м и Джорджем Свартхаутом. Они находились  в  каких-нибудь  шести
метрах от машины, как вдруг Кристина ощутила резкий  толчок  в  спину  и
боль пронзила ее левый бок. Она  поняла,  что  ранена,  однако  даже  не
оступилась на скользкой от дождя дорожке, а  продолжала  бежать  вперед,
хватая ртом воздух. Сердце колотилось так,  что  каждый  удар  отдавался
мучительной болью. Она не выпускала руку Джоя, не оглядывалась назад, не
имея понятия, преследуют ли их, только слышала  за  спиной  выстрелы,  а
потом чей-то крик: "Давайте сюда "Скорую"!"
   Она подумала: может, это Чарли пристрелил убийцу?
   Или наоборот - застрелили Чарли?
   Эта мысль чуть не заставила ее остановиться, но они уже были у  самой
машины.
   Джордж Свартхаут распахнул заднюю дверь и  втолкнул  их  внутрь,  где
заливался лаем Чубакка.
   Вине Филдс бежал к дверце водителя, чтобы сесть за руль.
   - На пол! - закричал Свартхаут. - Лежать!
   А потом возник Чарли, который навалился на них, закрывая собой  точно
щитом.
   Взревел мотор, и машина с визгом рванула с места, унося их  прочь  от
этого дома, в ночную мглу, в проливной дождь, в незнакомый мир, который,
окажись это даже далекая планета в чужой галактике,  все  равно  не  мог
быть столь непримиримо враждебен к ним, как тот, что  они  оставляли  за
собой.
 
Глава 27 
 
   Кайла Барлоу охватывала дрожь от одной мысли, что он должен  сообщить
новость Матери Грейс, хотя он предполагал, что ей уже было видение и она
все знает.
   Он вошел в здание церкви и какое-то  время  стоял,  широкими  плечами
почти перекрывая дверной  проем  между  нортексом  и  нефом.  Гигантский
бронзовый крест над алтарем, витражи  с  изображением  библейских  сцен,
благостный покой и сладкий аромат фимиама - все это придавало ему силы.
   На скамье во втором ряду слева сидела Грейс. Она была одна. Если  она
и слышала, как вошел Барлоу, то не подала виду. Ее взор был устремлен на
крест.
   По проходу между рядами Барлоу подошел к ней и  опустился  на  скамью
рядом. Грейс шептала молитву. Он  подождал,  пока  она  смолкнет,  потом
сказал:
   - Вторая попытка тоже провалилась.
   - Мне это известно.
   - Что же теперь?
   - Будем следовать за ними по пятам.
   - Но где?
   - Повсюду, - сначала она говорила тихо, едва слышно,  почти  шепотом,
но постепенно голос становился громче, обретая мощь и убежденность, пока
зловещее эхо его не покатилось под мрачными сводами нефа. - Они нигде не
найдут ни покоя, ни убежища. Они не дождутся от  нас  пощады.  Мы  будем
безжалостны и неумолимы, бдительны и тверды.  Мы  будем  псами.  Гончими
псами Всевышнего.
   Будем хватать их за пятки,  прыгать,  впиваться  зубами  в  глотки  и
валить их на землю. Так будет. Рано или поздно, здесь ли, там ли,  когда
господь того пожелает, мы сокрушим их. Я это знаю.
   Пока говорила, она неотрывно смотрела на крест, а теперь  повернулась
к нему, и, как всегда,  взгляд  ее  серых  выцветших  глаз  пронзил  его
насквозь.
   - Что я должен делать? - спросил он.
   - Сейчас ступай домой и ложись спать, чтобы к утру быть готовым.
   - Разве сегодня вечером мы не будем устраивать облаву?
   - Сначала их надо найти.
   - Как?
   - Бог наставит нас. А теперь ступай. Спать.
   Голос снова упал до пронзительного  шепота,  и  в  нем  чувствовалось
измождение.
   - Милый мальчик, я не могу уснуть.  Я  сплю  не  больше  часа.  Потом
просыпаюсь, и мне являются видения - с откровениями ангелов, гонцами  из
царства теней, с тревогой, страхами и надеждой, с короткими  прозрениями
земли обетованной, с ужасным бременем, возложенным на меня  господом.  -
Она вытерла рукой губы. - Как бы я хотела уснуть!  Я  жажду  сна,  жажду
утолить все невзгоды и тревоги! Но он так изменил мою природу, чтобы я в
течение всего этого кризиса обходилась без сна. Я не могу  уснуть,  пока
это не будет угодно господу. По неведомой мне причине ему угодно,  чтобы
я бодрствовала, он настаивает на этом, давая  мне  силы  обходиться  без
сна, он держит меня в напряжении, почти  невыносимом  напряжении.  -  Ее
голос дрожал, и Барлоу показалось, что дрожь  эта  вызвана  одновременно
благоговением и страхом. - Я  также  скажу  тебе,  милый  Кайл,  служить
орудием господней воли - это восхитительно и  страшно,  это  опьяняет  и
изнуряет.
