, но ливонец отбил и  его,
ответив легким уколом в бок, потом попытался ударить в горло, и Малохину
только невероятным усилием удалось подставить под смертельный выпад свой
клинок. А кошкодер уже скользнул вниз, больно резанув ногу.
   Сергей с ужасом понял, что его гордость, его великолепный  толстый  и
широкий, сужающийся к концу русский меч, сделанный  аутентично  образцам
десятого века слишком тяжел, чтобы  отбивать  удары  менее  страшного  с
виду, но куда более легкого клинка века шестнадцатого. Он не успевал, он
катастрофически не успевал за движениями ливонца! И  понял,  что  сейчас
будет убит.
   Понял это и ливонец. В глазах его появились веселые искорки,  он  уже
не торопился убить незваного гостя, он просто тихонько подкалывал его то
с одной,  то  с  другой  стороны,  задорно  хмыкая  при  каждом  вскрике
Малохина. И тут... И тут у него из груди выросло стальное острие.
   Старик так и не  понял,  что  убит.  С  веселым  выражением  лица  он
попытался подколоть противника  еще  раз,  но  потерял  равновесие  и  с
потухшими глазами завалился набок.
   - Это ты, Миша? Откуда?
   - Крик услышали, и назад вернулись. А  тут  ты  рубишься...  -  Архин
перевел взгляд на убитого воина и его передернуло. На миг  показалось  -
вырвет, но Миша справился, наклонился и выдернул из тела свой клинок.  -
Никак привыкнуть не могу, как легко... Тык его в спину, и насквозь...
   - Уж лучше так... - сунув свой тяжелый меч в ножны, Малохин подошел к
врагу, наклонился и вынул из его руки легкий кошкодер. - Пригодится.
   Он выпрямился, и перед  глазами  завертелись  белесые  мушки.  Сергей
замер, давая им возможность улечься и удивляясь внезапной  слабости,  но
мухи никуда не делись, а сам он медленно и расслабленно осел на землю.
   У ворот схватка  с  подбежавшим  монахом  закончилась  куда  быстрее:
боярин Григорий, увидев, как выскочивший из угловой двери святой человек
метится мечом ему в живот, чуть согнулся и  повернулся  боком,  позволив
лезвию безвредно прошелестеть по кольцам панциря, а потом быстро чиркнул
черноризника саблей по горлу. Затем неспешно преодолел последние  четыре
шага и отодвинул засов. Калитка замка гостеприимно отворилась, и  внутрь
хлынули вооруженные саблями и мушкетонами ратники.
   Последними   вошли   Росин   и   опричник.   Костя    посмотрел    на
распластавшегося  с  перерезанным  горлом  монаха,  на  лежащую  немного
поодаль мертвую женщину, поморщился, покачав головой:
   - Это же сколько душ мы загубили, пока сюда дошли?
   - Как ты можешь, боярин? - мягко укорил его  Зализа.  -  Мы  человека
русского из полона освобождаем, а ты крови убоялся! Грех.
 
*** 
 
   - Забудь, забудь про все, - епископ  поднес  кубок  к  губам,  закрыл
глаза и втянул теплый цветочный  аромат.  -  Представь  себе,  что  этот
виноград зрел на  ветвях  целый  год,  пропитываясь  солнечными  лучами,
омываемый дождем, замерзающий холодной ночью, согреваемый сухими теплыми
ветрами. И каждое жаркое утро, каждая капля дождя оставила  в  нем  свой
след, меняя вкус, аромат, цвет...
   Однако Инга не разделяла стремление  своего  повелителя  раствориться
целиком и  полностью  в  каждой  мелочи,  способной  доставить  человеку
удовольствие. Она то и  дело  вздрагивала  и  крутила  головой,  пытаясь
понять,  откуда   доносятся   неожиданные   выкрики,   звяканье,   стук,
нарастающий  топот.  Обычно  в  замке  царила  если  и  не  полная,   то
относительная тишина.
   -  Послушай  меня,  прекраснейшая  из  женщин,  никогда  не  торопись
выхлебать за раз весь сосуд вина целиком. Запомни, этот напиток живой, в
нем есть душа. Эту душу нужно узнать, с ней можно поговорить, слиться  с
ней в единое целое... - хозяин замка сделал  маленький  глоток,  вскинул
подбородок, позволяя напитку раствориться во рту, после чего продолжил:
   - Попытайся узнать из его вкуса, какое у  него  настроение,  какая  у
него была жизнь. Что за год, единственный в его жизни, выдался  на  долю
этого...
