Кристина с ним, веки ее становились все тяжелее.
   Она боялась уснуть. Пока она будет дремать, Джою  может  стать  хуже.
Или что-то понадобится Чарли, а она не услышит.
   Кроме того, кто-то должен быть начеку.
   Банда Спиви может нагрянуть ночью.
   Нет. Буран. Ведьмам запрещено летать на помеле в такую погоду.
   Она улыбнулась, вспомнив, как Чарли весело шутил.
   Мерцание костра завораживало...
   Кто-то все равно должен оставаться начеку.
   "Только вздремну".
   Ведьмам...
   Кто-то.., должен...
   Это был один  из  тех  кошмаров,  когда  понимаешь,  что  спишь,  что
происходящее - сон, но от этого не становится  менее  страшно.  Кристине
снилось, что все пещеры в этой горе соединились в причудливый  лабиринт,
что Грейс Спиви вместе со своими подручными - религиозными экстремистами
- проникла в их пещеру через пронизывающие гору ходы.  Ей  снилось,  что
они готовятся совершить жертвоприношение и для  заклания  выбрали  Джоя.
Она пыталась убить их, но после каждого ее выстрела  из  упавшего  трупа
выходили два новых фанатика, так что, уничтожая,  она  лишь  множила  их
число. Ее все больше охватывали  исступленное  отчаяние  и  ужас;  армия
фанатиков росла непрерывно, пока не оказалось, что все пещеры по  склону
горы кишат людьми Спиви - словно это были полчища  тараканов  или  крыс.
Затем, понимая, что спит, Кристина стала подозревать -  подручные  Спиви
не только в пещерах из ее сна, но и в  настоящих  пещерах  из  настоящей
жизни и они совершают ритуал жертвоприношения не только в ее сне,  но  и
наяву, и, если она не проснется  и  не  остановит  их,  они  убьют  Джоя
взаправду,  а  не  понарошку,  убьют,  пока  она  спит.  Она  попыталась
освободиться из железных объятий сна, но не могла, не могла  проснуться,
и сейчас ей снилось, что они собираются перерезать горло  ее  малышу.  А
наяву, не во сне?
   Что наяву?
 
Глава 69 
 
   Когда Кристина проснулась, Джой ел плитку шоколада и гладил Чубакку.
   Она смотрела, не веря своим глазам, и чувствовала, что  по  ее  щекам
льются слезы. Только на этот раз она плакала от счастья.
   Похоже, он освободился из душевного плена, на который его обрекли.  И
выглядел он гораздо лучше. Может, все еще обойдется. Слава богу!
   Отек на лице прошел, и вернулся нормальный, хотя и не совсем здоровый
цвет. Дыхание восстановилось. Пусть его взгляд еще оставался  обращенным
внутрь, но уже не был таким отрешенным и жалким, как прошлым вечером.
   То,  что  он  встал,  чтобы  найти  себе  -  и  нашел   -   сладости,
обнадеживало. Кроме того, он, как видно, подбросил хворосту в  костер  -
тот горел ярко, хотя к этому времени там должна была остаться лишь кучка
теплых углей.
   Кристина подобралась к нему и обняла, и он - хотя и слабо - обнял  ее
в ответ. Мальчик ничего не говорил,  и  она  знала  -  никакая  сила  не
заставит его произнести хотя бы слово. Его  глаза  по-прежнему  смотрели
мимо, словно он не  до  конца  осознавал,  что  она  рядом;  однако  она
заметила, как следует за ней взгляд его пронзительных синих глаз, стоило
ей лишь отвернуться. У нее появилась надежда на его возвращение  в  этот
мир - пусть медленное, на ощупь, от черты аутизма, но она понимала,  что
торопить его или тянуть силой нельзя.
   Чубакка не сделал таких успехов, как Джой, но вид у него был поживее,
чем накануне. Похоже, пес  тоже  пошел  на  поправку,  думала  Кристина,
глядя,  с  какой  благодарностью  он  встречает   каждое   прикосновение
маленьких рук Джоя, словно в них была исцеляющая сила. Между  собакой  и
ребенком иногда  устанавливается  удивительно  таинственное  и  глубокое
чувство преданности, общности данного только им знания.
   Джой держал шоколадку прямо перед собой,  и  на  губах  его  блуждала
слабая улыбка.
   Больше всего остального Кристина хотела видеть  Джоя  улыбающимся,  и
теперь губы ее тоже тронула улыбка, улыбка сопереживания.
   За ее спиной, вздрогнув, очнулся Чарли. И  Кристина  сразу  отметила,
что ему, в отличие от других, не стало  лучше.  Он  не  бредил,  но  его
состояние явно ухудшилось.
