ть колодцы.  Если привезти воду оттуда? Но тогда не хватит
горючего на возвращение.
     Ошеломленный внезапным ударом судьбы,  ученый остро  почувствовал
всю  свою  беспомощность  перед  окружающей беспощадной природой.  Что
может сделать он, вся его великолепно снаряженная экспедиция без воды?
Откуда взять ее здесь, в опаленных камнях, оживляемых только крохотной
струйкой древнего колодца?
     Попытки расчистить  источник  ни  к чему не привели.  Неужели эта
неожиданная беда сорвет всю так тщательно  организованную  экспедицию,
лишит успеха, заставит рисковать людьми?
     Погруженный в безотрадные думы,  Никитин машинально  углубился  в
горы. Он тихо шел вверх по небольшому ущельицу, глубоко врезавшемуся в
черный бок седловидной горы.  Накаленные черные обрывы обдали  ученого
душным жаром. Никитин остановился и увидел Мириам.
     Девушка сидела на камне, подобрав ноги и изогнув тонкий стан. Она
держала на коленях раскрытую записную книжку и так глубоко задумалась,
что  не  слыхала  приближения  Никитина.   Тяжелые   косы,   казалось,
обременяли ее склоненную голову, лицо было обращено к туманящей жаркой
дали.  Весь облик  девушки  и  ее  поза  вдруг  поразили  палеонтолога
соответствием с окружающей природой. Никитин впервые почувствовал, что
Мириам - дитя своей страны: от нее веяло спокойной твердостью, скрытой
под  маской  внешней  покорности.  Никитин  застыл  на  месте,   боясь
потревожить Мириам.
     Страна палящего мертвого простора,  где ничего не дается сразу...
Только упорный труд многих  поколений  приносит  победу  над  жестокой
природой. Идти напролом в страстном  порыве  нельзя  -  этот  путь  не
приведет здесь к цели.  Нужно медленно, терпеливо и верно продвигаться
вперед, быть всегда наготове для борьбы с новыми и новыми трудностями,
подавляя   волей   свойственную   каждому  человеку  жажду  чудесного,
внезапного счастья...
     Девушка, почувствовав взгляд  Никитина,  оглянулась,  вскочила  и
пошла  к  нему  навстречу.  Мириам  пытливо заглянула в глаза молодого
ученого.
     - Что с вами,  Сергей Павлович? - как всегда медленно, произнесла
она.
     Ученый уловил  неподдельную  заботу  в  ее  тоне.  В  безотчетной
потребности быть откровенным  с  ней  он  рассказал  Мириам  о  крахе,
ожидающем экспедицию. Девушка молчала и, только когда они возвращались
обратно, у самого лагеря, смущаясь, сказала будто сама себе:
     - Я слыхала,  что в прошлом году при работах на Дюрт-Кыре удалось
увеличить дебит[Дебит  -  количество  воды,  даваемой   источником   в
определенный промежуток   времени.]  источников...  -  Мириам  сделала
паузу, - с помощью динамита. Вот если бы у нас был...
     - Черт возьми,  ведь аммонал у нас есть!  - вскричал  Никитин.  -
Подорвать  место  выхода  родника - это не всегда помогает,  но иногда
получается! Совсем упустил из виду... Попробуем сейчас же! - повеселел
палеонтолог, убыстряя шаги. - Рискнем на самый большой заряд.

     ...Громовой удар  взрыва потряс мертвые горы.  Высокий столб пыли
взвился над родником, и несколькими секундами позже что-то со страшным
грохотом  обрушилось  в  горах.  Все  участники экспедиции бросились к
роднику и стали молча разбирать завал породы,  снова раскапывая  выход
ключа. Еще тише стало в лагере, когда Никитин и Мириам начали замерять
приток воды. Начальник экспедиции вдруг выпрямился.
     - Спасибо, Мириам! - Он схватил руку девушки и крепко пожал.
     - Качать Мириам! - раздался дружный крик.
     Девушка стрелой  помчалась  искать  спасения  за  спиной старшего
шофера. Тот, расправив могучие плечи, грозно заявил:
     - Не дам!
     - Как ваши дела с асфальтом, Мириам? - весело спросил Никитин.
     - Здесь очень интересное месторождение,  Сергей Павлович.  Это не
асфальт, а какая-то особенная, очень твердая смола.
     - Покажите мне ее завтра,  хорошо? А сейчас советую познакомиться
и с нашими успехами.
