на,  крепко  сжимая
руку Питера. - Чудесное место, просто очаровательное!
   - Если быть точным, - заметил Ченселор, - настоящий райский уголок.
   - По-моему, ты не "интересуешься" этим домом" а уже купил его. Разве я не
права?
   Питер утвердительно кивнул:
   - У меня появился конкурент, банкир из Филадельфии. Он был готов сразу же
подписать договор, так что мне пришлось решать все очень быстро.  Если  тебе
дом не понравится, то, я уверен, банкир  с  удовольствием  перекупит  его  у
меня.
   - Не говори глупостей, это же великолепный дом.
   - Но ты еще не была внутри.
   - А мне и так все ясно.
   - Ну, тогда я, пожалуй, покажу тебе его  на  обратном  пути.  К  четвергу
нынешние хозяева уже  уедут.  Для  них  самих  лучше,  если  они  не  станут
откладывать свой отъезд, потому что в пятницу из  Вашингтона  сюда  доставят
огромное количество материалов для моей новой книги.
   - Документы?
   - Двенадцать  ящиков,  прямо  из  правительственной  типографии.  Моргану
пришлось  нанять  грузовик.  Зато  я  получу  все  материалы   Нюрнбергского
процесса.
   Догадайся, как будет называться моя следующая книга?
   - Представляю, как Тони  Морган  а  своем  излюбленном  твидовом  пиджаке
мечется по кабинету, словно ополоумевший кот, - смеясь,  сказала  Кэтрин.  -
Вот он натыкается на письменный стол и кричит с такой  яростью,  что  пугает
окружающих:
   "Я знаю, что надо делать! Мы назовем новую книгу не просто "Нюрнберг",  а
"Нюрнберг!". Восклицательный знак - вот чего не хватало!"
   - Ты высмеиваешь священную особу моего издателя? - улыбнулся Питер.
   - Нет, нет и еще  раз  нет.  Если  бы  не  эта  особа,  нам  бы  пришлось
довольствоваться  квартирой  в  пятиэтажке  без  лифта.  А  так   мы   стали
владельцами дома, в котором не стыдно жить любому сквайру.
   - И жене сквайра.
   - И жене... - как эхо, повторила Кэтрин, сжимая руку Питера. - Кстати,  о
грузовиках. Разве в эти  ворота  не  въедут  в  ближайшее  время  фургоны  с
мебелью?
   - Видишь ли, - смущенно улыбнулся Ченселор, - мне пришлось купить  дом  с
обстановкой.  Все,  кроме  отдельных  предметов,  специально  оговоренных  в
контракте. Дело в том, что бывшие владельцы уезжают на  какие-то  острова  в
Карибском море. Впрочем, если тебе что-то не понравится, можешь выбросить.
   - Ах, ах! Какие мы важные!
   - Но разве мы не богачи? - подделался под ее тон Ченселор.  -  Прошу  без
комментариев. Мой вопрос - риторический. Теперь поехали. Скоро  стемнеет,  а
нам почти три часа ехать по главной автостраде, а потом еще два с  половиной
часа в сторону.
   Запрокинув голову, Кэтрин приблизила губы к лицу Питера:
   - Чем ближе мы подъезжаем к дому твоих родителей, тем больше я волнуюсь.
   Скоро у меня появится нервный тик, и я превращусь в  бормочущую  идиотку.
Вообще-то мне казалось, что ритуал встречи с родителями вышел из моды десять
лет назад.
   - Тебе это не казалось, когда я встречался с твоими стариками.
   - Бога ради, не говори так! Тогда все выглядело совсем  иначе.  Они  были
настолько потрясены, оказавшись в обществе со знаменитостью, что от тебя  не
требовалось никаких усилий, ты  мог  просто  сидеть  и  упиваться  сознанием
важности собственной персоны.
   - Чего я себе не позволял... Мне в  самом  деле  очень  понравились  твои
родители. Думаю, что и тебе мои понравятся.
   - Понравлюсь ли им я - вот что меня волнует.
   - Понравишься, я ни секунды не сомневаюсь в этом. - Питер привлек к  себе
Кэтрин. - Они полюбят тебя так же, как полюбил я. Господи,  как  же  я  тебя
люблю!

***

   - Все верно, Генезис. Правительственная  типография  сделала  для  Питера
Ченселора  ксерокопии  всех  материалов,  имеющих  какое-либо  отношение   к
Нюрнбергу. Его издатель организовал  перевозку  этих  документов  к  нему  в
Пенсильванию.