   Она достала из сумочки  носовой  платок  и  высморкалась.  Вдруг  она
заметила, что платок весь в омерзительных  буро-желтых  пятнах  засохшей
слизи.
   - Взгляни, -  сказала  она,  показывая  ему  носовой  платок,  -  это
чудовищно. А ведь я была такая опрятная женщина. Такая чистоплотная. Мой
муж - царство ему небесное - всегда говорил, что у нас дома чище, чем  в
операционной палате. Я очень ревностно следила за тем,  как  я  выгляжу,
хорошо одевалась. И у меня никогда не было таких  отталкивающих  носовых
платков,  никогда,  до  того  как  господь  наградил  меня  этим  Даром,
одновременно избавив от многих мелких человеческих  забот.  -  На  серые
глаза навернулись слезы. -  Иногда..,  мне  становится  жутко..,  да,  я
благодарна господу за его Дар мне.., благодарна за то, что обрела..,  но
мне делается жутко из-за того, что я потеряла...
   Ему хотелось бы понять, что  она  чувствует  в  качестве  исполнителя
божьей воли, но его разуму было неподвластно постичь то состояние  души,
в котором она пребывала, или проникнуть в природу  нечеловеческой  силы,
управляющей ею. Он не находил что сказать и был подавлен оттого, что  не
мог утешить ее.
   - Ступай домой спать, - сказала она. - Возможно, завтра мы  уничтожим
ребенка.
 
Глава 28 
 
   В машине, мчавшейся по  мокрым  от  дождя  улицам,  Чарли  решительно
настоял на том, чтобы осмотреть рану Кристины, невзирая на ее заверения,
что рана пустяковая.
   С чувством облегчения он обнаружил, что она права: пуля  лишь  задела
ее, оставив небольшой, сантиметров пять,  след  над  левым  бедром.  Это
скорее был ожог, причиненный горячим металлом, нежели  пулевое  ранение.
Пуля не вошла в тело, и крови было немного. Тем не менее они  заехали  в
ночной магазин и купили спирт, йод и бинты, а Чарли обработал рану, пока
Вине выруливал на дорогу.
   Машина кружила по темным улицам, поливаемым дождем,  разворачивалась,
петляла, как ночная бабочка, порхающая на одном месте из-за боязни,  что
в любом другом ее прихлопнут или раздавят.
   Они  предприняли  все  мыслимые  меры   предосторожности,   пока   не
убедились, что их не преследуют,  и  лишь  около  часа  ночи  прибыли  в
Лагуна-Бич, в то самое безопасное место, о котором  говорил  Чарли.  Это
был небольшой коттедж, почти бунгало, с видом на океан. Он  расположился
в  середине  довольно  длинной  улицы.  С  виду  несколько  старомодный,
постройки сорокалетней давности, он содержался в  образцовом  порядке  -
решетчатая веранда, узорчатые  ставни,  стена,  до  самой  крыши  увитая
бугенвиллеей. В доме было две спальни и  ванная.  Он  принадлежал  тетке
Генри Рэнкина, которая сейчас отдыхала в  Мексике,  и  о  нем  ни  Грейс
Спиви, ни кто-либо другой из ее Церкви пронюхать не могли.
   Чарли жалел, что  они  не  приехали  сюда  раньше,  что  он  позволил
Кристине с Джоем вернуться домой. Разумеется, он  не  мог  предположить,
что Грейс Спиви возьмется за дело так быстро и решительно. Убить  собаку
- это одно,  а  пачками  отправлять  вооруженных  дробовиками  убийц  на
кровавые акции в тихом жилом пригороде.., увольте.
   Но кому  могло  прийти  в  голову,  что  старуха  окажется  настолько
безумна. Он потерял двух своих  людей,  двух  друзей.  На  душе  у  него
скребли кошки: он мучительно переживал утрату и не мог простить себе  их
гибели. Он знал Пита Локберна девять лет, Фрэнка Ройтера - шесть и любил
их обоих. И хотя понимал, что его вины нет, корил себя, моментами доходя
чуть не до грани самоубийства.
