а его на кухню.
   Брэнди поплелся следом.  Мгновение  он  стоял  в  дверях,  размахивая
пушистым хвостом, потом вошел и лег в углу, свернувшись калачиком.
   Джой в синей пижаме с  красными  буквами  "SATURN  PATROL"  сидел  за
столом и испуганно посматривал в окно  над  раковиной,  а  Кристина  тем
временем звонила в полицию.
   На крыльце у входной двери стояли двое полицейских, участливо  слушая
рассказ Кристины, хотя сказать ей  было  особенно  нечего.  Рядом  стоял
Джой. Стэтлер, тот, что помоложе, с самого начала не поверил ей и быстро
пришел к заключению, что этот злоумышленник  всего  лишь  призрак,  плод
воображения Джоя; но другой полицейский, постарше, Тэмплтон, склонен был
поверить ей. По его настоянию они  потратили  десять  минут,  прочесывая
территорию вокруг дома с фонарями, осмотрели каждый  куст,  заглянули  в
гараж и даже в соседние дворы, но так никого и не нашли.
   Вернувшись к дому, где их ждали Кристина с Джоем, Тэмплтон уже не был
так уверен в подлинности этой истории.
   - Ну что же, миссис Скавелло, если эта женщина и была  здесь,  теперь
ее нет. Либо у нее на уме не было ничего зловещего.., либо  ее  испугала
патрульная машина. Возможно, и то и другое. Скорее всего она безобидна.
   - Безобидна? Сегодня днем  у  "Саут-Кост-Плаза"  она  не  производила
такого впечатления, - сказала Кристина. - Мне она показалась очень  даже
опасной.
   - Что ж... - он пожал плечами.  -  Вы  же  знаете,  как  это  бывает.
Пожилая женщина.., вероятно, не вполне здорова.., возможно, говорит,  не
отдавая себе отчета.
   - Мне кажется, дело не в этом.
   Тэмплтон старался не смотреть ей в глаза.
   - Так что.., если вы еще  встретите  ее  или  у  вас  будут  какие-то
неприятности, непременно звоните нам.
   - Вы уходите?
   - Да, мэм.
   - И вы ничего не предпримете?
   Он почесал затылок.
   - Я не представляю, что еще мы можем сделать.  Вы  говорите,  что  не
знаете ни имени этой женщины, ни где она живет, так что мы даже не можем
побеседовать с ней.
   Я уже сказал: если она появится  снова,  позвоните  нам,  как  только
заметите ее, и мы тут же приедем.
   Он кивнул и, повернувшись, пошел по дорожке к  выходу,  где  его  уже
ждал напарник.
   Минуту спустя Кристина с Джоем стояли у окна  гостиной  и  наблюдали,
как уезжает патрульная машина.
   - Она была здесь, - сказал мальчик. - Правда. Это не так, как было со
змеей.
   Она ему верила. То, что он  увидел  за  окном,  конечно,  могло  быть
плодом его воображения или каким-то отголоском ночного кошмара - но  тем
не менее здесь было что-то не так. Он  действительно  видел  то,  о  чем
рассказывал: это была та самая старуха собственной  персоной  во  плоти.
Кристина не могла объяснить, почему она так уверена в этом, но,  как  бы
то ни было, она была абсолютно уверена.
   Она предложила Джою остаться в ее комнате, но он был полон  решимости
вести себя как мужчина.
   - Я буду спать в своей кровати, - заявил он. - Брэнди будет рядом. Он
учует эту старую ведьму за  милю.  Только..,  может,  мы  оставим  лампу
включенной?
   - Разумеется, - сказала она, хотя лишь недавно отучила  его  спать  с
зажженным светом.
   Она плотно задернула шторы в его  комнате,  не  оставив  ни  малейшей
щелки, через которую можно было бы подсмотреть. Укутала  его  одеялом  и
поцеловала на прощание, доверив опеке Брэнди.
   Лежа в своей постели, в темноте, Кристина не могла  сомкнуть  глаз  и
все ждала какого-нибудь внезапного звука -  звона  стекла  или  дверного
скрипа, - но все было тихо.
   И только редкие порывы февральского ветра нарушали ночной покой.
 
*** 
 
   Джой выключил лампу,  которую  зажгла  для  него  мать,  и  наступила
кромешная тьма.
   Брэнди запрыгнул на кровать, что ему,  как  правило,  не  позволялось
(одно из маминых правил - в постели никаких собак), но Джой не стал  его
прогонять.
   Он прислушивался к звукам за окном:  ветер  вздыхал  и  завывал,  как
живое существо. Джой натянул одеяло до  самого  носа,  будто  оно  могло
защитить его от любой беды.
