льны, возможно,  чувствительны  и  отлично  подмечаете  детали.
Качества,  которые,  я  полагаю,  необходимы   любому   человеку   вашей
профессии.
   - Правильно! Совершенно верно! - воскликнул  он,  радостно  улыбаясь,
польщенный ее похвалой.
   Он почувствовал почти непреодолимое желание поцеловать ее лоб, глаза,
переносицу,  кончик  носа,  щеки,  подбородок  и,  наконец,  ее  красиво
очерченные губы.
   Но только произнес:
   - Итак, мисс Скавелло, чем могу быть вам полезен?
   Она рассказала ему о старухе.
   Он был потрясен, заинтересован, полон сочувствия, но, кроме  того,  и
расстроен, потому что никогда не знаешь, чего ожидать от таких  чокнутых
старух. Может случиться что угодно.  К  тому  же  он  знал,  как  трудно
выслеживать преступников с такой  иррациональной  мотивацией  поступков.
Лучше уж иметь дело с людьми, чьи побуждения ясны  и  понятны:  корысть,
похоть, зависть, ревность, отмщение, любовь,  ненависть,  -  с  ними  он
привык работать, это - его  сырье.  Слава  богу,  человечество  обладает
слабостями и недостатками, не будь их, он  остался  бы  без  работы.  Он
забеспокоился, что может не оправдать ожиданий Кристины Скавелло и тогда
она навсегда уйдет из его жизни. А если так  произойдет,  ему  останется
только мечтать о ней, а он уже слишком стар для подобных мечтаний.
   Когда Кристина закончила перечислять события утра - убийство  собаки,
звонок старухи, - Чарли спросил:
   - Где сейчас ваш сын?
   - В вашей приемной.
   - Хорошо. Там он в безопасности.
   - Я не уверена, что он в безопасности где бы то ни было.
   - Успокойтесь. Еще не конец света, правда.
   Он улыбнулся  ей,  как  бы  подтверждая,  что  еще  не  конец  света.
Хотелось, чтобы она улыбнулась  в  ответ,  он  был  уверен,  что  улыбка
сделает ее прекрасное лицо еще прекраснее, но она, казалось, была  не  в
силах улыбаться.
   Он продолжал:
   - Хорошо, о старухе. Вы дали мне довольно точный  ее  портрет.  -  Он
записывал все, что она говорила, и теперь просматривал записи. - Нет  ли
чего-нибудь еще, что помогло бы нам разыскать ее?
   - Я рассказала вам все, что помню.
   - Как насчет шрамов? У нее есть шрамы?
   - Нет.
   - Она носит очки?
   - Нет.
   - Вы сказали, что ей около семидесяти или чуть больше?
   - Да.
   - А лицо почти без морщин?
   - Верно.
   - Неестественно гладкое, несколько отекшее, вы сказали?
   - Да, ее кожа! У меня была тетя, которой кололи кортизон от  артрита.
У нее было такое же лицо.
   - Вы думаете, что она лечится от артрита?
   Кристина пожала плечами:
   - Не знаю. Может быть.
   - Она носила медный браслет или медные кольца?
   - Медные?
   - Конечно, это россказни, но многие думают,  что  медь  помогает  при
артрите. У меня тоже была тетя, и она носила медную цепочку, два  медных
браслета на каждом запястье, медные кольца  и  даже  медный  браслет  на
щиколотке.  Она  была  худенькой,  маленькой,  как  птичка,  носила  эти
уродливые тяжелые украшения и уверяла, что они ужасно  помогают  ей,  но
лучше ей не стало и боли не прекращались.
   - У этой женщины не было медных украшений. Масса других украшений, но
не медных.
   Он посмотрел в записи.
   - Она не говорила, как ее зовут?
   - Нет.
   - Не были ли у нее на блузке вышиты монограммы?
   - Нет.
   - А на кольцах не было инициалов?
   - Думаю, нет, а если были - я не заметила.
   - Вы не видели, откуда она появилась?
   - Нет.
   - Если бы мы знали, из какой машины она вышла...
   - Не знаю. Мы уже подходили к своей машине, когда она появилась из-за
нее.
   - Какая машина стояла рядом с вашей?
