л себя. Но идти им
предстояло еще долго.
   Дело принимало серьезный оборот, и Кристине начинало казаться, что им
никогда не найти вожделенные пещеры, что они обречены брести  через  лес
до тех пор, пока не упадут от изнеможения и холода. Но  судьба,  однако,
смилостивилась, и минут через десять они нашли то, что искали.
   Лес вблизи пещер расступился, так как почва вокруг  сделалась  ужасно
каменистой, вздымаясь уступами, образуя бугры,  ступени  и  непроходимые
нагромождения скал.
   Поскольку лес поредел, у подножия склона и выше, где каменные гряды и
нагромождение скал создавали укромные уголки, - всюду, где только можно,
нанесло огромные сугробы. Но и ветер в этих местах становился  ощутимее,
он срывался с верхушек  деревьев,  и  на  широких  продуваемых  участках
склона снега совсем не было. В нижних складках хребта, куда  они  вполне
могли забраться, - зияли раскрытыми пастями три пещеры;  выше  виднелось
еще несколько входов, но добраться туда было невозможно.
   Скорее всего, существовали и другие лазы, сейчас зане сенные  снегом,
- в этом месте склон изобиловал узкими проходами,  каменными  мешками  и
кавернами.
   У подножия склона, возле груды гигантских валунов, надежно защищавших
от ветра, Кристина опустила Джоя на землю.
   Ковылявший следом за ними Чубакка устало завалился рядом с  хозяином.
Удивительно, как эта собака смогла проделать такой путь, но  было  ясно,
что ее хватит ненадолго.
   Издав стон облегчения и боли одновременно, Чарли сел тут же.
   Его вид напугал Кристину ничуть не меньше,  чем  обезображенное  лицо
Джоя. Воспаленные глаза на мертвенно-бледном лице мерцали точно  горящие
угли. Она испугалась, что останется одна над телами тех, кого  только  и
любила в этом мире, охраняя их, словно кладбищенский сторож,  пока  сама
не обретет последнее пристанище в этой пустыне.
   - Я проверю пещеры! - Теперь, когда они опять вышли  на  относительно
открытое место, Кристине приходилось кричать. - Посмотрю, какая  из  них
больше подойдет нам.
   Чарли слабо кивнул. Джой никак не отреагировал на  ее  слова,  и  она
полезла вверх по скалистому склону, туда, где чернел первый провал.
   Кристина не  знала,  из  каких  пород  -  известняка  или  гранита  -
образован  склон,  но  это  было  и  неважно,   поскольку,   не   будучи
спелеологом, она понятия не имела, какие  пещеры  наиболее  безопасны  и
надежны. Да и все равно, больше им идти было некуда.
   В первую пещеру вел низкий и узкий лаз. Кристина достала  из  рюкзака
фонарь и полезла вперед. Ей пришлось встать на четвереньки; местами  лаз
был настолько тесным, что требовалась  немалая  ловкость,  чтобы  в  нем
двигаться. Она проползла три-четыре метра, пока не оказалась в  каменном
зале, растянувшемся метров на пять,  с  низкими  сводами,  под  которыми
только-только можно было выпрямиться. Несмотря на неудобство, места  для
них троих хватало. Из этого зала  начинались  лазы,  которые,  возможно,
вели в другие помещения, но все они были слишком  узки,  чтобы  Кристина
могла пробраться сквозь них.
   Вторая пещера не  подходила,  зато  третья  почти  идеально  отвечала
ожиданиям Кристины. Коридор был достаточно просторный, чтобы не ползти и
не протискиваться. У самого входа намело небольшой сугроб,  но  Кристина
легко преодолела его. Через  полтора  метра  коридор  резко  поворачивал
вправо, а еще через два метра снова уходил влево, что создавало  двойной
заслон от ветра. Первый зал имел примерно семь метров в  ширину,  метров
двенадцать в длину и от четырех до пяти метров в высоту, ровное  гладкое
дно и стены, кое-где потрескавшиеся, с торчащими  острыми  выступами,  а
местами гладкие и отшлифованные водой.
   Справа другой коридор вед во второй зал. Он  был  меньше,  со  сводом
пониже.  Сталактиты  и  сталагмиты,  словно  отлитые  из  серого  воска,
соединяясь, образовывали  изящные  колонны.  Кристина  посветила  вокруг
фонариком и в дальнем конце увидела  еще  один  ход,  ведущий,  как  она
предположила, в третий зал, но уже увиденного ей было достаточно.