     На равнине  повсюду  виднелись  горки  нарытой земли.  Поднимался
легкий дымок костра,  на котором варился жидкий столярный клей. Мартын
Мартынович, в одних трусах,  загорелый до черноты,  усердно пропитывал
клеем рыхлые кости. Ближе к центру равнины работало несколько человек.
Большая площадка  расчищенной  сверху  породы  была  обрыта  глубокими
канавками.  Двое  рабочих  осторожно ковыряли рыхлый песчаник большими
ножами,  разделяя окопанную глыбу на  три  части.  Маруся  доканчивала
расчистку черепа,  поливая  шеллаком[Шеллак  - индийская смола,  после
растворения в спирте дает прочный лак.] поврежденные участки.
     Никитин повел Мириам к глыбе,  и удивленная девушка увидела на ее
поверхности распластавшийся скелет огромного ящера.  Он лежал на боку,
подвернув длинный хвост и скрестив тяжелые задние лапы.  На позвонках,
ребрах,  даже  на  тупых  копытцах  - всюду виднелись четко написанные
цифры. Череп чудовища, около двух метров длины, на затылке переходил в
огромный  костяной  воротник,  усаженный  тупыми  шипами.  Над глазами
торчали два длинных,  косо направленных вперед рога,  третий рог сидел
на носу, а морда оканчивалась клювом.
     - Это  трицератопс  -  трехрогий  травоядный   динозавр,   хорошо
вооруженный  против хищников,  - пояснил Никитин.  - Скелет сохранился
полностью,  и мы его разделим на три части, заделаем в крепкие рамы, -
палеонтолог указал на приготовленные брусья,  - зальем гипсом и увезем
в виде тяжелых монолитов,  чтобы окончательно освободить от породы уже
на месте, в лаборатории.
     - Каковы  же  были  хищники,  если  против  них  такое   страшное
вооружение? - спросила Мириам.
     - Хищники!  - воскликнул палеонтолог.  - Ну вот, например. - И он
выбрал  из ящика плоский зуб с загнутой верхушкой и пильчатой нарезкой
по  обоим  краям,  около  пятнадцати  сантиметров  в  длину.   -   Это
тиранозавр,  владыка ящеров, ходивший на задних лапах исполин... Скоро
переедем с раскопками к самым горам,  - продолжал ученый, - там Мартын
Мартынович  нашел  сразу  три  скелета панцирных динозавров с костяной
броней, усаженной шипами. Настоящие танки, только без пушек, в отличие
от  современных  танков,  которые  являются  оружием  нападения.  Ведь
травоядное животное может только пассивно защищаться:  оно прячется за
броней или выставляет рога, не нападая само.
     Не доходя  до восточного ущелья,  Мириам свернула налево и повела
Никитина вдоль подножия горы, меж разбросанных каменных глыб.
     Перед палеонтологом  и  его  спутницей  неожиданно встала плотная
стена красновато-черных пород.  Ее просекал узкий проход,  похожий  на
след  от  удара  исполинского меча.  По обе стороны этой каменной щели
возвышались две скалистые башни,  высоко вверху снабженные нависающими
над проходом выступами.
     Узкий проход был прям,  как ружейный ствол,  с  гладкими,  словно
отполированными,  стенами.  Пройдя  по  нему несколько десятков шагов,
Мириам и Никитин попали в просторную долину,  замкнутую со всех сторон
крутыми утесами. Противоположная проходу сторона изгибалась правильным
полукругом,  в самой середине которого  выступал  огромный  куб  очень
твердого  бурого  песчаника.  Подножие  куба  утопало в груде плоских,
по-видимому,  недавно обрушившихся глыб,  а на  скошенной  поверхности
блестело   громадное   черное   зеркало.   Палеонтолог   в  недоумении
осматривался вокруг.
     - Месторождение асфальта,  - тихо заговорила  Мириам,  -  вернее,
затвердевшей  смолы  здесь.  Смола  залегает  ровными слоями в твердых
железистых песчаниках,  по всей вероятности отложенных ветром, - нечто
вроде древних дюн.  Когда мы взорвали источник, здесь обвалились скалы
и открыли свежий пласт ископаемой смолы.  Его гладкая поверхность  еще
не повреждена выветриванием и блестит как зеркало.
     - Когда,  по вашему мнению, отлагались смола и песчаник? - быстро
спросил палеонтолог.
     - Примерно одновременно с костями динозавров,  - ответила Мириам.
