идущими  оставался
четкий след. Можно было задержаться и попробовать замести следы ветками,
но Чарли не останавливался, считая это  пустой  тратой  времени.  Улики,
которые он оставит, пытаясь уничтожить отпечатки ступней на снегу, будут
с не меньшей очевидностью свидетельствовать о  том,  что  они  проходили
здесь; в глубине леса, особенно у земли, ветер  был  не  таким  сильным,
чтобы запорошить снегом следы  от  веток.  Оставалось  только  нажимать,
уповая на то, что они  идут  быстрее  своих  преследователей.  Возможно,
потом, если они будут переходить открытые участки,  усиливающийся  ветер
сыграет им на руку, затруднив банде Спиви их поиски.
   Если.
   Если им удастся преодолеть этот лес и выйти на открытый участок.
   Если ищейки Спиви не настигнут их в ближайшие полчаса.
   Если.
   В лесу царил полумрак, и они обнаружили, что лыжные маски с их узкими
отверстиями еще больше ухудшают видимость. Они спотыкались и падали, и в
конце концов им пришлось снять маски. Мороз обжигал лицо, но  оставалось
только терпеть.
   Чарли чувствовал, что их преимущество во времени перед командой Спиви
неуклонно тает. Они покинули хижину спустя почти пять  минут  после  его
прихода, так что теперь они опережали  гнавшуюся  за  ними  свору  всего
минут на пятнадцать, а возможно, и того меньше. А поскольку он не мог, с
Джоем на  руках,  идти  так  быстро,  как  хотелось  бы,  фактически  не
оставалось сомнений, что с каждой минутой разрыв сокращается.
   Склон становился все круче; Чарли начал уставать и слышал  за  спиной
учащенное дыхание Кристины. Он еще ни разу не спустил Джоя на землю и от
усталости уже не чувствовал собственных  рук;  ныли  икры  и  бедра.  Их
путеводное русло начинало забирать все больше на восток; туда им было ни
к чему. Они могли пройти по нему еще какое-то  время,  однако  рано  или
поздно Чарли придется опустить мальчика, так  как  впереди  простиралась
куда менее гостеприимная местность. Если они рассчитывают оторваться  от
погони, Джой должен будет идти самостоятельно.
   Но что, если он откажется идти? Что, если он застынет  на  месте  как
вкопанный, с этим рассеянным пустым взглядом?
 