   Громко хлопнула дверь. На этот раз оглянулась не только певица, но  и
сам владелец замка - а по шкурам и драгоценным персидским коврам  к  ним
шли бородатые мужчины, частью  одетые  в  доспехи,  частью  -  просто  в
рубахах.
   -  Игорь!  -  радостно  взвизгнула  девушка,  вскочила  с  кресла  и,
промчавшись половину зала, повисла на шее у одного из воинов. -  Дядюшка
приехал!
   - Постой, малышка, - прямо с висящей на шее девицей ратник  дошел  до
стола с поднявшимся на ноги хозяином. - Это он, что ли?
   - Да, дядюшка...
   - Угу, - Картышев поставил Ингу на пол, а сам со всего размаха врезал
ливонцу в челюсть. Дерптский епископ звонко  клацнул  зубами,  со  всего
размаха грохнулся на спину и обмяк, свалив голову на бок. Из уголка  рта
потянулась тонкая розовая струйка. - Вот так тебе, с-сука.
   Он обошел кресло и взялся  за  меч  двумя  руками,  примериваясь  для
удара, но тут Инга неожиданно перепрыгнула кресло  и  накрыла  недавнего
господина своим телом:
   - Нет! Не дам! Не смей!
   - Уйди! - Игорь закружил вокруг, примериваясь добить  похитителя,  но
найти даже щелочки для удара  ему  никак  не  удавалось.  -  Уйди,  кому
сказал! Инга, уйди дура!
   - Не дам!
   Один из бояр присел рядом, взглянул в  лицо  епископа,  разочарованно
сплюнул:
   - Погорячился ты, Игорь Евгеньевич. Его бы поспрошать сперва надобно.
Где казну держит, где схроны тайные.
   Витязь выпрямился, поднял со стола кубок, проглотил  налитое  в  него
вино одним глотком, налил еще:
   - Хороша медовуха епископская!
   - А-а-а! - в голос завыла Инга, и все мужчины невольно вскинули  руки
к ушам. - Уби-или-и-и!!!
   - Ты давай, собирайся, - с облегчением спрятал  меч  Игорь.  -  Домой
пойдем.
   - Мерзавцы, негодяи, убийцы! - размазывала слезы по щекам Инга. - Кто
вас звал? Зачем вы приперлись?
   - Да чего  ей  собирать,  Игорь  Евгеньевич?  -  удивился  боярин.  -
Полонянка ведь. Хорошо хоть, одежонка есть, в чем идти.
   - Тогда пошли.
   - Погодь, боярин, - развел руками витязь. - Замок ведь  взяли!  Казну
надо найти, золото, серебро. Как с пустыми руками  возвращаться?  Соседи
же засмеют! Ты певунью свою успокой, а мы мигом.
   Воины, убедившись, что ворогов в покоях у  епископа  нет,  потихоньку
потянулись к дверям. Картышев, устав уговаривать племянницу пойти  домой
добром, поволок ее силой, больно ухватив за руку. В помещении  наступила
тишина.
   Вскоре послышался болезненный кашель.  Господин  епископ  поморщился,
еще немного прокашлялся, попытался приподнять голову, застонал и  уронил
ее назад на пол.
   - Нет, я лучше полежу, - одними губами прошептал он и закрыл глаза.
 
Глава 5 
Сопиместкий фогтий 
 
   В первую очередь все искали  епископского  начетника  -  но  тот  как
сквозь землю провалился. Сгоряча младшие Батовы  немного  порезали  двух
сервов, едва не сбросили с башни прачку, повесили служку в колодце  вниз
головой и здорово помяли обнаруженного среди бочек латника - но  у  того
хватило ума не хвататься за меч, а потому до смерти никого не  зарубили.
Больше всех старался  Прослав,  еще  помнящий  на  своей  шкуре  лютость
замкового начетника. Пусть не  здешнего,  а  преданного  слуги  кавалера
Хангана - но все они одинаковы, и всех нужно вешать на деревьях в первую
очередь.
   А вот члены "Черного шатуна" сбором добычи занимались  вяло,  еще  не
привыкнув к прямолинейным  обычаям  сурового  тысяча  пятьсот  пятьдесят
пятого  года.  Больше  отъедались  на  обратную  дорогу,  благо   повар,
поглядывая на их огромные мечи  и  тяжелые  мушкетоны,  сам  поторопился
предложить самое вкусное.