   Немного погодя он сказал:
   - Она где-то там.
   Пес поднял голову.
   - Брэнди, она выжидает.
   Брэнди настороженно повел ухом.
   - Она вернется.
   При этих словах Брэнди глухо зарычал.
   Джой положил руку на спину своего лохматого друга.
   - Ты ведь тоже знаешь это, старина? Ты  чувствуешь,  что  она  где-то
рядом, правда?
   Брэнди негромко рявкнул.
   За окном стонал ветер.
   Мальчик слушал.
   Время неумолимо двигалось к рассвету.
 
Глава 4 
 
   Кристина не могла заснуть и посреди ночи спустилась вниз  в  детскую,
чтобы проведать Джоя. Лампа, которую она,  уходя,  оставила  включенной,
теперь была погашена, и могильная тьма окутывала комнату. На  секунду  у
нее перехватило дыхание от страха, но, включив свет,  она  увидела,  что
Джой спокойно спит в своей кровати.
   Брэнди, уютно  устроившийся  рядом  с  Джоем  на  постели,  мгновенно
проснулся, когда Кристина зажгла свет.
   Широко зевнув, он облизнулся и посмотрел на нее виноватым взглядом.
   - Ты ведь знаешь уговор, бродяга, - прошептала она, - на полу.
   Брэнди осторожно, не разбудив Джоя, спрыгнул на пол и, поджав  хвост,
удалился в угол. Он  свернулся  калачиком  и  сконфуженно  посмотрел  на
Кристину.
   - Хорошая собака, - похвалила она его.
   Пес замахал хвостом.
   Она выключила свет и пошла к себе. Пройдя несколько  шагов,  услышала
какое-то движение в комнате Джоя и  догадалась,  что  это  Брэнди  снова
забрался на кровать. Однако сегодня ее мало интересовало,  останется  на
простынях  и  одеяле  собачья  шерсть  или  нет.  Единственное,  что  ее
волновало, - это Джой.
   Задремав,  Кристина  беспокойно   ворочалась,   бормотала   во   сне.
Приближался рассвет. Ей снилась старуха  в  зеленом  платье,  с  зеленым
лицом и длинными зелеными ногтями, больше похожими на хищные крючковатые
когти.
   Наконец наступило утро понедельника. Ярко  светило  солнце.  Пожалуй,
даже чересчур ярко. Она проснулась рано и заморгала от  сильного  света.
Глаза были воспалены и покраснели.
   Кристина приняла горячий  душ,  смывая  с  себя  усталость,  и  стала
собираться на работу. Она надела темно-бордовую  блузку,  простую  серую
юбку и серые туфли-лодочки.
   Подойдя к висевшему на двери ванной комнаты зеркалу,  где  она  видна
была в полный  рост,  Кристина  критически  оглядела  себя.  Она  всегда
несколько смущалась, видя свое отражение в зеркале, хотя и понимала, что
эта стыдливость - результат внушений,  которым  она  подвергалась  в  те
самые  Потерянные  Годы,  когда  ей  было  восемнадцать,   девятнадцать,
двадцать лет. В то время она усердно  старалась  избавиться  от  всякого
честолюбия и, в  значительной  мере,  от  собственной  индивидуальности,
потому  что  тогда  от  нее  требовалось  одно  -   подчиниться   серому
единообразию. Она должна была вести себя скромно и просто и держаться  в
тени. Малейшее проявление заботы  о  собственной  внешности,  отсутствие
самоуничижения  во  взоре  немедленно  влекло  за  собой  дисциплинарные
взыскания. И хотя эти безрадостные годы, как и связанные с ними события,
ушли в прошлое, они оставили свой след, этого нельзя было отрицать.
   Теперь, словно желая убедить себя,  что  ее  победа  над  Потерянными
Годами окончательна, Кристина поборола смущение  и  решительно  занялась
изучением собственного отражения в зеркале со всем возможным тщеславием,
еще сохранившимся в ней  после  духовной  чистки,  которой  ее  когда-то
подвергли. У нее была хорошая фигура, хотя вряд ли рекламные  плакаты  с
ее  изображением  в  бикини  разошлись  бы  миллионными  тиражами.  Ноги
стройные, прекрасной формы,  пропорциональные  бедра  и  хрупкая  тонкая
талия, может быть, даже чересчур тонкая, хотя благодаря  этому  казалась
больше  грудь,  бывшая  в  действительности  самого  среднего   размера.