   Она нахмурилась, пытаясь вспомнить. Пока она думала, Чарли изучал  ее
лицо,  стараясь  найти  недостатки.  Ничто  в  мире   не   свободно   от
недостатков. В любой вещи можно найти по крайней мере один изъян. Даже в
бутылке "Лафита Ротшильда" может быть плохая пробка  или  слишком  много
дубильных веществ. "Роллс-Ройс" бывает не  идеально  покрашен.  Ореховое
масло "Ризе", безусловно, превосходно, но от него толстеют.  Но  сколько
бы он ни смотрел на лицо Кристины Скавелло, не мог углядеть изъяна.  Да,
чуть вздернутый нос, тяжеловатые скулы, слишком высокий лоб - но ему  не
казалось это недостатком; это были..,  просто  отступления  от  принятых
норм красоты, небольшие отклонения, которые  создавали  ее  неповторимый
облик.
   "Что же, черт возьми, со мной? - удивлялся он. - Хватит  страдать  по
ней, я же не влюбленный школьник".
   С одной стороны, ему нравилось новое, свежее, опьяняющее чувство. А с
другой - не нравилось, потому что он не  понимал  его,  а  его  отличало
стремление докопаться до сути. Поэтому-то он и  стал  детективом,  чтобы
найти ответы, понять.
   Она взглянула на него:
   - Я вспомнила. Рядом с нами стояла не машина. Это был фургон.
   - Грузовой фургон? Какой?
   - Белый.
   - Какая модель?
   Она снова нахмурилась, стараясь вспомнить.
   - Старый или новый? - спросил он.
   - Новый. Чистый, блестящий.
   - Заметили какие-нибудь вмятины, царапины?
   - Нет. Это был "Форд".
   - Хорошо. Очень хорошо. Знаете, какого года выпуска?
   - Нет.
   - Туристический фургон с круглыми окнами, а может, расписанный?
   - Нет. Обыкновенный, фургон для работы.
   - Не было ли на нем названия компании?
   - Нет.
   - А что-нибудь было на нем написано?
   - Нет, он был просто белый.
   - А номерной знак?
   - Я не видела.
   - Вы же обходили его сзади, заметили, что это "Форд", там  же  был  и
номерной знак?
   - Я знаю, но я не посмотрела.
   - Если понадобится, мы сможем узнать от вас номерной знак при  помощи
гипноза. Теперь, по крайней мере, есть с чего начать.
   - Если она вышла из фургона.
   - Для начала предположим, что вышла.
   - Но это может быть ошибкой.
   - А может быть, и нет.
   - Она могла выйти из любой другой машины, находящейся на стоянке.
   - Но поскольку мы должны  с  чего-то  начать,  начнем  с  фургона,  -
терпеливо ответил он.
   - Она могла выйти откуда угодно. Возможно, мы просто теряем время.  Я
не хочу терять время. Она не теряет время. У меня ужасное  предчувствие,
что у нас очень мало времени.
   Она сильно нервничала, теперь все  ее  тело  сотрясала  дрожь.  Чарли
понял, что ей стоит больших усилий сдерживать себя.
   - Не волнуйтесь. Теперь все  будет  хорошо.  Мы  не  допустим,  чтобы
что-нибудь случилось с Джоем.
   Она была бледна. Голос дрожал, когда она вымолвила:
   - Он такой милый. Милый маленький мальчик. Он -  все  в  моей  жизни.
Если что-нибудь случится с ним...
   - Ничего с ним не случится. Обещаю вам.
   Она заплакала. Не всхлипывала, не причитала, не  билась  в  истерике.
Только глубоко и прерывисто дышала, глаза  наполнялись  слезами,  и  они
скатывались по щекам.
   Чарли резко встал из-за стола, желая успокоить ее.
   Чувствуя себя неловко, произнес:
   - Я думаю, вам не помешает выпить.
   Она покачала головой.
   - Это поможет, - сказал он.
   - Я почти не пью, - голос ее дрожал,  а  слезы  бежали  сильнее,  чем
прежде.
   - Ну чуть-чуть.
   - Слишком рано.
   - Уже половина двенадцатого. Почти обеденное время. Кроме того, это в
лечебных целях.
   Он подошел к бару, который стоял  у  одного  из  двух  больших  окон.
Открыл нижние дверцы,  вытащил  бутылку  "Шивас  регал"  и  один  бокал,
поставил их на мраморную полочку, налил две унции виски.
   Открывая бутылку, он случайно выглянул  в  окно  и  похолодел.  Белый
фургон "Форд" - чистый и блестящий, без всякой рекламы на  нем  -  стоял
напротив на улице.
   Глядя поверх листьев огромной пальмы, которая доросла почти до пятого
этажа, Чарли увидел у фургона человека в темной одежде.
   Совпадение.
   Человек, похоже, ел. Просто рабочий остановился на тихой улице, чтобы
перекусить. Вот и все. Что, кроме этого, еще может быть? Совпадение.
