изни вечной, то мы
обращаемся к другим народам". Кастейн пишет о Савле, превращенном в
Павла, что "всех, поверивших в его пророчества, евреев и не-евреев, он
сделал отступниками в самом широком смысле этого слова". Однако то, что
говорил Павел и другие апостолы, было по тем временам неизбежным,
поскольку стремление к познанию Единого Бога захватывало все
человечество; и люди стремились к учению Иисуса Христа, как растения
тянутся к свету. Возможно, что именно поэтому Христу суждено было
появиться среди иудеев: иудейская вера была племенным фанатизмом в его
самой крайней форме, и поскольку всякое действие вызывает равное
противодействие, противоположная идея должна была появиться там, где
давление было особенно сильно.
  В этот момент решилась судьба того, что мы теперь называем
"Западом". В те времена это были малоизвестные и скудно населенные
пространства, и если бы ученики Христа не обратили своих лиц на Запад, то
вероятно ни самого слова, ни того, что под ним теперь понимают, никогда бы
не появилось. Понятие "западной культуры" неразрывно связано с
христианством. За 1900 лет, прошедших со смерти Христа, расцвет Запада
затмил собою все происходившее в других краях. В материальной сфере
прогресс был таков, что сейчас, к моменту издания этой книги, мы начинаем
завоевывать вселенную. И все же это далеко не самое главное. Гораздо
важнее был прогресс в области духа, в перемене отношения человека к
человеку. Запад добился того, что человек может обвиняться только
публично, и имеет право требовать-либо открытого суда,-либо освобождения
(это право в двадцатом столетии снова стоит под угрозой). Это было самим
большим достижением в истории человечества, и наше будущее зависит от
того, удастся ли сохранить это право, или же оно снова будет подавлено.
  Ученики Христа вышли из Иерусалима еще до вступления римлян, но и тень
последовала за ними: секта талмудистов шла по следам христианства в
течение всех этих столетий. Двадцатый век стал ареной борьбы между
народами, вскормленными христианством, и сектой, посвятившей себя его
разрушению.
  В эту борьбу вовлечен не один только Запад. Человечество повсюду
инстинктивно искало Единого Бога, и расисты талмуда встретились с новым
врагом, когда через 500 лет после Иисуса Христа возник Ислам: арабы,
другой семитский народ, также постигли идею Единого Бога для всех людей.
  Магомет (по Кастейну: "полуобразованный бедуин"), как и Савл на пути в
Дамаск, обрел видение Бога. Его учение во многом напоминало учение
Христа, которого он считал, как Авраама и Моисея, пророком Бога, ноне
Мессией. Себя он считал преемником Моисея и Христа, и пророком Бога,
единого Бога, Аллаха, творца всего мира и Бога всех людей, а не одних только
арабов. Эта новая религия, как и христианство, не проповедовала ненависти к
другим религиям. Магомет почитал Иисуса Христа и Его мать в то время, как
талмудистская литература полна нечестивых насмешек над Ними.
  Магомет считал евреев разрушающей силой, преследующей только
свои собственные цели. Коран пишете них: "Когда они будут разжигать
факел войны, Бог будет тушить его. Их цель - вызвать раздоры на земле,
но Бог не любит сеятелей развора". Так в течение многих столетий мудрые
люди оценивали эту секту и ее доктрину, пока в двадцатом веке нашей эры ей
не удалось фактически подавить всякое публичное обсуждение еврейского
вопроса. Ислам вскоре распространился в южной части известного тогда
мира, в то время как христианство распространилось на Западе, а буддизм
еще раньше на Востоке. Движение этих трех больших потоков шло как бы к
слиянию их в отдаленном будущем, ибо ни у одной из трех универсальных
религий не было непримиримых противоречий с другими, и все три едины в
отвержении доктрины разрушения и расового превосходства.