-  Все  эти отложения накоплялись тут,  в долинах этих древних гор,  и
остались почти неприкосновенными.
     Никитин одобрительно кивнул головой и уселся на крупный хрустящий
песок.  Девушка  устроилась напротив в своей любимой позе,  поджав под
себя ноги.
     В закрытой  со  всех сторон долине почему-то было не очень жарко.
Удивительная  тишина  стояла  вокруг.  Едва  слышно,   точно   далекие
хрустальные  колокольчики,  звенели  сухие травы,  росшие на дне этого
естественного  горного  зала.  Никитин  впервые  в  жизни  услышал  их
шелестящий  печальный  зов  и  удивленно посмотрел на Мириам.  Девушка
наклонила голову и приложила палец к  губам.  Вскоре  в  этот  слабый,
точно  призрачный,  звон  вплелись  такие же безмерно далекие,  редкие
аккорды низкого тона - голоса кустарников, окаймлявших подножие кольца
скал.  Под  эту  едва  различимую  музыку  молчаливой  пустыни Никитин
погрузился в глубокую задумчивость.
     Травы звенели и звали заглянуть в глубину природы, говорили о том
скрытом,  что обычно  проходит  мимо  нашего  сознания,  притупленного
укоренившимися привычками и лишь в редкие минуты жизни раскрывающегося
с настоящей остротой.
     Никитин думал  о  том,  что  природа  безмерно  богаче всех наших
представлений о ней,  но познание ее никогда не дается даром. В тесном
общении, в постоянной борьбе с природой человек подходит вплотную к ее
скрытым тайнам.  Но и тогда нужно,  чтобы душа была  ясной  и  чистой,
подобно  тонко настроенному музыкальному инструменту,  и она отзовется
на звучание природы...
     Медленно поднял  Никитин  свой взгляд и увидел устремленные прямо
на него глаза Мириам.  Палеонтолог неловко поднялся на ноги и голосом,
показавшимся ему самому грубым, погасил нежные зовы трав:
     - Пора идти, Мириам!
     Девушка безмолвно встала.
     Уходя, Никитин с удовольствием оглядел полную покоя долинку.
     - Что же вы раньше не говорили об этом хорошем месте? - укорил он
девушку.
     - Вы были поглощены своей работой, - тихо ответила Мириам.
     - Я перенесу лагерь к подножию каменных башен завтра же,  - решил
Никитин. - Кстати, главные раскопки теперь будут совсем рядом.

     Уверенным, щегольским  ударом  Мартын Мартынович вогнал последний
гвоздь в длинный ящик.
     - Конец,  Сергей Павлович!  - весело  воскликнул  латыш  и  вытер
потное лицо.
     - Конец! - откликнулся Никитин. - Завтра отдых и сборы, вечером -
в путь, домой! Больше задерживаться нам нельзя.
     - Сергей Павлович, - просительно вмешалась Маруся, - вы давно уже
обещали рассказать про этих...  - девушка показала на лежавшие повсюду
ящики,  - зверей,  да все некогда было.  Что бы сегодня?  Еще три часа
только.
     - Хорошо.  После обеда пойдем в ту  долинку,  там  побеседуем,  -
согласился начальник экспедиции.

     Все четырнадцать человек сотрудников внимательно  слушали  своего
начальника.  Никитин говорил хорошо, с подъемом. Он рассказал, как еще
в  древние  эпохи  развития  наземной  жизни  медленно,  в   миллионах
поколений, совершенствовался организм животного, как появлялись подчас
причудливые, странные формы четвероногих земноводных и пресмыкающихся.
Как  в  борьбе  за  существование,  в  преодолении  влияния окружающих
условий   постепенно   отмирали   все   менее    совершенные,    менее
жизнедеятельные   виды;   жестокая   гребенка   естественного   отбора
прочесывала  поток  поколений  во  времени,  отметая  все   слабое   и
непригодное.
     - К началу мезозойской эры,  около ста пятидесяти  миллионов  лет
назад,  на  древних  материках  повсюду  расселялись  пресмыкающиеся и
одновременно  от  них  же  возникли  наиболее  совершенные   из   всех
животных -  млекопитающие,  развивавшиеся  в  суровых  условиях  конца
палеозойской эры. Но вскоре сравнительно резкий и сухой климат повсюду
сменился влажным и жарким,  обильная,  пышная  растительность  покрыла
сушу.   Эти   условия   существования   были   более   легкими,  более
благоприятными,  и  вот  по  всей  земле   распространились   огромные
пресмыкающиеся.  Они завоевали сушу, море и воздух, достигли небывалой
величины и численности.
