восхитительно-животное,
они отдались друг другу безудержно и самозабвенно, потеряв представление
о времени. Он никогда не подозревал  в  себе  буйства,  присущего  разве
жеребцу, и не предполагал, что может  заниматься  любовью  так  долго  и
ненасытно. Но его часы раньше никогда не спешили и  не  могли  вдруг  за
тридцать минут убежать на целый час или даже больше.
   Чарли поймал себя на  том,  что  стоит  один  за  дверью  Кристины  и
улыбается самодовольно, как Чеширский кот.
   Он подбросил поленьев в  камин,  отнес  на  галерею  спальный  мешок,
выключил свет и лег. Он вслушивался в  звуки  бурана,  но  недолго,  сон
объял его, словно темная волна прилива.
   Во  сне  он  поправлял  Джою  постель,  разглаживал  одеяло,  взбивал
подушку; Джой хотел поцеловать его, и, когда Чарли наклонился, подставив
ему щеку, он ощутил, что губы мальчика тверды и  холодны.  Посмотрев  на
него, увидел вместо лица лишь пустой череп  с  двумя  горящими  глазами,
которые казались чудовищно неуместными на этом известковом подобии лица.
Чарли не чувствовал его губ, а лишь  отверстый,  лишенный  плоти  рот  и
ледяные зубы. Он содрогнулся от ужаса. Джой отбросил  одеяло  и  сел  на
кровати. Обыкновенный маленький мальчик, только на месте головы  у  него
был пустой череп.  Череп  уставился  на  Чарли  выпученными  глазами,  а
маленькие детские пальчики начали  расстегивать  пижаму  с  изображением
космических рыцарей, и, когда обнажилась  впалая  грудь  ребенка,  Чарли
увидел, что она разверста, он хотел повернуться и бежать, но не мог,  не
мог закрыть  глаза  и  -  отвести  взгляд,  а  мог  лишь  смотреть,  как
разрывается детская грудь и оттуда появляются полчища кровоглазых  крыс,
похожих на ту, что он видел на мельнице. Десятки,  сотни,  тысячи  крыс,
пока тело мальчика не опустошилось и он не рухнул, обратившись в комочек
кожи, словно лопнувший воздушный шар. А крысы  подступали  все  ближе  к
Чарли...
   ...Он проснулся, задыхаясь, в  поту,  с  застывшим  в  горле  криком.
Что-то тянуло его вниз, не давая пошевелить ни рукой,  ни  ногой,  и  на
мгновение ему показалось, что это крысы, те,  из  сна.  И  он  в  панике
забился, пока наконец не  осознал,  что  лежит  в  застегнутом  спальном
мешке.
   Он  нашел  "молнию",  расстегнул  мешок,  подполз  к  стене  и   сел,
прислонившись к ней, слушая, как гулко ухает сердце, и ожидая, пока  оно
успокоится.
   Придя в себя, он зашел в  комнату  Джоя,  просто  на  всякий  случай.
Мальчик безмятежно спал. Чубакка поднял лохматую морду и зевнул.
   Чарли  посмотрел  на  циферблат.  Он  спал   около   четырех   часов.
Приближался рассвет.
   Он вернулся на галерею.
   Дрожь не унималась.
   Он спустился вниз и приготовил кофе.
   Старался не вспоминать о сне, но это не удавалось.
   Никогда ему не снился кошмар настолько близкий  к  яви,  и  сила  его
воздействия на Чарли была так велика, что он начинал,  воспринимать  его
не просто как сон, а как  феномен  ясновидения,  предвосхищение  событий
будущего. Не то чтобы крысы должны были и в самом деле  извергнуться  из
тела Джоя. Разумеется, нет. Сон имел символический смысл, но означал  он
одно: Джой должен был умереть. Не желая верить  в  это,  в  смятении  от
одной мысли, что ему не удастся защитить мальчика, он тем не  менее  был
не в состоянии относиться к этому только как ко сну.
   Он знал, он чувствовал нутром: Джой должен умереть.
   Возможно, всем им придется умереть.
   Теперь он понимал, почему они с Кристиной предавались любви  с  таким
неистовством, с таким самозабвением и животной страстью. В глубине  души
они знали - у них нет времени; подсознательно  они  ощущали  приближение
смерти  и  попытались  бросить  ей  вызов  этим   древнейшим   и   самым
жизнеутверждающим ритуалом, танцем плоти.
   Он поднялся из-за стола, оставив недопитый кофе, и подошел к  входной
двери. Оттер замерзшее стекло и посмотрел на занесенное снегом  крыльцо.