  Христианство и ислам широко разрослись, охватив громадные массы
человечества и показав, к чему оно инстинктивно стремилось. Иудаизм
остался далеко позади, ревниво охраняемый правящей сектой в своей расовой
ограниченности. В двадцатом веке этой секте удалось довести дело до угрозы
прямого столкновения между странами христианства и ислама. Если ей
удастся вызвать открытый конфликт, то наше поколение станет свидетелем
борьбы двух великих универсальных религий между собой во имя
окончательного торжества племенного суеверия "господствующей расы".
  Такой может стать развязка той странной истории, которая началась
девятнадцать веков тому назад, когда две группы столь различных между
собой людей вышли из ворот Иерусалима.

                                 Глава 13

                           ОГРАДА ВОКРУГ ЗАКОНА

  История Сиона может быть подразделена на пять периодов: на эпохи
левитов, фарисеев, талмудистов, промежуточный эпизод "Эмансипации" и
эпоху сионистов.
  Наша повесть достигла теперь третьего периода. Первая эпоха левитов
включала в себя историю изолированной Иудеи, вавилонского "плена" и
"возвращения", а также создания "Моисеева Закона", навязанного иудеям
силой. Второй фарисейский период более или менее совпал с римским
управлением завоеванной Иудеей, закончившись вторым разрушением
Иерусалима и рассеянием последних иудеев, причем фарисеи достигли
полноты власти, а их "правительство" переселилось в новый центр в Ямнии.
  Третий, талмудистский период, был самым долгим и продолжался
семнадцать столетий, от 70 г. по Р.Х. до, примерно, 1800 г. по Р.Х. В эту
эпоху большое число евреев переселилось на Запад, в то время как их
"правительство", несколько раз меняя свое местопребывания, цепко держало
рассеянных по разным странам единоверцев под своим контролем, в
подчинении у "Закона" и в строгом отделении от других народов. Поскольку
это также была эпоха развития западной культуры и торжества христианства,
то неизбежно, что именно они стали главной мишенью для нападок со
стороны разрушительных предписаний иудейского "закона", в отличие от
прежних "язычников", "чужих" или "других богов".
  Для людей Запада это был продолжительный и важнейший период их
истории; для правящей иудейской секты и ее последователей он был столь же
маловажным как и время вавилонского плена. То, что один период длился
семнадцать столетий, а другой - всего лишь пятьдесят лет, не имело в их
глазах значения: в оба эти периода избранный народ находился в "изгнании",
а согласно представлениям их "закона", это изгнание будь оно долгим или
кратким, должно было закончиться катастрофой для тех, кто держал евреев в
"плену", еврейским триумфом и их новым "возвращением".
  Для правоверного сиониста, как Кастейн, семнадцать веков расцвета
христианской культуры и цивилизации - пустая страничка истории; одно
только "преследование евреев" заслуживает в эту эпоху внимания, все
остальное - ничего не значащие пустяки: Иегова использовал в этот период
язычников для наказания евреев, одновременно готовя торжество избранного
народа: "а за то, что язычники сделали, они еще заплатят", - пишет Кастейн.
  Для него единственным достижением семнадцати веков человеческой
истории было то, что евреи, благодаря своим мудрым талмудистским
правителям, смогли в эту эпоху сохранить свою полную обособленность от
других народов.
  Бесспорно это было немалым достижением; ничто в истории не может
сравниться с тем вредом, который принес человечеству этот успех сионских
мудрецов. Их Талмуд оказался надежной "оградой вокруг закона" и смог
семнадцать столетий успешно противостоять действию центробежных сил,
вовлекавших евреев в общечеловеческий поток жизни.
  Пока талмудисты укрепляли свои ограды, принявшие христианство
европейцы непрерывно трудились, обогащая свою жизнь его моральными
ценностями, уничтожив рабство и крепостничество, устранив неравенство и
привилегии, и возвысив достоинство человека. Это был процесс
"эмансипации" человечества, который к началу 19-го века восторжествовал
над кастовой системой абсолютизма.
