вы должны продолжать без меня.  Вы  будете  бороться.
Святотатство говорить о том, что вы больше преданы мне, чем господу.  Вы
будете идти, пока не откажут ноги, пока не сможете больше  проползти  ни
метра, и даже тогда вы все равно будете идти, или  господь  не  помилует
вас. Не ждите от него ни милости, ни пощады.
   Если вы не оправдаете его надежд, вы пополните  списки  грешников,  и
души ваши отправятся в ад.
   Случалось,  речи  Матери  Грейс  не  производили  на  людей  никакого
впечатления. Некоторые не слышали в ее словах ничего,  кроме  напыщенной
трескотни старой идиотки. Другие бежали от нее как черт от  ладана,  как
будто она угрожала им. Третьи потешались над ней. Но Кайл Барлоу  всегда
сохранял  почтительное  смирение.  И   сейчас   ее   голос   по-прежнему
завораживал его.
   "Но буду ли я таким же очарованным и смиренным,  когда  она  прикажет
мне убить мальчика? Или я восстану против насилия, без которого когда-то
не мог жить? Нечестивая мысль".
   Они оставили позади каменную нишу, направляясь вниз по оленьей тропе:
Барлоу впереди, за ним Эдна Ванофф, Мать Грейс, и замыкал процессию Берт
Тулли. Ветер ревел, словно трубный глас демона,  и  для  Барлоу  он  был
постоянным напоминанием о зловещих силах, которые даже сейчас продолжали
плести паутину заговора, чтобы установить на земле свою власть.
 
Глава 66 
 
   Кристине начинало казаться, что  они  никогда  не  выберутся  с  этой
поляны живыми.
   Творилось что-то похуже бурана. Это была белая смерть:  ветер  дул  с
такой страшной силой, что  составил  бы  конкуренцию  любому  урагану  в
тропиках, снег шел такой плотный и падал так быстро, что не  было  видно
ни зги. Мир растворился,  кошмарный  ландшафт  был  лишен  деталей,  лес
пропал. Кристину окружала вселенная, состоящая единственно  из  снега  и
серой мглы. Когда Джой натягивал бечевку, она уже  не  видела  его.  Это
было ужасно! И хотя свет был блеклым и рассеянным, глаза  ее  болели  от
всеподавляющего сияния; теперь она поняла,  что  снежная  слепота  -  не
выдумка. Что они будут делать,  когда  придется  пробираться  на  ощупь,
вслепую пытаясь выйти к северо-восточному  краю  долины,  следуя  только
инстинкту? Она знала ответ: они умрут. Через каждые тридцать  шагов  она
останавливалась, чтобы свериться с компасом, который прятала в перчатке.
И  хотя  она  старалась  строго  придерживаться  курса,  несколько   раз
оказывалось, что они отклонялись в сторону, и приходилось корректировать
направление.
   Даже если они не собьются с пути и не заблудятся, они  могут  умереть
здесь, если не будут двигаться достаточно быстро;  она  не  представляла
себе, что может быть так холодно; и ее не удивило бы, превратись она  на
ходу в ледяной столб.
   Кристина болезненно переживала из-за Джоя, но он упорно шагал  рядом,
хотя уже давно мог бы свалиться. По  иронии  судьбы,  аутизм  при  таких
обстоятельствах оказался спасительным: отключившись от  реального  мира,
мальчик оказался менее подвержен воздействию холода и ветра. Но рано или
поздно стихия обессилит его. Как можно скорее надо  добраться  до  леса,
неважно, достигнут они пещер или нет. Чарли приходилось куда хуже  Джоя.
Он спотыкался и опускался  на  колени.  Через  пять  минут  ему  впервые
потребовалась поддержка Кристины, и он оперся на ее плечо.  Минут  через
десять он стал прибегать к ее помощи все чаще, а через пятнадцать уже не
мог двигаться самостоятельно, и они были вынуждены еще сбавить  скорость
и теперь еле-еле тащились.
   Она не говорила им, что скоро собирается повернуть к лесу, потому что
из-за ветра все равно ничего не было  слышно.  Если  она  стояла  против
ветра, слова застревали в горле, а когда  отворачивалась,  они  вылетали
изо рта тщедушными пушинками, разбивались на ничего не значащие слоги  и
уносились прочь.
   Чубакка надолго исчезал из вида, и несколько раз она уже было решила,
что  собаки  им  больше  не  видать,  но  пес  каждый  раз  возвращался,
потрепанный и явно ослабевший, но живой. Шерсть  его  покрывала  ледяная
корка, и когда он возникал из снежных вихрей, то казался выходцем с того
света.
