зглядывал  нож  с  каким-то  недоумением.  На  лезвии  мерцали
призрачные блики огня.
   Чарли попробовал подняться, уцепившись за  уступ,  на  котором  горел
костер, рассчитывая схватить горящую головню и швырнуть  ею  в  верзилу.
Спиви краем глаза видела его отчаянную попытку преодолеть тяжесть своего
разбитого тела и наставила на него ружье. Она  напрасно  беспокоилась  -
сил дотянуться до костра у него не было.
 
*** 
 
   Кайл  Барлоу  посмотрел  на  нож,  потом  на  мальчика,  не  в  силах
определить, что больше страшит его.
   Он имел дело с ножами. Когда-то он вонзал их в людей,  иногда  убивая
их. Это было несложно, а он таким  образом  выпускал  пар,  давая  выход
ярости, которая постоянно накапливалась в нем. Но он уже не был  прежним
Кайлом. Он научился контролировать эмоции. Он наконец  узнал,  какой  он
есть.  Прежний  Кайл  готов  был   ненавидеть   каждого,   знакомого   и
незнакомого, просто за то, что рано или  поздно  все  отворачивались  от
него. Но теперешний, новый Кайл осознал, что своей ненавистью он  больше
вредил себе, чем другим. Теперь  он  понимал,  что  не  всегда  от  него
отворачивались из-за его отталкивающей внешности, а чаще из-за  грубости
и злобы. Грейс приняла его и указала ему цель; со временем он узнал, что
такое привязанность, а потом впервые открыл для себя, что такое любить и
быть любимым. Сейчас же, если он снова  возьмется  за  нож,  если  убьет
ребенка, то неминуемо скатится в пропасть, из которой когда-то выбрался.
Он боялся ножа.
   Но он боялся  и  ребенка.  Он  верил  в  психическую  энергию  Грейс,
поскольку был свидетелем, как она  совершала  такое,  что  не  под  силу
простому смертному. Поэтому возможно, она и права, утверждая,  что  этот
ребенок - исчадие ада. Если ему не удастся  убить  мальчишку-демона,  он
предаст бога, Грейс и весь род людской.
   Но не требуют ли от него душу  в  обмен  на  обещания  спасения?  Что
значит  убить,  чтобы   снискать   благодать   божью?   Нет   ли   здесь
противоречия?
   - Прошу  вас,  пощадите  моего  малыша.  Пожалуйста,  -  умоляла  его
Кристина Скавелло.
   Кайл взглянул на нее; он все больше недоумевал. Эта женщина совсем не
походила на черную Мадонну, за спиной у которой была  власть  тьмы.  Это
была раненая, перепуганная, умоляющая о пощаде женщина. Это он  причинил
ей боль и теперь чувствовал внезапный приступ вины.
   Заподозрив неладное. Мать Грейс окликнула его:
   - Кайл?
   Повернувшись к мальчику. Кайл  отвел  руку,  в  которой  держал  нож,
назад, чтобы ударить изо всей силы. Сейчас  он  сделает  последний  шаг,
нагнется пониже и, размахнувшись, вонзит нож  в  живот  своей  жертве  -
секунда, и все кончено.
   Мальчик плакал и, как завороженный, смотрел синими  горящими  глазами
на острие  ножа  в  руке  Кайла.  Ужас  исказил  его  мертвенно-бледное,
покрытое испариной лицо. Он согнулся, точно  в  предвосхищении  грядущей
боли.
   - Убей его! - потребовала Мать Грейс.
   Кайла одолевали сомнения. "Если бог милостив, тогда зачем он обрекает
меня жить с этим лицом чудовища? Что это за бог, который избавляет  меня
от бессмысленной жизни, где правят насилие,  боль  и  ненависть,  только
затем, чтобы заставить снова убивать? Если  господь  бог  правит  миром,
почему он допускает, чтобы здесь было так много страданий, мук и горя? И
что изменится, если править  придет  сатана,  ведь  хуже  все  равно  не
бывает?"
   - Все твои сомнения от дьявола! - кричала Грейс.  -  Вот  откуда  они
берутся. В тебе этого нет. Кайл. Это все от лукавого!
   - Нет, - заявил он. - Ты учила меня думать  о  том,  чтобы  совершать
добрые дела, желать добра. Сейчас  мне  нужно  минуту  подумать,  только
минуту!
   - Не надо думать, делай! - сказала Мать Грейс. - Или уйди с дороги, и
я сделаю это сама. Как ты можешь в такой момент  обмануть  мое  доверие?
После всего, что я сделала для тебя, как ты можешь?