  Евреи, под руководством своих талмудистских вождей, играли в борьбе
за эту эмансипацию ведущую роль. Само по себе, это казалось естественным,
поскольку для всех христиан, с самого начала, смысл эмансипации был в
обретении свободы всеми людьми, вне зависимости от расы, класса или веры.
  В этом была сама суть борьбы: иное или меньшее лишило бы борьбу всякого
смысла.
  Тем не менее налицо был явный парадокс, часто смущавший и
тревоживший народы, среди которых жили евреи. Их "закон" провозглашал
теорию господствующей расы в самой непримиримой и враждебной форме,
какую только могло представить себе человеческое воображение. Как же
могли евреи нападать на национальное самосознание других народов? Как
могли евреи добиваться уничтожения всех барьеров между людьми, в то
время как они сами воздвигли еще более высокие барьеры между собой и
всеми остальными? И, с другой стороны, если по их истории Бог создал мир
специально для их господства, запретив им смешиваться с "низменными"
созданиями, то как могли они жаловаться на дискриминацию?
  События последних ста пятидесяти лет дали ясные ответы на эти
вопросы. Евреи хотя и боролись за эмансипацию, но их целью в этой борьбе
вовсе не была великая идея человеческой свободы, поскольку иудейский
"закон" принципиально эту идею отвергал.
  Правители еврейства стремились не к свободе, а к власти над другими
народами, и они ясно видели, что для достижения этой власти нужно
уничтожить их законные правительства, а самым верным путем к этому был
лозунг эмансипации.
  Таким образом т.н. эмансипация открыла двери для непрерывного
вмешательства революционных сил в жизнь народов, разрушив законное
правительство, революционеры должны были придти к власти, являясь, в
свою очередь, ставленниками талмудистов и действуя по их указаниям и под
их контролем. Тем самым должен был быть осуществлен Моисеев Закон, а
Западу уготован конец Вавилона.
  События 20-го века ясно показывают, что именно над этим планом
работали талмудистские старейшины в продолжении всего третьего периода
истории Сиона, т.е. с 70 по 1800 г.г. по Р.Х. Слово "эмансипация" означало
совершенно различные вещи для христианских народов Европы, среди
которых жили евреи, и для талмудистских вождей еврейства. Для народных
масс эмансипация была концом неравенства и закрепощения; для
могущественной секты она была только началом, средством для достижения
совершенно противоположной цели: наложения на людей оков нового, еще
более жестокого рабства.
  В этом предприятии таилась серьезная опасность. С уничтожением
барьеров между людьми мог быть уничтожен барьер между евреями и
другими народами; это свело бы на нет все планы талмудистов, уничтожив
силу, которую нужно было сохранить для разрушения других народов с
помощью "эмансипации".
  Это почти и произошло в четвертом периоде истории Сиона: столетие
эмансипации (1800-1900 по Р.Х.) принесло с собой угрозу "ассимиляции". В
столетие "свободы" многие евреи и в Западной Европе, и в Новом Свете за
океаном пытались сбросить цепи иудейского "закона" и влиться в жизнь
других народов. Именно поэтому сионистский историк Кастейн считает
девятнадцатое столетие темнейшим периодом еврейской истории; грозила
смертельная опасность, что евреи смогут принять участие в
общечеловеческой истории, но к счастью - для Кастейна - эту опасность
удалось предотвратить. С нескрываемым ужасом он рассуждает о том, как
ассимиляция могла бы разрушить защитные барьеры иудейской расы и веры.
  Эмансипационное движение среди евреев 19-го века для него глубоко
ретроградно, и он благодарит Бога за то, что "сионистская идеология" спасла
евреев от ассимиляции.
  Следующий, пятый период истории еврейства начался на переломе 20-
века, и в нем мы живем в настоящий момент. Ограды талмудистского закона
смогли устоять, и к концу четвертого периода своей истории евреи,
полностью "эмансипированные" в понятии "3апада", в действительности
продолжали оставаться обособленными от всех остальных под охраной
собственного закона. Кто пытался освободиться в сторону "ассимиляции",
загонялись обратно в племенную ограниченность мистическими силами
еврейского национализма.