   Лицо походило на поднявшееся дрожжевое тесто и лоснилось от испарины.
Глаза глубоко ввалились, словно отказываясь видеть продолжение всех этих
ужасов. Его донимал сильный озноб, временами вызывавший неуемную  дрожь,
которая, казалось, вот-вот обернется конвульсией.
   Жар привел к обезвоживанию. Когда Чарли попытался заговорить,  он  не
смог открыть рта: губы спеклись, а язык прилип к небу.
   Кристина помогла ему сесть и дала тиленол и кружку воды.
   - Лучше?
   - Немножко, - прошептал Чарли.
   - Болит?
   - Везде.
   Ей показалось, что он не понял, и она переспросила:
   - Я имею в виду плечо.
   - Ну да. Я про то  же.  Она  уже  не  только  в  плече.  Похоже,  она
повсюду.., по всему телу.., от пяток до кончика носа..,  везде.  Который
теперь час?
   Кристина взглянула на часы: "Боже! Уже половина восьмого! Я  проспала
несколько часов как убитая, и это на каменном полу!"
   - Как Джой?
   - Посмотри сам.
   Он повернул голову и увидел, что Джой скармливает  последний  кусочек
шоколада Чубакке.
   - Кажется, он поправляется, - сказала Кристина.
   - Слава богу!
   Она убрала с его лба прилипшие волосы.
   Когда она была с ним  в  хижине,  Чарли  казался  ей  самым  красивым
мужчиной, которого она знала.  И  даже  теперь  -  с  запавшими  щеками,
бледный и обессиленный - он был красив: какое чувственное у  него  лицо,
какой нежный взгляд. Она хотела лечь рядом с ним, обнять его,  прижаться
к нему, но побоялась причинить ему боль.
   - Поешь что-нибудь? - спросила она.
   Он покачал головой.
   - Ты должен, - настаивала она. - Надо восстанавливать силы.
   Он сощурил слезящиеся глаза, словно стараясь что-то увидеть.
   - Может быть.., позже. Снег все.., идет?
   - Сегодня я еще не выходила.
   - Если уже прояснилось.., вам с Джоем надо  немедленно..,  уходить..,
без меня.
   - Чушь.
   - В это время года.., хорошая погода не продержится..,  и  суток.  Ты
должна воспользоваться.., благоприятным моментом.., и выбраться с гор..,
пока снова не налетит буран.
   - Без тебя я никуда не пойду.
   - Я не могу идти, - сказал он.
   - Ты еще не пробовал.
   - Не смогу. Даже говорю.., с трудом.
   Разговор утомлял его.  С  каждым  сказанным  словом  ему  становилось
тяжелее дышать.
   - Сам ты не сможешь поддерживать огонь, - возражала Кристина.
   - Верно. Ты  подвинешь  меня..,  поближе  к  костру...  чтобы  я  мог
дотянуться.., и оставишь дрова.., на пару дней.., со мной..,  ничего  не
случится.
   - Ты не сможешь приготовить себе поесть...
   - Оставь мне пару.., плиток шоколада.
   - Этого мало.
   Взгляд его помрачнел, какое-то время он  собирался  с  силами,  потом
сурово, отчетливо проговорил:
   - Вы должны идти без меня. Это единственный выход.  Так  будет  лучше
для тебя и для Джоя.., и для меня тоже.., потому что  мне  не  выбраться
отсюда.., без команды спасателей-медиков.
   - Ну, хорошо, - сказала она. - Ладно.
   Он обмяк. Этот короткий диалог доконал его. Когда он заговорил снова,
это был уже не просто  шепот,  а  трепещущий  шепот,  в  котором  иногда
пропадали окончания слов:
   - Когда дойдешь.., до озера.., пошлешь помощь.., за мной.
   - Все это под вопросом, пока я  не  узнаю,  стих  буран  или  нет,  -
сказала Кристина. - Пойду гляну.
   Она хотела встать, и тут услышала обращенный  к  ним  мужской  голос,
раздавшийся у входа в пещеру в начале зигзагообразного коридора:
   - Мы знаем, что вы здесь! Вам не скрыться от нас!
   Мы знаем!
   Гончие псы Спиви настигли их.
 
Глава 70 
 
   Инстинктивно, не раздумывая ни минуты, Кристина  схватила  заряженный
револьвер и бросилась через пещеру к выходу.
   - Нет! - закричал Чарли.
   Не обращая внимания на его крик,  она  прошла  до  первого  поворота,
свернула направо, не посмотрев, прячется ли кто-нибудь там;  она  видела
вблизи скалы, а впереди, у следующего поворота, - слабый серый свет - за
ним был последний прямой отрезок лаза, а потом -  открытый  склон  горы.
