иозный смысл, никаких сакральных предметов или
поделок,  отдающих  китчем  -  в  зависимости  от  того,  как  к   этому
относиться, - словом, ничего из того, что рассчитываешь увидеть в  среде
сектантов-фанатиков. Нигде в доме  не  были  заметны  признаки,  которые
указывали бы на религиозность его хозяев.
   Грейс Спиви стояла спиной к ним в дальнем конце комнаты и смотрела  в
мокрое от дождя окно.
   Генри кашлянул, давая понять, что она не одна.
   Она не шевелилась.
   - Миссис Спиви? - промолвил Чарли.
   Наконец она повернулась к  ним.  Сегодня  на  ней  было  все  желтое:
палевая блузка, канареечный шарфик в крапинку, темно-желтая юбка, желтые
башмаки. На руках  браслеты  желтого  металла  и  штук  шесть  таких  же
перстней  с  желтыми  камнями.  Эффект  достигался  совершенно  нелепый.
Яркость ее нарядов лишь подчеркивала нездоровую бледность рыхлого лица и
дряблость покрытой старческими пятнами  кожи.  Создавалось  впечатление,
что она, по причине нередкого у  людей  преклонных  лет  маразма,  вдруг
возомнила себя двенадцатилетней девочкой, собирающейся на день  рождения
к подружке.
   Седые космы зловеще торчали, но еще  более  зловещим  был  взгляд  ее
серых глаз, хищный и завораживающий.
   Странное оцепенение сковывало ее фигуру: она стояла, вобрав голову  в
плечи, прижимая к бедрам сжатые в кулаки руки.
   - Мое имя Чарльз Гаррисон,  -  представился  Чарли,  который  никогда
прежде не видел эту женщину, - а это - мой помощник, мистер Рэнкин.
   Она, нетвердо держась на ногах, словно пьяная, сделала  два  шага  от
окна. Лицо подрагивало, еще больше побелев. У нее вырвался крик боли,  и
она, едва не упав, остановилась, раскачиваясь из стороны в сторону,  как
будто пол уходил из-под ног.
   - Вам плохо? - спросил Чарли.
   - Вам придется мне помочь, - сказала она.
   Ничего  подобного  он  не  ожидал.  Он  рассчитывал  увидеть  сильную
женщину, властную, магнетической силы личность, которая постаралась бы с
самого начала вывести их из равновесия. А вместо этого она сама вышла из
равновесия, причем в самом буквальном смысле.
   Сейчас она стояла в полусогнутом  положении,  словно  скорчившись  от
боли, и все в том же судорожном оцепенении со сжатыми в кулаки руками.
   Чарли и Генри приблизились к ней.
   - Помогите мне дойти до того стула, пока я не упала, - слабым голосом
произнесла она. - Это все ноги.
   Чарли посмотрел вниз и содрогнулся. На ее  ступнях  была  кровь.  Они
взяли  Спиви  под  руки  и  почти  отнесли  к  стоявшему   за   столиком
металлическому стулу. Когда они усаживали ее на стул, Чарли увидел у нее
на ногах, прямо над язычком башмаков, кровавые раны, совершенно  похожие
между собой, нанесенные каким-то острым  предметом,  вроде  пестика  для
колки льда.
   - Надо вызвать врача, - предложил Чарли, внутренне смутившись оттого,
что ему приходилось проявлять к ней участие.
   - Нет, - сказала она. - Не надо никакого врача. Пожалуйста, садитесь.
   - Но...
   - Все пройдет. Все будет хорошо. Бог надзирает за мной,  он  милостив
ко мне. Садитесь. Прошу вас.
   Обескураженные, они обошли стол, чтобы  занять  два  стула,  стоявшие
прямо напротив нее, но не успели  сесть,  как  старуха,  разжав  кулаки,
протянула к ним ладони.
   - Смотрите, - вымолвила она повелительным шепотом. - Смотрите на это!