  С помощью эмансипации правящей еврейской секте удалось достичь
власти над нееврейскими правительствами и добиться второго "возвращения"
в обетованную землю. Этим был восстановлен Закон 458 г. до Р.Х., с его
миссией разрушения других народов и господства над ними. В вены мирового
еврейства был влит яд шовинизма и действие этого яда будет с течением
времени усиливаться. Власть секты над правительствами Запада была умело
использована для достижения намеченной цели. И весь мучительный процесс
современного разрушения Запада - результат честолюбивых замыслов
Сиона, возрожденных из древности и ставших в 20-ом веке мерилом западной
политики.
  К моменту написания этой книги пятый период еврейской истории
длится всего полвека (рукопись была закончена в 1956 г. - прим. перев.), но
достигнутые результаты оказались весьма внушительными. "Моисеев Закон"
навязан западным народам и они фактически живут под его контролем;
правит он, а не их собственные законы. Политическим и военным операциям
двух мировых войн было придано направление, служившее сионистским
амбициям, а миллионы погибших и все богатства Запада пошли им на пользу.
  Сорок лет непрерывного кровопролития в Палестине - только начало.
  Третья мировая война в любой момент может начаться там и
распространиться на весь мир, но даже если она началась бы в другой части
земного шара, она неизбежно служила бы честолюбию Сиона, которое не
будет окончательно удовлетворено до тех пор, пока евреями не будет
завоевана гораздо более обширная территория на Ближнем Востоке, не будут
низвержены "другие боги" и порабощены "все народы".
  Кастейн видит в этом пятом периоде еврейства его золотой век, в
котором "будет восстановлен ход истории", по прошествии и ликвидации
маловажного и не имеющего исторического смысла промежутка, известного
как христианская эра, а сионизм, преступно лишенный, по его мнению, в 70 г.
  по Р.Х. предназначенного ему мирового господства, преодолеет этот
"перерыв" в истории и вступит в законные права наследства.
  Пока что, однако, наша повесть достигла третьего и самого
продолжительного из всех пяти периодов истории еврейства: в этом периоде
талмудистские Книжники в Ямнии с беспримерным старанием расширяли
паутину "закона" с его бесконечными разветвлениями, из которых ни один
еврей не мог больше вырваться без весьма печальных для себя последствий.
  Таким путем было достигнуто нечто почти невозможное: в течение 17-ти
веков рассеянный по всему миру народ был воспитан в изоляции от
остального человечества и подготовлен для своей разрушительной миссии в
20-ом веке христианской эры.
  Мы переходим теперь к более близкому рассмотрению этого
любопытного периода подготовки и организации, в ходе которого была
построена "ограда" вокруг иудейского закона, чтобы никакая "свобода" не
могла совратить избранный народ или притупить его разрушительную силу.

                                 Глава 14

                          КОЧУЮЩЕЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО

  Фарисейские старейшины, переселившиеся в Ямнию еще до разрушения
Иерусалима в 70 г. по Р.Х., ставили себе целью, как в свое время левиты в
Вавилоне, установить новый центр власти и контроля, чтобы держать в
повиновении рассеянную теперь по всему миру организацию. Они привезли с
собой богатый опыт из Иерусалима и Вавилона, вместе с накопленными вековыми
тайнами управления, и образовали своего рода кочующее правительство,
которое с тех пор и до сегодняшнего дня осуществляет власть над евреями.
  Еще накануне последних сражений с римлянами, пишет Кастейн,
"...группа учителей, ученых и воспитателей переправилась в Ямнию,
возложив на свои плечи судьбу целого народа и приняв ответственность за
нее в последующие века... в Ямнии были созданы центральные органы
управления еврейского народа... Как правило нация, разгромленная так
жестоко как еврейская, должна была погибнуть. Но еврейский народ не
погиб... он уже раньше, во времена вавилонского плена, научился
приспособляться к обстоятельствам... и он пошел этим путем и на сей раз".
