вы  старались
держать от меня в тайне, и именно  поэтому  нам  надо  встретиться.  Сегодня
после полудня.
   - После полудня? -  Дрейфус  был  на  грани  обморока  ("Питер  Ченселор,
писатель... Как он сумел добраться до меня?"). - Я не  назначаю  встреч  без
предварительной договоренности.
   - На этот раз придется  отступить  от  правила,  -  заявил  Ченселор.  Он
нервничал, и Джекоб сразу почувствовал это:
   - Я не терплю приказов и никогда не слышал ни  о  каком  Кристофере.  Вы,
видимо,  проделали  какой-нибудь  ловкий  трюк,  чтобы  связаться  со  мной.
Наверное, это меня позабавит, и если бы вы  пожелали  позавтракать  со  мной
как-нибудь на следующей неделе...
   - Сегодня после полудня, и никаких завтраков.
   - Вы не хотите выслушать...
   - А мне и не нужно. Вполне вероятно, что  мой  ловкий  трюк  уже  потерял
всякий смысл. Может, меня интересуют  другие  вещи.  Не  исключено,  что  мы
придем к соглашению.
   -  Не  могу  себе  представить,  чтобы  мы  могли  заключить   какое-либо
соглашение.
   - Его и  не  будет,  если  вы  расскажете  обо  всем  вашим  друзьям  или
кому-нибудь из них.
   - Друзьям?
   - Бэнеру, Пэрису, Венису и Браво. Ничего им не рассказывайте.
   Дрожь охватила Джекоба.
   - О чем вы?
   - Я говорю о том, что они не поймут вас, а я  пойму.  Призвание  писателя
стараться понять людей. Вот почему вы и использовали  меня,  не  правда  ли?
Думаю, что я понимаю вас. А ваши друзья - нет.
   - О чем вы? - Дрейфус не мог справиться с дрожью в руках.
   - Назовем это величайшим искушением. Любой, кто знаком  с  событиями  под
Часоном, поймет логическую связь.
   Что же касается ваших друзей, они убьют вас.
   - Часон? Убьют меня? - У Джекоба потемнело в глазах. Во  всем  этом  была
какая-то чудовищная ошибка. - Где вы хотите встретиться?
   - К северу от Ошен-Сити, штат Мэриленд, находится  пляж.  Любой  водитель
такси знает его. Так вот, возьмите  такси  и  приезжайте.  А  теперь  берите
карандаш, Кристофер, я  продиктую  вам  указания.  Будьте  на  месте  в  час
тридцать.
   Пот ручьем стекал со лба  Питера.  Он  прислонился  к  стеклянной  стенке
телефонной будки. Он сделал это,  он  действительно  сделал  это!  Рожденная
писательским воображением идея стала реальностью.
   Его замысел  сводился  к  тому,  чтобы  дать  Кристоферу  и  его  друзьям
возможность выбирать. Если досье у Кристофера, он придет к выводу,  что  его
разоблачили, и приедет на встречу с единственной целью  -  убить  того,  кто
проник в его тайну. В этом случае он вряд ли явится один. Если же досье не у
Кристофера, то у него две возможности: игнорировать телефонный звонок  и  не
соглашаться на встречу или же, напротив, согласиться на нее, исходя из того,
что один из их организации или все четверо предали общее дело. В этом случае
он придет один.
   Только промежуточный вариант - полное игнорирование телефонного звонка  -
доказывал непричастность Кристофера к похищению досье. Но он не выбрал  его.
Питер вообще сомневался, что кто-нибудь из членов Инвер Брасс  выберет  этот
путь.
   В дверь будки постучала Элисон.  Секунду  Питер  просто  смотрел  на  нее
сквозь стекло, снова испытывая восхищение при виде ее очаровательного лица с
умными,  проницательными  глазами,  которые,  несмотря  на   охватившее   ее
беспокойство, светились любовью. Потом он открыл дверь:
   - Дело сделано!
   - Как все прошло?
   - Смотря как понимать. Но он придет. Глаза Элисон все еще излучали любовь
и беспокойство, однако теперь в них появилось и нечто новое - страх.