   - Это совершенно не затрагивает наших интересов, Вэнер, Венис и Кристофер
разделяют эту точку зрения. Принято решение никаких шагов не предпринимать.
   - Это ошибка. Он опять возвращается к нацистской тематике.
   - Наши ошибки в политике по отношению к фашизму были совершены задолго до
Нюрнберга. Между ними и Нюрнбергским процессом нет никакой связи.
   К 1945 году мы поняли многое из того, что до войны нам было неясно.  Всем
нам, включая вас. - Кто знает... - Мы знаем. - А что думает об этом Браво?
   - Браво сейчас здесь нет. Но даже если бы он был, его бы не  поставили  в
известность.
   - Почему?
   - Мне не хотелось бы называть  причину.  К  вам  это  не  имеет  никакого
отношения, поскольку то, что я имею в виду, произошло несколько  лет  назад,
когда вы еще не были членом Инвер Брасс.
   - Думаю, вы совершаете ошибку, Генезис.
   - А я считаю, что вы просто перевозбуждены. Вас бы  никогда  не  вызвали,
если бы на то не было оснований. Вы незаурядный человек, Бэнер, и мы никогда
не сомневались в этом.
   - И все-таки это очень опасно.

***

   По мере того как смеркалось, движение на главной автостраде  Пенсильвании
становилось все более интенсивным. Временами клочья тумана  выползали  прямо
на нее, и тогда яркий свет фар несущихся навстречу машин мгновенно тускнел.
   Внезапно на шоссе обрушился  ливень.  Вода  с  такой  силой  хлестала  по
ветровому стеклу, что "дворники" оказались бессильны.
   Ченселор  остро  ощущал,  как  с  каждой   минутой   возрастало   нервное
напряжение.  Проносящиеся  мимо  автомашины  обдавали   его   "континенталь"
тысячами водяных брызг. Их водители словно  почувствовали,  что  к  западной
части Пенсильвании приближаются  сразу  несколько  ураганов,  и  порожденный
опытом инстинкт заставлял их торопиться домой.
   Включив центральную программу радиовещания, Питер  услышал  категоричный,
требовательный голое диктора:
   -   Департамент   дорог   настоятельно   рекомендует    всем    водителям
воздерживаться от  езды  по  автострадам  района  Джеймстаун,  Уоррен.  Если
непогода застала вас на одном из  маршрутов  указанного  района,  немедленно
направляйтесь  к  ближайшей  станции   обслуживания.   Повторяем:   получено
подтверждение, что со стороны озера Эри надвигается ураган. Ветер  достигает
штормовой силы...
   - В четырех милях отсюда поворот, - сказал Питер, глядя  сквозь  ветровое
стекло, - а в двухстах-трехстах ярдах от него ресторан. Заедем туда.
   - Откуда ты знаешь?
   - Мы только что проехали большой рекламный щит, который всегда служит мне
ориентиром. От него до дома час езды.
   Потом Ченселора все время мучил один и тот же вопрос; "Что же произошло в
следующую минуту?"
   Хлынувший проливной дождь, будто толстым одеялом, накрыл  крутой  холм  и
сбегавшую по нему дорогу, в одно мгновение  оказавшуюся  под  водой.  Мощные
порывы ветра вздымали настоящие волны, и тогда  тяжелые  грузовики  начинали
раскачиваться, как маленькие лодочки в бурном море.
   Внезапно в заднее стекло ударил мощный луч света. Отразившись в  переднем
зеркале, он на мгновение  ослепил  Питера.  Перед  глазами  запрыгали  белые
пятна, такие яркие, что Ченселор перестал вообще что-либо  воспринимать.  Он
не видел больше стекавших по стеклу потоков воды,  не  видел  ничего,  кроме
нестерпимо яркого света.
   В следующее  мгновение  слепящие  фары  приблизились  вплотную.  Огромный
грузовик  с  прицепом,  подбрасываемый  стремительным  потоком  воды,  начал
обгонять машину Ченселора.  Питер  из  всех  сил  закричал  сквозь  закрытое
боковое стекло, пытаясь привлечь внимание  водителя.  Но  тот,  по-видимому,
совершенно обезумел.
   Казалось, он не отдавал себе отчета в  том,  что  делает,  и  не  замечал
машины Ченселора, скрытой завесой дождя. А может, он был не в своем уме?