Глава 58 
 
   Чтобы не попасть под пулю, Грейс вся сжалась, сидя в снегоходе,  хотя
все ее старые кости протестовали против такого скрюченного положения.
   В царстве духов это  был  черный  день.  Узнав  ночью  эту  тревожную
новость,  она  испугалась,  что  не  сможет  подобрать  одежду,  которая
гармонировала бы со спектральной энергией. В ее гардеробе не было черных
вещей. Прежде черные дни  не  выпадали  ни  разу.  Никогда.  Но,  на  ее
счастье, у Лоры Панкен, ученицы, оказался черный лыжный костюм, почти ее
размера, и Грейс сменила серое платье на экипировку нужного цвета.
   Сейчас она едва ли не жалела, что вступала в  контакт  со  святыми  и
душами умерших.  Излучаемая  ими  спектральная  энергия  была  неизменно
обескураживающей, словно заряженная страхом.
   Кроме того, Грейс досаждали видения ада и смертных  мук,  но  они  не
были ниспосланы ей господом; их происхождение было совсем  иное,  в  них
был налет серы. Смущающими душу видениями сатана пытался разрушить  храм
ее веры, повергнуть ее в ужас. Он хотел обратить ее  в  бегство,  хотел,
чтобы она отказалась от своей миссии.
   Грейс знала, что замышляет отец нечестивой веры. Знала.
   Порой, вглядываясь в лица окружающих, она  чувствовала,  что  от  нее
ускользает их истинная суть; перед ней представала пораженная тлением  и
паразитами плоть, и она  содрогалась  от  явных  свидетельств  бренности
человеческого тела. Дьявол своим столь же коварным, сколь порочным, умом
понимал, что она никогда не поддастся  его  искушению,  поэтому  пытался
поколебать устои ее веры, поразив ее страхом.
   Не выйдет. Никогда. Вера ее крепла. Но сатана не отступался.  Иногда,
когда Грейс обращала взор  к  грозовому  небу,  она  видела  там  нечто:
скалящиеся  козлиные  морды,  отвратительные  свиные  рыла  с  огромными
клыками. А ветер доносил голоса. В их зловещем шипении слышались  лживые
посулы, они перевирали истину, говорили об извращенных  наслаждениях,  и
их описание бесстыжего действа гипнотизировали сознание, вызывая  в  нем
живые яркие  образы,  в  которых  порок  представал  в  своей  смущающей
развратной красоте.
   В снегоходе, согнувшись в три погибели, чтобы спастись от  выстрелов,
Грейс вдруг увидела огромных тараканов, величиной с ладонь;  они  ползли
по ее ногам и уже  подбирались  к  лицу.  Она  едва  не  подпрыгнула  от
отвращения. Именно этого дьявол и добивался, надеясь, что она  обнаружит
себя и станет легкой добычей. К  горлу  подступила  тошнота,  но  Грейс,
мучительно сглотнув, поборола ее и еще плотнее прижалась к днищу машины.
   Она заметила, что головы у тараканов были человечьи.
   Они обращали к ней свои крошечные личики, выражавшие боль, унижение и
ужас, и Грейс понимала -  это  были  сцены,  на  которых  лежала  печать
божьего проклятия, до сих пор корчившиеся в аду, пока сатана не  перенес
их сюда, чтобы явить ей, на какие страдания обречена его  паства;  чтобы
доказать ей, что его жестокость не знает  границ.  Грейс  охватил  такой
страх, что она чуть не сделала под себя. Дьявол рассчитывал, что, наслав
на нее этих тварей с человечьими  лицами,  он  заставит  ее  задуматься:
зачем бог допустил существование ада? Да, дьявол  ждал,  что  она  будет
терзаться вопросом: не жесток ли сам бог, потворствуя жестокости сатаны?
Дьявол ждал, что она  усомнится  в  добродетели  своего  Создателя.  Это
должно было внести смятение и страх в ее душу.
   Вдруг Грейс увидела, что лицо одного  из  тараканов  -  это  лицо  ее