   А может, и нет. Человек, казалось, наблюдал  за  фасадом  здания.  Он
притворился, что ест, и в то же время следит. Чарли сам  следил  десятки
раз за многие годы. Он знал, что такое слежка, и это как раз было на  то
похоже, хотя заметно и непрофессионально.
   - Что случилось? - спросила Кристина.
   Он удивился ее проницательности,  тому,  как  она  почувствовала  его
состояние, хотя была очень расстроена и все еще плакала.
   - Надеюсь, вам понравится, - он отошел от окна и протянул  ей  виски.
Она без возражения приняла бокал.
   Взяла его обеими руками, но Чарли все-таки поддерживал его. Она  пила
виски маленькими глотками.
   Чарли сказал:
   - Выпейте сразу два глотка. Это вам поможет.
   Она сделала так, как он посоветовал, а он отметил: она  действительно
не умеет пить - сморщилась, хотя "Шивас" - самое мягкое виски.
   Пустой бокал он отнес  к  бару,  сполоснул  в  маленькой  раковине  и
поставил в сушилку.
   Опять посмотрел в окно.
   Белый грузовик все еще был там. И человек в темной одежде все так  же
стоял и жевал что-то с напускной небрежностью.
   Вернувшись к Кристине, Чарли спросил:
   - Вам лучше?
   Лицо ее вновь обретало естественный оттенок. Она кивнула:
   - Извините, что я так расклеилась.
   Он присел на краешек стола, касаясь ногой пола, и улыбнулся:
   - Вам не за что  просить  прощения.  Большинство,  будь  они  так  же
напуганы, вошли бы в эту дверь с бессвязным бормотанием и  бормотали  бы
до сих пор. Вы держитесь очень хорошо.
   - Мне так не кажется, - она достала из сумочки платок и высморкалась.
- Но, похоже, вы правы. Одна  безумная  старушенция  не  означает  конец
света.
   - Вот именно.
   - Не может быть, чтобы мы не справились с одной сумасшедшей старухой.
   - В том-то и дело, - сказал он. Однако подумал:
   "Одна  сумасшедшая  старуха?  А  кто  же  тогда  тот  тип  у   белого
грузовика?"
 
Глава 8 
 
   Грейс Спиви сидела в массивном  дубовом  кресле,  ее  холодные  серые
глаза блестели в темноте.
   Сегодня в мире духов был красный день, один из самых красных, которые
она знала, и она оделась во все красное, чтобы быть с  ним  в  гармонии;
так же как вчера, когда мир духов проходил через зеленую фазу, она  была
одета во все зеленое.
   Большинство людей не знали, что каждый день в мире  духов  имел  свой
цвет, ведь они не могли проникнуть  в  мир  сверхъестественного  так  же
легко, как это удавалось Грейс, они  вообще  о  нем  не  подозревали,  и
поэтому стиль одежды Грейс был недоступен  их  пониманию.  Но  для  нее,
экстрасенса и медиума, выбор цвета  был  важен,  чтобы  гармонировать  с
миром духов, так ей было легче общаться с прошлым и  прорицать  будущее.
Информация передавалась  духами  по  ослепительно  ярким  цветным  лучам
энергии. Сегодня лучи окрашены во все оттенки красного цвета.
   Попробуй она объяснить это - ее приняли бы за сумасшедшую.  Несколько
лет назад собственная дочь отправила ее в  психиатрическую  больницу  на
обследование, но ей удалось вырваться из этой ловушки, она отреклась  от
дочери и с тех пор стала осторожнее.
   Сегодня  на  ней  были  темно-красные  туфли,   темно-красная   юбка,
светло-красная двух тонов полосатая блузка. Все  украшения  красноватого
оттенка: двойная нить малиновых бус, такие  же  браслеты  на  запястьях,
яркая, как огонь, фарфоровая  брошь,  два  рубиновых  кольца,  кольцо  с
четырьмя отполированными  сияющими  сердоликами,  еще  четыре  кольца  с
дешевыми красными стекляшками, алой эмалью и ярко-красной керамикой. Все
камни - будь то драгоценные, полудрагоценные или бижутерия - сверкали  и
переливались в дрожащем огоньке свечи.
   Неровное пламя, словно  танцуя  на  кончиках  фитильков,  отбрасывало
причудливые извивающиеся  тени  на  подвальные  стены.  Большая  комната
казалась меньше, поскольку янтарное пламя свечей освещало  небольшую  ее
часть.  Одиннадцать  свечей,  толстых  и  белых,  вставленных  в  медные
подсвечники  с  красивой  подставкой  для   стекающего   воска.   Каждый
подсвечник крепко держали апостолы Грейс, они с нетерпением ждали, когда
она заговорит.
