и предупредил, чтобы она
не смела пользоваться ими.
   Казалось, воин  напрочь  забыл  о  Рэпе  и  беседовал  сам  с  собой.
Наверное, некогда он был незаурядным  человеком.  Изуродованный,  нагой,
ждущий ужасной смерти, он  еще  сохранил  частицы  достоинства.  Осколки
властности еще мерцали под пеленой его безумия.
   - Нет, она не злоупотребляла своими словами: быстрое  продвижение  по
службе для мужа, легкие роды второго ребенка - вот, пожалуй, и все.  Она
пыталась сопротивляться этому червяку, когда  он  увлекся  ею  -  глупая
девчонка! Как  будто  мне  было  до  этого  дело!  Так  она  и  пропала.
Разумеется, она досталась ему. Он даже не сделал ее своей  прислужницей.
Она стала проконсулом...
   Внезапно Рэпа осенила невероятная мысль - способ бегства и для  него,
и для Йоделло. Стоит ли предложить его? В конце концов, что он теряет?
   Имп повысил голос.
   - Но с Феерией дело обстоит  иначе.  Император  назначает  того,  кто
угоден  волшебнику  Запада.  Коротышка  считал,  что  было  бы   забавно
отправить Эмшандара...
   - Вы знаете три слова! - сбиваясь, заговорил Рэп. - А я -  одно,  так
что, если я скажу вам его, вы станете волшебником!  Вы  освободитесь  от
заклятия преданности, у вас снова будут настоящие ноги! И может, вы даже
спасете Оотиану!
   Высоко вскинув подбородок, воин продолжал, обращаясь к  точке  поверх
головы Рэпа:
   - Женщина-проконсул! Все сенаторы считали это назначение ошибкой,  но
не осмелились спорить с волшебником.
   - Если вы, пообещаете помочь мне, - хрипло перебил Рэп,  -  я  сделаю
вас волшебником. Тогда мы оба сумеем сбежать.
   - Новый проконсул сама назначала подчиненных.  Трибуном  она  выбрала
лучшего из воинов, каких только знала. - Статуя вздохнула.  -  И  я  был
лучшим! Но она сделала меня своим слугой, вместо гнома.
   Рэп ощутил отчаяние.
   - Или вы скажите мне свои три слова, а я пообещаю, что сделаю для вас
все, что смогу, - и для Оотианы.
   - Это было ошибкой. Она не хотела проявить неверность. Она просто  не
могла этого сделать - ведь она стала его прислужницей.
   Рэп вскочил. Стоя, он ростом был почти с импа.  Но  взглянуть  в  его
гордые и печальные глаза он так и не смог  -  воин  смотрел  поверх  его
головы. Эти глаза двигались, блестели, отражая лунный свет.
   - Вы можете спасти ее, сэр! И спасетесь сами!  Давайте  я  скажу  вам
свое слово силы!
   - Тебе следовало позаботиться об этом раньше, - произнес новый голос,
густой бас. Рэп рывком повернулся.
   Подбоченившись, на аллее, у самого барьера, стоял  Расписке.  Он  был
по-прежнему облачен в поношенные рабочие одежды, но  к  ним  прибавилась
бесформенная шляпа. Борода гнома шевелилась от угрожающей усмешки.
   - Это все равно не подействует, - печально заметил Йоделло. -  Теперь
я предан ему, разве не так?
   Распнекс не обратил на него внимания, кивнув Рэпу.
   - Неплохая попытка, фавн. Не бойся, с тобой мы рассчитаемся позднее.
   -  Я  страдаю,  но  остаюсь  преданным  слугой,  -  заявил   Йоделло,
обращаясь, видимо, к самой ночи. - Я - отличный пример.
   - Я не пытался намеренно обмануть вас, - объяснил гному Рэп. -  Я  не
думал...
   - Знаю. Тебе меня не  одурачить.  Но  я  все  равно  это  запомню.  -
Распнекс нахмурился. Вероятно, он тоже боялся стать примером.