Глава 35

   Фредерик Уэллс сидел за рождественским завтраком, когда горничная позвала
его к телефону. Дети вели себя  шумно,  и  он  усомнился  было  в  том,  что
правильно понял ее.
   - Тихо! - приказал он, и  все  сидевшие  за  столом  умолкли.  -  Что  вы
сказали?
   - Вам звонят из Белого дома, сэр, - повторила горничная.
   Визг детей, последовавший за этими словами, лишний раз  напомнил  Уэллсу,
что женился он слишком поздно, По крайней мере, слишком поздно, чтобы  иметь
маленьких  детей.  Он,  в  сущности,  и  не  любил  их,  считая   существами
малоинтересными.
   Он поднялся из-за стола, встретившись на мгновение взглядом с женой. Она,
казалось, читала его мысли. С  какой  стати  ему  звонили  из  Белого  дома?
Фредерик  Уэллс  ясно  определил  свою  позицию,  почти  публично   оскорбив
президента и окружающую его свору бездарностей. Ему решительно  не  нравится
хозяин Белого дома.  Быть  может,  президент  под  предлогом  рождественских
поздравлений решил протянуть своим врагам оливковую ветвь как символ мира? В
последнее время он находился в отчаянном положении.
   Уэллс прикрыл за собой дверь в кабинет  и  прошел  к  письменному  столу,
бросив взгляд на уставленные в ряд вазы времен династий Юань и Мин,  которые
он держал под замком в стеклянном шкафу. Они были просто  прелестны,  и  ему
никогда не надоедало любоваться ими.  Они  напоминали  о  том,  что  в  мире
существует не только безобразное, но и прекрасное.
   Уэллс поднял телефонную трубку.
   - Мистер Фредерик Уэллс? Спустя минуту его личный  мирок  рухнул.  Рухнул
вине писателя! Неважно, как это удалось последнем важен был сам факт.
   Инвер Брасс могла защитить себя. Немедленный  роспуск,  уничтожение  всех
бумаг... В случае необходимости еще одно  оправданное  убийство,  устранение
этого Ченселора. Ну а как же он сам?
   У Бэнера были преимущества, но он опасался разоблачения  и  был  бессилен
этому помещать. Для него разоблачение означало бы смерть. Прахом пойдет  все
чего он добился.  Но  нет,  он  не  Собирается  складывать  оружия  и  будет
бороться.
   На этот раз на поле западнее Балтимора. Попробует  прийти  к  соглашению.
Ради общей пользы. Уэллс снова взглянул на  китайские  вазы  за  стеклом,  и
впервые они оставили его равнодушным.

***

   Карлос Монтелан сидел в  церкви  и  с  какой-то  спокойной  враждебностью
слушал рождественскую мессу, которая в  исполнении  священника  звучала  как
заклинание.
   Он не опускался на колени.  Ради  благополучия  жены  и  всей  семьи  он,
правда, не был чужд лицемерия. но всему есть  предел.  Бостон,  конечно,  не
Мадрид, но он  сохранил  об  Испании  самые  живые  воспоминания.  Испанская
церковь была  преданным  другом  власть  имущих,  заботясь  только  о  своем
выживании и не испытывая  никакого  сострадания  к  забитой,  доведенной  до
скотского состояния пастве.
   Монтелан почувствовал вибрацию на мгновение раньше, чем услышал жужжание.
   Сидящие около него вздрогнули от неожиданности, некоторые  повернулись  к
нему с гневными лицами - в  храм  Господень  вторглось  что-то  постороннее.
Правда, это вторжение произошло  по  вине  человека  выдающегося,  советника
нескольких президентов, которому  даже  в  храме  божьем  приходится  решать
внезапно возникающие проблемы. Карлос сунул руку под пиджак, нащупал  прибор
и отключил звук. Жена и дети посмотрели на него. Он кивнул им,  поднялся  со
скамьи и пошел по мраморному полу мимо мерцающих  свечей.  Вышел  на  улицу,
отыскал телефонную будку и набрал номер  своего  офиса.  Ему  передали,  что
звонили из Белого дома, просили сообщить номер,  по  которому  с  ним  можно
будет связаться. "Конспирация идиотов",  -  рассердился  Монтелан  и  назвал
номер телефона в будке. Раздался резкий звонок, заполнивший,  казалось,  всю
будку. Карлос поспешно схватил трубку. Услышав первые слова, он почувствовал
себя так, будто тело его пронзили ножом, а  кровь  начала  стыть  у  него  а
жилах. Писатель узнал о его тайне! В гневных выражениях он  осудил  всю  его
деятельность.
   Необходимо было прийти с ним к соглашению, выработать какой-нибудь пакт.
   Только таким путем  можно  сохранить  Инвер  Брасс.  Да-да,  конечно,  он
встретится с ним. Поле для игры в гольф восточное Аннаполиса, возле  десятой
метки. Да, он найдет его. Он будет на месте сразу после полуночи.
   Дрожащей рукой Монтелан положил  трубку  на  рычаг.  Некоторое  время  он
стоял, уставившись в телефон. Мелькнула было  мысль  снова  снять  трубку  и
позвонить Джекобу Дрейфусу. Нет, лучше не звонить.  Кристофер  очень  старый
человек нельзя исключать возможность инфаркта.