Воззрите!
   Так и не успев сесть, они  остолбенели  от  чудовищного  зрелища.  На
обеих ладонях зияли такие же кровоточащие раны, как и на ступнях.  Чарли
с ужасом заметил, что кровь потекла быстрее прежнего.
   Невероятно - на губах старухи играла улыбка!
   Он взглянул на Генри и увидел в  его  глазах  тот  же  немой  вопрос,
который задавал сам себе: что за чертовщина здесь происходит ?
   - Это для вас, - старуха явно была возбуждена. Подавшись вперед,  она
протянула руки через стол,  обратив  к  ним  ладони,  всем  видом  своим
побуждая их смотреть.
   - Для нас? - произнес Генри в недоумении. - Что вы хотите сказать?
   - Знамение, - сказала она.
   - Знамение?
   - Святое знамение.
   Чарли уставился на обращенные к нему ладони.
   - Стигмы.
   Боже правый. Да ее место - в психушке.  Чарли  почувствовал,  как  по
спине пробежал холодок.
   - Это раны Христа, - сказала она.
   "Куда мы попали?" - пытался сообразить Чарли.
   - Я все-таки вызову врача, - еще раз предложил Генри.
   - Нет, - сказала она мягко, но в  то  же  время  тоном,  не  терпящим
возражений. - Да, эти раны болят, но это сладкая боль,  блаженная  боль,
боль очищения; эти раны не вызывают заражения,  они  затягиваются  сами.
Неужели вы не понимаете? Это стигматы Христа, следы от гвоздей, которыми
его прибивали к кресту.
   Она безумна, подумал Чарли и  с  беспокойством  посмотрел  на  дверь,
прикидывая, куда могла уйти женщина с одутловатым лицом. Хочет  привести
сюда других ненормальных, чтобы  сколотить  бригаду  смерти  и  устроить
человеческое жертвоприношение? И у них хватает  наглости  называть  себя
христианами!
   - Я знаю, о чем вы сейчас думаете, - голос  Грейс  Спиди  звучал  уже
громче, набирая силу. - В ваших глазах  я  не  похожа  на  пророка.  Вам
кажется, что бог  не  будет  творить  свой  промысел  посредством  такой
сумасшедшей старухи, как я. Но  он  творит  именно  так.  Христос  любит
изгоев, привечает прокаженных, развращенных, нечистых на руку, убогих  и
юродивых и посылает их нести его слово миру. А знаете почему? Вы  знаете
почему?
   Теперь голос ее разносился по всей  комнате,  напомнив  Чарли  одного
телепроповедника, который своей речью гипнотизировал аудиторию,  обладая
к тому же даром перевоплощения под стать хорошему актеру.
   - Знаете ли вы, почему господь набирает пророков  своих  среди  самых
отверженных? - не унималась она. - Да потому, что он хочет испытать вас.
Любой легко поверит проповедям благообразного пастора  с  лицом  Роберта
Рэдфорда и голосом Ричарда Бертона! Но только праведники, только те, кто
душой принимает его Слово.., только те, кто  воистину  верит,  узнают  и
примут его Слово, независимо от того, чьи уста его изрекают!
   На стол капала кровь. От звука голоса дрожали стекла.
   - Господь проверяет вас. Слышите ли вы послание  его  вопреки  всему,
что вы думаете о пророке его? Чиста ли душа  ваша,  чтобы  слышать?  Или
душа ваша - тлен и вы - глухи?
   Они оба точно онемели. Ее тирада  завораживала,  лишая  дара  речи  и
приковывая внимание.
   -  Слушайте,  слушайте,  слушайте!  -  настойчиво  повторяла  она.  -
Внимайте тому, что я говорю вам. Эти стигмы были посланы мне богом в тот
самый момент, когда вы позвонили в дверь. Он послал вам знамение, и  это
может означать только одно: вы еще не заложили душу дьяволу,  и  господь
предоставляет вам шанс искупить грехи ваши и спастись.  По-видимому,  вы
не отдаете себе отчета в том, кто эта женщина и кто  такой  ее  ребенок.