   - Пройдет еще неделя, прежде чем я развалюсь  на  куски,  -  радостно
объявил Йоделло. - Не забудь прийти и посмотреть, как это произойдет.
   - Значит, Араккаран, фавн?
   - Да, - сами ответили губы Рэпа. Распнекс удовлетворенно кивнул.
   - Так говорил и гоблин.
   - Но ее там может уже не быть! - с надеждой добавил Рэп.
   Гном пожал широкими плечами.
   - Посмотрим. А теперь пойдем. Хозяин ждет тебя, а он не любит ждать.
   - Приходи пораньше, и окажешься в первых рядах толпы, -  на  прощание
посоветовал Йоделло.

6

   Экка говорила о паутине. Она что-то втолковывала о паутине и никак не
могла остановиться. Поток ее слов о паутине все не иссякал,  а  Кэйдолан
ничего не слышала, потому что Экка говорила шепотом. Дамам  не  пристало
шептать. Это раздражало Кэйд. Она решила попросить  Экку  либо  говорить
вслух, либо замолчать и дать ей, Кэйдолан, снова.., заснуть?
   У  нее  закоченело  все  тело.  Спину,  казалось,  хорошенько  отбили
молотком. Даже колени ныли. Вдалеке слышался перезвон  колокольчиков.  В
шатре было темно. В каком еще шатре?
   Оказалось, что шепчет вовсе не Экка, а Иносолан  и  при  этом  трясет
Кэйд за плечо.
   - В чем дело?
   - Тише, тетя, не разбуди девчонку!
   - Какую еще...
   - Тсс!
   По шатру ходил кто-то еще. О Боги! Мужчина! Конечно, это султан. Кэйд
решительно не хотела сталкиваться с ним - после того как увидела ожог на
пальце Иносолан.
   Иносолан приблизила губы к уху тетушки.
   - Скорее одевайся. Уже почти рассвело. Мы уезжаем.
   - Уезжаем?
   - Тише!
   Кэйдолан с трудом села. Ей казалось, что вся она окаменела, и  теперь
радовалась, что остальные  двое  ее  не  видят.  Вот  что  бывает  после
половины дня, проведенного верхом на верблюде. А впереди целый  день.  И
еще много недель. Она слишком стара для таких путешествий. Глаза болели,
словно в них бросили горсть песка. Кэйдолан передернулась, и  не  только
чтобы стряхнуть сонливость - в шатре было холодно.
   - Присмотри за девчонкой! - снова прошептала Иносолан.
   - Но я не знаю, где она, - шепотом отозвалась Кэйд. Фуни спала  слева
от нее, но после долгих часов сна, да  еще  в  полной  темноте,  Кэйд  с
трудом могла определить, где лево, где право.  И  потом,  девочка  могла
куда-нибудь перекатиться. - Что это за мерзкие звуки?
   - Верблюды кричат, - объяснила Иносолан.
   Неужели они так и не переставали голосить? Если Фуни способна спать в
таком реве, тогда Кэйд могла смело  упражняться  в  игре  на  трубе,  не
рискуя потревожить ее. Если верблюды подойдут еще  ближе,  они  раздавят
шатер - это уж точно! Их запах слышался совсем близко, но, может,  пахло
от шатра. Все кругом провоняло верблюдами.
   Азак  отодвинул  занавеску  у  входа,  и  темнота  в   шатре   слегка
рассеялась.
   - Вот она, - прошептала Инос.
   Происходящее  понемногу  начинало  обретать   смысл   -   мозг   Кэйд
пробуждался как раз вовремя. Кое-что из увиденного ей не нравилось.
   - Но почему нельзя ее будить?
   Инос раздраженно вздохнула. Она стояла на коленях, укладывая  волосы,
которые трещали и искрили в холодном  сухом  воздухе.  Азак  представлял
собой почти неразличимую  темную  глыбу,  поражающую  своими  размерами.