   Она права. Он обязан ей всем. Если бы не она, до сих пор  он  был  бы
опустившимся, живущим в грязи подонком, снедаемым  ненавистью.  Если  он
обманет ее доверие, где же его честь, его благородство? Не будет ли этот
обман означать то же, что означает убийство, на которое она его толкает,
а именно - возвращение к его прежней никчемной жизни?
   - Прошу вас, - умоляла Кристина Скавелло. - Прошу, не  троньте  моего
мальчика.
   - Отправь его обратно в ад, навсегда! - вопила Грейс.
   Кайл чувствовал себя так, как будто его рвали на части.
   Он всего несколько лет назад столкнулся  с  необходимостью  принимать
решения,   руководствуясь   категориями   морали    и    нравственности;
недостаточный  срок,  чтобы  это  превратилось  в  привычную  внутреннюю
потребность, недостаточный, чтобы легко справиться с возникшей дилеммой.
Он почувствовал, что по щекам его катятся слезы.
   Мальчик оторвал взгляд от ножа.
   - Убей его! - снова закричала Грейс.
   Кайла колотила дрожь.
   Их взгляды не просто сошлись.., они слились.., так  что  Кайлу  стало
казаться, что он видит не только  собственными  глазами,  но  и  глазами
ребенка.  Это  был  случай  почти  магической  эмпатии;  как  будто  он,
оставаясь самим собой, был  и  этим  ребенком,  одновременно  палачом  и
жертвой. Он ощущал себя огромным и угрожающим..,  и  в  то  же  время  -
маленьким  и  беззащитным.  Внезапно  у  него   закружилась   голова   и
затуманилось сознание. На мгновение все  поплыло  перед  глазами.  И  он
увидел - или вообразил, что увидел, - себя, склонившегося над  ребенком,
то есть буквально увидел себя глазами мальчика, как будто он - это  Джой
Скавелло.
   Его  словно  пронзила  молния;   это   было   потрясающее   мгновение
проницательности, адекватной  самооценки,  странное  и  дезориентирующее
переживание, сродни озарению ясновидца. Взглянув на себя со стороны,  он
был поражен: свирепое  лицо  дикаря,  изготовившегося,  чтобы  совершить
бессмысленное  кровопролитие.  По  спине  пробежал  холодок,   сбивалось
дыхание. Эта нелицеприятная правда поразила его сознание, словно по нему
ударили неким психологическим молотом.  Он  часто  заморгал,  и  видение
отхлынуло, и он снова был самим собой,  только  теперь  у  него  страшно
болела и кружилась голова.
   К изумлению Кристины, верзила повернулся и забросил нож в костер, над
которым тут же взлетел рой огненных пчел.
   - Нет! - закричала Грейс Спиви.
   - Я больше не буду никого убивать, - сказал этот огромный человек. По
лицу его непрерывно текли слезы, смягчая суровый и зловещий взгляд,  как
смягчают и затуманивают пейзаж за окном капли дождя на стекле.
   - Нет, - повторила Спиви.
   - Это не правильно, - сказал он. - Даже если я сделаю это для тебя..,
это не правильно.
   - Дьявол вложил эти мысли в твою голову, - в голосе  старухи  звучало
предостережение.
   - Нет, Мать Грейс. Ты сама вложила их туда.
   - Дьявол! - неистовствовала она. - Дьявол вложил!
   Верзила стоял в нерешительности, обхватив ладонями лицо.
   Кристина,  затаив  дыхание,  с  надеждой  и  страхом   наблюдала   за
происходящим. Если это напоминающее Франкенштейна существо действительно
восстанет против хозяйки, то может оказаться хорошим союзником; пока  же
великан, видимо, не до конца определился, чью сторону занять. Хотя он  и
выбросил нож, но пребывал в замешательстве, в душевном  и  эмоциональном
смятении и даже слегка пошатывался. С  воздетыми  к  лицу  ладонями,  со
слезами на глазах, он имел такой страдальческий  вид,  словно  его  били
дубинками. В конце концов, он мог в  любой  момент  передумать  и  убить
Джоя.
   - Твои сомнения - это происки дьявола! - вопила Грейс Спиви, наступая
на верзилу. - Это дьявол. Дьявол, дьявол!
   Он опустил мокрые от слез руки и пронзительно взглянул на старуху.
   - Если это и дьявол, то он вовсе не такой уж плохой.
   Вовсе не такой уж плохой, раз хочет, чтобы я больше никого не убивал.