     Гигантские травоядные для защиты  от  хищников  имели  чудовищные
рога  или  броню  из  костяных шипов и щитков.  Другие,  не защищенные
броней,  прятались в воде  прибрежных  морских  лагун  или  озер.  Они
достигали  двадцати  пяти  метров  длины  и  шестидесяти тонн веса.  В
воздухе реяли летающие ящеры;  из всех  летающих  животных  они  имели
наибольшее удлинение крыла и, следовательно, были лучшими летунами.
     Хищники ходили на задних ногах,  опираясь на  толстый  хвост.  Их
передние  лапы  превращались  в слабые,  почти ненужные придатки.  Для
нападения служила огромная голова с большими острыми зубами  в  пасти.
Это были  чудовищные треножники,  до восьми метров высоты,  безмозглые
боевые машины страшной силы и беспощадной свирепости.
     В окружении       исполинских       ящеров      жили      древние
млекопитающие -   маленькие   зверьки,   похожие  на  ежа  или  крысу.
Пресмыкающиеся в благоприятных условиях мезозойской эры  подавили  эту
прогрессивную  группу  животных,  и  с  этой  точки зрения мезозой был
эпохой  мрачной  реакции,  длившейся  около  ста   миллионов   лет   и
замедлившей  прогресс  животного  мира.  Но  едва  только начали вновь
изменяться   климатические   условия,    стала    происходить    смена
растительности, - сразу же плохо пришлось громадным ящерам. Травоядные
великаны требовали обильной,  легкоусвояемой пищи.  Изменение кормовой
базы  явилось катастрофой для травоядных и одновременно для гигантских
хищников.  Естественный баланс животного  населения  резко  нарушился.
Произошло   великое   вымирание   пресмыкающихся   и   бурный  расцвет
млекопитающих,  которые стали хозяевами Земли и в  конце  концов  дали
мыслящее существо - человека. Представьте себе на миг бесконечную цепь
поколений без единой мысли,  прошедших за эти сотни миллионов  лет,  -
закончил  палеонтолог,  -  все невообразимое число жертв естественного
отбора по слепому пути эволюции...
     Ученый умолк.  Высоко в уже посиневшем небе раздался клекот орла.
Слушатели продолжали тихо сидеть, глядя на палеонтолога.
     Никитин задумчиво улыбнулся и снова заговорил:
     - Да,  величие  моей науки - в необъятной перспективе времени.  В
этом отношении палеонтология сравнима разве только с астрономией. Но у
палеонтологии есть одна слабая сторона,  очень слабая, мучительная для
стремящихся к глубокому познанию:  неполнота материала.  Только  очень
малая часть ранее живших животных сохраняется в пластах земной коры, и
сохраняется лишь в виде неполных остатков.  Возьмем наши раскопки - мы
добыли  только  кости.  Правда,  по  этим костям мы можем восстановить
полный внешний облик животных,  но только в известных  пределах.  Хуже
всего  то,  что  мы никогда не сможем узнать в подробностях внутреннее
строение животного,  полностью представить его  живым.  Тем  самым  мы
никогда  не сможем проверить точность наших представлений,  установить
ошибки.  Физические законы  незыблемы.  Сила  человеческого  разума  и
заключается  в  том,  чтобы  прямо взглянуть им в лицо,  не обольщаясь
сказками...
     Глубокая тоска   зазвучала   в   голосе   Никитина,   передаваясь
слушателям. Палеонтолог резко встал:
     - Ничего.  Для  вас,  не  искушенных в науке,  остается вольная и
могучая фантазия писателей.  Не стесненные узостью точных фактов,  они
ярко  и  убедительно воскрешают исчезнувший животный мир.  Советую вам
прочитать "Затерянный  мир"  Конан  Дойля  и  "Борьбу  за  огонь" Рони
Старшего. Это мой любимый писатель, который даже на палеонтолога может
действовать  силой  своего  воображения,  прекрасным описанием древней
жизни,  удачно схваченной тенью минувшего... - Палеонтолог, увлекшись,
начал  цитировать:  - "Вместе со сгустившимися сумерками упала смутная
тень минувшего, и по степи, весь красный, катился зловещий поток..."
     Легкий вскрик  Маруси  заставил   ученого   прервать   цитату   и
обернуться.  В  следующее  мгновение  дыхание  его остановилось,  и он
замер, потрясенный.