Должно быть, он тоже сидел на коленях, ибо в шатре не мог выпрямиться во
весь рост. Он был чем-то занят - возможно, укладывал сумки.
   - Мы ускользнем прежде, чем рассветет! - прошептала Иносолан.
   Кэйдолан мысленно охнула и ощутила,  как  у  нее  упало  сердце.  Она
ничуть не сомневалась, что всю эту безумную затею устроила колдунья. Или
же, если Раша не задумала ее, то, по крайней мере, знала о случившемся и
отнеслась к нему снисходительно по собственным причинам. Кэйд не  знала,
почему так считает, но изменить свое мнение не  могла;  кроме  того,  ей
давно хотелось подшутить над Инос и Азаком, которые всерьез считали, что
способны удрать из Араккарана.
   - Зачем?
   Иносолан сердито фыркнула.
   - На тот случай, если Элкарас не тот, кем хочет казаться.
   - Тогда кто же он такой?
   На этот раз ответил Азак - торопливо и приглушенно:
   - Он появился как раз вовремя, и это подозрительно. Он тайно связался
со мной всего через два дня после появления вас  и  вашей  племянницы  и
заявил, что часто перевозил послания, и даже посланников, моего  деда  и
будет счастлив оказать такие же услуги мне. Его рассказ был  убедителен,
но проверить его не удалось.
   По крайней мере, у него хватило вежливости растолковать Кэйд,  в  чем
дело.
   - Но кем же он может  быть?  -  удивилась  она.  -  Какое  зло  может
причинить нам, если с нами вы, сир.., то есть Охотник на Львов.
   - Он может оказаться сообщником блудницы.
   - Поторопись, тетушка! - сердито прошептала Иносолан.
   - Так я и говорила  Инос.  -  Кэйд  не  шевелилась,  только  украдкой
потирала спину. Рев верблюдов и бряцание сбруи  приближались.  Наверняка
вскоре эти звуки разбудят Фуни. - Признаюсь, мне непонятно, почему  Раша
снисходительно отнеслась к столь нелепой игре, но...
   - Чтобы спрятать вашу племянницу от волшебника.
   Вот как? Это объяснение имело смысл. Иносолан приобрела статус ценной
собственности, и волшебник Олибино вполне мог попытаться похитить  ее  у
султанши, если решил, что запрошенная ею цена слишком высока.  И  потому
Раша спрятала свое  сокровище  в  пустыне,  пока  не  состоится  сделка,
намереваясь впоследствии просто  забрать  Инос  обратно.  Кэйд  испытала
облегчение, найдя столь логичное подтверждение своему чутью.
   - Тогда почему же вы... - Но ответ был очевиден. Азак сбежал  потому,
что не мог больше оставаться рядом с колдуньей. Это был еще один из  его
двойных, тройных и четверных гамбитов, подобно  тем  невероятно  сложным
путям, которыми он воспользовался, чтобы  вызволить  Кэйд  из  дворца  и
перевезти Инос в дом Элкараса.
   Если Элкарас и вправду сообщник Раши, тогда бегство на этот раз будет
реальным. Но если Азак ошибся насчет шейха, он совершит еще одну попытку
запутать следы.
   - Мы вернемся обратно к побережью, - прошептал Азак.
   - Там нас ждет лодка, - нетерпеливо  добавила  Инос,  -  в  маленькой
рыбачьей деревушке. Мы уплывем на север, к Шуггарану, и там пересядем на
корабль. Можешь забыть о трехмесячном путешествии на верблюде,  тетушка!
Через три месяца мы должны быть в Хабе. Ну, ты согласна?
   Разумеется, предложение было заманчивым.
   Но прежде чем Кэйдолан приняла решение, снаружи  послышался  голос  -
едва различимый сквозь шум, который производили верблюды:
   - Королева Иносолан!