   Не желая еще больше травмировать Кристину, он изо всех  сил  старался
скрывать свою горечь и ярость.  Она  пребывала  в  смятении  и,  похоже,
готова была взвалить ответственность за эти убийства на себя. Он пытался
убедить ее: и Фрэнк, и Пит знали,  что  идут  на  рискованное  дело;  не
обратись она в "Клемет - Гаррисон", сейчас в морг везли бы  ее  и  Джоя,
так что она правильно сделала, придя к  ним.  Однако,  несмотря  на  его
доводы, она не могла избавиться от чувства вины.
   Моросил косой дождь, окрестные холмы окутывала  ночная  тишина.  Джой
уснул в машине, и Чарли перенес его в дом. Он положил его на  кровать  в
хозяйской спальне. Мальчик даже не пошевелился, а лишь  что-то  невнятно
пробормотал и тяжело вздохнул. Вместе с  Кристиной  они  раздели  его  и
укрыли одеялом.
   - Может, ничего, если он сегодня не будет чистить зубы? -  озабоченно
сказала Кристина.
   Чарли не смог подавить улыбку, и Кристина, заметив  это,  подумала  о
нелепой иронии судьбы: ребенок трижды чудом избежал  смерти,  а  ты  все
равно беспокоишься о состоянии его зубов.
   Она покраснела:
   - Думаю, раз бог избавил его от пуль, он избавит его  и  от  кариеса,
верно?
   - Не сомневаюсь в этом.
   Чубакка свернулся клубком возле кровати и  сладко  зевнул.  День  для
него тоже выдался нелегкий. В дверях появилась фигура Винса Филдса.
   - Какие будут указания, босс? - спросил он.
   Снова вспомнив Пита и  Фрэнка,  Чарли  на  мгновение  растерялся.  Он
отправил их на линию огня. Не хотелось  бы  отправлять  Винса  туда  же.
Разумеется, это нелепо. Не мог же он сказать Винсу, чтобы он спрятался в
платяном шкафу, потому что там безопасно. Работа Винса в том и состояла,
чтобы быть на линии огня; и Вине это знал, знал это и Чарли, а  оба  они
понимали, что дело Чарли отдавать приказы, независимо  от  того,  какими
будут последствия.
   Так чего же он ждет? Человек или сознательно идет на  риск,  поступая
на эту работу, или у него кишка тонка.
   Он откашлялся:
   - Вине, ты должен быть здесь. Вот на этом стуле, у постели.
   Вине послушно сел.
   Чарли проводил  Кристину  на  кухню,  маленькую  и  опрятную.  Джордж
Свартхаут уже приготовил кофе в большом кофейнике.
   Чарли отправил Джорджа в гостиную наблюдать за улицей,  а  сам  налил
кофе себе и Кристине.
   - Мириам, тетка Генри, любительница коньяка. Хотите капельку с кофе?
   - Неплохая идея, - сказала Кристина. Чарли  достал  из  буфета  возле
холодильника бутылку коньяка и добавил в кофе.
   Они сели напротив друг друга за маленький стол у окна,  выходящего  в
мокрый от дождя сад, где сейчас не было видно ничего, кроме  окутывающей
его густой тьмы, - Как ваша рана? - поинтересовался Чарли.
   - Пустяки, саднит - не более. Скажите, что же дальше?  Полиция  будет
проводить аресты?
   - Они не имеют права. Все нападавшие мертвы.
   - Но женщина, пославшая  их,  жива.  Она  соучастник  покушения.  Она
заговорщица и виновна не меньше других.
   - У нас нет доказательств, что их направила Грейс Спиви.
   - Но если все трое состояли членами ее Церкви...
   - За это можно было бы зацепиться. Вопрос в том,  как  доказать,  что
они были членами Церкви.
   - Можно допросить их знакомых, родственников.
   - Это полиция наверняка сделает.., если только найдет их знакомых или
родственников.
   - Что вы хотите сказать?
   - Ни один из трех не имел при себе никаких документов. Ни бумажников,
ни кредитных карточек, ни водительских прав - ничего.
   - Отпечатки пальцев.  Их  личность  можно  установить  по  отпечаткам
пальцев.
   - Разумеется, полиция попробует и этот вариант. Однако если эти  люди
не служили в  армии,  не  привлекались  к  уголовной  ответственности  и
никогда не  работали  в  какой-нибудь  службе  безопасности,  где  имеют
отпечатки пальцев каждого сотрудника, если ничего этого в  их  послужном
списке нет, то их отпечатков просто не будет ни в одном досье.
   - Выводит, мы можем так никогда и не узнать, кто они?
   - Возможно и такое. А коль скоро мы не знаем, кто они,  то  не  можем
доказать и их связь с Грейс Спиви.