   Ветер почти полностью обнажил  поляну,  сметая  снег  прочь,  и  лишь
местами оставался лежать прибитый  слой  в  несколько  дюймов  толщиной,
однако там, где имелись малейшие выступы, впадины  или  провалы,  намело
настоящие сугробы, часто скрывавшие под собой коварные ловушки.
   Как пришлось оставить в каменной нише рюкзак, поскольку из-за раны  в
плече Чарли не мог больше тащить его, так пришлось избавиться и  от  его
снегоступов, потому что  он  слишком  нетвердо  стоял  на  ногах,  чтобы
пользоваться ими. Теперь Кристина с Джоем лишились возможности  надевать
свои  снегоступы,  чтобы  перебираться   через   сугробы,   потому   что
приходилось выбирать такой маршрут, где мог бы вместе с  ними  пройти  и
Чарли. Иногда Кристина проваливалась в снег по колено, иногда и  глубже,
и тогда она возвращалась назад, чтобы  обойти  занос,  а  это  чертовски
трудно, когда не видишь, куда идешь. Или не успевала она оглянуться, как
оказывалась по пояс в снегу, попав в занесенную им яму.
   Она боялась, как бы  не  свалиться  с  какого-нибудь  обрыва  или  не
попасть в пустоты, которые здесь, в горах, встречались довольно часто, и
они  уже  прошли  несколько  таких,  тысячелетиями  вымываемых  водой  в
известняке карстовых ям,  которые  сверху  казались  бездонными.  Сделай
Кристина один неверный шаг и окажись  погребена  под  снегом,  Чарли  не
сможет ее вытащить, даже если она останется цела и  ничего  не  сломает.
Точно так же и у нее  не  хватит  сил  извлечь  кого-нибудь  из  них  из
подобной ловушки.
   Она так боялась этого, что остановилась и отвязала от пояса  бечевку,
чтобы, упаси бог, не увлечь за собой  в  пропасть  и  Джоя.  Теперь  она
намотала конец веревки на руку, чтобы успеть выпустить  его,  если  и  в
самом деле сверзнется вниз.
   Она убеждала себя, что страхи,  которые  мы  испытываем,  никогда  не
оправдываются и что чаще всего мы оказываемся поверженными из-за чего-то
другого, совершенно неожиданного - как их страшная встреча  в  прошедшее
воскресенье на стоянке в Саут-Кост-Плаза с Грейс Спиви. Но когда они уже
зашли в глубь поляны, когда Кристина уже готова была повернуть назад  на
восток к лесу, случилось как раз то, чего она больше всего боялась.
   У Чарли словно открылось второе дыхание, и  он  шел  без  ее  помощи,
когда Кристина вдруг, шагнув в глубокий снег, поняла,  что  летит  вниз.
Она хотела отпрянуть, но поскольку шла согнувшись, преодолевая ветер, не
успела удержать равновесие. Испустив вопль, тут же унесенный ветром, она
с головой ушла под снег и, пролетев два с половиной метра, шлепнулась на
землю, больно подвернув ногу. Она взглянула вверх -  в  пробитое  ею  же
отверстие падал снег.
   Она была похоронена заживо.
   Кристина читала в газетах, как люди оказывались погребенными, умирали
от удушья или были раздавлены в таких же вот карстовых ямах. Разумеется,
снег не был таким тяжелым, как оползни из земли и песка, и ее  не  могло
раздавить, и даже если она не  сможет  выбраться  наружу,  все-таки  под
снегом будет в состоянии дышать, но это ничуть не уменьшало ее паники.
   Сразу после падения Кристина, превозмогая боль в ноге, распрямилась и
стала шарить руками в поисках твердой опоры. Но не могла  ничего  найти.
Вокруг был один снег. Мягкий, податливый, словно нематериальный, снег.
   Задрав голову, она закричала. Сверху упал комок снега, и она едва  не
задохнулась. Яма над ней обрушивалась, со всех  сторон  ее  засыпало  по
грудь, по плечи, по подбородок - боже, - она отчаянно пыталась разгрести
снег, чтобы оставались свободными лицо и руки, но он  смыкался  над  ней
быстрее, чем она разбрасывала его.
   Сверху показалось лицо Чарли. Он лежал на снегу, заглядывая вниз.  Он
что-то кричал. Но она  не  могла  разобрать  ни  слова.  Она  продолжала
работать руками, но снег  засыпал  ее  все  сильнее,  пока  руки  ее  не
сковало. Нет!