Кристине бы хотелось иметь такой же бюст, как у Вэл Гарднер. Однако  Вэл
заявляла, что большая грудь - это скорее проклятье, чем дар  божий,  что
это то же самое, что таскать  на  себе  пару  седельных  вьюков,  и  что
вечерами от такой тяжести у нее ноют плечи. Даже если то,  что  говорила
Вэл, было правдой, а не просто утешением для тех, кого природа  наделила
менее щедро, Кристине все равно  хотелось,  чтобы  у  нее  была  большая
грудь. Она знала, что и это желание -  безнадежно  честолюбивое  -  было
болезненной реакцией на все, что прививали ей в сером  тоскливом  месте,
где ей пришлось жить с восемнадцати до  двадцати  лет,  и  в  этом  тоже
выражался ее протест.
   К лицу уже прилила краска, но она заставила себя оставаться у зеркала
еще минуту,  до  тех  пор,  пока  окончательно  не  удостоверилась,  что
прическа в порядке и макияж наложен ровно. Для нее не было секретом, что
она  если  не  обворожительна,  то  хороша  собой.  Прекрасный  цвет   и
правильный овал лица, мягкая линия подбородка, прямой  нос.  Ее  главным
достоинством были глаза: большие, темные, с ясным  взором.  Волосы  тоже
были темные, почти черные. Вэл утверждала, что с радостью  променяла  бы
свою грудь на такие роскошные волосы, но Кристина знала,  что  это  одни
разговоры.  Безусловно,  волосы  у  нее  неплохие,  но  при   повышенной
влажности они свисали длинными космами или, наоборот,  -  топорщились  и
курчавились, и она становилась похожей то ли на вампира, то ли на  Джину
Шалит.
   Наконец, с краской смущения на щеках, но чувствуя  удовлетворение  от
одержанной победы над самоуничижением, которое пытались взрастить в  ней
в те далекие годы, Кристина отвернулась от зеркала.
   Зайдя на кухню, чтобы сварить кофе и поджарить хлеб, она увидела, что
Джой уже сидит за столом. Он просто  сидел,  глядя  в  окно  на  залитую
солнцем лужайку.
   Кристина достала бумажный фильтр, вставила его в кофеварку и спросила
Джоя:
   - Что ты будешь на завтрак, капитан?
   Он не ответил.
   - Как насчет кукурузных хлопьев и бутерброда с арахисовым  маслом?  -
спросила она, продолжая готовить  кофе.  -  Или  английские  булочки?  А
может, съешь яйцо?
   Он снова не ответил. Иногда,  хотя  и  нечасто,  по  утрам  он  бывал
раздражен, но его всегда легко можно было привести в норму По натуре  он
был слишком мягким для того, чтобы дуться долго.
   Наливая в кофеварку холодной воды, она сказала:
   - Хорошо. Если ты не хочешь ни хлопьев, ни  бутер,  брода,  ни  яйца,
может, тебе приготовить шпинат, брюссельскую капусту и брокколи?  Ты  же
любишь это больше всего, верно?
   Он  не  клюнул  на  эту  приманку,  продолжая  смотреть  в  окно,  не
шелохнувшись и не произнеся ни звука.
   - Может, тебе подогреть в микроволновой печи твой старый ботинок? Как
ты на это смотришь? Нет ничего лучше  к  завтраку,  чем  старый  башмак.
У-у-у-у! Пальчики оближешь!
   Джой по-прежнему молчал. Кристина достала из буфета тостер,  включила
в сеть - и вдруг ее осенило, что дело не  в  том,  что  Джой  раздражен.
Что-то было неладно.
   Глядя ему в затылок, она сказала:
   - Милый?
   У него вырвался какой-то сдавленный звук.
   - Милый, что с тобой?
   Наконец, оторвав взгляд от окна, он посмотрел на нее.
   Растрепанные  волосы  падали  ему   на   глаза,   смотревшие   как-то
затравленно. Во взгляде была тоска, которая настолько не вязалась с  его
возрастом, что  у  Кристины  учащенно  забилось  сердце.  На  его  щеках
блестели слезы.
   Она подошла к нему и взяла за руку. Ладонь была холодна как лед.
   - Мой сладкий, что произошло? Расскажи мне.
   Свободной рукой он потер воспаленные  глаза:  Из  носа  текло,  и  он
утирался рукавом.
   Он был неестественно бледен.
   Что бы ни произошло, это  было  не  простое  детское  огорчение.  Она
почувствовала это сердцем, и во рту пересохло от страха.
   Он хотел что-то сказать, но, не в силах произнести ни  слова,  указал
рукой на кухонную дверь, потом, задыхаясь, глубоко вздохнул и с дрожью в
голосе выдавил:
   - К-к-крыльцо.