   Не найдя начетника, воинам отряда пришлось  ограничиться  несколькими
золотыми подсвечниками из замковой часовни, серебряным окладом одной  из
икон и столовым серебром. Нашлось несколько небольших золотых стопочек и
две тарелки, Юля неожиданно потребовала персидский ковер - но разве  это
добыча для замка правителя целого епископства?! Еще  в  конюшне  нашлось
две тонконогие кобылы, по виду арабские и один жеребец. Опричник,  глядя
на них,  восхищенно  зацокал  языком,  но  Росину  они  не  понравились:
тощенькие, с узкими спинами. Даже ослабевшего от потери  крови  Малохина
не удалось устроить лежа на спину,  как  на  обычного  боевого  коня,  и
пришлось сажать в рыцарское седло  с  высокими  луками.  На  двух  кобыл
навязали тюки со взятым барахлом и рюкзаки с припасами - воины предпочли
вернуться без всякого рода медных кувшинов с ажурной чеканкой и  тонкими
горлышками или резных французских бюро, но зато налегке.
   Как ни странно, самому господину епископу повезло: те, кто побывал  в
малом зале, знали, что там находится злой боярин Картышев, а Игорю, едва
не пинками выгоняющему племянницу домой, было не до стаскивания с  тощих
пальцев священника дорогих перстней и не до обшаривания углов.
   Однако  задолго  до  сумерек  Зализа,  с  опаской   прислушиваясь   к
шелестящей на улице листве, потребовал прекратить разграбление замка,  и
отряд покинул дом местного правителя, вежливо прикрыв за собой ворота  и
ничего не запалив.
   Где-то  через  час  после  отбытия  гостей   из   ворот   разбежались
окровавленные сервы и перепуганная служанка, а чуть  погодя  выскочил  и
побежал в сторону города безоружный латник. Однако гарнизон Дерпта  ушел
к чудскому озеру вместе с поднятыми в ополчение рыцарями, и  посылать  в
помощь замку ему было некого.
   До подхода первого вернувшегося из Кодавера отряда из  двух  десятков
всадников прошло еще почти два часа и к замку вплотную подступила  ночь.
На этот раз в окнах  замка  правителя  не  вспыхнули  никакие  огни,  не
звучали песни и молитвы, не слышались голоса слуг, отдыхающих перед сном
после долгого трудового дня. И топот копыт по  мягкой  грунтовой  дороге
показался оглушительным в сгустившейся вокруг тишине.
   То, что ворота приоткрыты, Флора насторожило сразу.  Он  спрыгнул  на
землю, выхватил палаш и обошел  замок  по  кругу,  вглядываясь  в  окна.
Ничего подозрительного не обнаружил, а потому знаком приказал  спешиться
остальным воинам, резко распахнул калитку и они  всем  скопом  ворвались
внутрь.
   - Ушли! - начальник стражи сплюнул и спрятал оружие. - Как есть ушли.
Эрнст! Снесите мертвых в  часовню,  сегодня  больше  ничего  сделать  не
успеем. Алексей, тебе на ночь в дозор, на башню. Завтра отоспишься. И не
дремли, видишь, что творится!
   - Может, затаились где? - неуверенно предположил один из воинов.
   - Никто не затаился, - Флор самолично  распахнул  ворота  и  пошел  к
своему скакуну. - Это те же дикари, что и Кодавер грабили. Разгромили, и
в последний момент ушли. А  пока  мы  туда  на  выручку  мчались,  здесь
поразбойничали, и опять ушли.
   Поход к озеру не принес дерптскому войску ничего, кроме усталости. На
берегу они нашли две дочиста разоренные деревни, в которых уцелело всего
десяток жителей на обе, да два десятка детей,  которых  теперь  придется
продать в Литву или к туркам - кто  же  их  вырастит  без  родителей?  В
выгоревшем монастыре оказались перебиты все монахи и  оставшиеся  там  с
зимней войны тяжелые  раненые.  Может,  из  мести  за  зимнее  разорение
русские  обозлились?  Давно  от  них  такая  беда  на  земли  Церкви  не
приходила...
   А вот теперь, оказывается, что побережья  язычникам  оказалось  мало,
что они в самое сердце решили ужалить...  И  самое  обидное:  ни  погони
сейчас не снарядить, ни гонцов с приказами заслоны на дорогах поставить.
После длинного перехода вымотаны и люди, и кони, а  единственных  свежих
скакунов, любимцев епископа, налетчики увели с собой.
   Однако, и русские ночью, да еще с добычей, далеко уйти  не  могут.  А
утром, когда все хоть немного дух переведут, можно и погоню снарядить!
   - Латоша! - повеселев, окликнул одного из  латников  Фрол.  -  Возьми
трех воев, да осмотрите замок внимательно! Может, и вправду  где  дикарь
перепившийся спит. Знаю я их... Кирилл, коня прими.