Она рвалась вперед с безрассудной отвагой - и  потому,  что  люди  Спиви
наверняка не ожидали от нее такого, но еще и потому, что ничего  другого
она предпринять не могла; она уже не контролировала  себя.  Сумасшедшие,
злые, наглые мерзавцы выгнали ее из дома, загнали в эту  нору  и  теперь
собирались убить ее ребенка.
   - Мы знаем, вы здесь! - опять закричал кто-то невидимый.
   Никогда раньше она не впадала в истерику, но сейчас - сейчас  она  не
могла ничего с собой поделать. Впрочем, она и не хотела  ничего  делать,
потому что это было хорошо, чертовски хорошо - дать волю слепой ярости и
безумному желанию выпустить из них  кровь,  заставить  их  почувствовать
боль и страх.
   За  второй  угол   она   повернула   с   таким   же   бессознательным
пренебрежением к опасности, как и раньше: впереди был последний  участок
лаза, затем - открытое пространство и фигуры на  фоне  серого  утреннего
света; человек  в  парке  с  надетым  на  голову  капюшоном.  Он  держал
винтовку, нет, автомат, но он опустил его к земле, а не направил в узкий
проход, потому что никогда в жизни не ожидал, что она выскочит прямо  на
него, такая легкая добыча, - но это было именно так, так она и  сделала,
подобно безрассудному камикадзе, не думая о последствиях.
   Она застигла его врасплох и, когда он направил на нее дуло  автомата,
выстрелила - раз, два, три раза, попадая в него каждый раз - он был  так
близко, что промазать было почти невозможно.
   Первый выстрел заставил его оторваться от земли,  второй  -  отбросил
назад, а третий сбил с ног. Автомат выскользнул из его рук, и  мгновенно
появилась надежда завладеть желанным оружием, но, выйдя из  пещеры,  она
услышала, как автомат стучал по каменистому склону, скатываясь вниз.
   Снег прекратился, и ветер стих, а на склоне,  позади  того,  которого
она убила, стояли трое. Один из них, невероятного роста, слева  от  нее,
бросился в укрытие, как только услышал выстрелы и его  товарищ  упал  на
землю.
   Два других сектанта не были так проворны, как великан.
   Низкорослая крепкая женщина стояла прямо перед  Кристиной,  не  далее
чем в трех-четырех метрах - превосходная мишень, и Кристина инстинктивно
нажала  на  курок  -  женщина  упала,  лицо  ее   разорвалось,   подобно
проткнутому воздушному шару, наполненному красной жидкостью.
   Двигаясь  к  выходу  из  пещеры,  Кристина  молчала,  сейчас  же  она
безотчетно начала выкрикивать проклятия так громко, что заболело горло и
сорвался  голос,  а  она  все  кричала  и  кричала.  Никогда  раньше  не
употребляла она таких слов, они были отвратительны ей, но она  не  могла
остановиться  -  ярость  выплескивалась  в  нечленораздельных  звуках  и
бессмысленных непристойностях.
   Повернувшись к третьему человеку в шести метрах справа от  себя,  она
узнала Грейс Спиви.
   - Ты! - Истерика захлестнула ее при виде старухи. -  Ты!  Сумасшедшая
старая сука!
   Откуда только у женщины преклонного возраста взялись  силы  забраться
на  эти  гребни  и   противостоять   изматывающей   непогоде   в   горах
Сьерра-Невады? Безумие придавало ей силы?  Возможно.  Безумие  исключало
все сомнения, усталость, оно стало щитом от боли,  когда  она  проткнула
себе руки и ноги, чтобы инсценировать появление стигматов.
   "Боже, помоги нам", - думала Кристина.
   Ведьма, неподвижная, прямая, высокомерная,  вызывающая,  стояла  так,
будто это она позволила Кристине нажимать  на  курок,  и  даже  издалека
чувствовалась странная и завораживающая  сила  ее  взгляда.  Преодолевая
гипнотическое действие безумных глаз,  Кристина  выстрелила,  и  рука  с
револьвером  дернулась  назад.  Она  не  попала,  хоть  расстояние  было
небольшое. Кристина снова нажала на курок, удивилась, что не попала и на
сей  раз,  с  меньшего  расстояния,  хотела  выстрелить  в  третий,   но
обнаружила, что кончились патроны.
   О боже.
   Ни патронов. Ни оружия. Боже. Ничего, кроме рук.
   Хорошо, я сделаю это, сделаю голыми руками, отлично, я  задушу  суку,
оторву ей башку.