   Его услышали все обитатели  шатра.  И  все  застыли,  уставившись  на
треугольник света в углу двери. Рассвет был уже близок.  Капли  ледяного
пота поползли по спине Кэйдолан, когда она припомнила встречу в  лесу  -
ту самую, когда Рэп так неожиданно появился из-за деревьев.  Он  так  же
позвал Инос.
   - Что это было? - спросил Азак громче, чем прежде.
   - Похоже, кто-то зовет меня! - Голос Иносолан  дрогнул.  -  Откуда-то
издалека.
   - Королева Иносолан! - На этот раз крик прозвучал ближе. Ошибиться  в
нем было невозможно.
   Но вряд ли этот голос принадлежал мужчине. И потом, Рэп  мертв,  убит
импами. Иносолан издала придушенный возглас.
   -  Здесь  никто  не  знает  моего  настоящего  имени!  -   потрясенно
прошептала она.
   Поняв, что сейчас произойдет, Кэйд вцепилась в плечо племянницы. Инос
всегда была такой порывистой!
   Но  она  опоздала.  Инос  поползла   по   разложенным   постелям   на
четвереньках, на мгновение ее силуэт заслонил серый прямоугольник входа,
а затем она оказалась снаружи.
   Ничего особенного не произошло. Кэйдолан успокоилась.  Вероятно,  это
была иллюзия - возможно, пел пастух или что-нибудь в этом роде.
   Фигура Азака  теперь  вырисовывалась  яснее  -  он  и  в  самом  деле
запихивал вещи в  мешок,  а  потом  принялся  завязывать  его  быстрыми,
решительными движениями.
   - Вы готовы, госпожа?
   Кэйд очнулась. Она еще не собралась, но вовсе  не  желала  оставаться
здесь. Для этого она слишком стара, думала Кэйдолан, нашаривая туфли, но
краткое путешествие к побережью, а затем плавание по морю привлекали  ее
гораздо больше, чем поездка с  караваном  в  Алакарну,  где  бы  она  ни
находилась.
   Хаб, город Богов! Кто предпочел бы остаться в этой  мерзкой  пустыне,
когда ему предлагают путешествие в Хаб?
   Волоча за собой мешок, Азак пополз к выходу, и в  шатре  вновь  стало
темно. Кэйдолан решила, что на этот раз не станет причесываться.
   В этот миг Инос завизжала.

7

   - Он храбрый человек! - крикнул Рэп,  пригибаясь  под  ветром.  Склон
холма, обращенный к морю, был гораздо круче противоположного, выходящего
к гавани. Ровный рокот прибоя доносился  снизу,  из  мрака.  Воздух  был
влажным, пахло солью.
   - Кто? - Распнекс уверенно шагал  в  ночь,  придерживая  одной  рукой
шляпу.
   - Трибун Йоделло. Гном хмыкнул.
   - У него нет выбора, - равнодушно отозвался он.
   Но  Йоделло  преуспел  в   краже   имущества   гнома,   к   тому   же
гнома-волшебника. В деревне феери он узнал три  слова.  Вполне  понятно,
почему проконсул или волшебник остановили его прежде, чем он  приобретет
четвертое.
   - Каково людям приходится под заклятием преданности?
   Этот вопрос был встречен  гневным  взглядом.  Сам  Рэп  сумел  полдня
избегать плена, а затем вырваться из тюрьмы.  Оба  раза  он  был  скорее
везучим, чем умным, но,  очевидно,  и  колдовство  и  магия  имели  свои
пределы,  которыми  можно  было  воспользоваться,  если  их  знать.  Рэп
пожалел, что понятия о них не имеет.
   Восхождение на вершину холма почти не заняло времени -  должно  быть,
Распнекс прибег к волшебству. Силуэт Бельведера проступил впереди  -  он
оказался громаднее, чем ожидал Рэп, возвышался над верхушками окружающих
деревьев. Это было круглое деревянное строение в два  этажа,  увенчанное
конической крышей. На верхнем этаже мерцали огни,  но  прозрачный  купол
преграждал путь ясновидению Рэпа. Нижний этаж служил в основном кладовой
для мебели, рулонов циновок, инструментов,  каменных  статуй,  ящиков  с
раковинами и стеклянных коробок с бабочками, а  также  многого  другого,
что Рэп не успел рассмотреть, - должно быть,  этот  хлам  копился  здесь
годами.