   Теперь оставалось самое страшное -  малый  зал.  Воин  даже  подумать
боялся, что способны сотворить язычники  с  правителем  здешних  земель.
Покалечить могли, ранить, увести в плен. Могли убить... Но про это  Фрол
старался не думать. Тем более, что оружия в покоях  дерптского  епископа
отродясь не имелось, а безоружного русские  трогать  не  станут.  Вот  с
собой увести - это да... Но господина епископа в таком разе  можно  либо
отбить, либо выкупить потом с Божьей  помощью.  Был  бы  жив,  остальное
поправимо.
   Он бочком протиснулся в приоткрытую дверь, неслышно ступил на толстый
ворс ковра...
   - Господин епископ! - начальник  стражи  кинулся  к  столу,  упал  на
колени. - Господин епископ, вы живы?!
   - Ой! - вскрикнул от толчка правитель и приоткрыл  глаза.  -  Это  ты
Флор? Никогда не думал, что человеческое тело способно  причинять  такую
боль... Там вино на столе еще есть?
   Начальник стражи вскочил, заглянул в один кубок,  в  другой,  тряхнул
кувшином:
   - Есть!
   - Давай его сюда и приподними мне голову. - На этот раз  епископ  пил
торопливо и с жадностью, а когда из горлышка вытек последний  глоток,  с
надеждой спросил:
   - Ты их перебил, Флор?
   - Темно сейчас, мой господин, - забрал  кувшин  начальник  стражи.  -
Готовлю утром погоню.
   - Сбегут!
   - Не сбегут, господин епископ. Они ушли недавно, далеко  скрыться  не
могли. Утром нагоним. Гонцов,  опять  же,  пошлю  кордоны  предупредить,
чтобы не выпустили. Коли  навстречу  мне  не  попались,  стало  быть,  к
Печорам идут. А туда три дня пути, и  только  одна  дорога.  Помочь  вам
подняться, мой господин?
   - Нет, я поднимусь сам, немного попозже.  А  ты  отправляйся,  готовь
воинов.
   И чтобы перебил всех до единого!
   - Завтра к вечеру я привезу вам их головы, господин епископ! Клянусь!
***
 
   - Где они?! - еще ни разу в жизни Флор не видел  своего  правителя  в
такой ярости. - Ты обещал привезти мне их головы еще вчера! Ну, где они?
Где?!
   - Их нет на дороге к Печорам, мой господин, - это было все,  что  мог
сказать нервно покусывающий губу начальник стражи.
   - Ну и где они? Где?!
   - Я упредил все кордоны на дорогах,  господин  епископ,  -  попытался
оправдаться воин. - Я снова собрал ополчение.  Прошел  гоном  дорогу  на
Московию. У русских нет другого пути назад, а  их  на  тракте  никто  не
видел. Если бы они пошли к озеру, я бы их встре...
   - Это я уже слышал! - священник треснул кулаком по столу. - Теперь  я
хочу видеть! Головы!
   - Мы нашли проводников, - облизнул губы Флор. - Они  показали  прямую
тропу на Кодавер. Там следы кострищ. Русские пришли именно  оттуда,  они
были пешие, числом три десятка...
   - Трех арабов увели... Певунью... Девку, в конце концов!  Я  не  хочу
знать, сколько их! Я хочу вернуть все!  И  содрать  с  них  живых  кожу,
порезать на куски, сварить в кипящем масле, скормить крокодилам,  залить
лаком или... - священник подошел к своему воину  в  упор  и  заглянул  в
самые глаза:
   - Или хотя бы твердо знать, что они мертвы!
   - Если они пешие, то никак не могли уйти далеко, - сглотнул  Флор.  -
Они где-то здесь...
   - Так найди их!
   - Да, господин епископ! Только...
   - Что "только"? - голос правителя внезапно стал  тихим  и  спокойным,
даже ласковым, и от этой перемены у воина  по  спине  побежали  холодные
мурашки.
   - Раз они тайной тропой прошли...
   - Ну?
   - Значит... Значит, у них проводник  хороший  есть...  -  Флор  опять
судорожно сглотнул. - И он может  спрятать  их  в  тайном  месте...  Или
увести... Тайной дорогой...
   - И ты не знаешь, где их искать? - после долгой, очень  долгой  паузы
уточнил епископ.
   Побледневший начальник стражи кивнул.
   Священник задумался,  вперившись  взглядом  ему  в  переносицу.  Воин
ощутил,  как  на  переносице  выросла  и  потекла  вниз  крупная   капля
едко-соленого пота. А  дерптский  епископ  прогулочным  шагом  отошел  к
столу, взял с него дорогой батистовый платок, вернулся обратно:
   - Дай твой меч, Флор.