   Грузно  переваливаясь,  он  направился  к  выходу  из  пещеры,  потом
остановился и тяжело прислонился к каменной  стене,  словно  нуждаясь  в
передышке после изнурительного труда.
   - Тогда я сама сделаю это, - с яростью произнесла Спиви. Она  сжимала
в кулаке ремень висевшей у нее  на  плече  винтовки.  -  Ты  Иуда,  Кайл
Барлоу. Иуда. Ты предал меня. Но бог не  выдаст  меня.  И  я  не  изменю
своему господу так, как поступил ты. Только не я, его  Избранная,  я  не
изменю!
   Кристина повернулась к Джою. Он  так  же  стоял,  зажавшись  в  угол,
выставив вперед побелевшие ладони, словно они могли уберечь его от  пуль
Грейс Спиви. Распахнутыми глазами он, как  загипнотизированный,  смотрел
на старуху. Кристина уже хотела крикнуть ему, чтобы  он  бежал,  но  это
было бесполезно - путь ему преграждала Грейс Спиви, и она  не  выпустила
бы его. Да и куда ему было бежать? Выйди он из пещеры - там его  ожидало
неминуемое обморожение. Убеги он в отдаленные залы - Грейс Спиви  быстро
отыщет его. Маленький и беззащитный, он  попал  в  западню,  из  которой
выхода не было.
   Кристина посмотрела на Чарли - тот плакал  от  сознания  собственного
бессилия; тогда она решила сама добраться до  Спиви,  но  из-за  раненой
ноги и поврежденного плеча вынуждена была отказаться от своего замысла и
наконец в отчаянии снова обратилась к Кайлу:
   - Остановите ее! Ради бога! Остановите ее!
   В ответ великан только тупо моргал, словно погрузившись в  прострацию
после шока, не в состоянии вырвать винтовку из рук Спиви.
   - Пожалуйста, остановите ее, - умоляла Кристина.
   - Заткнись,  ты!  -  угрожающе  произнесла  Грейс  и  сделала  шаг  к
Кристине. Затем снова переключила внимание на Джоя:
   - А ты не строй мне глазки. Со мной этот номер не пройдет. Так у тебя
ничего не выйдет, у тебя вообще ничего не выйдет. Я могу защитить себя.
   Старуха замешкалась, соображая,  на  что  следует  нажать,  и,  когда
наконец ружье выстрелило, пуля, забрав  выше,  вонзилась  в  камень  над
головой  Джоя,  почти  под  самым  сводом,  и  эхо  выстрела   мгновенно
разнеслось в замкнутом пространстве пещеры и завибрировало,  отразившись
от стен, и, расщепившись, оглушительно завывало на разные  перекрывающие
друг друга голоса. От отдачи и наделанного ею громоподобного шума  Спиви
дернулась всем своим тщедушным телом, неуклюже  подалась  назад  и,  уже
отчаянно, снова нажала на курок. На этот раз  пуля  угодила  в  свод  и,
отрикошетив, со свистом пролетела через зал.
   Джой визжал.
   Кристина озиралась по сторонам в  поисках  любого  предмета,  которым
можно было бы запустить в Спиви, но ничего не находила. Боль в ноге была
такая, словно ее пригвоздили чугунным костылем,  и  Кристине  оставалось
только в бессильной ярости колотить кулаками о камни.
   Старуха двинулась к Джою, неумело держа винтовку  в  руках,  с  явным
намерением на сей раз довести дело до  конца.  Однако  что-то  опять  не
ладилось. То ли кончились патроны, то ли ружье заело, только  она  никак
не могла с ним справиться.
   Когда смолкло эхо от второго выстрела, где-то в глубине горы  родился
таинственный звук и, прокатываясь  по  другим  пещерам,  стал  неумолимо
разрастаться - странный пугающий шум, который Кристина когда-то слышала,
но никак не могла вспомнить, что это.
   Ружье и в самом деле заклинило. Спиви удалось  извлечь  застрявшую  в
патроннике латунную гильзу, которая  выскочила  из  гнезда  и,  сверкнув
отражением огня, со звоном упала на пол.
   Вип-вип-вип-вип - странный звук, словно от хлопающих кусочков кожи, -
разрастался, заставляя дрожать воздух.
   Спиви, полуобернувшись,  уставилась  на  проем,  ведущий  в  соседнюю
пещеру, через который они с великаном вошли сюда всего  несколько  минут
назад.
   - Нет! - произнесла она, словно поняв, что на нее надвигается.
   В то же мгновение Кристину осенило.
   Летучие мыши.
   Зловещий колышущийся смерч из летучих мышей.