   - Крыльцо? Что ты хочешь сказать?
   Он был не в состоянии говорить.
   Нахмурившись,  она  направилась  к  двери  и,   помешкав   мгновение,
распахнула ее. То,  что  она  увидела,  заставило  ее  отпрянуть  назад.
Брэнди. Его лохматое, покрытое золотистой шерстью тело  лежало  на  краю
крыльца у ступенек, а голова -  у  самой  двери,  под  ногами  Кристины.
Собака была обезглавлена.
 
Глава 5 
 
   Кристина с Джоем сидели на бежевом  диване  в  гостиной.  Он  уже  не
плакал, но выглядел потрясенным.
   Составлявший протокол полицейский Уилфорд устроился в одном из кресел
в стиле "королева Анна". Это  был  высокий  крупный  мужчина  с  грубыми
чертами лица, густыми бровями и той самодостаточностью, которая отличает
людей, привыкших проводить большую часть времени вне дома, где-нибудь  в
горах или в лесу, на охоте или рыбалке. Он примостился на самом  краешке
кресла, держа тетрадь на коленях, что, учитывая его габариты,  выглядело
довольно забавно; очевидно, он старался  не  повредить  и  не  испачкать
мебель.
   - Но кто же выпустил собаку? - допытывался он, уже задав все мыслимые
вопросы.
   - Никто, - ответила Кристина. - Она вышла сама.
   Там в двери на кухне есть специальное отверстие.
   - Я видел, - сказал Уилфорд. - Это отверстие мало для  такой  большой
собаки.
   - Я знаю, - сказала Кристина. - Когда мы купили этот дом, дверца  уже
была. Брэнди почти не пользовался ею, но когда возникала потребность,  а
вокруг никого не было, кто бы выпустил его, он просовывал туда голову  и
умудрялся выбраться  через  дверцу  ползком.  Я  все  хотела,  чтобы  ее
заколотили, потому что боялась, как бы он не  застрял.  Если  бы  ее  не
было, Брэнди, возможно, и сейчас был бы жив.
   - Его убила ведьма, - тихо произнес Джой.
   Кристина обняла сына за плечи.
   - Думаете, его могли приманить мясом или собачьи" печеньем?
   - Нет. - В голосе Джоя появились металлические нотки;  для  него,  по
всей  видимости,  было  оскорбительным  предположение,  что  его  собака
погибла  из-за  примитивного  желания  удовлетворить  какую-то  плотскую
прихоть, и он ответил сам, не дожидаясь, пока это сделает мать:
   - Брэнди вышел за дверь, чтобы защитить меня. Он чувствовал, что  эта
старая ведьма все еще околачивается где-то рядом, и хотел  проучить  ее,
но вышло так, что... она убила его.
   Кристина  понимала,  что  предположение   Уилфорда,   скорей   всего,
правильно, но, отдавая себе  отчет  в  том,  что  Джой  легче  перенесет
утрату, если будет верить, что его собака погибла за  благородное  дело,
она сказала:
   - Это был храбрый пес, очень храбрый. Мы гордимся им.
   Уилфорд согласно кивнул:
   - Разумеется, вы можете  им  гордиться.  Все  это  чертовски  обидно!
Золотой ретривер - такая симпатичная порода. Красавец, доброго нрава...
   - Его убила ведьма, - опять повторил Джой, словно оцепенев  от  одной
этой мысли.
   - Как знать, - сказал Уилфорд, - может быть, это была и не она.
   Кристина взглянула на него исподлобья:
   - Ну, разумеется, это она.
   -  Я  понимаю,  что  вчерашний  случай  в   "Саут-Кост-Плаза"   очень
неприятен, - продолжал полицейский. - И вполне естественно,  вы  склонны
усматривать некую связь между этой  женщиной  и  тем,  что  случилось  с
собакой. Однако согласитесь - для подобных предположений у  нас  нет  ни
серьезных оснований, ни веских доводов.
   И не совершим ли мы ошибку, допустив такую возможность?
   - Но Джой видел ее в окне, - Кристина все больше выходила из себя.  -
Я же вам говорила. И тем полицейским, что приходили вчера. Почему  никто
не хочет меня слушать? Она была за окном и высматривала Джоя.  А  Брэнди
залаял на нее!
   - Но ее не было, когда вы пришли в комнату, - сказал Уилфорд.
   - Да, но...
   Мило улыбаясь, Уилфорд обратился к Джою:
   - Малыш, ты совершенно, абсолютно уверен, что видел в окне  ту  самую
пожилую особу?
   Джой энергично закивал:
   - Ну да, ведьму.