   Она была озадачена. Потягивая кофе с коньяком, мучительно соображала,
какое звено они могли упустить из виду, пытаясь установить  связь  между
убийцами и Церковью Сумерек. Чарли знал, что она попусту  теряет  время,
что Грейс Спиви чрезвычайно осторожна, однако он хотел,  чтобы  Кристина
сама пришла к такому выводу.
   Наконец она спросила его:
   - Тот человек, что напал на нас возле дома.., это не тот, который был
в белом фургоне?
   - Нет. В бинокль я видел другого.
   - Но вдруг он был в  этом  фургоне,  возможно,  как  пассажир.  Вдруг
фургон еще там, дальше по улице?
   - Нет. Полиция уже  искала  его.  Нигде  по  соседству  белый  фургон
обнаружен не был. Как не  обнаружено  вообще  никакой  ниточки,  которая
могла бы вывести на компанию "Слово Истины" или на Церковь Сумерек.
   - А их оружие?
   - Его проверяют. Но я подозреваю, что оно приобретено  нелегально,  и
не вижу, как можно установить личность владельца.
   Она досадливо поморщилась:
   - Но ведь мы знаем, что Грейс Спиви угрожала Джою, нам известно,  что
кто-то из ее людей преследовал нас.
   Неужели после того, что случилось  прошлым  вечером,  у  полиции  нет
достаточных оснований, чтобы по крайней мере допросить ее?
   - Они так и сделают.
   - Когда они это сделают?
   - Немедленно! Если  они  уже  не  допросили  ее.  Но  она  будет  все
отрицать.
   - За ней будет установлено наблюдение?
   - Нет. Да это и неразумно. Можно  наблюдать  за  ней,  но  невозможно
следить за каждым членом ее Церкви.
   У полиции  просто  нет  такого  количества  людей.  Кроме  того,  это
неконституционно.
   - Значит, мы не продвинулись ни на шаг, - мрачно заключила Кристина.
   - Нет. Если и не сразу, то через какое-то время трое безымянных,  или
их оружие, или снимки человека с белым фургоном непременно  выведут  нас
на Грейс Спиви!
   Это живые люди.  Они  имеют  обыкновение  упускать  из  виду  мелочи,
совершать ошибки, и мы воспользуемся этим. Им не избежать новых  ошибок,
и рано или поздно у нас будет достаточно оснований, чтобы привлечь их  к
ответу.
   - А пока что?
   - Пока вы с Джоем затаитесь.
   - Здесь?
   - Временно здесь.
   - Они найдут нас.
   - Нет.
   - Найдут, - повторила она с мрачной убежденностью.
   - Ваше местонахождение неизвестно даже полиции.
   - Но ваши люди знают.
   - Мои люди на вашей стороне.
   Она кивнула. Но он видел, что ее что-то тревожит.
   Что-то, в чем она боялась признаться, но и не могла утаить.
   - Что с вами? О чем вы думаете? - настойчиво спросил Чарли.
   - Что, если предположить, что кто-то из  ваших  людей  принадлежит  к
Церкви Сумерек?
   Вопрос вызвал у него замешательство. Он лично подбирал  своих  людей,
доверял им и дорожил ими.
   - Это невозможно.
   -  Как  бы  там  ни  было,  но  вашему  агентству   уже   приходилось
сталкиваться с мадам Спиви. Вы вызволили из секты двух маленьких  детей,
вырвав их из рук Матери.
   Меня бы не удивило, если бы после  этого  Грейс  из  предосторожности
внедрила кого-нибудь в вашу организацию.
   Она могла обратить в свою веру одного из ваших сотрудников.
   - Нет. Это невозможно. Когда  она  попыталась  установить  контакт  с
одним из них, он немедленно доложил мне.
   - Им может оказаться кто-то  из  новых  сотрудников,  кто  состоял  в
последователях Спиви еще до  своего  прихода.  Вы  нанимали  кого-нибудь
после операции с детьми?
   - Несколько человек. Но наши служащие проходят  тщательную  проверку,
прежде чем мы принимаем их на работу.
   - Свою принадлежность к Церкви можно утаить.
   - Это довольно сложно.
   - Я заметила, вы больше не употребляете слово "невозможно".
   Ему сделалось  не  по  себе.  Он  привык  полагать,  что  всегда  все
тщательно продумывал, предусматривая любую неожиданность. Но такая мысль
не приходила ему в голову, главным образом потому, что слишком хорошо он
знал своих людей, чтобы подозревать, что кто-то из них по слабоволию мог
вступить в секту  психопатов.  Однако  людей  трудно  понять  до  конца,
особенно в наши дни, когда они удивляют  вас  лишь  тем,  что  перестают
удивлять.