   Их было одиннадцать - шесть мужчин и пять женщин, - молодые, среднего
возраста и старые. Они сидели  на  полу,  образуя  перед  креслом  Грейс
полукруг; мерцающий,  неровный,  таинственный  свет  освещал  и  странно
искажал их лица.
   Ее учениками были не только эти одиннадцать. Более пятидесяти человек
сидели в верхней комнате  и  с  волнением  ожидали,  что  произойдет  на
сегодняшнем сеансе.
   Больше тысячи других были разбросаны по разным уголкам  на  севере  и
юге, выполняя задания Грейс.
   Она знала и помнила их имена, хотя сейчас ей было труднее  запоминать
их, гораздо труднее, чем до тех пор, пока божий Дар не снизошел до  нее.
Он заполнил ее, вошел в ее разум и вытеснил многое, что прежде  казалось
само собой разумеющимся, вроде способности запоминать имена и лица.  Или
способности следить за временем.
   Она теперь не знала, который час, и то, что она  иногда  смотрела  на
часы, не имело никакого значения. Секунды, минуты, часы и  дни  казались
смешными и случайными измерениями времени; для  обычных  людей  они  еще
были полезны, но она в них больше не нуждалась. Порой, когда она думала,
что прошел день, оказывалось, что прошла целая неделя. Это пугало, но  в
то же время странным образом увлекало - постоянно  напоминало,  что  она
особенная. Избранная. Дар вытеснил из нее и сон. Иногда не спала вообще.
Обычно сон отнимал один час или два, не больше, но сон был ей больше  не
нужен. Дар вытеснил все, что  могло  бы  помешать  великой  и  священной
миссии, которую ей надлежало выполнить.
   Но имена этих одиннадцати, самых преданных из ее паствы, она помнила.
Это были  лучшие  из  лучших,  незапятнанные  души,  наиболее  достойные
выполнить задачу, стоящую перед ними.
   Но был среди них один - Кайл Барлоу, тридцати двух лет, хотя выглядел
старше, - мрачный, злобный,  опасный.  У  него  были  каштановые  прямые
волосы, густые, но  без  блеска.  Глубоко  посаженные  карие  глаза  под
нависшими надбровными дугами смотрели внимательно и проницательно. Hoc -
крупный, не прямой, не римский, а перебитый. Скулы и подбородок такие же
тяжелые, грубо  высеченные,  как  и,  надбровные  дуги.  При  крупных  и
некрасивых чертах лица губы тонкие и такие  бескровные  и  бледные,  что
казались еще тоньше,  от  этого  рот  походил  на  узкую  щель.  Он  был
необычайно высоким, более двух метров ростом, с  бычьей  шеей,  могучими
плечами, крепкой грудью и жилистыми руками. Создавалось впечатление, что
он может переломить человеку хребет, и раньше зачастую он это  и  делал,
исключительно ради удовольствия.
   В последние же три года, с  тех  пор  как  Кайл  стал  последователем
Грейс, членом тайного синедриона, а потом самым верным ее помощником, он
ни на кого не поднял руку. До того как Грейс нашла и спасла его, это был
неуравновешенный,  агрессивный  и  жестокий  человек.  То  время  теперь
миновало.  Под  отталкивающей  внешностью  Кайла  Барлоу  Грейс   сумела
разглядеть добрую душу. Да, он сбился с пути, но желал (даже не сознавая
этого) вернуться на стезю добродетели. Нуждался в ком-то,  кто  направил
бы его. Встретил Грейс и пошел за ней. Теперь  огромные  мощные  руки  и
железные кулаки не принесут вреда  добродетельным  людям,  но  уничтожат
врагов господа, и только тогда, когда скажет Грейс.
   Грейс узнавала врагов господа, когда встречала их.
   Способность распознать безнадежно потерянную душу с  первого  взгляда
тоже  была  лишь  малой  частью  божьего  Дара,  снизошедшего  на   нее.
Достаточно  было  одну  секунду  посмотреть  в  глаза  человеку,   чтобы
определить, был ли он грешным  и  окончательно  погибшим.  Она  обладала
Даром. Никто больше.  Только  она,  Избранная.  Слышала  зло  в  голосах
нечестивых, видела зло в их глазах. От нее нельзя было спрятаться.
   Иные, почувствовав Дар, усомнились бы, решили, что порочны  или  даже
безумны. Но Грейс никогда не сомневалась и  не  считала  себя  безумной.
Никогда. Знала, что особенная, знала, что права, потому что  так  сказал
ей господь.