Если бы вы знали это, но по-прежнему защищали их, бог  не  предлагал  бы
вам сейчас искупления. Вы знаете, кто они такие? Знаете?
   Чарли откашлялся, словно  освобождаясь  от  охватившего  его  легкого
смятения.
   - Мне известно, кем вы их считаете, - сказал он.
   - Дело не в том, что я считаю. Дело в том, что я знаю.
   Бог сказал мне об этом. Мальчишка - Антихрист, а его  мать  -  черная
Мадонна.
   Чарли не ожидал такой откровенности, будучи  уверен,  что  она  будет
отрицать всякий интерес к Джою, как делала  это,  когда  ее  допрашивала
полиция. Прямолинейность настораживала, но он пока не знал, как к  этому
отнестись.
   - Я знаю, вы не записываете наш разговор, - сказала Грейс.  -  У  нас
имеются детекторы, которые обнаружили бы включенный  магнитофон,  и  мне
было бы известно об  этом.  Сейчас  я  могу  быть  откровенной  с  вами.
Мальчишка пришел в мир, чтобы установить свое тысячелетнее царство.
   - Но ведь он всего лишь  ребенок,  -  сказал  Чарли,  -  обыкновенный
шестилетний ребенок.
   - Нет, - сказала она, держа руки ладонями  вверх,  чтобы  была  видна
сочившаяся из ран кровь. - Он гораздо хуже.  И  он  должен  умереть.  Мы
должны уничтожить его.
   Такова воля божья.
   - Вы действительно имеете в виду...
   - Теперь, когда вам это известно, когда бог явил вам  истину,  вы  не
должны больше защищать их.
   - Они мои клиенты, - сказал Чарли. - Я...
   - Если вы будете  упорствовать,  бог  проклянет  вас,  -  с  тревогой
говорила старуха, убеждая их спасти свои души.
   - Мы связаны обязательствами...
   - Проклятье, неужели вы не понимаете? Вы  будете  гореть  в  аду.  Вы
лишаете себя последней надежды. Вы обрекаете себя на  вечные  страдания.
Вы должны слушать и учиться.
   Он заглянул в ее  возбужденные  глаза,  в  которых  горела  неистовая
одержимость. К чувству жалости примешивалось чувство отвращения, и он не
мог и не хотел вступать с ней в дискуссию. Он понял, что приходить  сюда
не имело смысла.  С  этой  женщиной  невозможно  объясниться  с  позиций
здравого смысла.
   Теперь он боялся за Кристину и Джоя больше, чем прошлой ночью,  когда
один из соратников Грейс Спиви стрелял в них.
   Она воздела вверх свои окровавленные ладони:
   - Его знамение явлено вам, вам, чтобы вы убедились,  что  я  истинный
посланник божий. Вы видите? Вы верите теперь? Вы понимаете ?
   - Вам не следовало делать этого, миссис Спиви. Вы зря теряете  время,
рассчитывая найти в нашем лице легковерных простаков.
   По лицу ее пробежала тень, она вновь сжала кулаки.
   - Если вы проделали это  ржавым  или  грязным  гвоздем,  советую  вам
немедленно пойти к врачу и сделать прививку против столбняка. Это  очень
серьезно, - сказал Чарли.
   - Вы потеряны для меня, - сказала она категорическим тоном и положила
руки на стол.
   - Я пришел, чтобы попытаться убедить вас, - сказал Чарли. - Теперь  я
вижу, что это  невозможно.  Поэтому  мне  остается  только  предупредить
вас...
   - Вы служите сатане. У вас был шанс...
   - ..Если вы не отступитесь...
   - ..и вы не воспользовались этим шансом...