   И тут случилось невероятное. Огромный  грузовик  вплотную  приблизился  к
Ченселору и своим стальным кузовом резко наподдал  "континенталь".  Раздался
скрежет металла. Водитель стал постепенно оттеснять машину Питера с дороги к
кювету. Он либо был пьян, либо совершенно потерял  голову  от  страха  перед
ураганом. Какие-то мгновения Ченселор отчетливо видел его лицо. Сидя, как на
нашесте, на своем высоком сиденье, водитель грузовика явно не замечал машины
Питера. Он действительно не отдавал себе отчета в том, что делает  в  данную
минуту.
   Второй  удар  оказался  настолько  сильным,   что   окна   "континенталя"
разлетелись вдребезги. Заклинило рулевое управление, и машина  стала  быстро
сползать  вправо,  в  непроглядную  тьму,  начинавшуюся  сразу  за   насыпью
автострады.
   С треском подскочил капот, и в следующее мгновение  накренившаяся  машина
ринулась вниз. В воздухе она перевернулась  раз,  другой,  третий...  Сквозь
звон стекла и скрежет металла Ченселор услышал  пронзительный  крик  Кэтрин.
При каждом новом ударе о землю раздавался жалобный звон,  как  будто  каждая
деталь, отчаянно борясь за жизнь, взывала о помощи.
   Питер рванулся было на крик Кэтрин, но рулевая колонка  намертво  прижала
его к сиденью. Переворачиваясь в воздухе, машина падала  вниз  до  тех  пор,
пока с размаху не ударилась о дно кювета.
   Крики прекратились. Прекратилось все.

Глава 1

   Последняя,  пятая  машина  медленно  двигалась  по   темным,   обсаженным
деревьями  улицам  Джорджтауна.  Перед  мраморными  ступенями,  ведущими  на
украшенную  архитектурным  орнаментом,  длинную,  открытую  галерею,  машина
остановилась.
   Галерея, как и весь дом, поражала  своим  великолепием.  Рассеянный  свет
фонарей между колоннами, которые поддерживали нависший  над  входом  балкон,
еще больше усиливал это впечатление.
   Четыре предыдущие машины прибыли одна  за  другой  с  точно  выдержанными
интервалами в  три-четыре  минуты.  Они  были  взяты  напрокат  в  различных
городах, лежавших на пути из Арлингтона к Балтимору.
   Если бы случайный прохожий, каким-то образом очутившийся  на  этой  тихой
улочке, поинтересовался, кого доставили машины, ему  бы  ничего  не  удалось
выяснить. Прокатные агентства не были  осведомлены  о  том,  кто  именно  их
нанял. И водители не видели своих пассажиров, поскольку от  заднего  сиденья
их отделяло матовое стекло. К тому же каждому из них было приказано  ни  при
каких обстоятельствах не  покидать  места  за  рулем  в  тот  момент,  когда
пассажиры будут садиться в машину или выходить из нее.
   Все было тщательно продумано.  Две  из  пяти  машин  прибыли  на  стоянку
частного аэродрома, где водители оставили их запертыми и  в  течение  целого
часа не приближались к ним. Когда же они  вернулись,  пассажиры  уже  заняли
свои места.
   Такую же операцию  проделали  и  с  тремя  другими  машинами.  Пассажиров
поджидали на стоянках возле "Юнион стейшн" в Вашингтоне, в  торговом  центре
Маклина,  штат  Виргиния,  и  около  загородного  клуба  в  Чеви-Чейс,  штат
Мэриленд. Причем пассажир последней машины вовсе не был членом этого клуба.
   Наконец,  на  случай,  если  кто-нибудь  попытается   помешать   прибытию
таинственных пассажиров на тихую  джорджтаунскую  улочку,  на  нависшем  над
входом балконе, в тени, стоял светловолосый мужчина с  мощной  транзисторной
рацией, по которой он руководил действиями охранников. Переговаривался он  с
ними явно не  на  английском  языке.  В  руках  мужчина  держал  винтовку  с
глушителем.
   Вот  из  подъехавшей  машины  вышел  последний  пассажир  и  поднялся  по
мраморной лестнице. Блондин на балконе что-то сказал  в  микрофон,  и  дверь
внизу распахнулась.
   Облицованная темным деревом комната для совещаний  находилась  на  втором
этаже. Невидимые источники света создавали в ней уютную атмосферу.  Несмотря
на теплый весенний вечер, за железной решеткой старинного, во франклиновском
стиле, камина полыхало пламя.