Кружились снежинки, и было темно. Буран  шел  на  убыль,  и  Спиви  была
где-то рядом, близко. Вот каков был смысл его сна.
 
Глава 55 
 
   К рассвету буран прекратился.
   Кристина  с   Джоем   проснулись   рано.   Мальчик   не   был   таким
жизнерадостным, как накануне вечером. Более того, он снова погрузился  в
уныние, был мрачен, однако помогал Кристине и Чарли готовить  завтрак  и
хорошо поел.
   После завтрака Чарли оделся и вышел на улицу, один, чтобы пристрелять
винтовку, купленную накануне в Сакраменто.
   Ночью выпало еще около полуметра снега. Сугробы вокруг коттеджа стали
значительно выше, достигая окон первого этажа. Лапы елей  согнулись  под
тяжестью снега, и мир вокруг был так  безмолвен,  что  казался  огромным
кладбищем.
   День был холодным, серым, унылым. Ветер пока не поднялся.
   Он  соорудил  мишень  из  квадратного  куска  картона,  привязав  его
бечевкой к стволу ели, стоявшей в нескольких метрах от мельницы, вниз по
склону. Затем отмерил двадцать  пять  ярдов  и  распластался  на  снегу.
Пристроив свернутый спальный мешок  под  ложе,  он  прицелился  в  центр
мишени  и  три  раза  выстрелил,  делая  паузы,  чтобы  убедиться,   что
перекрестье прицела совмещается с центром мишени.
   Сотая модель винчестера была снабжена оптическим прицелом,  и  мишень
была у него прямо перед глазами. Он  видел,  как  каждая  граненая  пуля
попадает в цель.
   Выстрелы разорвали тишину гор и эхом отозвались в далеких долинах.
   Чарли встал, подошел к  мишени  и  по  разбросу  выстрелов  определил
среднюю точку попаданий. Затем, измерив расстояние между этой  точкой  и
центром мишени,  он  определил  погрешность  и  соответствующим  образом
подстроил оптический прицел. Выстрелы ложились правее и ниже.
   Сначала он откорректировал угол подъема, затем угол отклонения, после
чего снова распластался на снегу и снова выстрелил три раза. Теперь он с
удовлетворением увидел, что все выстрелы попали в "яблочко".
   Поскольку пуля летит не по прямой, а  по  изогнутой  траектории,  она
дважды пересекает линию прицела - первый раз при подъеме, второй  раз  -
при  падении.  Применительно  к  оружию  и  боеприпасам,   которыми   он
пользовался, Чарли подсчитал, что каждая выпущенная им пуля  первый  раз
пересечет линию  прицела  на  расстоянии  приблизительно  двадцати  пяти
ярдов, достигнув высшей точки, то есть около двух с половиной дюймов над
линией прицела, находясь в удалении ста ярдов,  и  затем  по  нисходящей
траектории пересечет линию прицела  в  двухстах  ярдах  от  него.  Таким
образом, его винчестер был пристрелян для поражения цели  на  расстоянии
двухсот ярдов.
   Он, де хотел никого убивать.
   Он надеялся, что в этом не будет необходимости.
   Но он был готов к этому.
   Кристина и Чарли надели снегоступы и рюкзаки и  спустились  к  нижней
поляне, чтобы закончить разгрузку джипа.
   На плече у Чарли висела винтовка.
   - Ты что, готовишься к неприятностям? - спросила Кристина.
   - Нет. Но что толку в ружье, если не держать его при себе?
   Сегодня она оставила Джоя с более спокойным сердцем, чем накануне, но
все же тревожилась за него. Периоды  хорошего  настроения  у  него  были
кратковременны. Он снова замкнулся  в  себе,  уйдя  в  свой  собственный
внутренний мир, и эта перемена в нем была  еще  более  пугающей,  чем  в
прошлый  раз.  Когда  накануне  вечером   он   совсем   оправился,   она
понадеялась, что теперь он долгое время сохранит бодрость.  Если  же  он
вновь погрузится в безнадежное молчание, то, скорей всего, оно будет еще
более глубоким, чем раньше, и,  возможно,  на  сей  раз  ему  вообще  не
удастся выйти из этого состояния. Конечно,  нельзя  полностью  исключить
вероятность  того,  что  совершенно  нормальный,  хорошо  адаптирующийся
ребенок может оказаться подвержен аутизму, оборвав все связи  с  внешним
миром. Она читала о таких случаях, но никогда не обращала на них особого
внимания. Ведь Джой всегда был открытым, веселым и общительным ребенком,
и она в первую  очередь  боялась  всевозможных  вирусных  заболеваний  и
несчастных случаев. Аутизм мог проявиться у каких-то других детей, но ни
в коем случае не у ее сына -  экстраверта.  Но  теперь...  Утром  он  не
сказал и двух слов и ни разу не улыбнулся. Ей хотелось  не  отходить  от
него ни на минуту, прижать его к себе, но она вспомнила  и  о  том,  как
вчера, когда он  остался  один,  у  него  наконец  появилась  внутренняя
уверенность, что ведьма не должна  находиться  поблизости.  Возможно,  и
сегодня,  предоставленный  самому  себе,   он   придет   к   такому   же
оптимистическому заключению.