   Первое помещение вполне устраивало  их.  Ближе  к  задней  стене  его
основание полого поднималось, и на высоте полутора метров, на  таком  же
расстоянии от стены образовывался уступ,  как  бы  полка  шириной  более
шести метров, от которой до свода оставалось около метра. Обследовав эту
нишу с помощью фонарика, Кристина наткнулась на дыру в  стене  диаметром
около полуметра, уходящую в  темноту,  и  поняла,  что  нашла  огромный,
созданный природой очаг с готовой системой вытяжки. Дыра,  должно  быть,
вела в другую пещеру, располагавшуюся выше по склону холма; и через  нее
или любую другую дым в конечном итоге будет выходить наружу.
   Костер был необходим им. Они не взяли с собой спальные мешки из-за их
громоздкости,  а  также  потому,  что  рассчитывали  выйти  к  озеру  до
наступления ночи.
   Буран и ранение  Чарли  помешали  их  планам,  и  теперь  костер  был
жизненно необходим.
   Кристина не волновалась по поводу того, что из-за дыма они могли себя
обнаружить. За деревьями его не будет видно, а когда он поднимется выше,
то буран поглотит его. Кроме того, банда  Спиви  почти  наверняка  будет
искать их на юго-западе, там, где долина вела к человеческому жилью.
   В пещере обнаружилось  нечто  такое,  что  должно  было  добавить  ей
привлекательности. На одной из стен  виднелась  двухметровая  наскальная
роспись с изображением индейского тотема - медведя, похожего на  гризли.
Изображение было  вытравлено  коррозионным  составом.  То  ли  оно  было
наивно-грубоватым, то ли чрезмерно стилизованным - Кристина недостаточно
знала  про  индейские   тотемы,   чтобы   оценить   его   художественные
достоинства.
   Одно она знала наверняка:  подобные  рисунки  должны  были  приносить
удачу обитателям пещеры; образ медведя, как  она  предполагала,  являлся
воплощением  духа-покровителя.   Сперва   это   показалось   ей   добрым
предзнаменованием. Им троим, Чарли, Джою и ей, не помешало  бы  чье-либо
покровительство.  Но  когда  она  внимательнее  разглядела   серо-желтое
изображение медведя, то почувствовала в нем что-то зловещее. Разумеется,
это было смешно и только говорило о ее смятении, ведь всего-то - рисунок
на камне. И все же, глянув еще раз, она пришла к выводу,  что  предпочла
бы этому тотему любую грязную стену.
   Но она не собиралась искать новую пещеру только из-за того, что ей не
нравился  дизайн  этой.  Наличия  природного  очага   было   более   чем
достаточно, чтобы достоинства найденной пещеры перевесили  в  ее  глазах
недостаток художественного вкуса у прежних ее владельцев.  Со  светом  и
теплом пещера будет почти таким же надежным  убежищем,  как  оставленная
ими  хижина.  Может,  не  таким  комфортабельным,  но  сейчас   Кристину
волновало не отсутствие комфорта, а то, как остаться в живых  им  троим:
ее сыну, Чарли и ей самой.
   Чарли чрезвычайно обрадовался, увидев  пещеру,  и  на  мгновение  она
показалась ему роскошной, как номер люкс, несмотря  на  каменный  пол  и
отсутствие кресел и кроватей. Одно то, что они могли укрыться от ветра и
снега, было ни с чем не сравнимым блаженством.
   Более часа Кристина провела в лесу, собирая дрова и сухой хворост для
костра. Она снова и снова приносила охапки хвороста и сучьев,  аккуратно
раскладывая их в кучки в зависимости от размера: в одну  -  хворост  для
растопки, в другую - сучья потолще, в третью - мощные поленья.
   Чарли восхищался ее энергией. Неужели источник такой  выносливости  -
всего лишь материнский  инстинкт,  дающий  ей  силы  для  защиты  своего
ребенка? Он не находил другого объяснения. Если бы не это, она уже давно
должна была лишиться сил.
   Видя, что батарейки в фонаре вот-вот сядут, Чарли хотел выключать его
каждый раз, когда  Кристина  выходила  из  пещеры,  и  включать  при  ее
возвращении с новой охапкой дров. Однако он не  выключал  фонарь,  чтобы
Джою не было страшно в темноте.
   Мальчик совсем сдал. Тяжело дыша, он неподвижно лежал рядом  с  такой
же измученной, как он сам, собакой.