   - ..если вы не оставите семью Скавелло в покое...
   - ..и теперь дорого заплатите за это!
   - ..я буду копать под вас, несмотря ни  на  какой  ад  или  всемирный
потоп, пока вы не окажетесь на скамье  подсудимых,  а  вашу  Церковь  не
лишат положенных ей налоговых льгот, пока у вашей  паствы  не  откроются
глаза, пока не раздавлю вашу безумную  секту.  Я  заявляю  это  со  всей
серьезностью. Я могу быть безжалостным и решительным не меньше вашего. Я
уничтожу вас. Остановитесь, пока не поздно.
   Она молча смотрела на него.
   - Миссис Спиви, мы можем рассчитывать, что вы  положите  конец  этому
сумасшествию? - обратился к ней Генри.
   Она не ответила. Лишь опустила глаза.
   - Миссис Спиви?
   Ответа не было.
   - Довольно, Генри. Пойдем отсюда.
   Когда они подошли к двери, она отворилась, и огромный детина, пригнув
голову, чтобы не задеть за притолоку, вошел  в  комнату.  За  два  метра
ростом, лицо как из кошмарного сна, он казался не правдоподобным. "Такие
бывают только  в  фильмах  ужасов",  -  подумал  Чарли.  Он  походил  на
Франкенштейна с накачанным телом Конана - героя Шварценеггера, -  убогое
детище плохого сценария и  скудного  бюджета.  Гигант  увидел  слезы  на
глазах Грейс Спиви, и лицо его исказило выражение отчаяния и  гнева,  от
которого кровь стыла в жилах. Он протянул руку, схватил Чарли за шиворот
и едва не оторвал от пола.
   Генри потянулся за пистолетом, но Чарли остановил его:
   - Подожди, не надо, - считая, что ситуация хотя и  была  критической,
еще не вышла из-под контроля.
   - Что вы ей сделали? Что вы сделали? - спрашивал гигант.
   - Ничего, - сказал Чарли, - мы...
   - Отпусти их, Кайл, - сказала старуха. - Пусть идут.
   Великан  колебался.  Глаза  его,  словно   светящиеся   глубоководные
чудовища, взирали на  Чарли  с  такой  неумолимой  яростью,  от  которой
содрогнулся бы сам дьявол.
   Наконец он отпустил Чарли и грузно зашагал к столу, за которым сидела
женщина. Он заметил кровь на руках Грейс и снова повернулся к Чарли.
   - Она сделала это сама, - объяснил тот, ретируясь  к  двери.  Ему  не
нравились заискивающие интонации собственного голоса, но в  этот  момент
было не до гордости.
   Сейчас связываться с этим детиной было бы неразумно. - Мы  и  пальцем
ее не тронули.
   - Отпусти их, - повторила Грейс Спиви.
   - Убирайтесь, живо, - произнес гигант низким угрожающим голосом.
   Чарли и Генри поспешно ретировались.
   Возле входной двери стояла та самая женщина  с  одутловатым  лицом  и
глазами навыкате, она отворила дверь и,  как  только  они  оказались  на
крыльце, с грохотом захлопнула ее и закрыла на замок.
   Чарли не  стал  прятаться  под  зонт,  а,  напротив,  поднял  голову,
подставляя лицо дождю, чтобы смыть всю грязь, которая, как ему казалось,
прилипла к нему в этом сумасшедшем доме.
   - Да поможет нам бог, - сказал Генри.
   Его голос дрожал от волнения.
   Они вышли на улицу.
   Потоки воды, пенясь, устремлялись к водостоку, образуя на перекрестке
грязно-бурое озеро, по которому ветер гонял целую флотилию из  мусора  и
щепок.
   Чарли обернулся и посмотрел на дом, из  которого  только  что  вышел.