   Когда они с Чарли направились вниз, Кристина ни разу не оглянулась на
хижину. Если бы она это сделала, то Джой, возможно наблюдавший  за  ними
из окна, мог воспринять это как признак ее беспокойства за него, и тогда
ее собственный страх передался бы и ему.
   Дыхание замерзало в воздухе,  и  иней  покрывал  волосы.  Воздух  был
холодным и колючим, но, поскольку ветра не было, они  не  надели  лыжные
маски.
   Сначала они не разговаривали, а просто шли, пробираясь между снежными
сугробами, то и дело проваливаясь, несмотря на снегоступы. Выбирали наст
покрепче, щурясь, потому что глаза уставали  от  снежного  сияния,  хотя
солнца и не было. Наконец, дойдя до края леса, Чарли произнес:
   - Э-э-э... По поводу вчерашнего...
   - Чур, я первая, - перебила  она  его  негромко,  потому  что  вокруг
стояла такая тишина, что даже шепот был слышен. -  Я  была  несколько..,
смущена сегодня утром.
   - Из-за вчерашнего?
   - Да.
   - Ты жалеешь, что это случилось?
   - Нет-нет.
   - Слава богу, потому что я-то уж точно не жалею.
   - Я просто хотела сказать тебе, что.., такой, какой я  была  вчера..,
такой настойчивой, такой ненасытной, такой...
   - Страстной?
   - Это больше, чем страсть, тебе не кажется?
   - Да, пожалуй.
   - Боже, я была похожа на какое-то животное. Мне все время не  хватало
тебя.
   - Это  очень  приятно  для  моего  самолюбия,  -  сказал  он,  широко
улыбаясь.
   - А я и не знала, что у тебя больное самолюбие.
   - Да нет. Но и любимцем женщин я никогда себя не считал.
   - Но после вчерашнего считаешь?
   - Совершенно верно.
   Они углубились в лес метров на  двадцать,  остановились  и,  взглянув
друг на друга, нежно поцеловались.
   - Я просто хочу, чтобы ты понял, у меня такого  никогда  не  было,  -
сказала она.
   Он изобразил притворное удивление и разочарование:
   - Ты хочешь сказать, что ты не помешана на сексе?
   - Только с тобой.
   - Видимо, потому, что я - дамский угодник?
   Она не улыбалась.
   - Чарли, это важно для меня - чтобы ты понял. Прошлой ночью..,  я  не
знаю, что на меня нашло.
   - Я на тебя нашел.
   - Не шути. Прошу тебя. Я не хочу, чтобы ты думал, что у меня так было
с другими. Не было. Никогда. Я делала прошлой ночью  с  тобой  то,  чего
никогда раньше не делала. Я даже не знала, что могу это делать.  Я  была
необузданным животным. Я.., я не ханжа, но...
   - Послушай, - сказал он, - если ты была животным, то я был чудовищем.
Как правило, я не теряю контроля над  собой,  и,  конечно,  на  меня  не
похоже.., быть таким требовательным.., грубым.  Но  я  не  стыжусь  себя
такого, каким я был.  И  ты  не  должна.  Между  нами  произошло  что-то
особенное, что-то необыкновенное, именно поэтому мы и вели себя так, как
вели. Возможно, это было грубо, но чертовски хорошо, правда?
   - О да!
   Они снова поцеловались,  но  на  этот  раз  их  поцелуй  был  прерван
отдаленным глухим рокотом. Чарли прислушался.
   Звук нарастал.
   - Самолет? - спросила она, посмотрев  вверх  на  узкую  полоску  неба
между деревьями.
   - Снегоходы, - сказал Чарли. - Раньше в  горах  всегда  было  тихо  и
спокойно. Сейчас не то время. Эти проклятые снегоходы снуют повсюду.  Их
как нерезаных собак.
   Гул моторов приближался.
   - Зачем им забираться так высоко? - в ее голосе была тревога.