   Прислушиваясь к затрудненному дыханию Джоя, Чарли твердил  себе,  что
эта пещера  -  еще  одно  доброе  предзнаменование,  что  удача  наконец
улыбнулась им и через день-два они восстановят силы и пойдут к озеру. Но
другой, пессимистический голос убеждал его, что пещера  -  это  каменная
могила, и, хотя он старался не слушать этот  голос,  все  равно  не  мог
избавиться от беспокойства.
   Было слышно, как в соседнем зале капает вода. Холодные каменные стены
и пустые пространства усиливали слабый звук, отчего он казался  странным
и  зловещим,  словно  где-то  билось  искусственное  сердце  или  кто-то
постукивал в стекло длинным когтем.
   Костер отбрасывал мерцающие оранжевые блики на  бурые  стены,  желтый
тотемный медведь, казалось, вздрагивал.  Потянуло  долгожданным  теплом.
Естественный дымоход, как и предполагала Кристина, оказался исправен,  и
дым уходил из  пещеры,  не  отравляя  воздух.  Огонь  производил  эффект
шкафа-сушилки, забирая влагу и уничтожая неприятный,  несколько  затхлый
запах, который встретил Кристину, когда она впервые  очутилась  в  сырой
промозглой пещере.
   Некоторое время они просто наслаждались теплом, ничего не  делая,  не
произнося ни слова, стараясь даже не думать.
   Кристина сняла перчатки, потом  откинула  капюшон,  наконец  сбросила
куртку. В пещере еще было не очень тепло: из  примыкающих  залов  тянуло
сквозняком, но Кристина, оставшись во фланелевой  рубашке,  под  которой
была теплая толстовка, уже не мерзла. Она помогла снять куртки  Чарли  и
Джою.
   Затем Кристина снова дала Чарли тиленол.  Сняла  повязку,  обработала
рану антибиотиками и присыпала анестезирующим порошком.
   Чарли сказал, что рана болит не так сильно.
   Она знала - он обманывает ее.
   Волдыри у Джоя начали  спадать,  припухлости  уже  не  было,  и  лицо
постепенно принимало нормальный вид.
   Нос прочистился, и он уже мог дышать  не  только  ртом,  но  в  груди
по-прежнему слышались хрипы - значит, в легких скопилась мокрота.
   Боже, только бы не воспаление легких, подумала Кристина.
   Джой широко открыл глаза, но они были все такие же  пустые.  Кристина
улыбнулась ему и состроила потешную рожицу, пытаясь добиться отклика,  -
но тщетно. Ей казалось, что он даже не видит ее.
 
*** 
 
   Чарли не чувствовал голода, пока Кристина не начала готовить фасоль и
венские колбаски в  алюминиевом  горшочке  из  набора  кухонной  утвари,
который они взяли с собой. От ударившего в нос запаха съестного  у  него
потекли слюнки и заурчало в желудке - внезапно он ощутил зверский голод.
   Но, едва приступив к еде, он мгновенно  наелся,  желудок  отказывался
принимать больше пищи, и ему стало трудно  глотать.  Даже  пережевывание
отдавалось болью в голове, а от нее боль устремлялась  вниз  к  раненому
плечу.
   В конце концов пища стала казаться горькой, и он окончательно утратил
к ней интерес. Фактически он едва притронулся к еде, но даже эта малость
вызвала у него тошноту.
   - Поешь еще немного, - сказала Кристина.
   - Попозже.
   - Тебе нехорошо?
   - Ничего страшного.
   - Тебя тошнит?
   - Нет-нет, я просто устал.
   Кристина с минуту молча смотрела на него;  он  попробовал  улыбнуться
ей; наконец она произнесла:
   - Хорошо, если захочешь есть, я подогрею.
   От языков пламени на каменной  стене  прыгали,  скакали  тени;  Чарли
рассеянно наблюдал, как Кристина кормит  Джоя.  Мальчик  был  голоден  и
свободно глотал, но ей приходилось тщательно все размешивать  и  кормить
его с ложки, точно младенца.
   Горькое чувство поражения снова охватило Чарли.
   Мальчик разрешил  для  себя  невыносимую  ситуацию,  покинув  мир,  в
котором столкнулся с откровенной  ненавистью  и  злобой,  чтобы  обрести
приют   в   вымышленном   фантастическом   мире,   который   был   более
благожелателен к нему. Как глубоко он погрузился в этот мир? Будет ли он
в состоянии когда-нибудь вернуться оттуда?
   Джой больше не хотел есть. Мать переживала, но не могла заставить его
съесть еще хотя бы ложку.