Казалось очевидным, что царившие в нем  грязь  и  разложение  -  это  не
просто упадок, а отражение нравов обитателей дома. В  его  представлении
покрытые слоем грязи стекла,  облетающая  краска,  просевшее  крыльцо  и
потрескавшаяся штукатурка отражали  не  просто  небрежение,  но  служили
материальным воплощением  человеческого  безумия.  В  детстве  он  любил
научно-популярную фантастику, время от времени читал  ее  и  сейчас.  и,
может быть,  поэтому  вспомнил  о  законе  энтропии,  согласно  которому
Вселенная  движется  в  одном  направлении  -  к   загниванию,   упадку,
разложению  и  хаосу.  Создавалось  впечатление,  что  Церковь  Сумерек,
пропагандируя откровенное безумие и  хаос,  увидела  в  энтропии  высшее
выражение божественной сущности.
   Ему стало страшно.
 
Глава 31 
 
   После завтрака  Кристина  позвонила  Вэл  Гарднер  и  еще  нескольким
приятельницам и сообщила, что у них с.
   Джоем все хорошо, однако не упомянула, где они  находятся.  Благодаря
Церкви Сумерек она уже не доверяла полностью своим друзьям, даже Вэл,  и
очень сожалела об этом.
   Она закончила с телефонными звонками, когда на смену Винсу и  Джорджу
прибыли два новых телохранителя. Один, Сэнди Брекенштейн, лет  тридцати,
высокий, худой, с выступающим кадыком, напоминал Ичабода Крейна в старом
диснеевском мультфильме "Легенда  спящей  пещеры".  Его  напарник.  Макс
Стек, был похож на буйвола - с узловатыми  пальцами,  массивной  грудью,
толстой шеей, но совершенно детской улыбкой.
   Джой сразу же полюбил и Сэнди, и Макса и уже носился из конца в конец
небольшого  дома  от  одного  к  другому,  стараясь  составить  компанию
каждому, без умолку болтая, выпытывая, хорошо  ли  быть  телохранителем,
рассказывая им свою очаровательную версию сказки о  говорящем  жирафе  и
принцессе, у которой не было лошади, ту самую, что  ему  поведал  Джордж
Свартхаут.
   Кристина не могла так быстро, как Джой, проникнуться доверием к новым
защитникам Она была дружелюбна, но осторожна и наблюдательна.
   Она хотела иметь свое оружие. Пистолета больше не было. Прошлой ночью
полиция забрала его, чтобы проверить, правильно ли  он  зарегистрирован.
Она не могла просто взять для обороны нож из кухонного стола. Если Сэнди
или Макс  были  последователями  Грейс  Спиви,  нож  не  предупредил  бы
насилие, а ускорил бы его. А если они не принадлежали Церкви Сумерек, то
подобным открытым выражением недоверия она только бы обидела и  отдалила
их. Единственным ее оружием были осмотрительность  и  сообразительность,
которые не очень-то  помогут,  столкнись  она  с  маньяком,  вооруженным
"магнумом" девятого калибра.
   Однако, когда в начале десятого произошла неприятность,  то  исходила
она не от Сэнди или Макса. Хотя именно  Сэнди,  наблюдавший  за  улицей,
сидя на стуле у окна столовой, заметил  что-то  неладное  и  привлек  их
внимание.
   Кристина, выйдя из кухни,  чтобы  спросить,  не  хочет  ли  он  кофе,
увидела, что Сэнди напряженно наблюдает за улицей. Он встал и  склонился
к окну, не отрывая" бинокля от глаз.
   - Что там? - спросила она. - Кто-то есть?
   Он смотрел еще минуту, потом опустил бинокль.
   - Может, и никого.
   - Но вы думаете, кто-то есть?
   - Скажите Максу, чтобы следил за двором, - ответил Сэнди;  кадык  его
ходил вверх-вниз. - Один и тот же фургон  три  раза  проехал  мимо  дома
Сердце ее забилось быстрее, словно переключили скорость.