   Начальник  стражи  непослушными  руками  вытянул  из  ножен  палаш  и
протянул его рукояткой вперед правителю.
   - Теперь протяни вперед левую руку ладонью вверх.
   Воин исполнил и это приказание.
   Тогда священник резанул ему  кожу  немного  выше  запястья,  а  потом
принялся старательно вымачивать платок в хлынувшей ручьем крови.
   - Пожалуй, хватит, - он опер палаш  острием  об  пол,  прислонив  его
рукоятью, словно к дереву, к ногам Флора и едва не побежал к узкой двери
у камина.
   Начальник стражи с облегчением вздохнул, опасливо покосился на дверь,
за которой  скрылся  правитель  и  попытался  зажать  кровоточащую  рану
ладонью.
   Священник тем временем быстро спустился по лестнице, пересек пыточную
комнату и, небрежно отшвырнув занавеску, ворвался в тайный  закуток.  За
пологом находилась небольшая естественная пещера  с  низким  потолком  и
неровным полом.
   На одной из ее стен застыл распятый в бронзе  Христос,  а  с  потолка
свисал белый полупрозрачный камень. Под камнем  стоял  трехногий  медный
столик, с нацеленным вертикально вверх бронзовым острием, а под  столом,
вмурованное в такой же полупрозрачный камень, таращилось наружу странное
существо: вытянутая вперед, похожая на спелый кабачок голова с  круглыми
глазами и чуть приоткрытой пастью; скрюченное, покрытое короткой шерстью
тело; ноги с  огромными  когтистыми  ступнями  и  слегка  разведенные  в
стороны мохнатые крылья на спине.
   На странное существо священник не обратил никакого  внимания,  а  вот
нацеленный вверх стержень погладил едва ли не с нежностью:
   - Ну, здравствуй... Как тебя называют здесь смертные? Лу-ча-щий-ся...
Светлейший ты наш...
   Неожиданно сталактит наполнился чистым внутренним светом -  не  очень
сильным, но достаточным, чтобы разогнать мрак.
   - Ты узнаешь меня... - с удовлетворением в  голосе  кивнул  дерптский
епископ. - А у меня для тебя подарок...
   Он протянул руку вперед и позволил одной  кровавой  капле  упасть  на
острие стержня. Свет мигнул.
   - Я рад,  что  мы  понимаем  друг  друга,  -  и  священник  негромко,
дружелюбно зарычал. - Я расскажу тебе много  интересного,  но  сейчас...
Сейчас ты обязан мне помочь.
   На острие скатилась еще одна капля.
   - Сегодня я был так зол, что едва не бросил это тело, чтобы  кинуться
за смертными, чтобы догнать их и заставить перебить  друг  друга.  Но  у
меня впереди еще два месяца, и мне очень не хочется их терять.  Мир  так
изменился...
   Камень погас почти полностью, потом вспыхнул вдвое ярче.
   - Да, - дерптский епископ подарил стержню еще каплю. -  А  потом  еще
несколько раз по два года. А ты все бесплотен и  бесплотен.  Ты  слишком
жалеешь смертных.
   Свет приобрел голубоватый оттенок.
   - Нет, раз уж ты там, а я здесь, помоги мне. Где  смертные?  Те,  что
оскорбили меня и ограбили мое тело? Отвечай, и  ты  получишь  немножечко
жизни...
   Тягучие капли с платка начали падать одна за другой,  и  епископ  еле
успевал читать складывающиеся из букв слова.
   - Соосулла. Улила. Озеро...
   Вскоре  священник  поднялся  в  зал,  небрежным   движением   швырнул
окровавленный платок в холодный камин и повернулся к начальнику стражи:
   - Они находятся посередине  между  селениями  Соосулла  и  Улила,  на
берегу какого-то озера.
   - Знаю! - радостно вскинулся воин. Усомниться в том, что слуга Божий,
на которого сошло благословение может ошибаться  Флору  и  в  мыслях  не
пришло.
   - Но на этот раз я  поеду  с  вами,  -  дерптский  епископ  брезгливо
посмотрел на свои перепачканные руки. - А то опять упустите...
 
*** 
 
   И все-таки три  длинных  пеших  перехода  подряд  сыграли  с  отрядом
жестокую шутку. Если на второй и третий день непрерывного скорого похода
ноги просто болели, то на четвертый, после того,  как  они  чуть  не  до
полуночи улепетывали от разгромленного замка, утром никто просто не смог
встать. Люди двадцатого века еще кое-как передвигались, но бояре, ходить
ногами вовсе непривыч