   Он отхлебнул кофе и сказал:
   - Я поручу Генри Рэнкину заново проверить каждого, кто пришел  к  нам
после дела Спиви. Если мы что-то упустили, Генри докопается  до  истины.
Он знает в этом толк.
   - Вы уверены, что ему можно доверять?
   - Боже правый, Кристина, ведь он мне как брат!
   - Не зарекайтесь. Вспомните историю Каина и Авеля.
   -  Послушайте,  Кристина,  немного  подозрительности,  немного  мании
преследования - это не помешает. Я не против, даже наоборот. Это придаст
вам осторожности.
   Но вы заходите слишком далеко. Необходимо хотя бы  кому-то  доверять.
Вы же не можете заниматься этим делом в одиночку.
   Она кивнула и задумчиво уставилась на недопитую чашку кофе.
   - Вы правы. И с моей стороны не очень благородно  рассуждать  о  том,
можно ли доверять вашим людям, когда двое из них из-за меня  поплатились
собственной жизнью.
   - Они погибли не из-за вас, - возразил Чарли.
   - Именно из-за меня.
   - Они просто...
   - Погибли из-за меня.
   Он вздохнул и больше ничего не сказал. Она была слишком эмоциональна,
чтобы не чувствовать себя до некоторой степени виноватой в  смерти  Пита
Локберна и Фрэнка Ройтера. Ей придется пережить это, так же, как и ему.
   - Ну, хорошо, - сказала она. - Пока мы с  Джоем  залегли  здесь,  что
будете делать вы?
   - Прежде чем уехать из вашего дома, я позвонил в церковь.
   - В ее церковь?
   - Да. Ее самой не было. Но я попросил ее  секретаршу  договориться  с
ней о встрече на завтра. Она обещала позвонить Генри Рэнкину и  сообщить
ему, когда мне надлежит явиться.
   - Отправляетесь ко льву в пасть?
   - Все это не настолько драматично или опасно.
   - Что вам даст разговор с ней?
   - Пока не знаю. Но, по-моему, будет логично сделать такой ход.
   Она заерзала на стуле, взяла в руку чашку с кофе и, не  притронувшись
к ней, поставила обратно на стол, затем нервно прикусила верхнюю губу  и
наконец произнесла:
   - Боюсь, что...
   - Что?
   - Что если вы пойдете к ней.., она выведает у вас, где мы прячемся...
   - Я не настолько глуп.
   - Но она может использовать наркотики или прибегнуть к пыткам.
   - Поверьте, Кристина, я способен постоять за  себя  и  контролировать
действия этой старухи и ее безумной своры.
   Она посмотрела на него долгим испытующим взглядом.
   У нее были чертовски красивые глаза.
   Наконец она сказала:
   - Да, вы способны. Вы способны контролировать их.
   Я вам очень доверяю, Чарли Гаррисон.  Это..,  инстинктивное  чувство.
Мне спокойно с вами. Я знаю - вы толковый малый. Я не сомневаюсь в  вас.
Честное слово. Но все равно - я боюсь.
 
*** 
 
   В 01:30 человек из "Клемет - Гаррисон" пригнал серый "Мерседес" Чарли
к дому в Лагуна-Бич. В 02:05 он устало посмотрел на часы и сказал:
   - Что ж, похоже, мне пора, - и подошел к раковине,  чтобы  ополоснуть
чашку.
   Он поставил чашку в сушилку и повернулся. Она стояла у окна  рядом  с
дверью, глядя в сад, обхватив плечи руками.
   Он подошел к ней:
   - Кристина?
   Она обернулась и посмотрела на него.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил он.
   У нее стучали зубы.
   Повинуясь безотчетному побуждению, он взял ее за плечи. Она без  тени
смущения прижалась к нему и положила голову на плечо. Потом  она  обвила
вокруг него руки, и они застыли, прижавшись друг к другу. Никогда ему не
было так хорошо, как теперь, когда он обнимал ее. Он чувствовал  у  себя
на щеке ее волосы, ее руки лежали на его спине,  они  были  словно  одно
целое, ему передавалось ее тепло, он вдыхал ее  запах.  В  этом  объятии
скрывалось  пронзительное  наслаждение  неизведанного  ранее,  но  Давно
желанного переживания и одновременно ровное  безмятежное  чувство  давно
возникшей общности. Было трудно поверить, что не прошло еще и  дня,  как
он знает ее. Ему казалось - он давно мечтал о ней, и это  было  правдой,
просто до того, как увидеть ее, он  не  знал,  что  Долгие  годы  мечтал
именно о ней.
   Т