  Древний Синедрион, источник законодательной, административной и
юридической власти, был восстановлен в Ямнии под другим названием.
  Сверх того была создана Академия для дальнейшей разработки Закона.
  Книжники и здесь продолжали далее распознавать мысли Иеговы, трудясь
над толкованием закона, уже столько раз якобы облеченного в окончательную
форму. Поскольку, согласно иудейским догматам. Закон должен был
регулировать все без исключения отправления человеческой жизни в
постоянно изменяющихся условиях, он, естественно, никогда не мог, и не
может до сих пор, быть закончен и должен постоянно дополняться.
  Кроме этой постоянной необходимости пересмотра Закона, возник еще
новый фактор, христианство, и нужно было определить отношение к нему
Закона. Так прежни закон, т.е. Тора, получил обширное дополнение в виде
Талмуда, вскоре приобретшего равный и даже еще больший авторитет.
  Закон, исходивший из Ямнии, "воздвиг непреодолимый барьер против
внешнего мира", принудил к подчинению "смертельно строгой" дисциплине
и держал новообращенных в должном почтении. Целью всего этого было
сделать жизнь евреев совершенно отличной от жизни других народов. Любой
закон, решенный в Синедрионе большинством голосов, становился
обязательным для иудейских общин в рассеянии; "неподчинение
наказывалось отлучением, что полностью исключало провинившегося из
общины". Так был "окончательно установлен центр этого круга, и сам круг в
виде закона, обнесенного стеной вокруг управляемого им народа".
  Во время этого же периода (до того, как христианство стало
официальной религией Рима) "центр" в Ямнии издал секретный указ,
разрешавший евреям приспосабливаться к обстоятельствам и, в случае
нужды, переходить в "языческие религии", для вида отказываясь от своей
веры.
  Управление из Ямнии длилось около столетия, после чего центр
переехал в Ушу в Галилее, где снова был восстановлен Синедрион. "Иудаизм
обосабливался, все сильнее оттачивая свои особые черты". В это же время
была выработана специальная формула проклятия для еврейских христиан. В
320 г. по Р.Х. римский император Константин принял христианство, издав
законы, воспрещавшие браки между христианами и евреями и запрещавшие
евреям держать рабов - христиан. Эта естественная реакция на расовую
дискриминацию и "рабовладение инородцами", предписывавшиеся
талмудистским правительством в Уше, была, разумеется, тут же объявлена
новым "преследованием", и, чтобы избежать его, центр вновь переселился
назад в Вавилон, где еще жила иудейская колония, которая 800 лет назад
предпочла остаться там, не пожелав переселяться в Иерусалим.
  Талмудистское правительство обосновалось в Суре, а Академия
переселилась в Пумбедиту. Талмуд, начатый В Ямнии и Уше, был закончен в
Суре и Пумбедите. Евреи, где бы они ни жили, "были окружены кольцом
громадных размеров и колоссальной эластичности"; мистический круг страха
и предрассудков стягивался все туже и туже.
  В Суре правил т.н. Экзиларх, князь плена из дома Давида, однако со
временем он превратился всего лишь в символическую личность. После
этого, т.н. президент Академии, фактически первосвященник и премьер-
министр, "устанавливал правила и предписания не для одних только
вавилонских евреев, но и для всего еврейства...Евреи всего мира признавали
вавилонские академии своим верховным центром и считали обязательными
для себя все издаваемые ими законы". Так были закабалены и подчинены
власти талмудистов в Вавилоне эти нации внутри наций и государства в
государствах.
  Суть догмы оставалась той же, как ее создали и навязали своему
народу еще Иезекииль, Ездра и Неемия, но теперь Талмуд сменил Тору, как
Тора в свое время сменила "устное предание". Руководители академий в Суре
и Пумбедите назывались "гаонами" и начали осуществлять полную власть над
рассеянными по всему миру евреями. Призрачные экзилархи, впоследствии
именовавшиеся