   Стремительно приближался день, когда она  наконец  призовет  Кайла  и
других  сокрушить  приверженцев  сатаны.  Укажет  на  них,  и  Кайл   их
уничтожит. Он станет карающим мечом господа. Как  это  будет  прекрасно!
Сидя  в  подвале  церкви,  в  массивном  дубовом  кресле,  перед  своими
ближайшими соратниками, Грейс задрожала в предвкушении блаженства. Будет
таким  удовольствием  наблюдать,  как  крепкие  мускулы  сокращаются   и
расслабляются, вымещая гнев божий на неверных и слугах сатаны.
   Скоро. Час близится. Сумерки.
   Пламя свечей трепетало, Кайл спросил тихо:
   - Вы готовы, Мать Грейс?
   - Да, - ответила она.
   Закрыла глаза. Сначала ничего не видела, ее  окружала  лишь  темнота,
потом она установила контакт  с  миром  духов,  и  перед  ней  появились
вспышки, завитки, фонтанчики, пятна света;  вздымающиеся,  изгибающиеся,
переплетающиеся тени, то яркие, то тусклые, все оттенки красного, потому
что это передавалась энергия духов, а был красный день их  бытия.  Самый
красный из всех, которые знала Грейс.
   Духи окружали  ее  со  всех  сторон,  а  она  уносилась  все  дальше,
погружалась в их мир, нарисованный на внутренней стороне ее век. Сначала
ее несло медленно. Чувствовала, что разум и  душа  отделяются  от  тела,
оставляя плоть.
   Еще чувствовала телесную  связь  с  миром  -  запах  горящих  свечей,
массивное  дубовое  кресло,  шорох  и  шепот  одного  из  апостолов,  но
постепенно все исчезало. Она неслась  дальше,  все  быстрее  и  быстрее,
сквозь  испещренную  пятнами  света  пустоту,  быстрее,   с   ужасающей,
вызывающей тошноту скоростью...
   И внезапный покой.
   Она оказалась в глубинах мира духов, подобно астероиду  в  бескрайних
просторах Вселенной. Уже не слышала, не  видела,  не  воспринимала  мир,
который оставила.
   В бесконечной ночи  сновали  красноватые  тени,  быстро  и  медленно,
целенаправленно и беспорядочно выполняя священную миссию, которую  Грейс
еще не понимала.
   Грейс думала о мальчике, Джое Скавелло. Знала, кем он был  и  что  он
должен умереть. Но не знала,  пришло  ли  время  покончить  с  ним.  Она
совершила путешествие в мир духов с единственной целью -  выяснить,  что
делать с мальчиком и когда. Надеялась, что ей прикажут убить его.
   Ей так хотелось убить его.
 
Глава 9 
 
   Два глотка виски, похоже, подействовали на Кристину Скавелло  немного
успокаивающе. Она откинулась в кресле, разомкнув  руки,  но  все  еще  в
напряжении и заметно дрожа.
   Чарли все так же сидел на краешке своего стола, касаясь  одной  ногой
пола.
   - По крайней мере до тех пор, пока мы не узнаем, кто эта женщина и  с
кем еще мы имеем дело, я думаю, с Джоем круглосуточно должны  находиться
два вооруженных телохранителя.
   - Хорошо, я согласна.
   - Он ходит в школу?
   - В подготовительную группу. В школу он пойдет осенью.
   - Придется подержать его дома, пока все не утрясется.
   - Это так просто не утрясется, - в ее голосе было раздражение.
   - Ну, разумеется, я не имел в виду, что мы собираемся отсиживаться. Я
хотел сказать, что он не будет посещать  занятия,  пока  мы  не  положим
конец этой истории.
   - Достаточно ли двух охранников?
   - На самом деле их будет шестеро. Они будут работать парами по восемь
часов.
   - И все же в смену будет всего два человека, и я...
   - Двоих достаточно.  У  них  хорошая  подготовка.  Однако  это  может
оказаться довольно дорого. Если...
   - Я могу позволить себе это, - оборвала она Гаррисона.
   - Мой секретарь даст вам расценки...
   - Сколько бы ни было. Я в состоянии оплатить...
   - А что ваш муж?
   - А что муж?
   - Ну, что он обо всем этом думает?
   - У меня нет мужа.
   - О, прошу извинить меня, если я...
   -  Я  не  нуждаюсь  в  участии.  Я  не  вдова,  как,  впрочем,  и  не
разведенная. - Она говорила с прямолинейностью, которую  он  подметил  в
ней еще раньше; его подкупало ее нежелание уклоняться  от  ответа.  -  Я
никогда не была замужем.
   - Понимаю.
   Хотя Чарли  мог  поклястьс