покойного мужа, ее Альберта. Нет, Альберт был добр. Он не мог  оказаться
в аду. Это ложь. Крохотное  личико  запрокинулось  вверх.  Хотя  она  не
слышала ни звука, но знала, что он пронзительно кричит. Нет, Альберт был
милый человек, праведник, святой. Альберт в аду?
   Обречен  на  вечные  муки?  Бог  никогда   не   допустил   бы   такой
несправедливости.  Она  так  надеялась  снова  встретиться  с  мужем  на
Небесах, но если его там нет...
   Она почувствовала, что находится на грани помешательства.
   Нет. Нет, и еще раз нет. Сатана лжет. Он хочет,  чтобы  она  сошла  с
ума.
   Дьяволу только этого и нужно. Если бы она обезумела, то уже не смогла
бы служить господу. Если она усомнится в своем  душевном  здоровье,  она
может усомниться и в своей миссии,  своем  божественном  Даре,  в  своих
отношениях с господом. Она не должна сомневаться в себе. Она здорова,  и
ее Альберт - в раю, и она должна подавить в себе всякую неуверенность  и
всецело и слепо отдаться вере.
   Грейс закрыла  глаза  и  больше  не  смотрела  на  жутких  насекомых,
ползавших по ее башмакам. Она  чувствовала,  что  они  там,  даже  через
толстую кожу, но она только стиснула зубы и молилась, чтобы прекратились
выстрелы.
   Когда она открыла глаза, тараканы исчезли.
   На какое-то  время  она  спасена.  Ей  удалось  отогнать  дьявольское
наваждение.
   Стихла и стрельба. Пирс Морган и  Дэнни  Роджерс,  посланные  в  лес,
чтобы обойти Гаррисона с тыла, подали сигнал  с  верхнего  края  поляны,
давая знать, что путь свободен. Гаррисон пропал.
   Грейс выбралась из снегохода и увидела, как Морган и Роджерс машут им
сверху. Она посмотрела на лежащего в  снегу  Карла  Рэйни,  это  в  него
попала первая пуля.  Он  был  мертв  -  в  груди  зияла  огромная  рана.
Разбросанные в стороны руки заметал снег. Грейс опустилась на колени.
   Кайл не выдержал и подошел к ней.
   - О'Коннер тоже мертв. И Джордж Уэствек, - его голос дрожал от боли и
гнева.
   - Мы знали - кому-то из нас придется пожертвовать  собой.  Их  смерть
была не напрасной, - сказала Грейс.
   Подошли остальные: Лора Панкен, Эдна Ванофф, Берт Тулли. Они  были  в
равной степени преисполнены гневной решимости и страха. Они не обратятся
в бегство.
   С ними их вера.
   - Карл Рэйни.., теперь в раю, в объятиях господа, так же как  и...  -
она мучительно вспоминала,  как  звали  О'Коннера  и  Уэствека,  попутно
помолившись, чтобы господь не лишил ее памяти о чем-нибудь более важном.
- Как и...
   Джордж Уэствек и... Кен... Кен... Кевин... Кевин О'Коннер.., все  они
на Небесах.
   Снег постепенно накрыл тело Рэйни белым саваном.
   - Мы захороним тела? - спросила Лора Панкен.
   - Земля слишком мерзлая, - сказал Кайл.
   - Оставьте. У нас  нет  времени  на  похороны,  -  сказала  Грейс.  -
Антихрист почти в наших руках, но сила его прибывает с каждым часом.  Мы
не можем мешкать.
   Два снегохода были выведены из строя, поэтому два  оставшихся  заняли
Грейс, Эдна, Лора и Берт Тулли, а Кайл  следовал  за  ними  пешком.  Они
двинулись наверх, где их ждали Морган с Роджерсом.
   Грейс охватило уныние - три ее соратника мертвы.
   Они продвигались медленно, все время останавливаясь, чтобы  разведать
путь и не напороться на засаду.
   Усиливался ветер,  началась  метель.  Тучи  были  страшнее  смертного
покрывала.
   Еще немного, и она окажется лицом к лицу  с  ребенком-Антихристом,  и
тогда ее предназначение будет выполнено.
 