     Над отливающей  синью  плитой ископаемой смолы встал откуда-то из
ее черной глубины гигантский зелено-серый призрак.  Громадный динозавр
замер неподвижно в воздухе,  над верхним краем обрыва,  вздыбившись на
десять метров над головами остолбеневших людей.
     Чудовище высоко  несло  свою  горбоносую  голову;  большие  глаза
тускло  и  мрачно  смотрели  куда-то  вдаль;  безгубая  широкая  пасть
обнажала  длинный  ряд загнутых назад зубов.  Спина животного,  слегка
согнутая,  круто  спадала  в  невероятно  мощный  хвост,   подпиравший
динозавра  сзади.  Огромные  задние  лапы,  согнутые  в  суставах,  не
уступали в мощности  хвосту,  подобные  двум  колоннам,  трехпалые,  с
широко  распластанными  пальцами,  вооруженными  кривыми  исполинскими
когтями.  И почти под самой шеей,  на  наклонно  нависшей  над  землей
передней  части  туловища,  нелепо  и  беспомощно  торчали  две тонкие
когтистые передние лапки,  такие крошечные по сравнению  с  гигантским
туловищем и головой.
     Сквозь призрак просвечивали черные утесы гор,  и в  то  же  время
можно было различить малейшую подробность тела животного.  Испещренная
мелкими  костными  бляшками  спина  чудовища,  его  шероховатая  кожа,
местами   обвисшая  тяжелыми  складками,  странный  вырост  на  горле,
выпуклости исполинских мышц,  даже  широкие  фиолетовые  полосы  вдоль
боков -   все   это   придавало  видению  изумительную  реальность.  И
неудивительно, что пятнадцать человек стояли онемевшие и зачарованные,
пожирая глазами гигантскую тень,  реальную и призрачную в одно и то же
время.
     Прошло несколько  минут.  В  неуловимом  повороте солнечных лучей
видение неподвижного динозавра растаяло и угасло. Перед людьми не было
ничего,   кроме   черного   зеркала,   потерявшего   синий   отлив   и
отблескивавшего медью.
     Громкий вздох  вырвался  одновременно  у  всех.  Никитин облизнул
пересохшие губы.
     Долгое время  никто  не был в состоянии произнести хотя бы слово.
Невероятное появление призрака чудовища  разрушило  все  установленные
образованием и жизненным опытом представления.  Каждый чувствовал, что
в его жизнь ворвалось неожиданно нечто совсем необычайнее.  Более всех
потрясен был сам Никитин - ученый, привыкший анализировать и объяснять
загадки природы. Но сейчас никакое разумное объяснение происшедшего не
приходило ему в голову.  Все терялись  в  догадках.  Лагерь  шумел  до
поздней ночи, пока наконец Никитин не успокоил страсти заявлением, что
в  этой  стране  миражей  нет  ничего  удивительного   увидеть   мираж
чудовищного ископаемого.  Этот призрак, по определению Никитина, никем
иным, как тиранозавром, не мог быть.

     Гудели проверяемые  перед  дальней  дорогой  моторы.  Голубоватый
дымок стлался над коричневыми гальками равнины.
     Никитин взглянул  на  часы  и  поспешно направился к узкой щели в
скалах.
     Черное зеркало  взглянуло на него глубоко и бесстрастно.  Прежней
тишины не  было  в  этом  месте покоя - из-за скалистых стен несся шум
моторов.  Неясное ощущение чего-то оборвавшегося, утраченного охватило
Никитина.  Он  ожидал  появления  вчерашнего  призрака,  но призрак не
появлялся. Должно быть, Никитин не точно заметил время его появления и
опоздал.
     Сожалея об  упущении  и  сам  удивляясь  силе  своего  огорчения,
Никитин  долго  стоял  перед  грудой  камней,  образовавших  пьедестал
зеркала.  Позади него послышался хруст песка - Мириам быстро подошла к
нему.
     - Мартын Мартынович говорит,  можно ехать. Я вызвалась сбегать за
вами...  захотелось  еще  раз  взглянуть...  -  отрывисто   и   быстро
проговорила запыхавшаяся девушка...
     - Сейчас иду,  - нерешительно отозвался палеонтолог,  помолчал  и
добавил: - Подождите, Мириам!
     Девушка послушно  приблизилась  и  стала  так  же,  как   и   он,
всматриваться в черное зеркало.
     - Что вы будете делать,  когда вернетесь, М