   Мгновение спустя они роем ворвались в зал: сотня, другая, все  больше
и больше; взмыв под каменные  своды  пещеры,  они  усердно  колотили  по
воздуху своими перепончатыми лапами-крыльями  и  сновали  взад-вперед  с
пронзительным писком - сумятица обезумевших  теней  в  озаренном  светом
костра пространстве.
   Старуха не могла оторвать от них одурманенного  взгляда.  Она  что-то
говорила, но за шумом роя слов было не разобрать.
   Вдруг одновременно мыши смолкли. Слышался только треск, свист и шорох
крыльев. Молчание мышей казалось настолько  неестественным,  что  пугало
больше, чем их крики.
   "Нет, - твердила про себя Кристина. - Нет, нет!"
   Под этим зловещим покровом от  мании  величия  Спиви  не  осталось  и
следа. Она в ужасе дважды выпалила из ружья в жуткую стаю,  не  подумав,
что это не только бессмысленно, но  и  опасно.  То  ли  спровоцированные
стрельбой, то ли привлеченные чем-то, мыши ринулись вниз, словно  единый
организм - сплошной, усеянный зубами и когтями клубок  черных  крохотных
существ-убийц, - и обрушились на Грейс Спиви. Раздирая в  клочья  лыжный
костюм, запутываясь в волосах, впиваясь когтями в тело,  они  складывали
крылья и повисали на  ней.  Спиви,  пошатываясь,  бросилась  через  зал,
размахивая руками и вращаясь вокруг собственной  оси,  словно  исполняла
танец смерти или рассчитывала улететь вместе  с  мышами.  Визжа,  давясь
собственным криком, она налетела на стену, отскочила, но  мерзкие  твари
не реагировали, продолжая терзать ее.
   Кайл Барлоу сделал было  два  нерешительных  шага  ей  навстречу,  но
остановился - не столько напуганный, сколько сбитый с толку.
   Кристина, помимо своей воли,  не  могла  оторвать  взгляд  от  жуткой
сцены.
   Казалось, на Спиви надето платье, сшитое из сотен  черных  лоскутков,
которые сейчас трепетали и подрагивали на ней. Под оборванными  клочьями
ее  лица  совершенно  не  было  видно.  Мышиные  крылья  вибрировали   и
поскрипывали, и в наступившей зловещей  тишине  животные  работали  лишь
неистовее, и в их методичности была болезненная одержимость.  Они  рвали
Грейс на кусочки.
 
Глава 72 
 
   Наконец мыши затихли.
   Затихла и Спиви.
   С минуту мыши покрывали тело живым черным саваном, словно  колыхаемым
ветром. Неестественная тишина с каждой секундой  становилась  все  более
пугающей. Невольно возникало сомнение в том, что эти животные -  обычные
летучие   мыши,..   Даже   не   принимая   во   внимание   поразительную
своевременность их  появления  и  ту  целеустремленность,  с  какой  они
набросились на Спиви, в них было  нечто  невыразимо  странное.  Кристина
видела,  как  маленькие   злобные   головки   поднимались   и,   сверкая
красно-малиновыми глазками, поворачивались налево-направо, словно ожидая
указаний от главаря стаи. Потом, точно повинуясь приказу, который только
им и был понятен, они, как одна, колыхающимся  облаком  взмыли  вверх  и
унеслись прочь в другие пещеры.
   Кайл Барлоу и Кристина, пораженные, не произносили ни звука.
   Она, как зачарованная, смотрела на сына. Он был  жив  -  непостижимым
чудесным образом он остался жив.
   После  пережитого  нами  ужаса  и  боли,  когда  казалось  -   смерть
неминуема, ей было трудно поверить,  что  в  последнюю  минуту  смертный
приговор был отменен. Она не могла преодолеть иррационального  ощущения,
что, отведи она взгляд от Джоя, в следующее же мгновение он будет мертв,
а их необыкновенное спасение окажется плодом расстроенного  воображения,
сном.
   Более всего она хотела сейчас взять Джоя на руки, гладить его волосы,
прижать его к груди крепко-крепко и  чувствовать  биение  его  сердца  и
тепло его дыхания. Но из-за ранения она не могла сделать  этого,  а  он,
похоже, был в шоке и даже не замечал ее присутствия.