   - Кто их знает.
   - Звук такой, как будто они уже над нами.
   - Может, и наоборот. Звук в горах обманчив и разносится очень далеко.
   - Но если мы встретим их?..
   - Скажем, что арендуем коттедж. Меня зовут.. - Боб...  Хендерсон.  Мы
из Сиэтла, а здесь катаемся на лыжах и просто отдыхаем. Понятно?
   - Понятно.
   - И ни слова о Джое.
   Она кивнула.
   И они пошли дальше.
   Моторы ревели все сильнее и сильнее и вдруг замолкли один за  другим.
Снова повисла тишина, и раздавался лишь скрип снегоступов.
   Дойдя  до  верхнего  края  поляны,  они  увидели  в  просвете   между
деревьями, метрах в трехстах ниже, возле своего джипа четыре снегохода и
восемь-десять человек, окруживших машину. Они находились слишком далеко,
и Кристина не могла рассмотреть их, нельзя было даже определить, женщины
это или мужчины, просто маленькие темные фигурки на  ослепительно  белом
снегу. Джип наполовину засыпало снегом, и незнакомцы расчищали  сугробы,
чтобы открыть двери.
   До Кристины доносились голоса, но слов было не разобрать. В  холодном
воздухе раздался звон разбитого стекла, и тут Кристина поняла,  что  это
не просто любители покататься на снегоходах.
   Чарли потащил ее назад, в тень и левее от тропы, и они  оба  едва  не
упали, потому что снегоступы  не  были  предназначены  для  того,  чтобы
уходить от погони... Они стояли под гигантской тсугой. Ее  густые  ветви
начинались метрах в двух над землей, скрывая их своей тенью.
   Тонкий слой снега под деревом был усыпан иголками.
   Чарли  прислонился  к  огромному  стволу  и,  выглянув  из-за   него,
посмотрел туда, где в просвете между  соснами  на  другом  конце  поляны
виднелся их джип. Он отстегнул от пояса футляр и достал бинокль.
   - Кто это? - спросила Кристина, наблюдая, как Чарли наводит  бинокль.
Она заранее знала ответ, но не хотела поверить в  очевидное.  -  Они  не
просто туристы. Это уж точно. Те не стали бы  выбивать  стекла  в  чужих
машинах.
   - Может, это просто группа подростков, - сказал он,  -  которые  ищут
себе приключений.
   - Никто не будет забираться так высоко  в  горы  по  такому  снегу  в
поисках приключений, - сказала она.
   Чарли отступил на два шага вправо и,  держа  бинокль  обеими  руками,
вгляделся внимательнее. Наконец он произнес:
   - Я узнал одного из них - тот здоровый тип, который пришел  к  Спиви,
когда мы с Генри уже уходили от нее.
   Она называла его Кайл.
   - О боже.
   Горы оказались не тихой заводью, а тупиком, западней.
   Неожиданно они поняли, что идея укрыться среди безлюдных  заснеженных
склонов и лесов оказалась недальновидной и просто глупой.  Отрезав  себя
от всего мира, чтобы их никто не нашел,  они  в  то  же  время  лишились
всякой надежды на чью-нибудь помощь  в  случае  неожиданного  нападения.
Здесь, высоко в холодных горах, их убьют и похоронят, так  что  ни  одна
душа, кроме самих убийц, никогда не узнает, что с ними произошло.
   - Ты видишь.., ее? - спросила Кристина.
   - Спиви? По-моему.., да... Та, что сидит в снегоходе.
   Я уверен - это она.
   - Но как они нашли нас?
   - Кто-то знал, что я  являюсь  совладельцем  этого  коттеджа.  Кто-то
вспомнил об этом и сообщил людям Спиви.
   " - Генри Рэнкин?
   - Возможно. Об этом месте знают очень немногие.
   - И все же.., почему так быстро?
   - Шестеро.., семеро.., девять. Нет, десять. Их десять человек.
   "Мы не умрем", - промелькнуло в сознании Кристины. И  впервые  с  тех
пор, как она оставила монастырь и утратила свою веру, она пожалела,  что
совершенно отвернулась от религии. Неожиданно на фоне безумия  фанатиков
из секты Спиви древнее учение римской католической  церкви,  проникнутое
духом сострадания, показалось ей притягательным и успокаивающим душу,  и
ей  страстно  захотелось  обратиться  к  этому  учению,   искренне,   не
лицемерно, умолять бога о помощи и просить Святую  Деву  о  божественном
заступничестве. Но нельзя, отвергнув церковь, полностью вычеркнув ее  из
своей  жизни,  вновь  обратиться  к  ней,   когда   в   этом   возникает
необходимость,  и  рассчитывать  на  то,  что  церковь  примет  тебя   в
распростертые объятия без всякого искупления  грехов.  Твоя  вера  нужна
господу в трудные времена так же, как и в благополучные. Умри она теперь
от рук фанатиков, и будет лишена даже последнего причастия,  возможности
быть похороненной в освященной земле; Кристина искренне  удивилась,  что
сейчас потребность в вере вдруг пробудилась в ней после  долгих  лет,  в
течение которых она не придавала ей никакого значения.