   А снег продолжал рушиться вниз,  засыпав  ее  до  самого  подбородка,
потом до рта. Она сжала губы и закрыла глаза, ожидая, что  тьма  вот-вот
сомкнется над  ее  головой,  уверенная,  что  Чарли  никогда  не  сможет
вытащить ее отсюда, из этой могилы. Как вдруг, когда  из  снега  остался
торчать лишь ее нос, лавина остановилась.
   Кристина открыла глаза и посмотрела вверх, в  конец  белого  туннеля,
где был Чарли. Снежные стены не колебались,  но  в  любой  момент  могли
обрушиться и засыпать ее с головой.
   Она оставалась неподвижной, боясь пошевелить пальцем, и  лишь  тяжело
дышала.
   Джой, что с Джоем?
   Она  успела  отпустить  веревку  (а  вместе  с  ней  и  Джоя),   едва
почувствовав, что проваливается. Она надеялась, что Чарли успел удержать
ребенка. Пребывавший в оцепенении мальчик  мог  и  не  остановиться,  не
обратив внимания на то, что Кристина скрылась под снегом. И если  бы  он
пропал в снегу, они едва ли нашли бы его. За толстым слоем снега и  воем
ветра его крики были бы не слышны.
   Сердце ее билось так быстро и  так  сильно,  что,  казалось,  вот-вот
разорвется.
   Чарли протянул вниз здоровую руку и пошевелил  пальцами,  давая  знак
ухватиться за нее.
   Если ей удастся освободить руки из-под снега, она  сможет  дотянуться
до него и с  его  помощью  попробует  выбраться  из  ямы.  Но  если  она
пошевелит руками, это может вызвать еще одну лавину, и на  этот  раз  ее
засыплет с головой. Она должна  быть  осторожна,  двигаться  медленно  и
расчетливо.
   Она пошевелила правой рукой, отодвигая снег,  потом  стала  загребать
снег ладонью, освобождая пространство, чтобы вытянуть  руку,  и  наконец
рука до локтя показалась  из-под  снега.  Кристина  потянулась  и  нашла
ладонь  Чарли.  Неужели  получится?  Затем  освободила  вторую  руку   и
обхватила его запястье.
   Снег вокруг дрогнул.
   Чарли потянул ее, и она подалась вверх.
   Снежные стены снова начали рушиться. Они сползали, словно это был  не
снег, а зыбучий песок. Чарли продолжал тянуть ее, и  она  почувствовала,
что ноги оторвались ото  дна.  Она  принялась  двигать  ногами,  яростно
пытаясь найти опору, чтобы оттолкнуться. Чарли отполз назад, поднимая ее
все выше. Это, должно быть, причиняло  ему  мучительную  боль  в  плече,
высасывая из него последние силы.  Но  дело  продвигалось.  Слава  богу,
снежная трясина отпускала ее. Теперь она была достаточно высоко,  чтобы,
отпустив одну руку, опереться ею о край обрыва. Под ее пальцами крошился
лед и мерзлая земля, но она попробовала снова, и на этот  раз  уцепилась
за что-то твердое. Голова ее показалась на поверхности,  и  она,  хватая
ртом воздух, со стоном сделала последнее  усилие  и  на  спине  поползла
наверх, испытывая при этом смутное чувство, что выбралась живой из пасти
ледяного чудовища, которое едва не сожрало ее.
   Тут только она спохватилась, что ружье соскочило у нее  с  плеча  при
падении в яму.  Оно,  должно  быть,  осталось  там.  Но  бездна  за  ним
сомкнулась, и теперь было поздно что-либо предпринять.
   Впрочем, это было неважно. Банда Спиви не  пойдет  за  ними  в  такую
бурю.
   Кристина встала на четвереньки и поползла прочь от  снежной  ловушки,
высматривая Джоя. Он лежал, свернувшись калачиком, как  плод  в  утробе,
вобрав голову и подтянув к груди колени.
   Чубакка был тут же, точно чувствуя, что  мальчику  нужно  его  тепло,
хотя, похоже, тепла у пса уже не оставалось. Шерсть его покрывала  корка
снега и льда. Он посмотрел на Кристину  печальными  глазами,  в  которых
читались недоумение, страдание и страх.
   Кристине вдруг стало стыдно, что она считала его отчасти  виновным  в
теперешнем состоянии Джоя, что уже  не  раз  бывала  не  рада  ему.  Она
положила ладонь на его голову, и он,  несмотря  на  усталость,  преданно
уткнулся в нее носом.
   Джой был жив и не потерял сознание, но ему было больно. Снег  забился
под маску. Если как можно скорее не вывести его в спокойное безветренное
место,  начнется  обморожение.  Глаза  мальчика   смотрели   еще   более
отстранение, чем раньше.