   Охваченная ужасом, сопя, извергая проклятия, с криком Кристина  пошла
на Спиви. Но тут верзила  открыл  по  ней  стрельбу  из-за  валунов,  за
которыми укрывался. Пули, бешено  свистя,  пролетали  мимо,  ударяясь  о
скалы и отскакивая. Она чувствовала, как они рассекают воздух вокруг  ее
головы. Понимая, что не сможет  помочь  Джою,  если  погибнет,  Кристина
остановилась и начала отступать к пещере.
   Еще один выстрел. Посыпались острые осколки камней.
   Она  все  еще  была  в  истерике,  но  маниакальная  злость  внезапно
преобразовалась: из ярости и жажды крови -  в  инстинкт  самосохранения.
Она отходила к пещере, слыша звуки выстрелов позади себя. Верзила  вышел
из укрытия и двинулся на нее. Пули с силой  стучали  по  камням,  и  она
ждала, что одна из них попадет ей в  спину.  Миновав  вход  в  пещеру  и
достигнув первого поворота,  она  исчезла  из  поля  зрения  великана  и
подумала,  что  теперь  находится  в  безопасности.  Но  последняя  пуля
отрикошетила от углового выступа и вонзилась ей в правое бедро,  сбив  с
ног.
   Она упала, сильно ударившись плечом,  и  почувствовала,  что  на  нее
наваливается темнота.
   Отказываясь  подчиниться  шоку,  вызванному  ранением,  хватая   ртом
воздух, отчаянно пытаясь отогнать подступавшую тьму,  Кристина  поползла
по проходу.
   Она не думала, что они пойдут за ней. Они не знали, что у нее  только
револьвер и нет патронов. Они будут осторожны.
   Но они придут. Осторожно. Медленно. Но не так медленно, как  хотелось
бы. Они были неумолимы, как шериф из фильмов-вестернов.
   Она вспотела, еле подвигая и волоча ногу, словно  это  была  бетонная
глыба, уползая по камням к месту, где в неровном свете костра  ее  ждали
Чарли и Джой.
   - О боже, тебя ранили, - сказал Чарли.
   Джой ничего не сказал. Он стоял у самого костра, и пульсирующий  свет
придавал его лицу кровавый оттенок.
   Он сосал свой  большой  палец  и  смотрел  на  нее  широко  открытыми
глазами.
   - Ничего, - сказала она, стараясь  не  показать,  как  напугана.  Она
прислонилась к стене, стоя на одной ноге.
   Кристина дотронулась до бедра и почувствовала липкую  кровь.  Она  не
хотела смотреть на рану. Если было сильное  кровотечение,  следовало  бы
наложить жгут. Но на это не было  времени.  Стоит  ей  отвлечься,  чтобы
затянуть жгут, Спиви или верзила придут и вышибут ей мозги.
   Рассудок ее еще не помутился, и Кристина уже не  боялась,  что  скоро
отключится, но силы начали оставлять ее.
   Руки по-прежнему сжимали  незаряженный,  бесполезный  револьвер.  Она
отбросила его.
   - Болит? - спросил Чарли.
   - Нет. - Это было почти правдой, она не испытывала боли в тот момент,
но знала, что скоро почувствует ее.
   - Отдайте нам мальчишку! Мы оставим вас в живых, если вы отдадите нам
мальчишку! - кричал снаружи верзила.
   Кристина не обращала внимания.
   - Я уложила двух мерзавцев, - сказала она Чарли.
   - Сколько осталось? - спросил он.
   - Еще двое, - ответила она, не вдаваясь в подробности, чтобы Джой  не
узнал, что Грейс Спиви здесь.
   Чубакка встал на задние лапы и зарычал. Кристина  удивилась,  что  он
смог подняться; выглядел он слабым и нездоровым. Он не  сможет  защитить
Чарли.
   Она заметила нож, лежавший в груде вещей в дальнем углу, и  попросила
Джоя принести его, но он только смотрел, не двигаясь, - помощи  от  него
ждать не приходилось.
   - Патронов больше нет? - спросил Чарли.
   - Ни одного.
   Снаружи слышалось:
   - Отдайте мальчишку!
   Чарли попробовал дотянуться до ножа, но был слишком  слаб.  Он  начал
хрипеть, потом кашлять и окончательно обессилел  -  на  губах  выступила
кровавая слюна.
   Кристина с отчаянием осознавала, что время утекает, как песок  сквозь
пальцы.
   - Отдайте нам Антихриста!