***

   Даниел Сазерленд пил маленькими глотками херес  и  слушал,  как  его  сын
Аарон увлеченно беседует с двумя своими сестрами  и  их  мужьями.  Обе  пары
прилетели на рождество из Кливленда. Дети вместе с бабушкой и  женой  Аарона
заворачивали в солярии рождественские подарки. Аарон, как всегда, совершенно
очаровал собеседников. Судья наблюдал  за  сыном  с  двойственным  чувством.
Конечно, на первом месте была любовь, но порой она  сменялась  неодобрением,
ведь газеты называли Аарона подстрекателем, блестящим адвокатом негритянских
деятелей левого толка. А Даниел желал, чтобы сын не был столь  непримиримым,
слишком уверенным в том, что только он один знает, как решить  все  проблемы
негритянского населения. В глазах сына  он  читал  ненависть,  а  с  помощью
ненависти многого не достигнешь, в ее основе  лежит  бессилие.  Когда-нибудь
его сын поймет это. Поймет он также, что плохо скрытая ненависть к белым  не
только бесплодна, но и неуместна.
   Аароном Сазерленд назвал сына не случайно. Это имя выбрал  самый  дорогой
друг Даниела - Джекоб Дрейфус. "Пусть он носит имя Аарон, как  старший  брат
Моисея, первосвященник иудеев, -  сказал  он  тогда.  -  Это  красивое  имя,
Даниел, а у тебя наверняка будет красивый сын".
   Зазвонил телефон. В дверях показалась  Эбби,  жена  Аарона.  Как  всегда,
Даниел посмотрел на нее почти  с  благоговением.  Альберта  Райт  Сазерленд,
вероятно, была лучшей в стране негритянской актрисой.  Высокая  и  стройная,
она отличалась поразительной выдержкой и при случае умела  утихомирить  даже
собственного мужа. К сожалению, ее убеждения  мешали  ей  завоевать  большую
популярность:  она  наотрез  отказывалась  играть  роли,  в  которых  хотели
использовать лишь ее красоту или цвет кожи. - Постараюсь сообщить тебе  одну
потрясающую новость без эмоций, хорошо?
   - Хорошо, дорогая.
   - На проводе Белый дом.
   - Более чем странно, - сказал, поднимаясь, Даниел. - Я  возьму  трубку  в
столовой.
   Звонок в сложившейся ситуации казался чем-то не" постижимым. Ведь  четыре
его последних апелляции вызвали ярость администрации, о чем писали в прессе.
   - Судья Сазерленд у телефона, -  Он  же  Венис,  -  произнес  решительный
голос. Писатель добрался-таки до него! Под удар было  поставлено  дело  всей
жизни. Если оно погибнет, то не остается ничего такого, ради чего стоило  бы
жить. Мошенники будут править миром.
   Даниел слушал внимательно, взвешивая каждое  сказанное  писателем  слово,
каждый оттенок в  его  интонации.  Должен  же  быть  выход!  Игра  принимала
настолько опасный оборот, что трудно было даже  рассчитывать  на  то,  чтобы
уцелеть, не говоря уже о том, чтобы успешно довести ее  до  конца.  Но  надо
было решаться.
   Может, прибегнуть к хитрости?
   - Завтра утром, мистер Ченселор, на рассвете. Бухта к востоку от  острова
Дил-Айленд, около причала. Я сам найду вас.
   Сазерленд рассеянно смотрел поверх телефона. В  конце  длинного  арочного
коридора, ведущего в гостиную, появилась его невестка и остановилась, прямая
и величественная. "Как великолепна была она в роли Медеи!"
   - подумал  Даниел  и  вспомнил  ее  последние  слова  в  последнем  акте,
обращенные к небесам. Почему он вспомнил именно эти слова? И вдруг он  понял
почему. Еще несколько секунд назад он, сам того не сознавая, думал именно об
этом.