   Наступила очередь Чубакки, и тот обнаружил аппетит куда лучший, чем у
его хозяина. Чарли хотел предупредить Кристину, что  не  стоит  особенно
переводить продукты на собаку. Если за этим  бураном  последует  другой,
если погода  в  ближайшие  несколько  дней  не  улучшится,  им  придется
ограничить свой рацион до минимума, и тогда они пожалеют о каждом лишнем
кусочке, который скормили  собаке.  Но  он  знал  -  Кристина  восхищена
выносливостью и преданностью Чубакки, считая,  что  его  присутствие  не
дает Джою окончательно сорваться в ступор; и у  Чарли  не  хватало  духу
сказать ей, чтобы она не закармливала пса. Не сейчас.  Это  потерпит  до
утра. Может, к утру распогодится, и они смогут двинуться к озеру.
   В какое-то мгновение дыхание Джоя стало пугающе хриплым и отрывистым.
Кристина повернула мальчика на другой бок и положила ему под голову свою
куртку. Это помогло - дыхание снова было ровным.
   Глядя на мальчика, Чарли думал: "Неужели и тебе так же  худо,  малыш?
Дай  бог,  чтобы  это  было  не  так.  Ты  не  заслужил  этого.  Что  ты
заслуживаешь, так это более толкового телохранителя, чем  я,  -  это  уж
точно".
   Боль причиняла ему гораздо большие муки, чем можно было  предположить
по его виду. Он скрывал это от Кристины. Тиленол и анестезия помогли, но
уже не так заметно, как в первый раз. Боль в  плече  и  в  руке  уже  не
воспринималась как живое существо, пытающееся прогрызть его плоть, чтобы
выбраться на волю. Сейчас он чувствовал, будто в нем роятся  лилипуты  с
чужой планеты, которые ломают ему кости и  дробят  их  в  порошок,  рвут
связки и рассекают сухожилия, а потом обливают все серной кислотой.  Они
старались  постепенно   опустошить   его,   сжечь   кислотой   все   его
внутренности, оставив одну кожу, чтобы затем надуть эту мертвую оболочку
и выставить в музее у себя дома на своей маленькой планете.  Такой  была
его боль, и это было ужасно, по-настоящему ужасно.
   Позже, когда Кристина вышла за снегом,  чтобы  вскипятить  воду,  она
увидела, что опустилась ночь. В пещере ветра не было слышно, но  снаружи
она слышала его нестихающий рев. Из темной бездны  неба  валил  снег,  и
шквальные удары бурана с яростью обрушивались на горные склоны.
   Кристина вернулась в пещеру, поставила котелок со  снегом  на  огонь,
заговорила с Чарли. Он отвечал едва слышно. Было ясно, что он все  время
притворялся, не желая показывать ей, как ему плохо, она  же,  подыгрывая
ему, в свою очередь не давала ему понять, что видит его  состояние,  так
как больше все равно ничего не могла для него сделать. Не прошло и часа,
как, невзирая на боль, он уже спал, как спали Джой с Чубаккой.
   Она сидела между сыном и любимым мужчиной, спиной к огню, и смотрела,
как  в  сумасшедшем  гавоте  мелькают  по  стенам  отблески  пламени   и
причудливые тени.
   Какой-то частью сознания она внимала странным диковинным звукам, в то
время как другой - чутко  прислушивалась  к  дыханию  спящих  мужчины  и
мальчика, страшась одного -  чтобы  кто-то  из  них  вдруг  не  перестал
дышать.
   Рядом лежал заряженный револьвер. К своему ужасу, она не обнаружила в
карманах куртки Чарли патронов.
   Коробка с ними осталась в рюкзаке, брошенном под каменным  козырьком,
где Кристина перевязывала Чарли плечо.  Она  готова  была  возненавидеть
себя за рассеянность. Винтовка и дробовик пропали, и револьвер оставался
единственным средством обороны, но в нем было всего шесть патронов.
 
*** 
 
   Ровно в 8:10 утра Кристина, подбрасывая дрова в очаг,  услышала,  как
Чарли застонал во сне. Он метался по подушке, которую она  соорудила  из
его куртки, и был покрыт липким потом.
   Она приложила ладонь  к  его  лбу  -  этого  было  достаточно,  чтобы
убедиться, что у него жар. Она подождала в надежде, что  он  успокоится,
но ему становилось все хуже.