   Кристина пыталась поднять его, но безуспешно. Он не мог  встать.  Она
была до предела  измождена  и  шаталась,  левая  нога,  подвернутая  при
падении, болела, но, так или иначе, ей придется тащить его на себе.
   Она достала компас и встала  лицом  на  восток  -  северо-восток,  по
направлению к тому участку леса, в котором  находились  пещеры.  На  два
метра вперед сквозь кромешную тьму бурана ничего не было видно.
   Поражаясь собственной выносливости, она взяла Джоя  на  руки.  Малыша
спасет ее материнский инстинкт, какую бы цену ни пришлось заплатить  ей,
и, словно вняв ее материнскому отчаянию, в кровь  прилила  слабая  волна
адреналина.
   Подошел Чарли. Он еще мог стоять на ногах, но вид у него был едва  ли
не плачевнее, чем у Джоя.
   - Надо уходить в лес! - закричала она ему в ухо. - Подальше от ветра!
   Она была уверена, он не слышит ее сквозь оглушающий рев ветра, но  он
кивнул, словно зная о ее намерении, и они двинулись сквозь  белую  мглу,
надеясь только на то, что с помощью компаса  доберутся  до  сравнительно
тихого леса. Они брели, мнительно выверяя  каждый  шаг,  чтобы  избежать
новой западни.
   Оглянувшись, Кристина увидела, что собака из последних  сил  пытается
подняться. Она с ужасом осознала, что даже если Чубакка сейчас  встанет,
у него практически нет шансов добраться живым  до  леса.  Возможно,  она
видит его в последний раз, буран сожрет его, как снежная бездна чуть  не
поглотила ее.
   Каждый шаг давался с трудом.
   Ветер. Снег. Дьявольский холод.
   Легче умереть, чем продолжать идти.
   Эта мысль пугала ее, дав силы еще на несколько шагов.
   Одно успокаивало: они  не  оставят  за  собой  следов  -  в  этом  не
приходилось  сомневаться.   Невозможно   представить,   чтобы   фанатики
бросились за ними в этот чудовищный буран.
   Снег  падал,  словно  его  вываливали  из  огромных  ларей  клочьями,
комками, сплошным обвалом.
   Еще один шаг. И еще.
   Как будто одевая их в доспехи, ветер облепливал руки и ноги, спину  и
грудь, пока они окончательно не растворились во мгле.
   Что это впереди? Темный силуэт, материализовавшийся из бури и в то же
мгновение стертый очередным шквалом. Вот он замаячил снова и на этот раз
не растаял.
   И еще один. Огромные темные клубы, вздымающиеся за  снежной  пеленой.
Очертания становились отчетливее, различимее. Так и есть. Дерево.  Много
деревьев.
   Они углубились в лес метров на пятьдесят, прежде чем нашли место, где
переплетающиеся хвойные лапы образовывали  мощный  полог,  задерживающий
снег.  Видимость  стала  сносной.  Ветер  тоже  остался  позади,  и  они
вздохнули свободнее.
   Кристина остановилась, опустила Джоя на землю, сняла с него  маску  и
обмерла, увидев его лицо.
 
Глава 67 
 
   Дойдя до опушки хвойного леса, все они: Кайл  Барлоу,  Берт  Тулли  и
Эдна Ванофф - окружили Мать Грейс.
   С поляны на них набрасывался ветер, словно привлеченный исходившим от
них  теплом.  Сняв  перчатки,  раскинув  руки,  Грейс  стояла,   пытаясь
ладонями, повернутыми к поляне, уловить энергетический след, оставленный
беглецами. Остальные, погрузившись в молчание, ждали, когда  она  скажет
свое слово.
   На открытом пространстве долины буран метал громы и  молнии,  образуя
бесконечную  череду  пороховых  вспышек,  от  несмолкающего  рева  ветра
сотрясался воздух, и снег, словно дым, окутывал землю.
   Погода как перед концом света.
   - Они пошли туда, - произнесла Мать Грейс.
   Барлоу уже знал, что их дичь покинула лес в  этом  месте,  -  на  это
указывали следы. Другое дело - в каком  направлении  они  пошли  дальше?
Хотя они проходили здесь совсем недавно, за чертой леса их  следы  почти
сразу пропадали. Кайл ждал, чтобы Мать Грейс объяснила ему то,  чего  он
сам был не в состоянии понять.
   Тревожно оглядев простиравшееся перед  ними  заснеженное  поле,  Берт
Тулли робко произнес:
   - Туда нельзя. Мы погибнем.