   В центре комнаты, за большим овальным столом,  сидело  шестеро  мужчин  в
возрасте от пятидесяти до восьмидесяти. Самыми молодыми были среди них двое:
один - с волнистыми седеющими волосами, похожий на испанца, другой - с очень
бледной кожей, нордическими чертами лица и гладко  зачесанными  над  высоким
лбом  волосами.  Он  занимал  место  слева  от  сидевшего  во  главе   стола
председателя.
   Председателю было под восемьдесят. Почти лысый, если не считать крошечной
бахромы, обрамлявшей его голову, он выглядел усталым, даже опустошенным.
   Напротив него сидел стройный  мужчина,  с  аристократической  внешностью,
заметно поредевшими седыми волосами и заботливо ухоженными усами.  Ему  тоже
было не меньше семидесяти пяти. Справа от него расположился  негр.  Высокого
роста, с огромной головой и крупными чертами лица,  он  казался  африканской
скульптурой из красного дерева. Слева  пристроился  маленький  еврей,  самый
старый и  немощный  из  всех  собравшихся.  Его  лысый  продолговатый  череп
прикрывала ермолка.
   Присутствовавшие  говорили  вполголоса.  Все   были   высокообразованными
людьми.
   В их твердых,  проницательных  взглядах  угадывалась  огромная  жизненная
сила, порожденная той исключительной властью, которой обладал каждый из них,
В своем кругу они не называли друг друга настоящими именами. У  каждого  был
конспиративный псевдоним, который имел  особый,  понятный  только  им  одним
смысл.
   Некоторые носили свои псевдонимы уже около сорока лет.  А  были  и  такие
псевдонимы, которые поменяли владельцев: избиравшиеся вместо  умерших  новые
члены получали и их псевдонимы.
   Число членов Инвер Брасс никогда не превышало. шести. Председатель  носил
псевдоним Генезис. Нынешний председатель был вторым,  кто  когда-либо  носил
это имя. До того как он стал председателем, его звали Пэрис. Теперь же  этот
псевдоним принадлежал человеку с внешностью испанца.
   Псевдонимы других - Кристофер, Бэнер, Венис и уже  известный  нам  Браво.
Все вместе они и составляли Инвер Брасс.
   Перед каждым лежала папка с вложенным в нее единственным  листом  бумаги,
на котором был напечатан текст. Любому постороннему человеку его  содержание
показалось бы бессмысленным, за исключением помещенной в верхнем левом  углу
фамилии.
   Слово взял Генезис:
   - Сейчас самое главное - любой ценой изъять и уничтожить досье. По  этому
вопросу  у  нас  не  может  быть  разногласий.  В  конечном  счете   удалось
установить,  что  они  хранятся  в  стальном  сейфе,  встроенном  в   заднюю
перегородку стенного шкафа, расположенного  чуть  левее  письменного  стола.
Выключатель сигнальной системы стенного  шкафа  находится  в  среднем  ящике
стола.  Размыкание  механизмов,  запирающих  сейф,   контролируется   серией
электронных устройств. Первое приводится  в  действие  из  самой  резиденции
хозяина, из его кабинета. Не отключив его, нельзя воспользоваться остальными
устройствами. Чтобы взломать сейф, потребуется десять пачек  динамита.  Если
применить ацетиленовую горелку, операция займет не меньше четырех часов,  не
говоря уже о том, что при малейшем повышении температуры  включается  сигнал
тревоги.
   - Удалось ли получить подтверждение о расположении  первого  электронного
устройства? - спросил Венис. Его и без того темное лицо в  слабо  освещенной
комнате казалось совсем черным.
   - Удалось, - ответил Бэнер. - Оно находится в спальне, в передней  спинке
кровати.
   - От кого получены эти  сведения?  -  поинтересовался  Пэрис,  мужчина  с
внешностью испанца.
   - От Варака, - сообщил Генезис.
   Сидящие за столом удовлетворенно закивали.
   - Что еще нам известно? - обратился к Бэнеру старый еврей.
   - Из медицинского центра  Ла-Йоллы,  штат  Калифорния,  получена  история
болезни объекта. Как вы, Кристофер, знаете,  он  отказался  обследоваться  в
госпитале   Бетесды.   Последний    анализ    сердечно-сосудистой    системы
свидетельствует о незначительной гипохлоремии и пониженном содержании  калия
в крови. Это достаточное основание для того, чтобы прописать ему необходимую
дозу сердечных препаратов. Правда, при вскрытии они будут обнаружены.