   Чарли убрал бинокль в футляр и снял с плеча винтовку.
   - Возвращайся в дом как можно быстрее, -  сказал  он,  -  держись  за
деревьями, пока тропа не повернет, тогда они не увидят  тебя  с  поляны.
Собери Джоя, возьми немного еды. Одним словом, будь готова.
   - Ты остаешься здесь, зачем?
   - Чтобы прикончить кого-нибудь из них, - ответил он.
   В одном из карманов его куртки были патроны. Он расстегнул его. Когда
он разрядит винтовку, то сможет быстрее перезарядить ее.
   Кристина стояла в нерешительности, боясь уходить от него.
   - Иди, - приказал он, - живее, у нас мало времени.
   Она кивнула и с колотящимся сердцем бросилась между  деревьями  вверх
по склону, стараясь двигаться как  можно  быстрее,  насколько  позволяли
снегоступы и ветки, которые приходилось все время раздвигать руками. Она
с благодарностью отметила про себя,  что  огромные  деревья  преграждают
доступ солнечным лучам, а подлеска  практически  нет,  иначе  снегоступы
неизбежно застревали бы в кустах и идти ей было бы куда тяжелее.
   Чтобы стрелять точно, необходимо соблюдать два  правила:  занять,  по
возможности, удобную и устойчивую позицию  и  спускать  курок  в  нужное
время и как можно  более  плавно.  Лишь  немногие  стрелки  -  охотники,
военные и другие - умеют делать это как  следует.  Большинство  начинает
стрелять не приготовившись, вместо  того  чтобы  выбрать  более  удачную
позицию, или со всей силы давят на спдесевой крючок  и  делают  это  так
резко, что руки непременно уводит в сторону.
   Лучше всего стрелять из положения лежа, особенно если цель  находится
ниже. Сняв снегоступы, Чарли вышел на опушку леса, к самому краю поляны,
и лег на землю. Снег здесь был неглубокий, всего около двух дюймов,  так
как ветер продувал поляну с запада и  уносил  снег  к  востоку,  где  он
собирался в сугробы вдоль края леса. Склон был довольно крутой, и  Чарли
смотрел вниз на людей, которые по-прежнему копошились вокруг  джипа.  Он
приподнял винтовку, поддерживая ее левой  рукой  и  поставив  локоть  на
землю. В таком положении,  ружье  закреплялось  неподвижно,  упираясь  в
предплечье, которое было зафиксировано.
   Он прицелился в темную фигуру, сидевшую в  головном  снегоходе,  хотя
маячили и более удобные мишени, но он был почти уверен,  что  это  Грейс
Спиви. Ее голова чуть возвышалась над передним щитком,  но  об  этом  не
стоило волноваться: пуля не могла отрикошетить от плексигласа.
   Если ему удастся подстрелить ее, возможно,  это  вызовет  смятение  и
раскол среди остальных. На фанатиков не могло не произвести  удручающего
впечатления, если бы их маленький божок погиб у них на глазах.
   Чарли был в перчатках, но в них он плохо чувствовал курок, поэтому он
снял перчатку с правой руки и положил палец  на  спусковой  крючок.  Так
было гораздо лучше.
   Он навел перекрестье прицела на лоб Грейс Спиви,  рассчитав,  что  на
таком расстоянии пуля к моменту попадания уже пересечет линию прицела  и
ударит где-то на дюйм ниже. Если повезет - точно между глаз. Если же нет
- все равно она попадет или в лицо, или в шею.
   Несмотря на минусовую  температуру,  Чарли  было  жарко.  Пот  градом
катился с него.
   Можно ли назвать это самообороной? Никто из них сейчас не угрожал ему
оружием,  и  его  жизнь  не  находилась  в  непосредственной  опасности.
Разумеется, он понимал,  что,  если  не  уничтожить  нескольких  из  них
прежде, чем они подойдут ближе, перевес будет на их стороне.
   И все же он колебался. Никогда еще не