   Шеренга  вооруженных  легионеров  окружала  здание.  Все  они  стояли
неподвижно, вдыхая соленый ветер. Центурион отдал честь  гному,  который
прошел мимо, не удостоив воина ни словом, ни взглядом.
   - Зачем волшебнику понадобились стражники? - крикнул Рэп.
   - Придержи язык, фавн, или я завяжу его узлом.
   Деревянная лестница поднималась по наружной стене строения к  широкой
галерее, слабо освещенной танцующими огнями. Рэп следовал за  гномом  по
ступеням, наблюдая, как приближается волшебный барьер - так, как в башне
Иниссо в Краснегаре. Внезапно его голова словно раскололась, и остальной
дворец исчез.
   Верхний этаж строения занимала одна большая  комната,  стены  которой
были отделаны деревянными панелями.  Они  поднимались  до  самой  крыши.
Ветер беспрепятственно носился по комнате. Спящие  летучие  мыши  висели
под крышей, стропила служили  насестами  для  птиц.  Поблекшие  ковры  и
плетеная мебель были расставлены и разложены вокруг в беспорядке, вместе
с  гудящими  и  поблескивающими  вещицами,  которые  Рэп  предпочел   не
разглядывать.
   Колеблющийся свет давали фонари, висящие на  длинных  цепях,  которые
раскачивались на ветру. Даже самые обычные  кресла  казались  зловещими,
шевелились, подобно черным паукам в золотом отблеске на полу. Тени веток
деревьев снаружи то пропадали, то снова появлялись в ночи.
   Распнекс направился к Оотиане, которая стояла перед одной из  больших
стенных панелей, по-видимому разглядывая  рисунок.  Ее  волосы  остались
распущенными, и теперь ветер трепал их, словно черный флаг. Рэп старался
не смотреть на нее, следуя за гномом. На самом деле такая  щепетильность
была нелепой, ибо никакая одежда не  мешала  его  дальновидению,  однако
изящные  изгибы  тела  под  белой  тканью   он   нашел   гораздо   более
привлекательными и волнующими, чем могла быть  грубая  действительность.
Он уже научился управлять своей силой, когда было необходимо, отвлекаясь
на другие предметы, но это не всегда ему удавалось.
   Маленький Цыпленок стоял рядом с проконсулом.  Он  скрестил  руки  на
голой груди, и его кожа в золотистом свете казалась еще  более  зеленой,
чем помнилось Рэпу. Вероятно, он наслаждался прохладой. Завидев Рэпа, он
прищурил глаза и скривил губы в безмолвной усмешке презрения.
   - Есть успехи? - спросил Распнекс. Оотиана  повернулась.  У  нее  был
усталый вид.
   - Почти никаких. Дворец защищен. -  Она  взглянула  на  Рэпа,  но  ее
взгляд не выдал никаких чувств.
   Предмет, который она разглядывала, оказался не  картиной,  а  большим
зеркалом в замысловатой серебряной раме. Поверхность зеркала была темной
и маслянистой и не понравилась Рэпу, но в целом оно  казалось  не  более
зловещим, чем другие предметы в этой комнате -  такие,  как  растение  в
горшке, издающее пощелкивание, или статуя феери,  еще  один  окаменевший
человек.
   Распнекс сдернул с головы уродливую  шляпу  и  сунул  ее  за  пазуху.
Закатывая рукава, он задумчиво оглядывал комнату. Рэп пытался  отгадать,
что он ищет.
   - Обычно  прислужники  не  ставят  защитных  барьеров,  -  неожиданно
заметил гном.
   - Разумеется.