   Внезапно Грейс опустила руки и пошла  прочь  от  опушки,  удаляясь  в
глубину леса.
   Они двинулись следом, всех насторожило выражение ужаса на ее лице.
   - Демоны, - хриплым голосом вымолвила она.
   - Где? - спросила Эдна.
   Грейс сотрясала дрожь.
   - Там...
   - В пурге? - спросил Барлоу.
   - Сотни..,  тысячи..,  поджидают  нас..,  укрывшись  за  сугробами..,
готовые подняться.., и уничтожить нас.
   Барлоу вгляделся во мглу, но не видел ничего, кроме снега. Ему  очень
недоставало  божественного  Дара  Матери-Грейс.  Совсем  рядом  носились
оглашенные духи, а он не мог обнаружить их, и  от  этого  он  чувствовал
себя беззащитным и уязвимым.
   - Мы должны переждать здесь, - сказала  Грейс,  -  пока  не  уляжется
буран.
   Берт Тулли с облегчением вздохнул.
   - Но мальчишка... - начал Барлоу.
   - Верно, его сила растет, - признала Грейс.
   - Неужели господь не защитит нас, когда  мы  выйдем  туда?  Разве  не
осеняет нас его десница и благодать? - спросил Кайл.
   - Мы должны ждать, - единственное, что ответила на  это  Грейс,  -  и
молиться.
   Теперь до сознания Кайла Барлоу дошло, как мало времени отпущено  им.
Он понял, что они должны быть особенно бдительны. У них  было  так  мало
времени, что они не  могли  себе  позволить  расточительной  бесшабашной
храбрости. Сатана.  Сейчас  сатана  был  такой  же  могучей  и  реальной
сущностью в этом мире, как и господь бог.
   Чаша весов дьявола еще не перетягивала, но равновесие было хрупким.
 
Глава 68 
 
   Кристина сняла с мальчика маску, и Чарли отвернулся, чтобы не  видеть
его лица.
   "Я не уберег их", - мелькнула мысль.
   Отчаяние охватило его, и на глаза навернулись слезы.
   Он сидел, прислонившись  спиной  к  стволу  дерева.  Откинул  голову,
закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь, стараясь направить
мысли в здравое русло, убеждая себя, что все в конце концов обойдется, -
но  тщетно.  Всю  свою  жизнь  он  был  оптимистом,  и  это   внезапное,
выворачивающее душу отчаяние действовало на него разрушающе.
   Тивенол и анестезирующий порошок лишь уменьшили боль, но теперь  даже
их слабое действие заканчивалось. Боль в плече  усиливалась  и  начинала
расползаться - как и раньше - по груди, поднимаясь к голове.
   Кристина мягким успокаивающим голосом что-то говорила Джою, хотя и  у
нее в глазах стояли слезы.
   Чарли поборол страх и посмотрел на мальчика. Джоя трудно было узнать.
Лицо его покраснело и бугрилось.
   Обмороженная кожа покрылась  волдырями.  Глаза  заплыли  и  почти  не
открывались; в уголках и на ресницах застыл липкий желтоватый гной;  нос
заложило, и дышать он мог  только  ртом;  губы  потрескались,  опухли  и
кровоточили. Лицо пламенело, точно костер, однако на щеках и на  кончике
носа проступили сизые пятна, которые означали обморожение, и  оставалось
только молиться, чтобы оно не было обширным.
   Кристина взглянула на Чарли.
   - Ну ладно. Надо двигаться дальше. Джою больше нельзя  находиться  на
холоде. Мы должны найти  эти  пещеры.  -  Взгляд  ее  и  голос  выдавали
отчаяние.
   - Пока ничего похожего не видно, - сказал Чарли.
   - Они должны быть где-то здесь, - сказала она. - Тебе помочь?
   - Я сам, - ответил он.
   Кристина взяла Джоя на руки. Мальчик даже не  старался  держаться  за
нее, безжизненно свесив руки. Она не оглянулась на Чарли.
   Он тяжело вздохнул и, ухватившись за дерево, с трудом встал на  ноги,
удивившись, что ему это удалось.
   Но он удивился еще больше, когда увидел облепленного снегом  и  льдом
Чубакку,  который  плелся,  низко  опустив  голову  -  живое  воплощение
несчастья. Когда последний раз он  видел  собаку  в  открытом  поле,  то
подумал, что она обречена.
   - Боже мой! - только и сказала Кристина, завидя  Чубакку,  изумившись
не меньше Чарли.
   "Это важно, - подумал Чарли. - Раз бедняга  держится,  значит,  и  мы
вытянем".
   Ему очень хотелось верить в это. Он страстно убежда