Глава 36

   Под порывами студеного ветра, налетавшего со стороны  океана,  колыхалась
трава  в  дюнах.  Сквозь  стремительно  проносившиеся  облака  то   и   дело
прорывались  яркие,  но  совсем  не  согревающие   лучи   солнца.   В   этот
послеполуденный час в день рождества на берегу океана было холодно. Ченселор
разглядывал  на  песке  свои  следы,  расхаживая  взад-вперед  в   пределах,
указанных ему О'Брайеном. Отсюда ему был хорошо виден кустарник, покрывавший
дюны, справа от которых от дороги к берегу спускался  деревянный  настил.  В
кустарнике сидел О'Брайен, скрытый от посторонних глаз.
   По настоянию агента они избрали довольно простую тактику.  Спрятавшись  в
кустарнике, О'Брайен будет следить за Дрейфусом с момента его появления.  Он
убедится в том, что Дрейфус отпустит такси  в  соответствии  с  данными  ему
указаниями. Если Кристофер нарушит уговор - не отпустит такси или привезет с
собой своих людей, Куин  подаст  Питеру  знак  и  они  побегут  к  укромному
местечку на соседнем пляже, где Элисон будет ждать их в неприметной  машине.
Этот вариант Куин назвал "верхним фронтом".
   Питер, кроме  того,  был  обязан  защищаться  самостоятельно,  хотя  этот
вариант они считали менее  желательным.  В  кармане  пиджака  у  него  лежал
револьвер, который он отнял у Пола Бромли  в  поезде.  Из  этого  револьвера
отчаявшийся старик намеревался убить его, а теперь  в  случае  необходимости
Питер будет защищать им свою жизнь. Послышался короткий пронзительный свист.
Первый сигнал - О'Брайен увидел такси. Ченселор не помнил,  сколько  времени
прошло с тех пор, как он заметил костлявую фигуру. Каждая  секунда  казалась
вечностью, сердце было готово вырваться из груди. Он смотрел, как маленький,
тщедушный  Дрейфус  медленной,  нетвердой   походкой   шагал   по   настилу,
направляясь к пляжу. Выглядел он более старым и слабым, чем представлял себе
Питер. Океанский ветер швырял в него песком, и он шел с  опущенной  головой,
стараясь защитить лицо.
   Его трость то и дело скользила.
   Вот он дошел до конца настила и, прежде чем ступить на  песок,  пошевелил
его тростью. Ченселор словно прочитал молчаливый вопрос в  глазах  Дрейфуса,
скрытых толстыми стеклами очков.  Его  старое,  немощное  тело  отказывалось
повиноваться. Не подойдет  ли  к  нему  тот,  кто  помоложе?  Но  Питер  был
непреклонен. Он занимал удобную  позицию,  и  надо  было  помнить,  что  им,
возможно, придется поспешно удирать.
   Он остался на месте, и Дрейфус пошел по пляжу, с трудом передвигаясь  под
порывами ветра.  Вот  он  упал,  и  Ченселор  направился  было  к  нему,  но
остановился, заметив, что О'Брайен машет ему рукой. Агент  был  неумолим,  о
чем свидетельствовал его сигнал. Дрейфус находился от него в тридцати футах,
он отчетливо видел его лицо. Старик, вероятно,  понял,  что  помощи  ему  не
окажут, и на его лице появилось выражение решимости. Опираясь на трость,  он
тяжело поднялся. Нетвердой походкой, щурясь от ветра, швырявшего  песок  ему
прямо в лицо, подошел к Ченселору. Традиционного рукопожатия не последовало.
   - Итак, мы встретились, -  просто  сказал  Дрейфус.  -  У  нас  есть  что
сообщить друг другу. Кто начнет?
   - Вы точно следовали моим указаниям? - спросил Питер, выполняя инструкции
О'Брайена.
   - Разумеется. Нам надо обменяться информацией. Мы оба  хотим  знать,  что
известно другому. К чему все усложнять? Вас разыскивают, и вы это знаете.
   - Да, но по ложному обвинению.
   - Те, кто охотятся  за  вами,  так  не  думают,  однако  это  к  делу  не
относится.
   Если вы не виновны, это будет установлено.
   - Я виновен только в том, что неисправимый дурак.  Но  мы  здесь  не  для
того, чтобы обсуждать мои поступки.
   - Мы здесь для того, чтобы выяснить  некоторые  вопросы,  касающиеся  нас
обоих. - Дрейфус прикрыл лицо рукой, защищаясь от внезапного порыва ветра. -
Нам необходимо прийти к соглашению.
   - У меня с вами нет ничего  общего!  Меня  использовали  как  марионетку,
лгали мне, стреляли в меня. Погибло четверо, насколько мне известно. Трое из
них на моих глазах. А скольких людей довел до безумия шепот по телефону!  Вы
знаете всех, я - только некоторых... - Питер бросил взгляд в сторону  океана
и снова повернулся к Дрейфусу:
   - Я обо всем этом написал, хотя вы ожидали от меня совсем другого.  Итак,
или мы придем к соглашению, или мир узнает, кто вы такой на самом деле.
   Какое-то время Дрейфус молча смотрел на него, и только вой ветра  нарушал
установившуюся тягостную тишину. В глазах старика не было страха. - И кто же
я, по-вашему? Что вы обо мне знаете?
   - Вы - Джекоб Дрейфус, он же Кристофер. -Допустим. Не знаю,  как  вы  это
раскопали, но я с гордостью ношу это имя.
   - Быть может, у вас и были для этого  основания,  пока  вы  не  выступили
против них.
   - Против кого?
   - Против Бэнера, Пэриса, Вениса и Браво. Вы предали их.
   - Предал их? Предал Пэриса? Вениса? Вы сами не понимаете, что говорите.
   - Часон! Часон фигурирует в досье Гувера, а досье у вас.
   Джекоб Дрейфус застыл от изумления, которое, как в зеркале, отразилось на
его костлявом, похожем на череп лице:
   - Боже милостивый! И вы верите этому?
   - Вы сотрудничали с госдепартаментом?
   - Довольно часто.
   - Для вас не составило бы труда выяснить, где находится "цитадель",  если
бы вы задались целью?
   - Возможно, если бы я знал, что это такое.
   - Вы знали, что Варака больше нет в живых?
   - Нет в живых Варака? Этого не может быть!
   - Вы лжете.
   - А вы безумец, и опасный  безумец.  Все,  что  вы  написали,  необходимо
уничтожить. Вы сами не сознаете, что натворили. Свыше сорока  лет  я  служил
родине, затратил бесчисленные  миллионы...  Вы  должны  понять  это.  Или  я
заставлю вас понять!
   Происходило невероятное. Дрейфус дрожащей рукой полез в карман пальто.
   Питер  догадался,  что  старик  хочет  достать  пистолет,   и   попытался
остановить его:
   - Не делайте этого! Ради бога, не делайте...
   - У меня нет выбора. Питер увидел, как за спиной Дрейфуса, из кустарника,
покрывавшего дюны, выросла фигура О'Брайена Наверное, он рассуждал  так  же,
как Питер: Дрейфус пытается вытащить пистолет. Он пришел один, но  при  шел,
вооруженным. И в крайнем случае он был готов убить.
   Ченселор нащупал револьвер в кармане,  нашел  спусковой  крючок  и  вдруг
почувствовал, что нажать на него не сможет.  Вой  ветра  не  заглушил  звука
выстрела. Голова Дрейфуса дернулась назад, из развороченного  горла  хлынула
кровь. Тело его неестественно выгнулось, и он боком упал на песок.  О'Брайен
опустил пистолет и побежал через дюны. А Кристофер, мертвый, остался  лежать
на пустынном, открытом всем ветрам пляже.
   И тут Питер заметил, что держал в руке Дрейфус. Это  был  сложенный  лист
бумаги. Не пистолет, а письмо.  Ченселор  опустился  на  колени,  охваченный
отвращением, и взял бумагу. Поднялся,  тяжело  и  прерывисто  дыша.  Боль  в
висках мешала ему сосредоточиться. Рядом с ним стоял О'Брайен. Он взял  лист
бумаги и развернул его. Вместе они прочитали написанное. Это была ксерокопия
письма, адресованного Пэрису.