   - Белый фургон?
   - Нет. Темно-синий "Додж" с надписью сбоку. Это  может  ничего  и  не
значить. Просто кто-то не может найти нужный дом.  Но..,  все  же  лучше
предупредить Макса.
   Она поспешила на кухню, в заднюю часть дома, и старалась  говорить  с
Максом Стеком спокойно, но голос дрожал, и она ничего не могла  поделать
с руками и нервно, учащенно жестикулировала.
   Макс проверил замок кухонной двери, хотя  он  уже  делал  это,  когда
заступил  на  дежурство.  Полностью  опустил  жалюзи  на  одном  окне  и
наполовину на другом В  углу  дремал  Чубакка.  Почувствовав  в  воздухе
напряжение, он поднял голову и зарычал.
   Джой сидел за столом у  окна,  выходящего  в  сад,  и  сосредоточенно
раскрашивал карандашами книжку-раскраску. Кристина увела его подальше от
окна в угол, чтобы он в случае чего не угодил под огонь.
   Со свойственной шестилетнему ребенку забывчивостью и  способностью  к
быстрой психологической адаптации, он уже почти не помнил об  угрожавшей
им опасности, из-за которой они и  были  вынуждены  скрываться  в  чужом
доме. Теперь все это ожило в его памяти, и глаза его широко раскрылись.
   - Ведьма рядом? - спросил он.
   - Может быть, мы и зря беспокоимся.
   Она наклонилась, подтянула ему джинсы и заправила выбившуюся рубашку.
От страха закололо сердце, она поцеловала Джоя в щеку.
   - Возможно, это ложная тревога, - сказала она. - Просто люди Чарли не
привыкли рисковать.
   - Они классные ребята, - сказал он.
   - Ну, разумеется, - согласилась Кристина.
   Теперь, когда она видела, что, возможно, этим людям  придется  отдать
за них с Джоем жизнь, ей стало стыдно за свою подозрительность.
   Макс отодвинул столик  от  окна,  чтобы  через  него  не  приходилось
перегибаться.
   Чубакка вопросительно заскулил и принялся расхаживать кругами,  стуча
лапами по кафельной плитке, которой был выложен пол на кухне.
   Кристина испугалась, что в критический момент Чубакка будет  путаться
у Макса под ногами, и они с Джоем позвали его. Пес еще не привык к новой
кличке, однако, повинуясь повелительному тону,  подошел  к  Джою  и  сел
рядом.
   Макс пристально всматривался в щель между пластинками жалюзи.
   - Проклятый туман, похоже, не собирается рассеиваться, - сказал он.
   Кристина понимала, что при таком  дожде  и  тумане  ничего  не  стоит
проникнуть в сад с его зарослями  азалий,  олеандра,  вероники,  сирени,
миниатюрными апельсиновыми деревьями и живой изгородью  из  бугенвиллеи.
Кто угодно легко приблизится на опасное расстояние  к  дому,  не  будучи
обнаруженным. Не обращая  внимания  на  ободряющие  слова  матери,  Джой
посмотрел на потолок, прислушиваясь, как дождь  барабанит  по  крыше,  и
произнес:
   - Ведьма рядом. Она идет сюда.
 
Глава 32 
 
   Доктор Дентон Бут служил живым подтверждением того, что у наследников
Фрейда и Юнга не было ответов на  все  вопросы.  Одна  стена  в  рабочем
кабинете Бута была  увешана  дипломами  самых  престижных  университетов
страны, наградами, полученными от коллег из нескольких  профессиональных
ассоциаций, дипломами почетного доктора высших учебных заведений четырех
стран. Его учебник по  общей  психологии  был  чрезвычайно  популярен  и
признан наиболее удачным за последние тридцать  лет,  а  его  позиция  в
качестве  самого  компетентного   ученого   в   области   патологической
психологии никем не подвергалась сомнению. И все же  при  всем  опы