   - Видишь ли, вполне объяснимо, что, увидев кого-то  в  окне,  ты  мог
принять этого человека за ту старушку.
   Ведь в тот день она уже напугала тебя,  и  поэтому  мысль  о  ней  не
выходила у тебя  из  головы.  Так  что  когда  ты  включил  свет,  чтобы
разглядеть, кто же стоит за окном,  ее  лицо,  возможно,  уже  настолько
отпечаталось  в  твоем  сознании,  что,  независимо  от  того,  кто  там
находился в действительности, ты представил именно ее.
   Джой, не поспевая за ходом его мысли, только моргал и упрямо твердил:
   - Это была она. Ведьма.
   Обращаясь уже к Кристине, Уилфорд продолжал:
   - Я склонен думать, что убийство собаки - дело рук того, кто стоял за
окном, однако вряд ли это та самая женщина. Поймите, когда дело касается
отравления собаки - а такое случается гораздо чаще, чем вы думаете, - то
не может быть и речи о том, что это  сделал  совершенно  чужой  человек.
Скорее всего, им окажется тот, кто живет рядом. Сосед.  Я  к  тому,  что
пробрался к вам именно сосед и высматривал он именно собаку, а вовсе  не
вашего малыша. Этого человека Джой и видел в окне. Затем  случилось  то,
что случилось: он нашел собаку и сделал свое дело.
   - Все это вздор, - возразила Кристина, - у нас хорошие соседи.  Зачем
им убивать нашу собаку?
   - Случается и такое, - заметил Уилфорд.
   - Только не в наших краях.
   - В любых краях, - настаивал на своем Уилфорд. - Если собака день  за
днем не дает людям покоя, лает, у некоторых сдают нервы.
   - Брэнди почти никогда не лаял.
   - Видите ли, то, что для вас  "почти  никогда  не  лает",  для  ваших
соседей могло означать "никогда не умолкает".
   - И потом, Брэнди  не  отравили.  Черт  побери,  все  это  более  чем
чудовищно. Вы же сами видели. На такую безумную жестокость  не  способны
никакие соседи.
   - Вы бы удивились, узнав, на что бывают  способны  соседи,  -  сказал
Уилфорд. - Зачастую они даже убивают друг друга. И это не  редкость.  Мы
живем в странном мире.
   - Ошибаетесь, - в сердцах сказала Кристина. -  Это  была  старуха.  И
ночью у окна была она, и собака - тоже ее рук дело.
   Полицейский вздохнул:
   - Может быть, вы и правы.
   - Разумеется, права.
   - Я только хочу сказать, что нам следует смотреть на вещи широко.
   - Прекрасная мысль, - отрезала она.
   Полицейский закрыл блокнот.
   - Ну что же, похоже, я получил всю необходимую информацию.
   Он поднялся с кресла. Вслед  за  ним  вскочила  Кристина  и  поспешно
спросила:
   - И что теперь?
   - На основании вашего заявления мы составим  протокол  и  скажем  вам
номер дела.
   - Что за номер?
   - Если что-то произойдет, например, снова объявится эта  женщина,  вы
звоните нам и сообщаете  номер,  присвоенный  вашему  делу,  так  что  в
участке будут заранее знать, о чем идет речь. Полицейские выедут к  вам,
уже зная, на что следует обращать  внимание  по  пути.  И  если  женщина
скроется до их приезда, то они, возможно, смогут  задержать  ее  еще  по
дороге к вашему дому.
   - Почему же нам не дали номер дела после того, что случилось  прошлой
ночью?
   - Одного сообщения о  том,  что  кто-то  пробрался  на  ваш  участок,
недостаточно, чтобы завести дело, - объяснил Уилфорд. -  Прошлой  ночью,
насколько нам известно, не совершено никакого противоправного действия.
   Нет состава преступления. Сегодня все.., несколько хуже.
   -  Несколько  хуже?  -  воскликнула  Кристина.  Перед  ней  предстала
страшная картина: отсеченная голова Брэнди с обращенным на  нее  мертвым
взглядом остекленевших глаз.
   - Извините, я неудачно выразился, - сказал Уилфорд. - Я имею в  виду,
по сравнению с тем, что нам приходится видеть на службе, убитая собака -
это.., как бы сказать...
   - Все понятно, - Кристина с трудом подавляла гнев и нетерпение. -  Вы
звоните и сообщаете нам номер дела.
   Но я хочу знать, что еще вы намерены предпринять?
   Уилфорд выглядел растерянным. Он расправил плечи, затем потер ладонью
крепкую шею.
   - У нас есть только описание, которое мы составили с ваших слов.  Это
немного. Мы сверимся с компьютерной базой данных и поп