   - Он уже старый человек, - подал голос Браво, который был старше того,  о
ком шла речь. - Зачем в таком случае производить вскрытие?
   - Не забывайте, кто он такой, - бросил реплику  Пэрис.  Манера  его  речи
свидетельствовала о том, что в молодости он жил в Кастилии, - Возможно,  нам
не удастся предотвратить вскрытие. А  общественность  не  вынесет  скандала,
вызванного еще одним убийством  по  политическим  мотивам.  В  нашей  стране
слишком много опасных людей,  способных  в  патриотическом  угаре  натворить
страшных дел.
   Им нельзя давать повод для этого.
   Генезис прервал его:
   - Если эти люди, а я без обиняков осмелюсь утверждать, что  речь  идет  о
компании с Пенсильвания-авеню, 1600,  сумеют  договориться  с  объектом,  то
ужасы, о которых вы тут  рассказываете,  покажутся  вам  сущим  пустяком  по
сравнению с тем, что нам придется пережить. Ключ ко всему, господа,  в  этих
досье. Объект дразнит ими Белый дом так же, как дразнят сырым мясом шакалов.
Если досье попадут в руки этих людей,  страну  захлестнет  волна  шантажа  и
насилия. Мы знаем, какие невероятные  вещи  уже  происходят.  И  мы  обязаны
действовать.
   - К сожалению, я вынужден согласиться с Генезисом, - взял слово Браво.  -
По имеющимся у нас сведениям, Белый  дом  переступил  границы  дозволенного,
даже те, которых кое-как придерживалось прежнее  руководство.  Его  действия
принимают   все   более   неприглядный   характер   и   становятся    просто
неконтролируемыми. Они действуют разлагающе  на  государственные  органы,  и
сейчас, наверное, уже нет такого агентства или министерства, которое не было
бы заражено их тлетворным влиянием. Не забывайте, что данные, содержащиеся в
расследованиях  об  источниках  доходов   или   рапортах   разведывательного
управления министерства обороны о  результатах  наблюдений,  бледнеют  перед
теми разоблачениями, которые хранятся в упомянутых досье. Я имею в  виду  не
только характер этой информации. Гораздо важнее,  что  она  касается  людей,
занимающих высокое общественное положение.
   Боюсь, что у нас просто нет выбора.
   Повернувшись к сидящему рядом с ним самому молодому участнику  совещания,
Генезис попросил его:
   - Пожалуйста, Бэнер, подведите итог.
   - Разумеется, я готов, - ответил мужчина лет пятидесяти с небольшим.
   Положив руки перед собой на стол, он подумал и заявил:
   -  К  сказанному  здесь  мало  что  можно  добавить.  Я   прочел   отчет.
Интересующая нас  личность  явно  утрачивает  свои  умственные  способности.
Специалист по внутренним  заболеваниям  подозревает  у  нее  прогрессирующий
атеросклероз, но подтвердить этот диагноз невозможно. Сведения  о  состоянии
здоровья, имеющиеся в медицинском центре Ла-Йоллы, засекречены. Объект лично
контролирует доступ к ним. А вот что касается психиатров, их  мнение  едино:
маниакально-депрессивный психоз перерос  в  острую  паранойю.  -  И,  слегка
повернувшись к Генезису, Бэнер заключил:
   - Откровенно говоря, для меня этого вполне  достаточно,  чтобы  составить
определенное мнение.
   - Кто из специалистов поставил такой диагноз?  -  спросил  старый  еврей,
которого присутствующие называли Кристофером.
   - Трое психиатров, которые работают в разных городах и незнакомы  друг  с
другом. Каждый из них представил свое заключение, Наши люди проанализировали
их и пришли к выводу, что единственно верный диагноз - острая паранойя.
   -  Какими  объективными  данными  они  располагали?  -   спросил   Венис,
наклонившись над столом и сложив на нем свои большие черные руки.
   - В течение тридцати  дней  кинокамеры  с  телескопическим  объективом  и
инфракрасной  системой  самонаведения  фиксировали  объект  во  всевозможных
ситуациях: в ресторанах, в пресвитерианской церкви, во время  официальных  и
неофициальных мероприятий. Два специалиста, понимающие речь по движению губ,
озвучили пленку. Тексты, представленные ими,  оказались  идентичными.  Кроме
того, мы получили подробную, я бы даже сказал, исчерпывающую  информацию  от
наших людей, работающих вместе с объектом. Никаких сомнений быть  не  может:
он ненормален.
   - А как  поживает  упомянутая  ко