ЧАСТЬ ПЯТАЯ 
 
ДОБЫЧА 
 
   Мор, болезни и война
   Здесь поселились. Чья вина?
   Известно - мир конечен,
   Ничто не длится вечно.
   Где спрятаться ребенку, старику?
   Смерть каждого лишает бренной жизни.
   Друг Друга убиваем мы,
   Чтобы потом рыдать на тризне.
   "Книга исчислимых скорбен"
 
   Клянусь своей подагрой -
   Сюда идет нечистая сила.
   Уильям Шекспир, "Макбет"
 
   Ничто так не печалит бога, как гибель ребенка.
   Д-р Том Дули
 
Глава 59 
 
   Глядя, как Джой  безропотно  карабкается  вслед  за  Чарли,  Кристина
ласково приговаривала:
   - Вот умница. Вот хороший мальчик.
   Они держали курс к выступу, выдававшемуся на полпути к гребню горного
хребта.
   Кристина боялась, что Джой откажется  идти  сам  -  встанет  и  будет
стоять, как зомби. Но, как видно, он все же воспринимал  реальность;  он
молчал, смотрел на  нее  невидящим  взглядом,  однако  в  глубине  души,
очевидно,. понимал - надо идти, чтобы спастись от ведьмы.
   Ему было неимоверно трудно, к тому же он чувствовал себя  неуклюже  в
мешковатой лыжной экипировке, а дорога местами забирала так круто вверх,
что приходилось цепляться за  камни  и  редкие  кусты,  чтобы  сохранить
равновесие. Джой не жаловался, хотя и продвигался все с большим  трудом,
время от времени опускаясь на четвереньки, и Кристина то и дело помогала
ему перебраться через упавший ствол или покрытые ледяной коркой  выступы
голых скал. Они вынуждены были идти медленнее, приспосабливаясь к  Джою,
и все-таки шли; возьми его Чарли на руки, они не сделали бы ни шагу.
   Чубакка постоянно норовил оторваться от них, прыгая и  карабкаясь  по
склону, словно и не собака вовсе,  а  настоящий  волк  -  абориген  этих
первозданных мест. Порой он застывал на месте, тяжело дыша, оборачивался
и устремлял долгий взгляд  назад;  при  этом  одно  ухо  у  него  смешно
топорщилось. И мальчик при виде своего пса, казалось, оживал и  двигался
с  удвоенной  энергией.  И  Кристина  сказала  себе,  что  должна   быть
благодарна  этой  собаке,  пусть  даже  ее  сходство  с  Брэнди  отчасти
усугубляло психологическое состояние мальчика.
   Она даже начала беспокоиться о Чубакке. Шерсть у него была густая, но
шелковистая, не то что у волков  или  других  исконных  обитателей  этих
мест. На брюхе, на боках и на хвосте у него уже намерзли куски льда, так
же как на кончиках лохматых ушей. Пока это,  похоже,  не  причиняло  ему
неудобств, но что будет через час? Через два? Да и подушечки его лап  не
были приспособлены, чтобы бить их по этой суровой земле. Как бы  там  ни
было, но пес - домашний, привыкший к вольготной жизни в тихой провинции.
Пройдет немного времени, и лапы  его  будут  кровоточить  от  порезов  и
ссадин, и, вместо того чтобы весело мчаться  впереди,  он,  прихрамывая,
будет ковылять сзади.
   Если Чубакка не выдержит перехода,  если  бедняга  умрет  по  дороге,
каким ударом это будет для Джоя!
   Это может убить его.
   Возможно. Или он навсегда безмолвно замкнется в себе.
   Кристина  прислушалась:  снизу  раздавался  далекий   рокот   -   она
догадалась, что это взревели снегоходы, направляясь к их  коттеджу.  Это
невеселое обстоятельство, Должно быть,  не  осталось  незамеченным  даже
Джоем, несмотря на его затуманенное сознание. Он предпринял мужественную
попытку и бросился вперед, карабкаясь что было сил и цепляясь за  землю.
Потом звук растаял, и вместе с ним растаяли его силы,  и  он  снова  шел
медленно, и было видно, что каждый шаг дается ему с большим трудом.
   Дойдя до выступа,  они  остановились,  чтобы  перевести  дыхание,  не
произнося при этом ни звука, словно берегли силы для более  важных  дел.
Да и говорить, по правде, было особенно не  о  чем,  разве  что  о  том,
сколько еще пройдет времени, пока их схватят и прикончат.
   Они вздрогнули. В нескольких метрах  от  них  из  кизиловых  зарослей
кто-то выскочил и бросился наутек.
   Чарли снял с плеча винтовку.
   Чубакка принюхался и отрывисто тявкнул.
   Это была всего-навсего серая лисица,  вскоре  исчезнувшая  в  сумраке
леса.
   Кристина предположила, что она преследовала добычу, белку  или  зайца
или кого-то еще. Зимой местным обитателям приходится несладко. И все  же
ее симпатии были на стороне жертвы, а не лисы. Кристина-то знала, каково
это, когда тебя травят.
   Чарли снова повесил винтовку на плечо, и они двинулись дальше.
   За выступом простирался последний участок, отделявший их  от  вершины
хребта. Лес здесь поредел, и снега заметно прибавилось, хотя можно  было
еще  обходиться  без  снегоступов.   Чарли   обнаружил   оленью   тропу,
облегчавшую подъем на плоскую площадку на вершине  хребта.  Не  наткнись
они на эту тропу, Джою пришлось бы преодолевать слишком высокие сугробы.
Олени позаботились о нем - должно быть, с десяток  их  прошли  здесь  со
времени последнего бурана, притоптав снег копытами, так что теперь  Джой
лишь изредка оступался и поскальзывался.
   Чубакка, почуяв запах проходивших  здесь  животных,  фыркал  и  глухо
рычал. Тут до Кристины дошло, что с тех пор, как они оставили хижину, их
пес ни разу не залаял.
   Даже когда его вспугнула лиса, он лишь  по-щенячьи  тявкнул,  и  этот
звук не мог разнестись далеко. Казалось, чутье подсказывало ему, что лай
может привлечь внимание ведьмы. Или у  него  просто  не  оставалось  сил
взбираться в гору и лаять одновременно.
   Поднимаясь все выше, они не только удалялись от  преследователей,  но
как будто перемещались в другой климатический пояс: с каждым шагом вверх
погода  неумолимо  ухудшалась,  словно  ее   состояние   обусловливалось
географическим положением, а не состоянием атмосферы  и  временем  года.
Они забирались все глубже в холодное царство зимы.
   Облака нависали над самыми верхушками сосен и елей.
   Сплошной стеной повалил снег, и к  тому  моменту,  как  они  достигли
вершины, деревья были скрыты за плотной белой пеленой. Кристина  видела,
что на них надвигается очередной буран, и, судя по первым его признакам,
он обещал быть еще страшнее того, что бушевал  минувшей  ночью.  Заметно
похолодало, ветер, гонимый термальными потоками, мчался из долин в горы,
и у них перехватывало дыхание под его шквальными порывами. Не пройдет  и
двух часов, как все вокруг превратится в кромешный ад.
   Только теперь они не могли укрыться от него в теплой хижине.
   Чарли не спешил  спускаться  в  очередную  долину.  Он  повернулся  и
задумчиво посмотрел вниз, окидывая  взглядом  пройденный  ими  путь.  Он
что-то обдумывал, некий план. Кристина догадывалась об этом, и в ее душе
блеснула надежда. Их превосходили численностью и вооружением,  и,  чтобы
победить, им необходимо проявить чертовскую изворотливость.
   Она склонилась над Джоем. Из носа у мальчика текло, и на верхней губе
и на щеке тут же намерзал  лед.  Она  вытерла  ему  лицо,  поцеловала  и
постаралась защитить от ветра. Он молчал.
   Как и прежде, он смотрел насквозь, не видя ее.
   "Я убью тебя, Грейс Спиви", - думала Кристина, глядя туда, откуда  он
пришли.
 