   Кристина, держась за стены и прыгая на здоровой ноге, стала  медленно
двигаться в угол пещеры. Добраться бы до ножа, а затем вернуться,  тогда
бы она засела в про-, ходе за углом, и,  когда  они  войдут,  смогла  бы
кинуться вперед и вонзить нож в одного из них.
   Наконец она добралась до вещей, наклонилась и взяла нож - лезвие было
слишком коротким. Она вертела его в руке, пытаясь убедить себя, что  это
как раз то, что надо.
   Но требовалось проткнуть  парку,  одежду  под  ней,  а  лезвие  такое
короткое. Если бы она могла ударить их в лицо, но..,  они  вооружены,  и
шансов, что она победит в схватке, нет.
   Проклятье.
   Кристина с ненавистью отбросила нож.
   - Огонь, - сказал Чарли.
   Сначала она не поняла. Он вытер рукой кровавую слюну:
   - Огонь. Это.., хорошее.., оружие.
   Конечно.
   Огонь. Лучше, чем нож с коротким лезвием.
   Ей вдруг пришло в голову, что горящая головешка  может  стать  частью
огнестрельного оружия.
   Временами боль пронзала раненую ногу в такт с биением ее  пульса,  но
Кристина, стиснув зубы,  склонилась  над  снаряжением.  Нагибаться  было
тяжело, и она с  ужасом  думала,  как  придется  распрямляться,  хотя  и
опиралась  на  стену,  помогая  себе.  Она  порылась  в  вещах,  которые
вытряхнула из рюкзака  накануне,  и  обнаружила  пластиковую  бутылку  с
зажигательной жидкостью,  которую  они  купили  на  случай,  если  будут
трудности с разведением огня в камине хижины.  Кристина  положила  ее  в
правый карман брюк.
   Когда  она  поднималась,  каменный  пол  закачался  под  ногами.  Она
схватилась за край очага и подождала, пока головокружение пройдет.
   Повернувшись к огню, между двух больших поленьев  Кристина  выхватила
горящую ветку, боясь, что она погаснет, но ветка продолжала гореть ярким
факелом.
   Джой не шевелился и не разговаривал,  но  наблюдал  с  интересом.  Он
зависел от нее, сейчас его жизнь целиком была в ее руках.
   Уже некоторое время снаружи не доносились никакие крики.  Эта  тишина
пугала. Она могла лишь означать, что Спиви и верзила были уже внутри,  в
извилистом проходе.
   Кристина пустилась  в  обратный  путь  вдоль  стены,  мимо  Чарли,  к
проходу, в котором в  любой  момент  могли  появиться  фанатики.  Она  в
отчаянии сознавала, что, выбирая длинный, но самый  надежный  путь,  она
теряет драгоценные секунды, но не могла рисковать, идя через центр зала,
из опасения упасть и погасить факел. Она  держала  горящую  головешку  в
левой руке, а правой опиралась на стену, прихрамывая,  а  не  прыгая  на
одной ноге, - так было быстрее; немного помогая и  раненой  ногой,  хотя
боль пронзала ее насквозь, когда она слишком  неосторожно  наступала.  И
хотя боль накатывала по-прежнему в такт  с  пульсом,  она  уже  не  была
тупой, а жила, жалила, била, колола, скручивала и становилась сильнее  с
каждым ударом сердца.
   Кристина подумала было, сколько крови  потеряла,  но  оборвала  себя,
решив, что это неважно. Если потеря крови невелика, она может выстоять в
последней схватке с фанатиками. Если же потеря большая и кровь текла  из
вены или из поврежденной артерии, не было смысла выяснять это, и жгут не
помог бы ей, во всяком случае здесь, за много миль от ближайшего  пункта
медицинской помощи.
   Когда она добралась до противоположного угла  пещеры,  где  начинался
лаз,  голова  ее  кружилась  и  подкатила  тошнота.   Она   задохнулась,
почувствовав ее у горла, но смогла подавить.
   Пульсирующий свет  огня,  отражаясь  от  стен,  лишал  пещеру  четких
очертаний; размеры зала  все  время  менялись;  камни  казались  уже  не
камнями, а странным пластиком, который  постоянно  плавился  и  менялся:
стены то отступали, то подступали  ближе,  опять  отступали;  выпуклость
скалы неожиданно становилась вогнутостью;  потолок  спускался  так,  что
почти касался  головы  Кристины,  поднимаясь  через  минуту  на  прежнюю
высоту; пол вращался и горбатился, потом,  казалось,  ускользал,  уходил
из-под ног.
   В  отчаянии  Кристина  зажмурила  глаза,  закусила  губу  и   глубоко
задышала, пока не почувствовала, что обморок отступает.