   Сначала он стонал, потом начал слабо вскрикивать;  крики  становились
громче. Он бормотал: это была какая-то  мешанина  из  слов  -  отдельные
слова и оборванные бессмысленные фразы. В конце концов он пришел в такое
возбуждение, что Кристина взяла две таблетки тивенола, налила  в  кружку
воды и попробовала разбудить его. И хотя сон, казалось, не приносил  ему
никакого облегчения, он никак не мог прийти  в  себя,  а  когда  наконец
открыл глаза, они были затуманенными и бессмысленными. Он был в бреду и,
похоже, не узнавал ее.
   Кристина заставила Чарли принять таблетки, и он с жадностью запил  их
водой. Она не успела отнять кружку от его губ, как он уже уснул.
   Стоны и бессвязное бормотанье возобновились; несмотря на сильный жар,
Чарли колотил озноб. У него стучали зубы. Она пожалела, что  у  них  нет
одеял. Подбросила дров в огонь. В пещере было  довольно  тепло,  но  она
видела, что для Чарли этого тепла было недостаточно.
   Около десяти утра Чарли успокоился: уже не метался и не потел - мирно
спал.
   По крайней мере, это всего лишь сон, успокаивала себя Кристина, могло
быть хуже.
   Что-то пискнуло.
   Кристина схватилась за револьвер и вскочила  на  ноги,  как  если  бы
услышала не слабый писк, а настоящий визг.
   Джой и Чарли безмятежно спали.
   Прислушалась, затаив дыхание, - звук повторился, на этот раз не один,
а целая серия - пронзительное, хотя  и  долетающее  откуда-то  издалека,
попискиванье.
   Это был не тот звук, который мог исходить от камня, земли или воды, -
не мертвый звук.
   Это было что-то другое, живое.
   Кристина взяла фонарь. С бешено колотившимся сердцем, держа револьвер
в вытянутой руке, она двинулась на звук. Ей показалось, он доносится  из
помещения, примыкавшего к их залу.
   Мурашки бежали у нее по коже - такими чужими и  враждебными  казались
эти слабые звуки.
   У прохода  в  следующий  зал  Кристина  остановилась,  посветив  туда
фонариком.  Она  увидела  восковые  столбы  сталактитов  и  сталагмитов,
влажные каменные стены, но ничего из ряда вон выходящего.  Теперь  звуки
доносились откуда-то из глубины, возможно, из следующей  или  еще  более
дальней пещеры.
   Кристина подалась вперед и напрягла слух. Внезапно она поняла, откуда
исходят звуки. Летучие мыши. Множество мышей.
   Очевидно, они гнездились где-то в отдаленных залах в глубине  горы  и
проникали через другой вход, потому что в тех помещениях, где находились
сейчас люди, не было ни помета, ни останков, ни  каких  бы  то  ни  было
других следов пребывания летучих мышей. Кристина не имела ничего  против
такого соседства, пока соседи не нарушали границ чужого владения.
   Она вернулась назад, села  между  спящими  Чарли  и  Джоем,  положила
револьвер и выключила фонарь.
   Ей пришла в голову мысль: что, если люди Спиви придут сюда, блокируют
вход и не оставят им никакого другого выбора, кроме одного - отступать в
глубь горы в поисках  другого  выхода,  в  поисках  какого-нибудь  хода,
ведущего к спасению. Что, если они  с  Чарли  и  Джоем  будут  вынуждены
спасаться бегством, шарахаясь из одного каменного мешка в  другой,  пока
не окажутся загнаны в тот, где гнездятся летучие  мыши?  Там,  наверное,
можно по колено увязнуть в мышином помете; ведь этих тварей, висящих под
сводом, должно быть, сотни, тысячи, и часть из  них,  а  может,  и  все,
заражены  бешенством:  ведь  летучие  мыши   -   известные   переносчики
бешенства...
   Хватит! - гневно приказала она себе.
   У нее и без того достаточно забот. Лунатики Спиви.
   Джой. Раненый Чарли.  Мерзкая  погода.  Возвращение  к  человеческому
жилью. Только летучих мышей не хватало в этом списке.  Это  безумие!  Из
миллиона был только  один  шанс,  что  они  окажутся  рядом  с  мерзкими
летучими тварями.
   Она постаралась отвлечься.
   Подбросила дров в костер.
   Писк прекратился.
   Пещера  погрузилась  в  тишину,  которую  нарушали  только  учащенное
дыхание Джоя и потрескивание дров в очаге.
 
*** 
 
   Ее клонило ко сну.
   Как ни боролась