*** 
 
   Щурясь от слепящего ветра и снега,  Чарли  осмотрелся  и  решил,  что
здесь самое подходящее место,  чтобы  устроить  засаду.  Вершина  хребта
представляла  собой  узкую,  шириной   всего   в   пять-десять   метров,
безжизненную каменную гряду, протянувшуюся с севера  на  юг  и  лишенную
даже снега из-за гуляющих здесь шквальных ветров.
   Повсюду  торчали  причудливой  формы  голые  скалы,  за   тысячелетия
отполированные  ветром  до  блеска  и  предлагавшие  множество   удобных
укромных мест, откуда Чарли, оставаясь незамеченным,  мог  наблюдать  за
сектантами Спиви.
   Пока они не давали о себе знать. Разумеется, он не  мог  видеть,  что
происходило внизу под сенью леса, потому  что  хотя  непосредственно  на
подступах к гряде деревья росли значительно реже, чем на более удаленных
склонах, все же они, казалось, смыкались в сплошную шеренгу всего в  ста
- ста десяти метрах ниже кромки гребня. За этой отметкой он уже был не в
состоянии что бы то ни было различить, наступай оттуда хоть целая армия.
Да еще ветер, который на вершине ревел  и  свистел,  в  лесу,  в  ветвях
вековых деревьев производил бесконечный шорох и  хруст,  маскируя  любой
звук, которым преследователи могли бы выдать себя.
   Но Чарли инстинктивно чувствовал, что у него есть еще минут двадцать,
возможно, чуть больше. Он, конечно, отдавал себе отчет, что,  карабкаясь
к вершине, они из-за Джоя  потеряли  много  драгоценного  времени  и  их
первоначальный отрыв сократился, но он также понимал,  что  банда  Спиви
будет подниматься  крайне  осторожно,  по  крайней  мере  на  протяжении
первого отрезка пути, пока они вновь не обретут уверенность. К  тому  же
они, возможно, заглянули в хижину, а это еще несколько потерянных минут.
Так что у него было достаточно времени, чтобы подготовиться  к  "теплой"
встрече.
   Он подошел к Кристине и Джою и присел рядом.
   Мальчик, как и до сих пор, пребывал в полной  отрешенности,  почти  в
ступоре, не замечая, как собака преданно трется о его ногу.
   - Мы пройдем вниз к долине, сколько успеем  за  шесть  минут,  найдем
место поспокойнее для вас с Джоем, а я вернусь сюда и буду ждать гостей,
- сказал Чарли.
   - Нет.
   - Я должен снять хотя бы одного до того, как они успеют укрыться.
   - Нет. - Кристина твердо стояла на своем. - Если ты должен  ждать  их
здесь, мы останемся с тобой.
   - Это невозможно. Когда  я  отстреляюсь,  мне  надо  будет  мгновенно
исчезнуть из виду, придется пробежаться. Если  вы  будете  со  мной,  мы
потеряем слишком много времени.
   - Я считаю, что нам не следует разлучаться.
   - Это единственный выход.
   - Мне страшно.
   - Я должен постепенно выводить их из строя.
   Она прикусила губу:
   - И все-таки я боюсь за тебя.
   - Это неопасно.
   - Черта с два.
   - Правда. Я буду выше, когда открою огонь. В укрытии.  Сразу  они  не
определят, откуда стреляют, а потом будет поздно. Я уже дам тягу. У меня
явное преимущество.
   - Что, если они не полезут за нами так высоко?
   - Полезут.
   - Прогулка не из приятных.
   - Мы же прошли; пройдут и они.
   - Но Спиви стара для таких гонок.
   - Они оставят ее в хижине, приставив к ней пару охранников. Остальные
бросятся за нами. Кристина, я должен помешать им. Я должен  перестрелять
всех, если получится. Клянусь, засада - это совсем не опасно.  Я  шлепну
одного-двух и улизну прежде,  чем  они  успеют  засечь  меня  и  открыть
ответный огонь.
   Она ничего не сказала.
   - Ну же, - сказал Чарли. - Мы теряем время.
   Секунду поколебавшись, она кивнула ему:
   - Идем.
   Это была железная женщина. Чарли знал не многих  мужчин,  которые  бы
вынесли все это без единой жалобы, и уж наверняка не было такой женщины,
которая согласилась бы остаться одна в подобных обстоятельствах  посреди