   И вопрос и ответ прозвучали с одинаковым равнодушием.
   Рэп поклонился Оотиане:
   - Ваше высочество...
   Ее лицо осталось безучастным.
   - Я - всего лишь "превосходительство", Рэп.
   - Прошу прощения, ваше превосходительство. - Он снова  поклонился.  -
Позвольте поблагодарить ваше превосходительство  за  хорошие  условия  в
местной тюрьме.
   На этот раз он добился слабой улыбки.
   - Значит, ты знаешь толк в тюрьмах?
   - Я повидал достаточно тюрем, которые не хотел бы посетить еще раз. -
Рэп поклонился вновь.
   - Но ведь ты пытался бежать.
   - Надеюсь, вы понимаете, что я не хотел оскорбить вас, госпожа.
   Она отвернулась и оглядела комнату.
   Рэп пожал плечами. Да, он сделал попытку.  По  крайней  мере,  теперь
Оотиана знала, что он не таит к ней злобы, а Рэпу казалось, что  ей  это
небезразлично.
   - Я скажу ему, что мы готовы, - объявил Распнекс.
   Он прошагал к другой стене, где оказалась  совсем  ненужная  дверь  -
массивная,  покрытая  искусной  резьбой  и   инкрустированная   золотыми
символами. Гном распахнул ее, шагнул через порог и с грохотом  захлопнул
за собой дверь.
   Но на галерее он не появился.
   Чувствуя, как неприятный холодок прошел по его спине,  Рэп  осторожно
спросил:
   - Что это?
   - Волшебная дверь. - Оотиана глубоко вздохнула. - Она  ведет  в  Хаб.
Рэп, все, что я могу посоветовать тебе, - будь  как  можно  учтивее.  Он
очень обидчив. Идем.
   Она отошла к дивану и села. Почему-то Рэп  понял,  что  должен  сесть
рядом, и удивился собственной проницательности. Прошла целая вечность  с
тех пор, как он сидел так близко от красивой женщины. Он не  припоминал,
чтобы такое случалось после того, как он держал за  руку  Инос  -  в  ту
ночь, когда Джалон пел в замке, дома, в Краснегаре. В начале зимы, когда
он работал помощником управляющего, он виделся и  с  другими  женщинами,
служанками из замка. Однако он не помнил ни одной из них. Никого,  кроме
Инос.
   Ступая мягко,  как  кот,  подбирающийся  к  мышиной  норе,  Маленький
Цыпленок выбрал кресло рядом с Рэпом. Он откинулся  на  спинку  и  хищно
улыбнулся. Не обращая на  него  внимания,  Рэп  снова  оглядел  комнату,
гадая, что так пристально изучали оба  колдуна.  Ясновидение  обнаружило
странное мерцание, которое Рэп не мог объяснить.
   - Гномы не любят роскоши, - вдруг заметила Оотиана.
   - Что? Прошу прощения, я хотел...
   - Волшебник Зиниксо может иметь все, что только пожелает. Он способен
превратить песок в золото или сахарные головы - в алмазы.  Но  вырос  он
среди грубых, старых вещей, как  и  большинство  гномов.  Таковы  уж  их
обычаи. Он неуютно чувствует себя, когда.., окружен уютом. Ему нравится,
когда вокруг разбросаны сухие листья.
   Должно быть, она  заметила,  что  Рэп  изучает  мебель  в  комнате  -
приземистую, тяжелую, но удобную. Только теперь он  заметил  места,  где
дерево поистерлось, а пружины выступали под обивкой - до сих пор  мебель
казалась ему роскошной. И,  разумеется,  повсюду  были  рассыпаны  сухие
листья - казалось, комната находится снаружи здания, а не внутри его. На
полу в изобилии виднелся птичий помет.
   - Там, где я вырос, не было сухих листьев, да и любых других тоже.  -
Он улыбнулся Оотиане, но она сидела слишком близко, и Рэп обнаружил, что
полушария ее грудей вызывают в н