился,  оставив
невольника головой в пламени и еще несколько раз пнул его ногой  в  бок.
На душе стало немного легче, и он отступил. Оглядел  испуганно  замерших
слуг, махнул рукой:
   - Уберите эту падаль. И принесите кумыс, пить хочу.
   Он прошел вдоль стенки шатра, потирая себе виски.
   Почему султан прислал этого русского  именно  к  нему?  Не  знал  про
разгром под Тулой? Или именно  потому,  что  знал?  Знает  про  то,  что
военачальник он плохой, и в качестве... В  качестве  правителя  соседней
страны опасным быть не может...
   Девлет-Гирей забегал быстрее.
   А ведь точно! Русский говорил, что ему нужно  только  имя.  Имя  хана
рода  Гиреев,  имеющих  право  на  русское  великое  княжение.  Вымотать
Московию набегами во время посевной  и  уборочной  страды.  Не  битвы  и
штурмы выигрывать, а вымотать до того, чтобы  сами  сдались!  Трон  всей
Московии! Ему, уже отчаявшемуся получить хоть что-нибудь, больше сотни в
походе и пары лишних кочевий, - ему отдают всю русскую землю.
   Он остановился перед невольником с крынкой в  одной  руке  и  большой
деревянной чашей в другой. Налил себе полную пиалу кумыса - выпил; налил
вторую - выпил; налил третью -  вылил  невольнику  на  голову  и  весело
захохотал.
   Аллах проявил к нему милость, указав дорогу к величию и славе!
   Нет, теперь он не станет лезть туда, где ничего  не  понимает.  Пусть
этим занимается русский, раз уж Менги-нукер так понравился  Великолепной
Порте. Он только даст ему право попользоваться  своим  именем  и  всегда
будет рядом, чтобы все знали, без кого не обошлось ни одной победы. А не
получится - можно все свалить на гостя.
   Девлет-Гирей налил еще чашу кумыса, рассмеялся,  уловив  устремленный
на нее взгляд  невольника,  и  медленно  вылил  ему  на  голову  остатки
перебродившего молока из кувшина. Потом ткнул его невольнику в  грудь  и
приказал:
   - Пусть мои нукеры выберут трех самых жирных  баранов.  Двух  зажарят
для себя, одного мне. Ногайских беев  пусть  позовут.  Праздник  у  меня
сегодня, праздник.
 
Глава 6 
Хозяйка 
 
   Третий день строительства усадьбы ушел на то, чтобы полностью уложить
вторую  печь,  что  должна  была  согревать  дальнее  крыло   дома,   на
огораживание загона для скота под холмом,  укладку  досок  на  стропила,
поверх  которых  до  дождей  нужно  будет  еще  настелить   дранку,   на
сколачивание нескольких столов и скамей - в общем, на обустраивание  тех
мелочей,  без  которых  и  дом  не  дом.  В  комнате  за  печью  Варлам,
сообразуясь с какими-то своими расчетами,  поставил  высокий,  почти  по
пояс, и широкий, на свой рост, деревянный лежак. Кровать.
   Вот только спать на ней пришлось опять  на  шкурах:  на  новом  месте
бояре  Юлия  и  Варлам  не  имели  пока  даже  сена,   чтобы   наполнить
обыкновенный полотняный тюфяк.
   "Интересно, сколько кур нужно ощипать, чтобы набить матрас?" - думала
Юля, ворочаясь  на  жестких  досках  после  мужниных  ласк,  что  поутру
наверняка вылезут по всей спине и на руках синяками. Получалось - много.
Потом она вспомнила, что не видела: кур ни у кого в обозе, и провалилась
в глубокий сон.
   Ей снился  Гостиный  Двор.  Там  оказался  целый  отдел,  торговавший
матрасами. Здесь  имелись  и  тоненькие  пенопропиленовые  подстилки,  и
надувные пляжные матрасы, и надувные походные с поперечные стяжками, что
крайне полезны с ортопедической точки зрения. Были  толстые  поролоновые
маты, на которых так приятно кувыркаться, матрасы пружинные и  сетчатые,
матрасы с войлочными вкладками, с войлочно-хлопковой набивкой, с  тонкой
набивкой ароматических трав  поверх  подпружиненного  войлока.  Она  все
ходили и ходила, вертя головой по головам, и все никак не могла выбрать,
и вдруг ощутила, что сон уже кончается, и она  вот-вот  останется  вовсе
без ничего. Юля протянула руки, надеясь ухватить хоть  что-нибудь,  -  и
почувствовала, как лицо ее щекочет жесткая борода.
   - Нет, - жалобно застонала она. - Только не это, только не на  спине!
Варлам...
   Юля ощутила под руками кольчугу и мгновенно распахнула глаза:
   - Варлам?
   - Любишь ты поспать, любая моя, - усмехнулся он, проводя  ладонью  ей
по щеке. - А мне пора уже.
   - Как это пора? - встрепенулась женщина. - Куда?
   - Ну, как же. С братьями.  Теперь  моя