   Откуда-то из глубины  пещер  вновь  послышался  писк  летучих  мышей,
словно они дрались друг с другом за право занять самые удобные места. От
зловещих звуков, вскоре стихших, Кристину пробрала дрожь,  которая  лишь
усилилась, когда она увидела, как ее сын, словно под гипнозом, посмотрел
вверх,  как  будто  до  него  доходил  тайный   смысл,   заключенный   в
пронзительных криках этих  кошмарных  существ.  Джой  был  неестественно
бледен. Губы кривились в подобии улыбки,  но  Кристина  поняла,  что  на
самом  деле  это  гримаса  отвращения  и  ужаса,   вызванных   зрелищем,
свидетелем которого  он  только  что  стал  и  которое  повергло  его  в
полуобморочное состояние.
   Крики летучих мышей постепенно стихли, и Кристина вдруг почувствовала
страх, хотя он и не был связан с тем, что произошло с  Грейс  Спиви.  Не
боялась она и того, что  мыши  вернутся  и  снова  начнут  убивать.  Она
почему-то была уверена, что этого больше не  произойдет,  и  именно  эта
непостижимым образом появившаяся уверенность пугала ее.  Она  не  хотела
знать, откуда исходит эта уверенность,  не  хотела  доискиваться  до  ее
корней. Она гнала от себя вопрос, что бы это могло означать.
   Джой был жив. Все остальное  было  неважно.  Звук  выстрелов  привлек
летучих мышей, и по счастливой случайности - а может, по милости  божьей
- они выбрали в качестве жертвы именно Грейс Спиви. Джой остался жив.
   Жив. На ее глаза навернулись слезы радости. Джой жив.
   И сейчас только этот чудесный поворот  судьбы  имел  для  нее  смысл,
потому что с этого момента для  них  начиналась  новая  жизнь,  светлая,
полная любви и счастья, в которой не будет  ни  печали,  ни  страхов,  а
самое главное - сомнений.
   Сомнения отравляют  душу,  разрушаю!  счастье,  превращают  любовь  в
горечь. Даже между матерью и любимым сыном  может  встать  непреодолимая
стена сомнения, и она не хотела допустить этого.
   И все же непрошеные, незваные воспоминания нахлынули на нее. Вторник,
Лагуна-Бич, станция техобслуживания "Арко", где они ждали  Чарли,  чудом
оставшись в живых после того, как взрыв стер с  лица  земли  дом  Мириам
Рэнкин;  она  с  Джоем  и  два  телохранителя  возле  сложенных   горкой
автомобильных протекторов; на улице свирепствует гроза, словно предвещая
близкий конец  света;  Джой  подходит  к  открытым  дверям,  очарованный
молнией, одна страшнее другой, -  Кристина  в  жизни  не  видела  ничего
подобного, тем более в Южной Калифорнии, где молния вообще была явлением
крайне редким; Джой взирает на  грозу  без  всякого  страха,  точно  это
всего-навсего  фейерверк,  точно  ему  известно,  что  молния  не  может
причинить ему никакого вреда. Как  будто  это  был  знак,  понятный  ему
одному. Как будто в безумной ярости грозы ему чудилась  некая  весть,  в
которой он черпал свою надежду.
   Нет, этого не может быть.
   Ей приходилось гнать прочь эти вздорные мысли. Это было сумасшествие,
которое может охватить человека просто потому, что ему приходится  иметь
дело с людьми, подобными Грейс Спиви.  Боже,  эта  старуха  была  словно
носитель  чумы,  распространение  которой   не   поддается   логическому
объяснению,   заражая   каждого,   кто   сталкивался   с   ней,   своими
параноидальными фантазиями.
   Но при чем здесь мыши? Почему они появились в самый что  ни  на  есть
подходящий момент? Почему набросились именно на Грейс Спиви?
   "Довольно, - приказала она себе. - Ты  выдумываешь  то..,  чего  нет.
Летучих мышей просто-напросто привлек  звук  произведенных  Грейс  Спиви
выстрелов. Звук был настолько громкий, что они испугались  и  снялись  с
места.
   А потом.., когда они уже оказались здесь.., она выстрелила в  них,  и
это заставило мышей нападать.
   Ну конечно. Все было именно так.
   Кроме одного... Если два первых выстрела напугали мышей,  почему  они
тогда не испугались третьего и четвертого выстрелов? Почему не  улетели?
Почему напали на Грейс, разделавшись с ней так.., кстати?
   Нет.
   Чепуха".
   Джой смотрел  под  ноги.  Он  по-прежнему  был  мертвенно-бледен,  но
начинал приходить в себя после  ступора.  Он  нервно  кусал  палец,  как
ребенок, который знает, что расстраивает мать, но все равно делает  это.
Мгновение спустя он поднял голову, и их взгляды встретились.
   Он попробовал улыбнуться сквозь слезы, но губы после пережитого  шока
кривились