***

   Инвер Брасс необходимо распустить. Венис и Браво согласны. Я прочел это в
их глазах, хотя мы и не обсуждали этот вопрос. Воспоминания пожирают нас. Мы
стары, и нам недолго осталось жить. Больше  всего  меня  беспокоит  то,  что
конец может наступить для одного из нас или для всех нас  до  того,  как  мы
успеем сделать все необходимое для роспуска организации. Или, что еще  хуже,
мы. впадем в старческий маразм, и из наших дряхлых глоток  будет  вырываться
лишь предсмертное хрипение. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Поэтому
прошу вас, если подобное с нами случится, сделать для одного  или  для  всех
нас то,  чего  мы  не  сможем  сделать  сами.  В  отдельном  конверте  через
посыльного вам посланы таблетки. Дайте их незаметно старикам и помолитесь за
нас. Если же вам это покажется невыполнимым, передайте письмо Вараку. Он все
поймет и сделает то, что  нужно.  Наконец,  несколько  слов  о  Бэнере.  Его
слабость - в безграничной вере в свои необычайные способности. Он непременно
поддастся искушению продолжить дело Инвер Брасс.  Этого  ни  в  коем  случае
нельзя допустить.  Наше  время  прошло.  Если  он  будет  настаивать.  Варак
сообразит, что предпринять.
   Таково наше решение.
   Кристофер.

***

   - О